Надо Помочь Бабушке

Глава двадцать пятая.

На столе стояли три кувшина с охлажденным в погребе молоком и две большие глиняные миски с пирожками. В одной румяненькие пирожки с луком и яйцами, в другой розовые, чуть ли не прозрачные, пирожочки с малиной. А еще стояла небольшая, украшенная затейливым узором миска с красными стручками и другая с таким же узором, наполненная небольшими коричневыми корешками.

Максим отдавал предпочтение пирожкам с луком и яйцами, и рассказывал Франческе, что никогда не едал ничего вкусней, Эмилий лакомился сочными стручками, аппетитно хрустел корешками и вспоминал годы безоблачного детства, когда каждый день можно было есть такие стручки и корешки. Дороша брал пирожки то из одной миски, то из другой. Лепрекон молчал. Но по его довольной физиономии было видно, что для счастья ему больше ничего не нужно. А Франческа сложила лапки на груди и с удовольствием смотрела на то, как гости ели. Она и была здесь сейчас самой счастливой.

В разгар пиршества появился Агофен. Пожалуй, более правильно будет сказать, что Агофен не появился, а возник. Причем, необыкновенным образом. Вначале исчез румяный пирожок с луком и яйцами. Самый крупный из тех что лежали в миске. Максим облюбовал именно его и протянул руку, чтобы взять, но в это мгновение пирожок исчез. Потом возник Агофен. Он сидел на скамейке рядом с Дорошей, в руке держал вторую половину пирожка, а первую половину с удовольствием дожевывал.

Появление джинна с половиной пирожка в руке Дороша принял как должное. Если бы Дороша вернулся из дальней дороги, он тоже, прежде всего, взялся бы за пирожки.

А Франческа удивилась.

- О-о-о! - сказала бабушка Франческа и всплеснула лапками. Затем снова сказала: - О-о-о!..

- Наконец явился! - обрадовался Эмилий.

- Те же и джинн, - объявил Максим. - Украшение манежа на каждом представлении! Без фокусов не можешь?

Дороша ничего не сказал, просто взял еще один пирожок. С малиной.

- Могу и без фокусов, мой любознательный друг, - добродушно сообщил джинн. - Более того, я даже предпочитаю обходиться без фокусов, которые, в действительности, вовсе не фокусы а довольно сложные превращения, требующие серьезных заклинаний. И для каждого заклинания, да будет вам известно, добрые мои друзья, необходимы определенный труд и затрата энергии. А джинн - это вам не вечный двигатель.^{19} Часть энергии я затратил для того, чтобы перенестись в замок барона Брамина-Стародубского. Затем я беседовал с самим бароном, что также потребовало от меня определенного расхода энергии. А какая может быть подзарядка на баронском подворье, в период заката феодального строя?! Брамина-Стародубский высказал сожаление, что я явился к нему, "э-э-э... в очень неудобное время, когда обед уже закончился". И огорчился тому, что я тороплюсь "и э-э-э... не сумею дождаться ужина". Я вернулся к вам, друзья мои, на пределе своих возможностей. Даже мудрые и терпеливые петухи, на моем халате, устали и проголодались, - Агофен погладил ладонью головку одного из петухов, и Максиму показалось, что тот при этом прикрыл глаза. - Следующий раз, когда меня пошлют к кому-нибудь из гордых местных баронов, я непременно захвачу с собой миску с пирожками.

- Расскажи о результатах твоих переговоров, - попросил Эмилий. - Как барон отнесся к нашему сообщению?

- Не могу, мой сердечный друг. Не могу при всем моем искреннем желании выполнить твою просьбу, и великом уважении к всей присутствующей здесь команде. Моя энергия истрачена почти полностью и у меня сейчас нет сил, даже на самый короткий рассказ. У нас, в Блистательной Джиннахурие, среди других утвердившихся обычаев, есть и такой: гостя прежде всего кормят, а уж затем расспрашивают о новостях. Вначале я должен опустошить обе миски с самыми вкусными в мире пирожками и, как минимум, выпить кувшин этого прекрасного, молока, которое по питательности своей и вкусу не уступает божественному нектару.

