Начать заново

Глава 20

Дни в мастерской пролетали скоростными пичугами. Каир избегал меня после случившегося, а с Марко я держала строгий нейтралитет, стараясь на него не реагировать. Через какое-то время после откровенного игнора стала скупо отвечать на его вопросы по работе.

Что до Торренса старшего, я злилась, а он просто не появлялся. Задавать вопросы Ворну я не стала, как, собственно, и разбираться с тем, что конкретно чувствую. Проблема просто испарилась. Иллюзорно, конечно. В этом я себя не обманывала. Единственное, в районе груди иногда странно завывало, но о чем, я предпочитала не спрашивать саму себя. Не зачем. Пусть идет как идет.

Каждое утро я ходила к Граму, и он вводил меня в глубокий транс, направляя мой разум по моему подсознанию, но пока все было глухо. Образы приходили чудаковатые, да и по часу, а то и по полтора лежать, прилагая ментальную концентрацию не всегда выходило просто. Как-то он мне сказал, что однажды я научусь выходить Духом, но на мои дальнейшие вопросы лишь ответил: «Сама все потом поймешь».

Ввиду моих героических походов в гору по дороге в лавку Тиль, я попросила мастера начать меня тренировать. После Даркмурта я абсолютно забросила какие-либо физические упражнения, а для мага важно держать тело в силе и гибкости. Потоки магических сил взаимосвязаны с физикой, поэтому утро разнообразилось. Все вошло в свою колею, страсти утихли. На улице уже совсем по-осеннему лили дожди и забирался под воротник колючий ветер, студеным дыханием напоминая о зиме.

Но вскоре рутина всколыхнулась неожиданной поездкой на поезде в Чой-Бланс — курортный городок, источники которых славились своими целебными свойствами. Девер Фолк не бросал слова на ветер, а официально прислал приглашения на открытие его гостиницы и Ворн посоветовал мне съездить развеяться. Учитывая, что ехали мы с Марко вдвоем, то согласилась. Я решила, что одного Торренса вполне смогу вынести.

Состав проносил нас мимо деревенек и холмистой местности, размазывая угрюмый пейзаж со сгущающимися тучами. В купе пахло крепким сладким чаем, который любил пить Марко, и адарийскими благовониями от еще одного соседа, которые напоминали мне о Джареде. Мои же глаза скользили по строчкам свежего газетного листа на мангольдском языке, пытаясь вчитаться в статью какого-то писаки. Сейчас я могла достаточно сносно вести светскую беседу на местном диалекте и навёрстывала пропущенное через гольдскую печать, тренируя себя догадываться о значении слов, которых не понимаю, в толще знакомых предложений.

— Интересно… — вклинился Марко в мое языковое погружение, — ты когда-нибудь будешь нормально со мной общаться?

Я посмотрела на парня, сидящего напротив меня, поверх сероватого листа: Марко облокотился на стол и подпирал рукой щеку, внимательно меня гипнотизируя. В другой руке он сжимал железную кружку с исходящим ароматом чаем. Но я вместо ответа, вновь уткнулась в газетную статью о формирующемся международном сопротивлении. Интересно, между прочим, но горец вновь окликнул меня:

— Айрис.

— Ну что? — я резко сложила газетный лист. — Что ты хочешь, Марко, чтобы я ответила? Что мне польстило быть вашим трофеем? Или что приятно грею душу осознанием, что все ваше дружелюбие ко мне было ложным? — чуть резче, чем хотела ответила ему и покосилась на мужчину, что еще сидел с нами в купе. Не хотелось бы посвящать незнакомца в личную жизнь одной россы и двух псевдо гольдских ослов.

Визитер в сером пальто спал, надвинув на лицо шляпу, сложив руки на груди. Даже голова периодически расслабленно покачивалась, издавая еле различимый стук о стену, когда состав слегка потряхивало. Я вновь уткнулась в газету, не видя строчек. Зачем он поднимает эту тему?

— Прости. — в который раз извинился Марко, но в этот раз почему-то прозвучало как-то глубже. Прошуршав газетным листом, я поймала его взгляд. Торренс смотрел побитой болонкой и что-то внутри меня дрогнуло. Тяжелый вздох вырвался сам собой, и я сдалась.

— Ладно… Прощаю тебя Марко. — на этих словах взгляд его чуть прояснился, а на губах расцвела несмелая улыбка. — Но, — возвела на него палец, точно дуло новомодного оружия, — только попробуй что-то выкинуть в контексте спора в отношении меня, уши пообрываю! — как мальчишку отчитала его, но от этих слов горец только сильнее заулыбался.

— Ты не пожалеешь! — мужчина быстро пересел ко мне, смяв несчастный газетный лист своей филейной частью, и звонко чмокнул меня в щеку.

— Надеюсь. Ну все! — отпихнула его в крепкую грудь, тот и не сопротивлялся. И, почувствовав, что я хочу все же держать дистанцию, пересел обратно напротив. Под его насмешливым взглядом я оттерла щеку ладошкой.

— Но ты, конечно, ого-го-онь! — хохотнул горец, — Нас еще ни одна девица так не ставила на место! Я тогда и подумать не мог, что ты что-то подобное могла провернуть. И эти твои штучки. — Марко потер запястья, вспоминая видимо мой трюк со связыванием. — Интересная идея, конечно. — он усмехнулся и о чем-то мечтательно задумался, на что я закатила глаза. Мужчины! — Ты бы видела Каира в тот момент! Он был в шоке! Мне, кажется, у него теперь травма. — продолжал веселиться Марко. А упоминание Торренса старшего заставило меня почувствовать, как на лице проявились признаки съеденного лимона. Что творилось внутри, я предпочитала даже не разбирать. Наверное, пошла химическая реакция на лимонную кислоту. Теперь у меня не переносимость одного реагента. Марко тут же изменился в лице. А я поспешила спрятаться за газетным листом. По центру бумага выглядела пожеванной.

— Он так не умеет.

