На пути к звездам

Странный человек

Лето 1896 года было на исходе. В калужских лесах начали поспевать орехи, и тишину бора нарушили детские голоса.

Здешние леса богаты лакомствами. На полянках обильно цветет и спеет земляника, а меж высоких деревьев, не боясь тени, раскинулись заросли малины. Когда поспевают ее ягоды, то издали кажется, будто по кустам развешены красные платочки.

Сойдет малина, за нею незаметно подойдет и время орехов, пойдут грибы, умей только искать их да запоминай грибные места, и твоя корзинка всегда будет полной.

Но сейчас интереснее всего орехи.

Миша Филиппов и его товарищи вышли по орехи ранним утром, когда было еще зябко и сыро от холодной росы. Они основательно прочесали знакомые им места, наелись досыта орехов да и с собой набрали по мешочку.

Устали. Хотелось пить. Исцарапанные ноги утратили прежнюю прыть, и ребята лениво тащились по дороге, нехотя пощелкивая надоевшие орехи.

Хорошо, что город близко. Прошли луг, взяли крутой подъем, и вот они уже в городе.

Тихая окраинная улица, вся зеленая от деревьев и травы, которая забралась с дороги на песчаные тротуары, оставив на них лишь узкие тропинки для редких пешеходов.

Тишина. Не слышно даже собак, видно, уснули, истомленные жарой. Справа от дороги потянулся длинный палисадник, за ним Загородный сад, тихое уединенное местечко. Здесь когда-то любил гулять приезжавший в Калугу писатель Гоголь. И в одном из уголков сада стоял маленький домик, в котором он жил.

Мальчики шли и бесцельно глазели сквозь балясины палисадника.

— Ребята! — крикнул вдруг Мишин товарищ Егорка. — Гляди! Сидит!

— Кто? — всполошились мальчики.

— А кто орла выдумывает.

Это объяснение было всем понятно, и ребята с жадным любопытством прильнули к ограде. В их тихом и скучном городе все, что хоть чуточку отклонялось от привычной жизни, тревожило и волновало, а подчас даже вызывало страх. Никто не знал ни кино, ни радио. Они еще не были изобретены. В городе был театр, но в него ходили только богатые. По вечерам люди коротали время за игрой в карты или в лото, но и за этими развлечениями не засиживались подолгу, чтобы не жечь керосин. Обо всем, что случалось на белом свете, узнавали больше друг от друга, а то и совсем не узнавали и пробавлялись случайными слухами, в которых было много всяких придумок и вранья.

О человеке, которого ребята увидели в Загородном саду, тоже ходило немало сплетен и небылиц, а был это здешний учитель физики и математики Константин Эдуардович Циолковский, который переехал из Боровска в Калугу в 1892 году.

Он никогда не играл ни в карты, ни в лото, не ходил ни к кому в гости. Разве можно терять на эти бесцельные занятия дорогое время! Жизнь коротка, а у него так много замыслов. Даже в церкви он появлялся лишь тогда, когда об этом напоминало начальство. Если бы узнали, что Циолковский неверующий, то его сразу прогнали бы из учителей.

Все свободное от уроков время Циолковский отдавал своей научной работе — мастерил модели, производил опыты, писал книги, изучал труды других ученых.

За эти занятия он и прослыл среди калужан странным и даже таинственным человеком. Про Циолковского говорили, что он безбожник, гордец, чудак и что ведет он себя не так, как полагается учителю. Разве приличные господа занимаются грязной работой, как какие-нибудь мастеровые? А Циолковский и в праздники, и в святые дни встает чуть свет и, не помолившись богу, сразу же берет в руки инструменты и забывает все на свете. Почтальон, приходя к Циолковским, никак не может добиться, чтобы ему открыли: жена ушла на базар, дети — учиться, а сам хозяин никак не хочет отойти от своей самодельной машины, чтобы не сбиться со счета. Все проверяет какие-то воздушные течения!

А чего их проверять?! На свете все от бога, и он не потерпит, чтобы его проверяли, накажет когда-нибудь за такое святотатство.

И в доме у этого человека не так, как у людей, — всюду железки, проволоки, инструменты. Даже в святом углу, под иконами, и там поставлено какое-то железное страшилище с раздутым пузом, говорит, что это «ди-ри-жаба», прости господи, сразу и не выговоришь! Словом, жаба какая-то из железа. Да разве ей место рядом с ликами святых? Зашел как-то батюшка с молебствием и ужаснулся: загажено святое место, оскорбился и не стал молиться. Говорят, этот человек задумал летать по поднебесью. Рехнулся, что ли?

Да, все, чем занимался тогда Циолковский, было так необычно, что обывателям было трудно даже вообразить, что это могут делать нормальные люди. Обыватели очень чутки ко всему, что выходит из ряда привычного, принятого, благопристойного. Ученый — легкая добыча для их злословия. В Калуге в ту пору редко кто слышал про полеты воздушных шаров и дирижаблей, а о самолетах и говорить нечего. Первый самолет калужане увидели только в 1912 году. И кто из них мог бы поверить, что у их горожанина учителя Циолковского уже сделаны расчеты дирижабля и самолета особой, наиболее совершенной конструкции, задуманы даже реактивные самолеты и полеты на ракетах к другим мирам! Никто бы не поверил!

