Надо Помочь Бабушке

Глава одиннадцатая.

Следом за Загогульским, Максим вышел на крыльцо дома и только теперь сообразил, что оно сооружено в виде небольшой трибуны. А большая трибуна атаману была не нужна. Гвадирог предпочитал трибуну на одного. И к этому здесь привыкли. Стоило Загогульскому выйти на крыльцо и поднять руку, как разбойники стали собираться возле дома.

"Неужели будет речь толкать? - приуныл Максим. - А ведь с него станется. Замашки у атамана те еще: и кресло как трон, и крыльцо как трибуна".

- Не знаю что делать, - атаман закручинился и тоже искренне, хорошо это у него получалось.

Как только разбойники собрались возле крыльца, а точнее, возле трибуны, Загогульский действительно толкнул речь.

- Соратники мои, - негромко начал он. Загогульский всегда начинал негромко, чтобы замолкли и прислушались. - Сегодня мы успешно выполнили секретный план, о результатах которого вы узнаете несколько позже. Ничего не буду пока о нем говорить, но уверяю, он принесет нам и пользу, и славу, и еще кое-чего. Но об этом я сейчас тоже говорить не стану. Хочу сказать одно, самое важное, - теперь атаман вещал во весь свой могучий голос. - К нам прибыл мой лучший друг Максим, покоритель скрейгов, человек близкий нашему могущественному и верному союзнику, Гезерскому герцогу Ральфу.

"Вот это дает! - Максим уже привык с резким поворотам мысли Загогульского, он все равно удивился. - Союзничек у герцога нашелся".

А Гвадирог повернулся к Максиму, обхватил его двумя руками, прижал к груди и трижды сочно поцеловал.

- Этим поцелуем, - придерживая за плечи Максима, атаман повернулся к разбойникам, - я скрепляю наш союз и вечную нерушимую дружбу с отважным герцогом. Этот день приближает нас к победе! К торжеству нашего дела!

Разбойники, которым, естественно, хотелось, чтобы торжество их дела наступило как можно быстрей, довольно загорланили:

- Слава атаману Гвадирогу! - кричали одни.

- Слава Максиму, - кричали другие.

- Слава герцогу!

- Слава нашему покровителю, Всемогущему Мухугуку! - заорал атаман, и разбойники дружно поддержали его:

- Слава Всемогущему! Слава Мухугуку! Слава Четырехрогому!

Загогульский поднял руку и все мгновенно замолчали.

- Но пока мы должны хранить прибытие к нам послов герцога Ральфа в полном секрете. Поняли?

- Поняли! Хранить в секрете! - дружно заорали разбойники. Их преданность атаману и стремление хранить секрет хорошо были слышны на другом конце леса.

- Сейчас, чтобы вы поняли, какой у нас союзник, Максим кое-чего покажет.

Максим насторожился, показывать он ничего не собирался. И представить не мог, какая идея взбредет в голову атаману, которого постоянно заносило.

Загогульский оглянулся, пытаясь что-то увидеть, не увидел и дал поручение адъютанту.

- Штырь, быстро найди самый большой лом и принеси его сюда.

Штырь исчез, но через считанные секунды, появился со здоровенным ломом и попытался отдать его атаману. Атаман отстранил его движением руки и снова повернулся к народу. А Максим смотрел на этот спектакль и не мог понять, что его лучший друг Гвадирог затеял.

- Вот, - красивым жестом указал атаман на лом, - вы все знаете, какой он тяжелый и крепкий. Теперь посмотрите, что сделает с ним наш могучий гость! И он не менее красивым жестом указал на Максима.

До гостя только сейчас дошло, что атаман не до конца доверял ему, не был уверен, что он и есть тот самый Максим, отрыватель хвостов, славу о подвигах которого разнесли крокаданы. И сообщениям крокаданов он тоже знал цену. Поэтому решил прилюдно устроить Максиму экзамен. Получится что-то, авторитет атамана еще более возрастет. Не получится - он объявит, что предчувствовал это, назовет Максима и всех остальных самозванцами, и отдаст их на расправу разбойникам. А Баха продаст и опять выигрывает. Потому что атаман Загогульский самый проницательный, и самый умный. Он разгадал козни обманщиков и пресек...

"Тебе цирка захотелось? Я тебе устрою цирк!" - решил Максим.