— Ты о чем?

— Извиняться в нужный момент. Ему трудно признать собственную неправоту. Он такой с детства. Упертый. — признался Марко.

— Я ничего не спрашиваю. — упрямо смотрела в безобразные заломы.

— Но очень выразительно молчишь.

— А тут и не о чем говорить.

— Ладно. — согласился горец. И я погрузилась в чтение уцелевших листов. Хотя самое интересное про сопротивление было как раз, где поработала задница Марко. Простите, я сказала задница? Разумеется, филей. С этими рэкетирами превращаюсь в настоящую злобную пиратку с таким же жаргоном!

— Он сожалеет. — через какое-то время зачем-то произнес Марко. У него что словесное не удержание? А за своим раздражением, я не могла понять, что же все-таки чувствую на самом деле. Наверное, разочарование…

— Пусть засунет его знаешь куда…! — едко прокомментировала его слова, на что Торренс запнулся, не ожидавший такой реакции. Но больше не смел поднимать тему и до Чой-Бланса мы доехали в мирном постукивании колес о рельсы и тихом похрапывании загадочного соседа в шляпе, который пах как мой приятель. Интересно, получил ли он стажировку при посольстве? Думаю, да. Он этого достоин и многое для этого сделал. Но узнать наверняка я смогу еще нескоро. Что ж, разобраться бы со своей жизнью…

По приезде распорядитель мероприятия, получив наши приглашения обратно, проводил меня в комнату для дам, где я спокойно приводила себя в порядок. Впрочем, я выглядела более чем. Тиль помогла мне с укладкой и уговорила одеть платье, которое я привезла из Ассама. «Ты в нем настоящая аристократка» — заверяла меня дриада, но тему прошлого мы старались не обсуждать.

Я ополоснула руки и посмотрела в отражение. На меня смотрела девушка с не ярким макияжем в очень дорогом платье словно из другой жизни. Когда все успело так поменяться?

Мраморные чаши из розового кварца выглядели дорого, как и вся обстановка, а в огромные зеркала на меня кинули придирчивые взгляды две светлокудрые дэрнийки с искрящимися блестками на веках. Оценку в их глазах я предпочла проигнорировать и вышла в зал.

Уже смеркалось и прохладный осенний воздух колыхал невесомый тюль по обе стороны от прозрачных двустворчатых дверей, оформленных во фарансийском стиле. Собственно, как и вся гостиница. Кремовые и светлые цвета. Вензеля, золотые детали, рамки, зеркала. Матовые и шелковые обои, по которым хотелось провести рукой, ощутив их бархатистость или гладкий блеск. Сливочный мрамор с узором архаичных существ. Изящные бра и тонких изгибов люстры с ярко горящими магогнями. Магически выращенные цветы нюдовых оттенков, плотно усаженные композициями в шарообразные вазы.

Деверу Фолку было действительно не отказать во вкусе и публике, которую он собрал на открытие одноименной гостиницы. В изящных хрустальных бокалах подавали охлажденное розовое вино и бледные, но красиво оформленные морские закуски, а для гольдов и любителей традиционного напитка — Торосум в маленьких стопочках с острым перцем. Увидев размер конусообразной миниатюрной стопочки, я с детской обидой посмотрела на моего приятеля, переговаривающегося с какой-то полной дамой в меховой накидке, окруженной не менее пузатыми гольдами в черных фраках. Марко одарил мою мину вопросительным взглядом, а я пантомимой показала на серебряный поднос официанта с Торосумом. Он пожал плечами, расплылся в извиняющейся улыбке, но вопрос пожилого господина отвлек его от наших невербальных переговоров.

Потрясающие у меня «друзья». То есть мне налили ведро этого пойла, а на самом деле, его пьют в гомеопатических дозах? Или это только в приличном обществе? А в неприличном любое крепленое будут хлестать из корыта? Вопрос остался открытым. И я плавно курсировала, разглядывая затейливый интерьер, наслаждаясь вечером, персиковым соком в длинном узком бокале и музыкой, что наигрывал пианист на белом дутом рояле.

Когда я увидела прейскурант цен в гостинице, то внутренне присвистнула. Фолк похоже целился в категорию людей, которые не скупятся на свой комфорт. Собственно, их наряды и украшения свидетельствовали о достатке и оказаться здесь в числе приглашенных из «смертных» было честью. Окунутся в привычную атмосферу было приятно, но… пусто.

Я скользила взглядом по незнакомым лицам и просто следовала своим ногам. Винтовая лестница, по которой звонко цокали мои каблуки вела ожидаемо в длинный коридор с расширяющимся круглым холлом, в центре которого стояла большая икебана с белыми и коралловыми розами. Одна дверь была выше остальных с затейливым треугольным козырьком в классическом стиле. Я опустила руку на ручку, не понимая, зачем это делаю. Она ожидаемо оказалась закрыта, а когда развернулась, усмехнувшись мысли, что я вообще делаю, увидела Каира, замершего с другой стороны икебаны. Почему-то внутри что-то тревожно всколыхнулось, время поплыло, но я очнулась и, не смея больше мешкать, постаралась обогнуть его, чтобы вернуться в главный зал. Не проронив ни слова, просто прошла мимо с каменным лицом, концентрируясь на красивой балюстраде в конце коридора. Внутри я считала до десяти.

Горячая ладонь неожиданно перехватила плечо. От подобной дерзости я даже удивленно приподняла брови и подняла глаза, всматриваясь в серьезное лицо Торренса старшего. Черные брови и глаза были сосредоточенны, волосы воронова крыла в хаотичном беспорядке, придавая лицу еще большую привлекательность на контрасте с официальным фасонистым смокингом с шелковыми лацканами. Отвратительно хорош! Наверное, так и заманивает милых дурочек. Это взбесило еще больше.

А не попутал ли ты берега, Торренс? Внутри меня начинала клокотать злость, и я еле удерживала магию внутри себя. Хотя ни единого слова не было произнесено!