Надо отдать Агофену должное - едоком он был опытным и умелым. Считанные минуты потребовались джинну, чтобы прибрать пирожки с обеих мисок и опустошить кувшин молока. В заключение он подхватил красный стручок, понюхал его, попробовал на зуб, пожал плечами и положил обратно в тарелку.

- Все, - сказал он. - Пирожки совершенно великолепны, но закончились. Теперь я все понял.

- Что ты понял? - поинтересовался Эмилий.

- Я понял, мой ученый друг, что нет никакого смысла быть джинном. Пятнадцать лет учиться! Пятнадцать лет получать пинки и затрещины, бегать в магазин за обезжиренным кефиром и стирать халаты своих мудрых учителей, да продляться дни их жизни до бесконечности! Заучивать сотни заклинаний. А потом работать младшим клерком в фирме "Абдуландур энд Халамбала", мир с ними обоими. Мотаться по всему свету, что-то разрушать, что-то строить, охранять имущество какого-нибудь разбогатевшего выскочки или остепенившегося братка. И все это при зарплате едва достигающей прожиточного минимума, и при командировочных, на которые не приобретешь даже две порции люля-кебаба. А выделяемые нам квартирные так скудны, что не позволяют снять на ночь даже собачью конуру. Нет, друзья мои, с этим покончено. Я меняю профессию.

- Ты это серьезно? - спросил Дороша.

- Ты сомневаешься в моей искренности?

- Сомневаюсь, - признался Дороша. - У вас, у джиннов, шуточки иногда такие, что и не поймешь...

- Чем ты хочешь заняться? - спросил Максим который тоже не поверил.

- Пойду учеником к Франческе. Научусь печь пирожки и заведу сногсшибательный бизнес по их продаже. Вся жизнь моя будет наполнена высоким смыслом. У меня не будет врагов, все будут меня любить и уважать. Я приобрету ковер-самолет новейшей модели: иномарку с шикарнейшими прибамбасами. Мудрые петухи на моем халате всегда будут сыты. Франческа возьмешь меня в ученики?

- Возьму, - не замедлила с ответом Франческа. Она тоже не поверила, что могущественный и симпатичный джинн, бросит все свои джиннские дела и станет печь пирожки. А, с другой стороны, кто их знает, этих джиннов... - Но тебе, Агофен, не обязательно бросать свои дела. Ты сообразительный и быстро научишься печь пирожки. Сможешь совмещать обе полезные профессии.

- Спасибо, бабушка Франческа. Ты выдала интересную мысль. Я обдумаю ее...

- Послушай, Агофен, прежде чем сменить профессию и стать учеником у бабушки Франчески, ты, может быть расскажешь о том, как встретил тебя барон и чего нам ждать? - спросил Максим. - Сначала расскажи, а потом приступишь к изучению технологии изготовления пирожков.

- Да, терпеливые друзья мои, теперь, когда я решил главную проблему моей дальнейшей жизни, я готов поведать вам правдивую историю, о моем посещении баронства, и о некоторых результатах этого посещения, - согласился Агофен.

- Поведай. А мы оценим, стоит твой рассказ двух мисок с пирожками и кувшина молока, или не стоит, - предупредил Максим.

- Нельзя быть таким грубым материалистом, - упрекнул его джинн. - Вы услышите не тенденциозное сообщение крокаданов, а стерильную правду, без всяких примесей. Правда же, как известно, несравнима ни с чем. Некоторые даже утверждают, что правда побеждает силу. Лично я в этом сомневаюсь, но не хочу никому навязывать своего мнения.

- Агофен, не тяни, рассказывай, - попросила Франческа. - Рассказывай, или я не возьму тебя в ученики.

- Слушаю и повинуюсь, - джинн поклонился даме. - Прежде всего я показал барону бумаги из тайника Гроссерпферда: планы генерала по свержению короля. Барон внимательно прочел все эти документы и сказал: "Э-э-э... зарвался Коняга, зарвался... Пора его э-э-э... остановить..." Затем я показал барону составленные генералом планы будущего устройства Счастливой Демократической Диктатуры, которые, как вы помните, касаются и дальнейшей судьбы баронов. Барон сказал: "Э-э-э... теперь можно поднимать дружины... Надо э-э-э... обрадовать баронов..."