Он взял лом из рук Штыря... Лом, действительно, был очень крупным. Максиму вообще-то с ломами дело приходилось иметь всего раза два-три, когда во дворе строительного колледжа сажали деревья. Но там был, можно сказать, ломик. Штырь же принес лом-великан.

- Хороший лом, - оценил Максим железяку. - Гвадирог, будь другом, пока я мысленно собираюсь с силами, покажи его народу, пусть все посмотрят и убедятся, что он настоящий.

Гость с простодушной улыбкой всучил лом атаману. Тому ничего не оставалось, как взять его.

- Подними повыше, чтобы все видели, - Максим поднял руки атамана с зажатым в них тяжеленным ломом. - Вот так и держи. - Всем видно?

- Всем! - рявкнула толпа.

- Хотите, чтобы я его согнул?

- Хотим! - толпа была единодушна. Толпа жаждала зрелища.

Атаман вынужден был держать лом на вытянутых руках. Максим видел, как лоб Загогульского покрывается потом.

- Согнуть в дугу? - тянул он время.

- В дугу! - радостно подхватили разбойники.

У Максима было еще несколько вопросов по поводу того, что делать с ломом, которые он собирался не спеша обсудить с разбойниками, чтобы атаман мог полностью насладиться весом железяки. Но это же был Загогульский. Когда ему стало слишком тяжело держать лом, он просто опустил его.

- Действуй, Максим, - Загогульский ловко всучил лом гостю.

Небольшое, удовольствие Максим все-таки получил. Он принял лом и тоже поднял его над головой.

Толпа ждала. Разбойники знали, что такой лом согнуть невозможно. Многим из них этот лом был хорошо знаком. Во время строительства домов и особенно землянок они немало понянчили его.

Максим подержал лом над головой, потом опустил его, не особенно напрягаясь, согнул и медленно, чтобы все могли видеть, как он это делает, завязал концы узлом. Подумал немного и сделал второй узел.

Разбойники молчали. Они видели, как Максим завязывал лом узлом, но понимали, что это невозможно. А раз он завязал, то это не лом, а какая-то хитрая липа.

- Кто желает, может развязать, - предложил Максим и передал железный бантик ближайшему разбойнику.

Толпа тут же окружила лом, каждый хотел проверить, в чем их т накололи? А если не накололи, то хоть бы дотронуться до загнутой в крендель железяки, чтобы потом можно было сказать: "Да я своими руками держал этот лом!"

Неизвестно сколько это продолжалось бы, но вмешался атаман.

- Все! - заявил он. - Передайте лом сюда. Штырь, прими! Лом будет стоять у меня в штабе. Это будет сувенир силы, сувенир нашего отряда, узел нашей дружбы.

Толпа встретила это предложение с энтузиазмом.

- Из уважения к вам, с благодарностью за доброе к нему отношение и в знак вечной дружбы, Максим дарует всем вам право, два раза в году свободно охотиться в его лесах и добывать там зверя, какого только пожелаете. Без лицензии! Но запомните, только два раза в году!

Разбойники, от такого к себе доброго отношения со стороны силача-героя, пришли в восторг и, не умолкая, выкрикивали здравицы в честь гостя.

- Сейчас разойдитесь, нашим дорогим гостям надо отдохнуть, перекусить и посовещаться. Разговор у послов, сами понимаете, секретный. А вы помните, что бывает с теми, кто узнает чужие тайны.

Разбойники, видимо, хорошо это помнили, потому что быстро разошлись.

- Ну, Гвадирог, повтори-ка, что ты в отношении моих охотничьих угодий говорил?! - сердито посмотрел на атамана Максим.

- У тебя что, есть свои охотничьи угодья? - удивился Гвадирог.

- Нет у меня никаких лесов и никаких охотничьих угодий.

- Я так и думал, - не смутился атаман. - Поэтому и пригласил их охотиться.

- В лесах, которых у меня нет!

- Но всего два раза в году.

- А если они придут?!

- Да ты что? Какой идиот потащится охотиться в твое герцогство. У нас, здесь, в лесах, зверья и дичи - девать некуда.

- Зачем ты им это сказал?

- Чтобы сделать ребятам приятное. Халява[36] - это, Максим, мечта человечества. Обещай им халяву, и они пойдут за тобой на край света. Им сто лет не нужна охота в твоих лесах. Но халява! И они сразу посчитали тебя своим благодетелем. И стали любить тебя, как родную маму. Так что, все в порядке... Видишь тот крайний домик? Я приказал его освободить для вас. Отдыхайте. Туда вам ужин уже принесли. А как дальше быть, потом подумаем, время у нас еще есть.