— Нам нужно поговорить. — начал он низким хриплым голосом.

— Не о чем. — холодно отозвалась я, вызывая то забытое состояние холоднокровия, которое взращивала во мне мать. Но похоже спесивость была знакома ему самому или он просто привык не обращать на нее внимание, лишь крепче сжал плечо, не давая сделать и шагу. — Отпусти. — твердо посмотрела на него, и он… разжал ладонь с каким-то отстраненным чувством, что, если не сделает этого, я точно подпалю его лощеный костюм! Может, конечно, в голове Каира были и другие мыслишки. Но в моих жилах уже текла огненная магия, готовая опалить болвана!

— Я… — начал он.

Получив свободу, я просто развернулась, не желая слушать ни единого слова из его лживого рта.

— Айрис! — окликнул он меня, — Проклятье! — позади я услышала щелчок, точно у него был ключ от одного из номеров и дальше, я очень невежливо была затолкана в одну из комнат.

— Ты ополоумел⁈ — вызверилась на него, когда он загородил дверь, отрезая мой путь к неконфликтному светскому существованию в отношении него.

— Хорошо. — дернул он головой точно мерин, не желающий быть укрощенным под гнетом удавки. Да кому он нужен вообще⁉

— Что? — не поняла его.

— Я не прав. Довольна? — в наезд вывалил на меня признание. А мне захотелось смеяться. Или плакать. Тут уж как повезет.

— Мне все равно. — соврала я с каменным видом. — Не хочу даже слушать. — попыталась обойти, но он заступил мне дорогу.

Его упрямый взгляд черных глаз выстрелил в меня исподлобья:

— Не прошибаемая, значит? — он сощурился, — Ты ведь врешь. — проговорил тихим вкрадчивым голосом, утверждая правду, что еще больше уязвляло, а к горлу подкатил ком.

— Зато ты чист как белый лист. — так же тихо проговорила в ответ упрек.

— Хочешь откровенность, значит? — повысил он голос. А затем как-то шально улыбнулся и резким жестом взял меня за руку, открывая дверь.

— Каир! — крикнула ему и ударила в крепкую спину. Но мужчина остался глух к моему усилию, а мне приходилось быстро перебирать каблуками. Мы остановились около двери, привлекшей мое внимание, и он наконец отпустил мою руку. — Ты ополумел⁈ — выкрикнула ему, но дальнейшее заставило меня замолчать. Он достал странного вида артефакт, похожий на маленького металлического паука, и примагнитил к замку. Через какое-то время он вспыхнул и выплюнул магическую пыль, а дверь открылась. — Что ты делаешь? — спросила я шепотом, но мужчина лишь затащил меня внутрь. То, что происходило пугало меня и напоминало взлом.

Мы оказались в империальском номере с гостиной, кабинетом спальней и двумя ванными. Все это я узнала, когда листала иллюстрированную брошюрку в холле отеля с баснословными ценами. А сейчас не понимала, собственно, ничего.

— Ты хотела правды, вот она. — открыв ящики секретера, он покопался в них и выудил какие-то письма и засунул во внутренний карман пиджака.

— Ты бредишь? Чей это номер? — я осторожно осматривалась, не понимая, что выкинет дальше этот мужчина.

— Графа Кроуля. А это, — постучал себя по внутреннему карману пиджака, — моя работа.

Наверное, мое вытянувшееся лицо можно было запечатлять в каменном бюсте, потому что вряд ли подобный момент недоумения в моей жизни еще бы повторился. — Что ты несешь? — нахмурилась я.

— Я вор, Айрис.

Признание заставило мою мимику пойти конвульсией, а лицо вытянуться.

— Это розыгрыш? — усмехнулась я и начала заглядывать в другие комнаты. — Сейчас выйдет Марко, и мы вместе посмеемся? — но я обернулась на Каира, его лицо и колдовские темные глаза оставались серьезными. — Так, — я прикрыла глаза и потерла висок, — если это правда, какого пекла ты притащил меня сюда⁈ — накинулась я на мужчину, у которого похоже опилки вместо мозгов!

— То ты хочешь правду, то ты бесишься из-за того, что я наглядно тебе ее демонстрирую. Определись уже!

— Единый, хочешь сказать, что ты вломился в чужой номер, обокрал графа, сделал меня своей соучастницей. И на это я должна просто легкомысленно пожать плечами?

— Ну так вот она реальность, Айрис, обнаженная перед тобой. Ее ты хотела. — развел он руки в стороны. — Нравится тебе? — наступал он на меня.

— Я не знаю… — запуталась я в диалоге. — Но то, что ты спорил на близость со мной со своим братом — отвратительно. — отозвалась я, чувствуя, как тихая растерянность перекатывается в глухую злобу.

— Это было ошибкой. — подошел он ко мне почти в плотную.

А я подавилась собственными словами. Мне хотелось наорать, ударить наотмашь или замолчать и больше не говорить ни слова. Я была сбита с толку. Что это вообще значит? Что он хочет продолжить игру? Он так втянулся, что не может отступить? Ему понравилось соблазнять меня? Ошибкой было, что не успел переспать? Господи, ответь же! Поясни!

Но мои внутренние метания не успели развернуться в откровенную безобразную сцену, ее прервал щелчок ключа в замочной скважине. За закрытой дверью послышался смех женщины и низкий гортанный голос мужчины, мурчащий какие-то пошлости. Я обалдела. Каир выключил свет и открыл окно быстрее, чем я осознала, что вообще происходит. На меня тут же дунул стылый сквозняк, заставив поежиться. Сторона сада была безлюдной, так как осенний дубак никого не прельщал своим холодным дыханием.

— Ты шутишь? — изумилась я «гениальной» идее на грани слышимости. — Я в платье и на каблуках. Не полезу на карниз, да не в жизнь! Я тебе что акробатка из цирка?