- Брамина-Стародубский поверил нам? - уточнил Бах.

- Полностью. Документы, которые мы представили достаточно убедительны. Кроме того, бароны питает некоторую антипатию к генералам.

- Они собираются остановить Гроссерпферда и его кикивардов? - спросил Дороша.

- Еще как собираются, - подтвердил Агофен. - Вы помните каким становиться наш Брамина-Стародубский, когда чувствует приближение битвы? Теперь там все стоят на ушах (то ли джинн набрался у Максима образных словечек, то ли в параллельном мире и выражения параллельные). Барон потребовал меч, доспехи, и приказал трубить общий сбор. Знаете, есть такой сигнал, - и Агофен громко пропел: - Та-та! Та-та-та! Та-та-та-та! Та-та-та! Та-та! Та-та-та! Та-та-та-та! Та-та-та! А трубачом у барона работает тот самый дворецкий, который одновременно и бухгалтер и лекарь. Как мы могли убедиться, с переходом замка на военное положение он исполняет роль оруженосца. Это ран Ноэль. С трубой он тоже неплох управляется. Должен сказать, что опыт служащих барона Брамина-Стародубского, по овладению смежными профессиями и совмещению должностей, следует изучить и всемерно распространить на самом высшем уровне. В вашем прекрасном герцогстве, Эмилий, при внедрении этого новаторского метода, количество чиновников, делающих вид, что они усердно трудятся на благо народа, можно сократить, как минимум, втрое.

- Агофен, может быть стоит вернуться к рассказу о том, что произошло в замке барона? - напомнил Максим.

- Конечно, стоит вернуться, это главная цель моего появления за этим столом, - покладисто согласился Агофен. - После сигнала трубы и распоряжений Брамина-Стародубского, все пришло в движение, в этом, казалось, замершем старинном замке. Гонцы поскакали к соседям, дружинники стали точить мечи, чистить сапоги, запасаться сухим пайком и готовить в путь своих боевых коней. Женщины стирают и гладят свои лучшие платочки, чтобы помахать со стен замка отправляющимся на битву дружинникам.

- Значит, все в порядке, - отметил Максим. - Гроссерпферда ожидает неприятный сюрприз.

- Это: как сказать... Наш отважный и многоопытный в военных делах барон Брамина-Стародубский считает, что неприятный сюрприз может ожидать нас, - сообщил Агофен.

- Как это понять? - поднялся Эмилий. - У нас все просчитано. Через два дня, когда генерал поведет кикивардов на столицу, его встретят объединенные силы баронов.

- Вполне возможно, что так и будет, - согласился Агофен. - Но не исключено, что хитрый генерал Гроссерпферд, вопреки своим собственным планам, может отправиться громить гвардию короля несколько раньше, чем мы думаем.

- Почему ты так считаешь? - спросил Максим. - В планах генерала сказано четко: в день Желтого Дракона, а он наступит только через два дня.

- Я тоже был в этом уверен. Но Брамина-Стародубский считает иначе. Он сказал: "Гроссерпферд не может без своих хитрых штучек. Он э-э-э... весьма коварен. Если Верблюд по своему же плану должен выступить в День Желтого Дракона, он обманет всех, и даже самого себя, и э-э-э... выступит на сутки раньше, это точно. Бароны не успеют собраться".

- Может быть Брамина-Стародубский ошибается, - сказал Максим. - Знаю я этих генералов, они всегда действуют точно по инструкции, тем более, если сами эти инструкции составляли, - не знал Максим ни одного генерала. Более того, он никогда не видел ни одного генерала. В небольшом городе Крайнем генералы не водились. Самым высшим чином там был некий майор, командовавший стройбатом. - Судя по отзывам, Гроссерпферд человек упрямый. Думаю, он будет придерживаться своих планов и диспозиций.

- Не будет, - заявил молчавший до сих пор Дороша.