Одни калужские мальчишки не осуждали Циолковского. Они мало разбирались в приличиях, а о полетах мечтали все. Так легко летается во сне, и почему бы этому не сбыться и наяву? Фантазия роднит детей и ученых. Часто встречая Циолковского то в бору, то в Загородном саду, дети привыкли к нему, и им было непонятно, почему так печально лицо этого человека. Ведь он должен радоваться, что придумал, как подняться в воздух!

Если бы они знали его трудности и мучения! Трудности поисков, мучения одиночества! Но тогда они не были бы детьми.

Вместе с другими Миша приник к палисаднику. Он еще никогда не видел этого странного учителя, хотя слышал о нем много сплетен, и теперь не отрывал от незнакомого человека жадных глаз.

На длинной скамейке сидел высокий худощавый мужчина. На его плечах — большая черная накидка, на голове высокая, тоже черная шляпа. Лицо смуглое, с небольшой темной бородой. Циолковский сидел задумавшись, опершись руками на ручку большого, тоже черного зонта.

«Похож на цыгана», — подумал Миша.

— А какого орла он выдумывает? — спросил один из мальчиков.

— Отец говорил, чтобы летать, вроде машины с большими крыльями. Вот дьячок Георгиевской церкви тоже выдумывал орла. Да ничего не вышло, и его машина на крыше у него валяется. Сам видел.

Ребята поглядели еще немного и пошли дальше. Утихли разговоры, позабылась усталость. Встреча со странным учителем заставила задуматься, вызвала мечты о полетах. Ведь все они с завистью следили за птицами и думали: «Эх, если бы и я так мог!»

Да, если бы человек мог летать! Каким богатым стал бы его мир, как много бы он узнал! Как чудесно оторваться от земли и нестись вместе с ветром под облаками!

А Циолковский никогда даже не слышал о дьячке, с которым его сравнивали ребята. Дьячок ничего не понимал ни в физике, ни в математике и думал, что человек может летать, просто размахивая крыльями, как ангелы, изображенные на иконах. Циолковский же шел путем науки. Еще в Боровске он завершил разработку особой конструкции дирижабля с металлической оболочкой и перешел к теории летательных аппаратов тяжелее воздуха, то есть аэропланов. Тогда это была совсем еще молодая теория. В воздух уже взлетали первые примитивные аэропланы, похожие внешне на этажерки. Никогда не видев их, Циолковский не согласился с их конструкцией и выдвинул идею постройки аэроплана с металлическим каркасом, птицеподобными крыльями и фюзеляжем обтекаемой формы.

И как раз в этом году он начал писать свое замечательное «Исследование пространств реактивными приборами», которое было напечатано в 1903 году. В этом сочинении он дал научные основы современной ракетной техники, которая сделала возможными полеты наших космонавтов.

Уже тогда его интересовал космос, где нет силы тяжести. Он подробно описал, что станется с телами, «освобожденными» от веса, и назвал космос «свободным пространством».

Ничего этого мальчики, конечно, не знали, их волновало только, что этот человек мечтает о полетах, а как их осуществить — об этом они не думали и верили в любые сказки о летающих «орлах», ангельских крыльях и даже коврах-самолетах.

До самого дома Миша молчал. Отдав матери орехи, он сел за стол, лениво похлебал суп, поел гречневой каши с молоком, устало положил на стол ложку и задумался.

— Заморился, сынок? — участливо спросила мать. — Находишься по лесу, и орехи несладки станут. Иди-ка ляг, поспи.

Миша встал из-за стола, привычно перекрестился, поблагодарил мать и пошел в сарай, где на время летней жары ему устроили постель.

Но спать не хотелось. Взбудораженные мысли гнали из дому. И дождавшись, когда мать ушла со двора, мальчик шмыгнул к калитке и легким быстрым шагом направился к Георгиевской церкви. Неподалеку от нее жил тот самый дьячок, который пытался сделать «орла».

Еще с улицы на крыше сарая Миша разглядел груду перепутанных железных планок и проволоки. Это все, что осталось от «орла», придуманного дьячком.

Мальчик остановился и с грустью смотрел на эти жалкие остатки. Мечта дьячка разбилась, как и его машина. А поп, наверное, жестоко корил беднягу за дерзкую выдумку. Как посмел он, грешный человек, возмечтать о небе! Летать могут только ангелы, а человеку суждено вечно пребывать на земле.

И если бы попу тогда сказали, что странный человек из его прихода, Константин Эдуардович Циолковский, опираясь на законы науки, сумеет дать человеку крылья для полетов не только в небо, но и за его пределы, к далеким звездам, поп посчитал бы того, кто это говорит, просто сумасшедшим.