Каир бросил на меня быстрый взгляд и до него тоже дошло, что тонкая ткань и весь мой наряд не способствует здоровой прогулке на сон грядущий. Но не успели мы начать пререкаться, как его ладони сомкнулись на моей талии и быстро подсадили на подоконник, на который я влезла даже не пискнув. Как только я оказалась снаружи, сердце забилось, точно я пробежала несколько километров бодрой рысцой. Трясущимися руками я ухватилась за выступ. А Каир, точно всегда так входил в помещение, быстро подвинул меня, закрыв окно, заставив сделать пару мелких шажков, чтобы он поместился. Расширив от ужаса глаза, я подняла взгляд вверх, Торренс тут же прижал меня к холодной кладке.

— Не смотри вниз, двигайся потихоньку, влезем в соседний номер. — прошептал мне горячим дыханием на ухо, как само собой разумеющееся. А я замерла, не смея даже пошевелиться. Страх сковал по рукам и ногам. Мы стояли на уровне третьего этажа, и я все-таки посмотрела вниз. Каир увидел мое испуганное лицо и одеревеневшие конечности, которыми я цеплялась за него и за каменный выступ.

— Ты боишься высоты? — дошло до него наконец, и я судорожно закивала головой, не смея вымолвить ни слова. Горло мгновенно пересохло. Казалось, за несколько секунд ледяной ветер выдул всю храбрость и оставил только трясущиеся поджилки. Какая же я трусиха!

— Так, Айрис, если сейчас проверят комнату, то все это напрасно. Ты хочешь домой? — горячо выдохнул мне в лицо слова, и я опять закивала, как болванчик, схватившись уже за его рубашку, некрасиво сминая ткань, забыв, что обещала себе держаться от него подальше. Наверное, хуже выглядела бы только глупая кошка, влезшая на дерево. Но она могла хотя бы истошно орать дурниной.

Как-то в детстве мы с деревенскими снимали такую «оказию». Как так получалось, что зверь лез туда, откуда не мог слезть — до сих пор оставалось для меня загадкой. Он же не глупая пансионерка, которая по чужой воле записалась в опасные авантюристки! Идиотка! Зачем вообще сюда пошла?

— Замри. — Торренс обогнул меня и медленно стал двигаться вбок, обхватив мою ледяную ладонь. Я сделал глубокий вдох-выдох. Это ведь не может стать концом, Эверис. Слишком просто! Шевелись! Я сделала несмелые шажки за ним, каблуки опасно качались, заставляя меня практически вгрызаться ногтями в ладонь мужчины и каменный рельефный выступ. — Вот так, хорошо. Осталось немного. — шептал он мне, не замечая боли, хотя вцепилась я не хуже дурной кошки, и, сжав зубы, двигалась одеревенелыми ногами по холодной кладке. Каир заглянул в окно и выругался на своем родном языке и стал идти, о, Господи, дальше! Я замотала головой и отпустила руку судорожно схватившись за пугающую статую горгульи, которую нужно было обогнуть. О том, что несмотря на глубокие сумерки, нас могли заметить я почему-то не думала.

— Айрис, еще немного, давай!

— Нет, Кайр, я не могу! Я боюсь высоты! Не могу! Иди, а я… придумаю что-нибудь… — спешно проговорила, чуть ли не зубами вцепившись в окаменелую скульптуру. Торренс еще раз выругнулся и, резко обхватил меня за талию, прижимая с одной стороны к холодной стене, а с другой к горячей грудной клетке.

— Держись за меня.

Я просунула руку под пиджак, обхватывая крепкую спину мужчины. Но было не удобно, и я попросту схватилась сзади за ремень, на что мужчина хмыкнул, но скаверзу сказать себе не позволил. Теперь между мной и пропастью находился мужчина, с которым минуту назад даже и не могла помыслить, что буду обжиматься!

Наверное, это было одно из худших мгновений, которое я могла бы внести в список того, как я проводила время в своей жизни. Казалось, прошла вечность. Мы миновали забракованное горцем окно и, открыв следующее, я почти выдохнула от облегчения, но коварный каблук подвернулся, я стала заваливаться. И вдруг резкий поток воздуха как подушка толкнул меня в спину, придав ускорения. Я налетела на Каира, сбивая того с ног. С глухим звуком, взлетевшими юбками и его резким выдохом мы завалились на пушистый ковер в абсолютной темноте. Тишина давила. Я закрыла глаза и уперлась в его грудь лбом, не смея пошевелиться и дышала так, точно я тащила его на своих собственных закорках. Под юбку и в затылок задувал сквозняк. А в голове пульсировал только что пережитый страх. Никогда! Больше! Не полезу на карниз! Дикость какая!

— Ты в порядке? — не спешил он скидывать меня, и я приподняла голову. Горло пересохло, как и обветренные губы, которые я не осознанно облизала. Несколько локонов упало на лицо, и мужчина бережно завел их мне за ухо, подался вперед, и я, испугавшись возможного порыва, спешно откатилась в сторону, неловко усевшись на попу. Из-под платья показалась одна обутая нога и вторая обтянутая телесным чулком без туфли. Невольно оказия сместила спектр внимания, и мы оба удивленно на нее уставились.

— Где вторая? — быстро спросил горец, проигнорировав только что щекотливую ситуацию. Я оглянулась на задувавшее окно. Каир помог мне подняться, и мы слаженно посмотрели вниз. Черная лодочка живописно лежала на светлой кладке, на которую озадаченно смотрел служащий, почесывая макушку.

— Жди здесь. — сказал Каир и, вновь взломав дверь, но уже обычной отмычкой, вышел, оставив меня в полном недоумении. Что это было⁈

Казалось, прошла вечность, я просто изломала пальцы от нервов и готова была шлепать по мрамору босиком в поисках проклятущего мужчины, который втянул меня непонятно во что! Скрипнувшая дверь была спусковым крючком:

— Ты в бездну что ли провалился? — накинулась я на него, когда окончательно извилась. Но в дверь просунулась почему-то голова Марко.