- Ты почему так считаешь? - спросил Агофен.

- Потому что он хитрый. Никому не доверяет. Делает все наоборот.

- Ты что, знаешь Гроссерпферда? - удивился Бах. - Чего же ты нам не сказал?

- А вы меня спрашивали? Ну, знаю... В гости я к нему не заходил, но за одним столом чай пить приходилось. У общих знакомых. Барон прав, Гроссерпферд такой... Он выступит раньше. Хоть на день но раньше.

- Значит, бароны не успеют.

- Успеют, - поправил Максима Агофен. - Бароны успеют. Но только те, замки которых находятся недалеко. Первые из них завтра утром будут в роще на востоке от Зеленой Пустоши. Туда же барон велел прибыть и нам. Но дружинников у баронов будет мало. А кикивардов много.

- Такие вот дела, - пробурчал Дороша.

После этих слов наступило молчание, и длилось оно долго. Каждый понимал, что положение критическое. Генерала непременно надо остановить. Но как?

Молчание прервал Максим.

- Есть идея, - сказал он.

- Давай свою идею, - обрадовался Эмилий.

- Может быть нам сколотить эскадрилью драконов? - предложил Максим.

- Как это "сколотить"? - спросила Франческа.

- Что такое "эскадрилья"? - поинтересовался Агофен.

- Ну, собрать, составить, создать! Летающий отряд... И одним ударом разбанзать к чертям собачьим всю генеральскую рать. Кикиварды не выдержат воздушного удара.

Франческа опять ничего не поняла. И остальные тоже не поняли.

- Максим, ты сейчас употребил некоторые слова и понятия, которых нет ни в одном толковом словаре, - напомнил Заслуженный Библиотекарь. Объясни, что ты предлагаешь?

- Действительно, - спохватился Максим, - у вас нет авиации... Франческа, можем мы на ваших трех Буграх набрать полсотни молодых, крепких драконов?

- Конечно. И не полсотни а около ста. Молодых и сильных.

- Сможет каждый из них лететь и нести с собой несколько камней, каждый весом, скажем, килограммов два-три?

- Вполне смогут.

- Вот вам и выход из тупика. Сотня драконов поднимается в воздух, пикирует на отряды кикивардов и обрушивает на них град камней. Это называется воздушная бомбардировка пехоты. Эффект гарантирован. Кикиварды в панике разбегаются, Гроссерпферд остается наедине со своим штабом, а мы быстро и легко подавляем мятеж без помощи баронов.

- В вашем мире так воюют? - спросил Агофен. - Бросают на головы противника с ковров-самолетов камни? - и непонятно было, понравилось это ему, или он осуждает бомбардировки с ковров-самолетов.

- Бросают, - подтвердил Максим. - Но не камни, а кое-что потяжелей, - в подробности он вдаваться не хотел. - И так воюют, и еще хлеще.

- Хлеще? - переспросил библиотекарь. - Что такое "хлеще"?

- Круче, сильней... У нас многое по-другому. Но мы сейчас не об этом.

- Ну, вы даете, - покачал головой джинн, и опять непонятно было, одобряет он или осуждает.

- Как, Франческа, собираем отряд? - спросил Максим.

- Нет, не собираем, - не раздумывая отрезала Франческа. - Мы пацифисты. Наши драконы воевать не станут.

- Все? - не поверил Максим. - Все до одного? Драконов двадцать хоть бы, м-м-м... (хотел сказать "нормальных", но удержался, чтобы не обидеть Франческу), которые не пацифисты, у вас наберется?

- Максим, как ты не поймешь? У нас Община и круговая порука. Мы все как один. Я попрошу Лауренсиху, она тебе все объяснит.

- Не надо мне Лауренсихи, - Максим начинал побаиваться этой драконихи. - Но если Гроссерпферд захватит власть в Хавортии, ты же читала его планы, вас выселят с этих мест и загонять куда-то в пустыню. Надо бороться.

- Бороться мы будем! - твердо заявила Франческа. - Станем протестовать, проведем мирные демонстрации и митинги, объявим голодовки, перекроем дороги, обратимся к международным организациям. В крайности, эмигрируем. И не надо мне ничего доказывать. Мы убежденные пацифисты и этим все сказано. Воевать, ни в коем случае, мы не станем.