Максим вернулся к друзьям, которые ожидали его на поляне.

- Вот и все, - сообщил он. - Основные вопросы мы с атаманом решили. Теперь отдыхаем. Крайний домик отдали в наше распоряжение. И ужин уже принесли туда.

Комната, в которую они вошли, была просторной и чистой. Потолок высокий, окна большие, на стенах несколько звериных шкур. Посреди комнаты длинный стол, уставленный различной едой, возле него широкие скамейки. У стен тоже скамейки, накрытые звериными шкурами. На одной из них стояли малиновые туфли Агофена, тут же лежала его чалма. Развернутая и аккуратно сложенная. Здесь стоял и ранец лепрекона. Джинн, естественно, прежде всего, сунул ноги в туфли и намотал чалму. Дороша стал проверять содержимое ранца. Лепрекон хмурился, что-то шептал, что-то перекладывал.

- Взяли что-нибудь? - спросил Максим.

- С чего бы это они взяли? Если бы кто взял, он бы у меня потом полгода кашлял.

- Значит, все на месте?

- С чего бы это, - продолжал бурчать лепрекон, не вынимая рук из ранца... - Они все здесь лапали. А не соображают, где какая вещь должна находиться, не понимают, что каждый инструмент свое место знает. И руки у них не из того места растут. Из зада у них руки растут. После этих раззяв все укладывать надо.

На столе, на большущем деревянном блюде, лежал зажаренный целиком кабанчик. А вокруг него горками расположились различные овощи и травы, которые должны были, вероятно, служить приправой к мясу. Но в центре стола находился не аппетитный кабанчик, не диковинные местные овощи. В центре стола стояла небольшая тарелка с макаронами.[37] Толстыми, длинными макаронами, точно такими, какие мать иногда варила Максиму на завтрак. До сих пор, в Гезерской герцогстве, макароны Максиму не встречались и он о них не скучал. А еще на одном блюде горкой лежали какие-то лепешки, не то пшеничные, не то овсяные. Тут же стояли большие глиняные кувшины.

А вилок[38] на столе не было, ни одной. К этому Максим привык еще при дворе герцога Ральфа. Вилку здесь еще не изобрели. Не было на столе и ножей. Естественно, разбойники считали, что у каждого нормального человека нож должен быть при себе.

- Ну, прямо Шведский стол, - оценил Максим.

- Еще известно, можно ли все это есть, - проворчал Дороша. - Они и отравить могут.

- Вполне могут, - поддержал его Агофен. - Ты, Дороша, посиди пока в сторонке. Если мы не отравимся, тогда и ты сумеешь поесть. Я думаю, от кабанчика тебе что-нибудь останется.

- Да что уж, - отказался сидеть в сторонке Дороша, - умирать так всем вместе, - он закрыл ранец, подошел к столу и оторвал у кабанчика заднюю ногу.

Агофен и Максим тоже с удовольствием взялись за хорошо прожаренную молодую свинину. А Эмилий увлекся овощами и травами.

Ели с удовольствием. Все основательно устали и проголодались.

- Не сумеешь ли ты подать мне кувшин, в котором находится какой-то местный напиток, мой добрый друг, - попросил Агофен Дорошу.

Тот подал кувшин. Агофен налил немого жидкости в кружку и осторожно отпил. Потом налил полую кружку и напился вдоволь.

- Хорошая вода, холодная, ключевая и без вредных примесей, - оценил джинн. - Но наш кирандино лучше. А где кирандино? - вспомнил он.

В лесу кирандино, там, где нас поймали, - сообщил Эмилий, с интересом разглядывая макароны. - Или разбойники его нашли и выпили. - Он осторожно взял макаронину и стал ее жевать... - А питательную халву они, определенно, съели, - дракон расправился со второй длинной макарониной и потянулся за третьей.

- Чего ты там такое жуешь? - спросил Дороша.

- Не знаю, но вкусно.

- Ну-ка я попробую, - решил Дороша.

Он выцелил макаронину, осторожно подцепил ее двумя пальцами, поднес ко рту и откусил. Судя по выражению лица, непривычная пища лепрекону понравилась. Агофен посмотрел на товарищей и тоже взялся за макароны.

- Попробуй, мой неторопливый друг, - посоветовал он Максиму. - Вкусно и скоро на этой тарелке ничего не останется.