— Привет? — растеряно отозвался он, осматривая меня, взъерошенную осенним ветром и последними событиями.

— Марко! Где Каир⁈ — на мой вопрос дверь открылась еще раз и в комнату с озадаченным видом вошел, вышеназванный мужчина с туфлей в руке. И как ни в чем ни бывало поставил ее подле моих ног. А мне захотелось кинуть ее ему в лоб! Так для острастки!

— Стражей много. — разрезал напряжённую паузу Каир. И парни слаженно посмотрели на меня, точно могли читать мысли друг друга.

— Что все это значит? — уперла я руки в боки и испытывающе посмотрела на братьев.

— Ты болван. — беззлобно ругнулся Марко на брата.

— Может быть, но она вовремя обо всем узнала. — ответил ему Торренс.

— Святые духи, может, вы объяснитесь⁈

— Не уверен… Ворну это не понравится. — высказался младший, все еще игнорируя мои восклицания.

— Другого варианта нет.

— Да объяснитесь же! — не вытерпела я, чуть ли не топая ногой.

— Айрис, нужна твоя помощь. — наконец обратил на меня внимание Каир, внимательно рассматривая узкий корсет. А из внутреннего кармана пиджака он вытащил те самые письма. И, кажется, до меня начало доходить…

Марко неловко взъерошил волосы на затылке, бормоча что-то себе под нос про то, что Ворн их убьёт.

— На тебе есть подвязки? — серьезно спросил Торренс старший, а от вопроса у меня запылали щеки.

— Очень к месту! — опешила я на такой вопрос. — Ты в своем уме?

— Я серьезно. — напирал он с непристойностью.

— Стихии, ты серьезно думаешь, что я стану отвечать? — возмутилась я. Видя мой праведный гнев, губы горца дрогнули в улыбке, а глаза засмеялись.

— Айрис, меня будут проверять, как и Марко, а стражам под юбку к леди лезть не положено. Может, они и могут быть беспринципными сво… — осекся он на ругательстве, — но уж точно не на светском приеме.

Я засопела, упираясь в него взглядом. Это было слишком!

— Конечно, если тебе любопытно, как выглядит стражий участок Чой-Бланса…

— Давай сюда! — вырвала письма, прервав его и дождавшись, пока мужчины отвернутся, спрятала их под корсет. Уму не постижимо! Краем глаза я увидела, что Каир доволен: и произведенным эффектом, и результатом. А на Марко лица не было.

— И хватит скалиться! — нервно отдернула юбку.

Мужчины окружили меня с двух сторон и точно под конвоем повели на выход. Что я делаю? Торренсов внимательно досмотрели, а меня небрежно вновь спросили насчет порошков, грифов и артефактов, но трогать даже не стали и слава Стихиям! В полной тишине и напряжении мы доехали до поезда, и только в купе я позволила себе разрезать гнетущую тишину и молчание.

— Ну? — я сидела напротив братьев, сложив руки на груди. А грудь царапала бумага.

— Что? — как ни в чем ни бывало спросил Каир.

— Ты издеваешься? — удерживала себя, чтобы не сорваться.

— Ты хотела знать обо мне больше. Я тебе признался в серьезной части моей жизни. Дальше тебе решать.

— Что решать⁈ Пойду я в стражий участок или нет⁈ Ты… У меня слов нет. — вскипела я. — Вы оба беспринципные сволочи! Вот вы кто! — вскипятилась я, громко хлопнув дверью, и вышла в коридор вагона немного успокоиться.

Мимо окон проносились зажжённые огни города, но вскоре поезд накрыла густая темнота и пейзажа было не рассмотреть. Лишь слепое окно. Через какое-то время, пока коридор был пуст, я бесстыдно расстегнула корсет и достала письма, ставшие спусковым крючком непонятной истории. Покрутила шершавые конверты в руках, но вскрыть не решилась. Все же это было не мое.

Дверь нашего купе открылась и по равномерным шагам с отцентровкой веса, я поняла, что это Каир. У Марко была более безалаберная походка. Хотя я заметила, когда им нужно, они передвигались практически бесшумно.

— Знаешь, какого правила следует придерживаться, когда в руки попадают чужие письма?

Я повернула голову в сторону красиво одетого мужчины. Очевидно, что мне был интересен его ответ и ещё многое, о чем нам следовало поговорить. Внутри меня самой была каша из чувств, но обиду и злобу я предпочла задвинуть, не время для нее.

— Какого? — спокойно спросила его, даже как-то устало.

— Если не готова к возможным последствиям, то лучше их не читать.

Что-то подобного я и ожидала. Но сказано это было без тени насмешки.

— Что здесь? — спросила его, отдавая конверты.

— А ты что думаешь? — почему-то улыбнулся он мне, давая возможно поразмышлять.

Я пожала плечами, гипнотизируя тусклые огни деревеньки, что мы проезжали в ночи. Вдали виднелось озеро.

— Важные документы, письма, да что угодно. На ощупь — внутри бумага.

— Ты права… отчасти.

— Так, что же там? — повернулась к нему и поймала бесовской огонек в глазах.

— Любопытная колдунья. — по-доброму улыбнулся он и выдержал паузу, засмотревшись на водяную гладь озера, что играла ртутными бликами во тьме. Из-за туч показался бледный лик луны. — Здесь компромат. — тихо проговорил он, и я невольно обернулась, но в коридоре все также было пусто, лишь тускло светились магогни в стеклянных вытянутых лампах. — Фотографии.

— На кого? — вырвалось прежде, чем я успела подумать. Зачем мне это?

Каир улыбнулся каким-то своим мыслям и бросил на меня лукавый взгляд колдовских глаз.

— Думаю нам стоит все же сначала поговорить с Ворном. — произнес он загадочную фразу.

— Не понимаю… — призналась ему. — Ты бандит? — спросила его, не слишком сильно почему-то веря в тот, что произнесла.

— Все сложнее, чем кажется, Айрис. Возможно, я не прав, что рассказал тебе. По крайне мере не так.