- Бабушка права, - поддержал Франческу Эмилий. - Все драконы на наших Буграх убежденные пацифисты. Из поколения в поколение. Возможно, это убеждение возникло, в силу каких-то внешних факторов, еще в древности, и оформилось в генетическое состояние организмов. Поэтому наша группа драконов вынуждена жить вдалеке от центров цивилизаций и заниматься только сельским хозяйством. Воевать они не станут, ни при каких обстоятельствах.

- Не станут, так не станут, - Максим конечно, расстроился, но постарался не подать вида. - Нам с Агофеном разве больше всех нужно. Да и Дороше... Ты уж извини, Дороша, что и тебя от работы оторвали... Раз такое дело, обращайтесь в ООН, в совет по правам драконов, или, как они у вас здесь называются. А нам задерживаться некогда. Агофену надо на работу, Дороша и так уж изныл от безделья, а у меня учебный год на носу.

- Обратимся, - Франческа держалась весьма уверенно. - Но сейчас надо искать мирное решение этого вопроса. Пойти на какие-то взаимные уступки, найти пути для компромисса... - это бабушка сказала менее уверенно. Генерал Гроссерпферд был не той фигурой которая могла пойти на какие-то уступки и компромиссы.

Наступившую тишину прервал Эмилий.

- Вполне можно вступить в переговоры, - сказал он и оглядел собеседников.

- В какие переговоры, с кем? - с достаточной долей иронии поинтересовался Агофен.

- С генералом Гроссерпфердом, - совершенно серьезно предложил Эмилий.

- О чем мы должны с ним вести переговоры? - без всякого интереса спросил Агофен.

- О чем угодно. О том, что драконы требуют компенсацию за украденный сельхозинструмент, о дальнейшей судьбе поселений драконов, о снабжении его армии продовольствием...

- Об обучению кикивардов библиотечному делу, - подсказал Дороша.

- Можно включить в программу переговоров и этот вопрос, - согласился Эмилий. - Неужели вы не понимаете? Для нас сейчас главное - выиграть время. Мы будем вести переговоры и тянуть время пока бароны не соберут свое ополчение. А когда бароны соберутся, они легко разгонят армию кикивардов.

- Правильно! - обрадовалась Франческа. - Ты молодец, Бахончик. Надо вести переговоры. Мальчики, вы все очень умные и сумеете объяснить генералу, что он ведет себя нехорошо. У нас полевые работы на носу, а весь сельхозинвентарь отсутствует. Нельзя же так. Пусть вернет.

- Не может он вернуть, - напомнил Дороша. - Инвентарь уже переплавили.

- Вы сделайте вид, что не знаете, - предложила Франческа. - можете сказать, что драконы обещают снабдить его войско сладкими стручками, вот такими, - показала она на миску красных стручков. Очень вкусные и очень питательные. В них кладовая витаминов. И возьмите в свою делегацию Лауренсиху, - Франческа обрадовалась что вспомнила о своей талантливой подруге. - Лауренсиха кого хочешь заговорит. Она и этого Гроссерпферда заговорит, хоть он и генерал.

- Лауренсиха, как тайное оружие драконов-пацифистов? - Максим не верил что легендарная Лауренсиха способна перехитрить Гроссерпферда. - А как к этому отнесутся бароны? Они не меньше нас с вами имеют право решать, что делать. Не будем торопиться и отложим этот вопрос на завтра. Сколько времени нам надо, чтобы добраться отсюда до Зеленой пустоши?

- Если не спешить - два часа. Если поспешить - час, - сообщила Франческа.

- Сегодня отдыхаем, а завтра рано утром - в путь, - предложил Максим. - У Зеленой Пустоши встретимся с баронами и обсудим положение, в том числе и предложение вступить в переговоры... Или не вступать.

Никто возражать не стал. Все понимали, что если впереди война с кикивардами, то решающее слово должно принадлежать баронам. Бароны не были пацифистами.