- Не хочу, - отказался Максим. - Мне эти макароны дома надоели.

- Как ты их называешь? - спросил Эмилий. - Макароны?

- Макароны. В наших краях их полно.

- Очень хорошая еда, надо внедрить на герцогской кухне. Герцогу Ральфу понравится, - решил дракон.

- Нет ничего проще, - Максим отдавал предпочтение мясу.

- Как их выращивают? - задал нехитрый вопрос дракон. - Судя по форме и величине: на высоких кустарниках, или деревьях.

- Они не растут, их делают.

- Как?

- Из муки. Муку водой разводят, потом яйца туда вбивают, соль кладут, кажется, молоко наливают... В определенных пропорциях... - Но дома их никто не делает. Их в магазине покупают.

- У нас их не продают, нам самим придется делать. Рассказывай подробно, - попросил Эмилий. - Я запишу, - и он потянулся за блокнотом.

Максим задумался. Ерунда получалась... Макароны еда - проще некуда. Как их варить он знал, самому приходилось. А как их изготавливают? Максим не имел никакого представления и ничего толкового сказать не мог.

- Можно и подробно. Только мне скоро к атаману. Надо поговорить о завтрашнем дне. Наметить план действий. О макаронах я потом подробно расскажу.

- Может быть, кому-то из нас с тобой пойти? - спросил Эмилий. - К примеру - мне. Все-таки продавать меня станут.

- Можно, - согласился Максим - И, может быть, нужно. Но боюсь, что атаман занервничает. Ко мне он привык, а вас всех смертельно боится. Особенно тебя, Эмилий. Я ему рассказал про то, как ты из себя выходишь по каждому пустяку и про твои сокрушительные удары хвостом.

Агофен и Дороша довольно улыбались. Представить тихого, спокойного библиотекаря в подобном виде... Надо же было придумать такое. А еще они знали, как хорошо расходятся слухи.

Сам Эмилий тоже подумал о слухах и о том, как быстро они пересекут границу герцогства. Он поскучнел, пробурчал что-то невнятное выловил из массы зелени какой-то фиолетовый стручок и с грустью стал его жевать.

- Почему они нас схватили, если они нас так боятся? - вполне резонно поинтересовался он.

- Они не знали, что мы, это мы, - напомнил Максим. - Точнее - они не знали кто мы такие. Они охотились за тобой. А нас захватили просто потому, что захватывают и грабят всех, кто появляется в лесу. Работа у них такая. А я плеснул в огонь масла, теперь Загогульский не знает, что с нами делать.

Максим обстоятельно объяснил товарищам, за кого их атаман теперь принимает и как себя следует вести. Потом рассказал про послание, которое Загогульский получил, и что, по мнению атамана, оно написано военным. Причем - генералом, ибо только дослужившийся до генерала может написать такое дурацкое послание.

- Когда они должны передать Эмилия? - спросил Агофен.

- Завтра в восемь часов утра. Загогульский действительно попал в сложное положение. С одной стороны, он должен передать Эмилия, потому что не хочет ссориться с военными. С другой - он не может передать Эмилия, потому что теперь боится еще и нас. И, как он будет вертеться - не знаю. Может военных обмануть, может нас кинуть. Он разносторонний и талантливый, он все может.

- Надо ему помочь, - предложил Эмилий.

- Как это? - поинтересовался Агофен.

- Очень просто, пусть передает меня военным, по всем правилам. А вы будете там же, рядом, в кустах, и сразу выручите меня.

- Великолепная идея, мой глубокомысленный друг, - оценил Агофен. - Как только они Эмилия передадут, мы его сразу выручим, а нечестивым военным, чьи помыслы черны, как хвост черного шакала в черную безлунную ночь в темной пещере, заделаем козу. И спросим, зачем им нужен мирный и никого не обижающий библиотекарь. Узнаем, почему нам не дают пройти к старенькой бабушке Франческе, а также мешают спокойно наслаждаться видами окружающей природы и историческими развалинами Счастливого Демократического Королевства.

- То с тебя взятку требуют, то тебя связывают, то по шее бьют, - пожаловался Дороша. - Надо узнать, чего они к нам пристали. А когда узнаем, кто пакости устраивает, его и побить можно будет.

- Решено, - Максим хлопнул по столу ладонью, измазанной в жире кабанчика. - Осталось договориться об этом с атаманом Загогульским. Уверен, что ему эта идея понравиться.