Слова наводили туман, но раз все так серьезно, то я готова обо всем поговорить с мастером: о том, во что теперь я оказалась втянута. По крайней мере ему я доверяла безоговорочно. Я бы даже сказала, что он стал для меня кем-то большим, чем просто работодатель. Да что там, он копался в моей голове и чувствах. У нас уже был секрет на двоих. Похоже дверь отворилась с той стороны, с которой я не ждала. И Каир открыл ее с ноги.

— Пожалуй, огонь в крови не всегда благо. — усмехнулся он, — Прости. — неожиданно признался в своей глупости Каир.

Темные глаза закручивали вихрь, выворачивали что-то во мне наизнанку. Упрямый взгляд, плотно сомкнутые губы, поза. Похоже ему было не привычно то положение, в которое он сам себя поставил.

Я молчала, слушая стук колёс, не зная, что ответить, а он ждал пока во мне родится хоть какая-то реакция. Но что-то было нарушено, хотя и сейчас его присутствие рядом заставляло меня чувствовать. И заявление Марко, о том, что он не умеет извиняться похоже дало трещину.

— Время нельзя повернуть вспять. — тихо ответила ему, огибая. Дверь в купе за мной закрылась, отрезая от меня сложного во всех отношениях мужчину. Что-то болезненное затянуло внутри низкую ноту, вдавливая чувства, которые еще не давно будили во мне что-то хрупкое и живое.

Марко уже выключил освещение, лишь тусклые ночники мерцали, вычерчивая контуры. Я устало прислонилась спиной к двери и откинула голову, наблюдая из-под чуть прикрытых глаз, как дремлет мужчина. А у самой внутри скреблись кошки. Мне было горько. Но подлость есть подлость. Кем буду я, если как ни в чем не бывало соглашусь с… да и на что? Тоже вопрос.

— Ты колдунья, Айрис. — тихо произнёс Марко с закрытыми глазами и скрещёнными руками. Похоже Торренс только делал вид, что дремлет — Магиня, похищающая сердца.

— Я хотя бы на них не спорю. — также полушепотом ответила ему и села напротив, устало распустив прическу.

— Тут ты права. Мы облажались. — усмехнулся он, точно слышал наш разговор. Но это было невозможно. Просто Торренс младший чувствует больше, чем говорит.

От пережитого стресса я вырубилась мгновенно, не желая больше истязать себя безответными вопросами и о чем-либо еще вести диалог. Слишком устала.

Каир Торренс

От тряски поезда тусклое освещение истерично мигало, а стакан скотча не красиво расплескался на столешницу, ударяясь льдом о тонкие стеклянные стенки. Проворная стюард в серой форме поспешила протереть белой салфеткой алкогольный конфуз.

Я не накачивался спиртным, но возвращаться в купе сразу за ней почему-то было невыносимо. Никогда не думал, что мужской спор может перерасти во что-то подобное, о чем буду жалеть и, в целом, думать о женщине так… много.

Айрис лезла в голову, во сны. Мне это не нравилось или нравилось? Не знаю… Хотя, пожалуй, второе. Было в этом что-то тягостно приятное. Вот только обычно женщины писали мне письма с вязкими, как патока, чувствами и сложными паутинными думами, которые мне были чужды. Я даже небрежно зачитывал их брату, удивляясь, какими нелепыми бывают люди. Но вот забавно, теперь я, кажется, ощущаю всю эту бездну, которую я старался всячески избегать и никогда не заглядывал в нее. Говорят, если долго смотреть в темноту пропасти, бездна может посмотреть в ответ.

Ощущение маетности и вытягивания жил было невыносимым от осознания, что эта женщина обижена мной так… глупо. И была еще одна проблема: я понял, что не могу отключить, демоны дери, эти проклятые чувства! Всегда считал себя рациональным, даже холоднокровным к каким-то вещам, людям, ситуациям. Но… почему-то где-то глубоко внутри, этим самым местом, что качает кровь, я ощущал по-настоящему нечто пульсирующее, терзающее, мучающее. Может, это все же магия, приворот?

— Скотч, пожалуйста. — голос брата прозвучал рядом в пустом вагоне-ресторане слишком громко. Я пригубил алкоголь, цедя медленно, обжигая рот градусом и замораживая льдом. Желая, хоть так эти ощущения притупить.

— Никогда не наблюдал за тобой склонности к крепким напиткам. — проговорил брат, усаживаясь рядом за стойку.

Я покачал стакан, лед издал приятный переливчатый звук о стенки стекла. Хотелось послушать музыку на побережье Фрейтона и не думать о женщине, что похоже решила закрыть между нами дверь. Хотя желание отвезти ее туда каким-то эхом возникло внутри, но я быстро заглушил его очередным глотком, опаляющим глотку, заставляющим язык потихоньку неметь.

— Я и к чувствам не особо-то склонен. — усмехнулся своей собственной откровенности и жестом попросил обновить стакан. Услужливая стюард с заинтересованным взглядом налила из тонкого горлышка янтарный напиток. Но мне было все равно на ее ужимки. Почему-то привычно флиртовать не хотелось.

— Как она? — зачем-то спросил я.

— Уснула. — ответил Марко и протянул мне стакан. Звук встретившегося стекла, уютно прозвучал в тишине вагона с присущими лишь ему фоновыми звуками. А мне почему-то было приятно узнать, что с ней и как она. Бред. Нет? — Все наладится. — как всегда в своей простодушно-светлой манере проговорил брат. Ему всегда все видится в светлых тонах. Может, это и неплохо. Почему-то вспомнился тот самый вечер, когда я целовал Айрис до исступления и дикого необузданного желания.

— Между вами… Ты… — мозг прострелила мысль, что она также могла целовать и моего брата, отчего пальцы безотчётно сжали хрупкий стакан.

В глазах Марко плескалось понимание и нечто на подобие смеха. Беззлобно. Но захотелось двинуть ему, а не спрашивать.