Перед рассветом спится особенно хорошо. Но Эмилий уже давно не спал. И Франческа не спала. Драконы вообще мало спят, и это позволяет им иметь уйму свободного времени.

Чтобы не мешать товарищам, бабушка и внук вышли из дома, сели на крыльцо и стали вспоминать родственников: где кто из них сейчас находится, что он делает и многое другое, что принято вспоминать, когда встречаются драконы, долго не видевшие друг друга. В самый разгар этого интересного разговора Эмилию показалось, что кто-то крадется к дому. Он присмотрелся внимательней: да, какая-то тень выскользнула из кустов и скрылась за сарайчиком, за ней другая, третья...

- Посмотри, мне кажется, кто-то ходит возле дома, - шепнул он бабушке.

Та замерла, всматриваясь в полумрак.

- Медленно вставай и иди в дом, - шепотом ответила она. - Не оглядывайся. Кажется, кикиварды нас нашли.

Драконы сделали вид, будто ничего не заметили, неторопливо вошли в дом. Бабушка тут же закрыла дверь и заперла ее на прочный деревянный засов.

- Вставайте, - негромко позвала она Максима, Агофена и Дорошу. - Гроссерпферд послал кикивардов, чтобы захватить вас. Что будем делать?

- Дверь крепкая? - спросил Дороша. - Может, отсидимся? Уже светает. Днем они не посмеют, драконы сбегутся.

- Обычная дверь, они ее сломают.

- Будем драться! - решил Максим.

- Нам некогда драться, - Эмилий нервничал. - Нам надо добраться до Зеленой Пустоши, бароны будут ждать. Надо прорваться.

- Ваши драконы помогут? - спросил у Франчески Максим.

- Нет. Они сбегутся и станут мирно протестовать, выражать недовольство и решительно требовать мирных действий. Но драться они не станут.

- Значит, драться будем мы, - Агофен стал подворачивать рукава халата. - Какие будут предложения?

- Может ты с ними что-нибудь сделаешь? - спросил у джинна дракон. Усыпи их!

- Нет, - отказался Агофен. - Здесь тесновато, могу задеть заклинанием кого-нибудь из своих. Кто еще что-нибудь придумал?

- Я предлагаю краску, - отозвался Дороша. Он уже закинул ранец с драгоценным башмаком за спину. - Я об этом еще вчера подумал: если кто-то к нам вломится, его надо ошарашить краской, - лепрекон почувствовал, что Максим и Эмилий сомневаются и добавил: - Делает нападающих небоеспособными. Проверено на практике. Не знаю, только, как пацифисты?..

- Облить нахальных кикивардов краской? Это можно, - решила Франческа. - Пацифизм и гуманизм вполне позволяют поливать краской агрессоров.

- Не вижу противопоказаний, - согласился и Эмилий.

- А что!? - обрадовался джинн. - Это будет очень весело. Много кикивардов, и каждый другого цвета, а некоторые даже разноцветные Они бегают и цветная гамма все время меняется. Как в калейдоскопе. Живой калейдоскоп! Как я сам до такого не додумался. Когда я вернусь в фирму "Абаландур энд Халамбала", мир с ними обоими, я непременно подскажу твою идею, Дороша. Она им очень пригодиться для рекламы. И мы сорвем с них приличный гонорар.

- Краска-то хоть хорошая? - зачем-то спросил Максим.

- У нас плохой краски не бывает, - чуть ли не обиделась Франческа. - Для себя делаем! Краска нашей фирмы "Восьмицветная радуга" пользуется успехом далеко за пределами нашего Бугра.

В дверь уже стучали. Вначале постучали нормально, тихо, надеялись, что откроют. Потом поняли, что открывать не хотят и начали стучать сильно, громко. Когда и это ни к чему не привело, стали бить чем-то тяжелым. Засов постанывал, дверь скрипела и, было понятно, что долго она не выдержит.

- Может быть проведем переговоры? - предложил Эмилий. - Скажем, что нам необходимо встретиться с самим генералом. Дороша с ним лично знаком...