— Нет. — помотал он головой, не давая мне закончить. — Даже целовать себя не позволяла. — сделал крупный глоток скотча Марко. От его слов почему-то стало легче. Хотя, когда это я так переживал, что кто-то может целовать младшего? Смешно даже. Мне обычно плевать. Было. До нынешнего момента.

— Хорошо, даже думать о ней не смей. — жестко отрезал я, громко ставя стакан. На что Марко удивленно на меня воззрился.

— Я тебя понимаю… — медленно проговорил он, перекатывая по стойке стакан из ладони в ладонь.

— Надеюсь, что нет, иначе ничего хорошего из этого не выйдет. — угроза просквозила в моем голосе, и я закусил глоток скотча долькой лимона, посчитав, что начинаю поддаваться крепости градуса.

— Никогда не думал, что между нами встанет женщина. — Марко гипнотизировал трещину в деревянной столешнице, точно осмысливал каждое мое и свое слово.

— Она и не встала. — смешок вырвался сам собой. Собственные чувства меня забавляли и убивали. Похоже Стихии решили проучить меня за бессердечие, включив этот орган на полную. — Легла — усмехнулся я, — в купе.

— Все настолько плохо? — по-настоящему встревоженно посмотрел он на меня.

— Нормально все. — резковато оборвал его участливость. — Просто внезапно обнаружил у себя в груди сердце. — как-то поэтично вышло и я, допив стакан, бахнул его на стойку, отправляясь в каюту. Хватит на сегодня признаний.

Айрис Вайос

На следующее утро я стояла у прилавка впервые слыша, как мастер повысил голос на братьев. Лишь на мгновение, а потом все стихло. И меня попросили зайти.

— Проходи, Айрис. — проговорил Ворн, пропуская меня в кабинет, где на стуле возле рабочего стола с кучей аккуратно сложенных эскизов сидел Торренс младший, а у окна, скрестив руки на груди стоял старший. И если Марко выглядел виноватым и взволнованным, то по лицу Каира было трудно сказать однозначно, что он чувствует. Возможно, что он был мрачен. Пришлось усесться на потертый кожаный диван, чтобы как-то сбалансировать расстановку в комнате. Лицо Ворна было спокойным, но по атмосфере можно было понять, что он несколько разочарован. Мягко говоря. Похоже я узнала, то, что узнавать не должна была. Хотя догадки, конечно, у меня имелись.

— Что ж, сделанного не воротишь. — начал Ворн, продолжая стоять, заведя руки за спину, — Думаю, рано или поздно ты бы все равно узнала

— Джиа не будет? — внезапно прервал его Марко.

— Она сейчас занята. — ответил Ворн, не удовольственно поджав губы. В комнате воцарилась пауза, а затем Грам приложил руку к стене и фальш панель отъехала в сторону.

— Пойдем со мной. — бросил он, уже спускаясь в лабораторию, в которой я уже была частым гостем.

— Что ты видишь? — спросил он меня, когда мы спустились, явно желая услышать какие-то мои доводы из всего того, что я уже знала.

Лаборатория за последние сутки не изменилась, поэтому я пожала плечами.

— Я бы сказала, что это подозрительно, но то, как вы ведете дела, есть ли лицензия или нет — дело ваше. — старалась подбирать слова честно, но, чтобы не задеть чувства мастера. — А одежда и оружие — да мало ли — прихоть каждого, что коллекционировать.

Ворн тихо выдохнул, но жест мною был отмечен. Из стеллажа он достал какие-то газетные вырезки и книгу в кожаном переплете без опознавательных знаков.

— Мне бы не хотелось, чтобы тебя это все интересовало. Но видимо от судьбы не уйдешь, — проговорил он, положив все это на стол. А мой уровень любопытства и интереса просто мерцал красным пламенем. Вот что он делает⁈ Только разжигает еще больше! В статьях мелькали заголовки про внезапно вскрывшиеся улики на тех или иных чиновников, ограбления и другие криминальные темы.

— Ты что-нибудь знаешь про других альм? — спросил он меня. И я задумалась. Открыто мы никогда эту тему не обсуждали, ограничиваясь лишь поставленной задачей в трансе. Это была большая работа, потому что психических сил тратилось большое количество несмотря на то, что я просто лежала и не шевелилась. Потом я выполняла комплексы упражнений и делала пробежку. А перед работой блаженно отдыхала, набираясь сил, гуляя в лесу или завтракая по дороге в лавку, не смея надоедать мастеру больше.

— Немного. Лишь то, что рассказывала мне бабушка. Я как-то говорила вам. Но к чему вы это? — недоумевала я и все больше запутывалась.

— Больше двадцати лет назад монастырь, в котором я был молодым преподавателем сожгли по причине политических междоусобиц. Многие тогда посчитали это концом пути. Но некоторые все же не сломились и продолжили учение, уйдя глубоко в леса. Как ты понимаешь, мои коллеги были альмами.

Я присела на стул, завороженно слушая запретную историю из уст мастера. А внутри разгоралось целое солнце от осознания, что те, кто близки моей природе жили и учили других. А, может, и сейчас живут. Как Ворн, например.

— Многих тогда списала судьба, но горстка все же осталась. Мои коллеги создали организацию по вербовке своих людей в органах власти, чтобы как-то смягчить то безобразие, которое принимается за «взвешенные политические решения». Многим альмам это сохранило жизнь. Я не спешил участвовать в реформаторских группах, так как в ту ночь на моих руках оказались дети. — мастер кинул взгляд на лестницу, и я поняла, что это были Марко и Каир. — Судьба повела меня немного по-другому пути, но свое влияние при императоре я имел, как бы высокопарно это ни звучало. Все же титул дает не только обязанности, но и права. В силу монастырской жизни эта глава жизни была, так сказать, за полями основной истории. Но, когда монастырь «Трех драконов» был разрушен, мы остались без официального прикрытия и статуса. Пришлось возвращаться к мирской жизни вновь. Вижу, тебе интересно. — прервался он, ловя мои завороженный взгляд.

— Еще бы. — хмыкнула я, подпирая подбородок кулачками, нисколько не стесняясь своего открытого интереса.

— Что тебе сказал Каир? — отвлекся он от истории.

Я вспомнила эпизод в гостинице, и его слова:

— Что он вор. — почему-то из моих уст это прозвучало не уверенно, хотя я видела взлом и собственно, саму кражу.

— Это правда, но лишь от части. Мы помогаем, Айрис, людям, которые нуждаются. А тех, кто наживает состояние обманом заставляем делиться. Не могу сказать, что это благочестиво от начала и до конца. Обман есть обман, но, как ты понимаешь все в этом мире относительно. И волей не волей, когда имеешь дело с политикой, то высвечиваются разные ситуации. Мне бы не хотелось, чтобы ты вообще что-то знала или интересовалась этим.

— У Каира тоже есть дар?

— Магический да, но он не альм как и Марко, если ты об этом.

Я помолчала, цепляясь взглядом за книжный стеллаж.

— Знаете, мне помог один… в Ассаме. Он служил в стражьем участке. И еще… Он был не человеком.

— Хм. — Грам почему-то улыбнулся и в его глазах я увидела понимание. Как раз именно его-то мне и не хватало.

— Он сказал, что своих не сдают. Кто он?

— Что ты видела?

— Я… — мои глаза начали скользить по поверхности столешницы, точно там я могла найти ответ. — Его лицо стало звериным. Это вышло случайно. Думала, мне прибредилось. Ведь перевертыши — миф?

— Миф да не миф. Он альм и это нечто другое. У нас тоже есть кланы, Айрис. Есть те, кто способны обращаться в медведя или волка, кто-то в птиц. У нас много талантов. Не всеми можно воспользоваться в срединном мире. Но ты должна знать, что не все альмы дружелюбно настроены к людской расе. Не трудно догадаться почему.

В голове роились мысли. Слова мастера воодушевляли. И я спросила:

— Как считаете, нас много?

— Думаю, уместнее будет сказать достаточно. Но правительство так не считает, загоняя на рудники неудачно подвернувшихся или не слишком расторопных шаманов. В любом случае, сейчас мы в том положение, когда вынуждены прятаться. Надеюсь, когда-нибудь это изменится. Вот уж где мифами история полнится. — произнес он то, что я и сама понимала. Возможно, альмы и были опасны ввиду не под контрольной власти силы, но в большинстве своем такие как мы шли Белой дорогой.

— Да… мне тоже. Знаете, я бы хотела помочь.

— Айрис… — многозначительно произнес мастер.

— Я никому не скажу, вы ведь знаете. Просто не вижу возможным остаться безучастной. — выпалила прежде, чем он продолжит.

— Помочь… — задумчиво проговорил и как-то тяжело вздохнул, не спеша продолжать.

— Мастер, я все думала, зачем мне этот дар. В Хранители, как видите, не попала, — усмехнулась превратностям судьбы, — но сейчас вы говорите о реальной возможности помочь таким как мы. Это же ужасно, когда ввиду страха просто искореняется целый народ, обладающий уникальными способностями. Только подумайте, сколько пользы мы могли бы принести, применяя дар, обучая ему. И если есть те, кто борются хоть за какую-то свободу, то я бы встала на их сторону. — заходила я по комнате, внезапно ощутив прилив огня в крови, вспоминая Ноэль и угрозы от Далла.

— Твои бы слова, да императорам в голову. — усмехнулся мастер.

Я одарила его понимающей улыбкой, осознавая, что это нечто несбыточное… пока.

— Над чем вы работаете сейчас? — открыто спросила его. — Что вы делаете?

Сначала мастер долго всматривался в меня, а потом четко с расстановкой проговорил:

— Не лезла бы ты, девочка. Пусть мужчины живут свою судьбу.

— Но Джиа ведь тоже с вами, я знаю! — с каким-то детским протестом перебила его и устыдилась своей горячности.

— Она была ребенком, Айрис, и выросла, в кого выросла. — он усмехнулся, и мы оба замолчали, — А вы чем-то даже похожи. — добавил мастер после упрямой паузы.

— С Джиа? — удивилась я новости. По мне мы были разные как день и ночь.

— Огнем в крови. — улыбнулся Ворн.

— Она тоже маг?

Грам покачал головой.

— Нет, Джиа не обладает даром, но она приобрела много своих личных талантов. И ты мне сейчас напоминаешь ее. Когда-то я отговаривал и ее от вмешательств в дела ордена. Но увы, упрямство та черта, которую трудно искоренить. Я по сей день уговариваю ее начать жить спокойной жизнью, а учитывая ее положение… — обмолвился он, на что я нахмурилась, но Ворн не стал развивать тему. А затем вернулся к начатой нити истории. — Каждый из мастеров воспитывается в определенном укладе и традиции. В этой книге, — он положил ладонь на невзрачную потертую кожаную обложку, — содержатся истории и некоторые техники, записанные еще моим учителем, позволяющие выходить из тела, посещать другие миры, проникать в материю.

— Разве это возможно? — у меня округлились глаза. — Мне казалось нам доступна лишь дверь, но без входа на ту сторону. — вспоминала я третий курс Даркмуртской академии магии. Считалось, что можно запечатывать или открывать вход для существ по ту сторону миров, но никак не ходить туда. По крайней мере обычным смертным и магам туда путь заказан. Существуют разные уровни миров и не все из них безопасны для человека.

Ворн хмыкнул, но по-доброму мне улыбнулся:

— При определенной практике — возможно. Но нужно ли это? Я согласился заниматься с тобой, потому что… — Грам на какое-то время замолчал, углубившись во что-то свое очень личное, — ты напоминаешь мне о дочери… которой у меня никогда не было. Похоже на старости лет сентиментальность все же берет верх, как считаешь? — усмехнулся мастер.

— Вам виднее. — улыбнулась ему.