- Хватит болтать! - прервал друга Максим. - Ни в какие переговоры кикиварды вступать не станут. Вышибут дверь, ворвутся и пустят в ход ножи. Дороша, подтаскивает банки! Эмилий и Франческа открывают, мы с Агофеном обливаем кикивардов. Все по местам!

Когда дверь рухнула, в комнату ворвались сразу трое. В центре был сам лейтенант Бумбер с обнаженным мечом в руке. Он твердо решил, что выполнит приказ генерала, сокрушит диверсантов и снова станет супер лейтенантом. Максим сразу узнал Бумбера. Мундир у лейтенанта был чистенький, но лоб распух и представлял на обозрение невообразимую гамму цветов. "Это будет похлеще черного квадрата, - успел мысленно пошутить Максим. - Такому неожиданному сочетанию красок позавидует любой художник-авангардист". Хвастаться авторством Максим не стал: не то место и не то время. Даже не то пространство. И еще неизвестно, как здесь, в Счастливом Демократическом Королевстве, относятся к авангардизму.

Справа и слева от лейтенанта Бумбера размахивали длинными ножами два великана. Чтобы захватить Эмилия и его спутников лейтенант отобрал два десятка самых крупных и самых сильных кикивардов.

Отважных воинов встретили две струи первосортной качественной краски, изготовленной лучшими мастерами Пегого Бугра. Один из кикивардов мгновенно стал зеленым, как трава на рассвете, как изумруд в лучах утреннего солнца. Второй стал ярко-красным, как солнышко на закате в безоблачный летний вечер. Лейтенант Бумбер, на которого попала краска сразу из двух банок, стал наполовину зеленым, как трава на рассвете и наполовину красным, как солнышко на закате. А между этими половинами сверху вниз шла извилистая полоска, покрытая зелеными и красными брызгами и выглядевшая от этого торжественно праздничной.

Нападавшие были готовы ко всему: к тому, что увидят растерявшихся противников, и к тому, что их встретят ощетинившиеся мечами враги. В том, и в другом случае они намеревались беспощадно бить и крушить. А произошло что-то совершенно непонятное. Враги, вместо того, чтобы честно сражаться, облили их липкой странно пахнувшей краской. Защитники дома поступили неправильно и просто неприлично. Какая может быть драка, если ты, как последний дурак, стоишь посреди большой комнаты, мокрый с головы до ног, весь испачканный в жидкой краске?! Волосы на голове и груди слиплись, с бороды каплет, краска заливает глаза и уши, даже рот нельзя раскрыть, потому что туда сразу же попадет краска. А рядом стоят твои товарищи и похожи они... один Мухугук знает на кого они похожи... Какие то несчастные цветные мокрые чучела, которые даже на огород не поставишь... Лейтенант Бумбер застыл, он не мог сообразить, что теперь делать, потому что в таком виде нельзя было делать ничего. Рядом застыли могучие кикиварды.

А следом за первыми в комнату вбежали еще четыре отважных воина с длинными ножами в руках...

Раз... Раз... Раз... Раз... встретили их четыре струи краски. Теперь, наряду с красным и зеленым, растерянно застыли синий, голубой, розовый и белый кикиварды.

- Какая прелесть, - радовался Агофен. - Посмотрите, какие у нас получаются модельные красавцы. Хоть отправляй их на подиум. Или на веселый карнавал "Мы любим радугу!" в Блистательную Джиннахурию!

- Особенно розовый, - поддержал его Максим. - Какая прелесть! - Розовый был двухметровым верзилой с густо заросшей волосами грудью. Окрашенный в розовый цвет он напоминал громадного плюшевого медведя с розовой бородой и большими оттопыренными, как у Чебурашки, розовыми ушами. Его длинные ножи тоже были розовыми, и то, что с них падали розовые капли было не страшно, а смешно.

- Мне кажется, что мы начинаем повторяться, - заметил Агофен, окатывая следующего кикиварда синей краской. - А желтого цвета явно не хватает. - Раз нам так повезло, надо работать красиво. Дороша, будь другом, выдай желтую.

Дороша выдал желтую, и в комнате появилось что-то очень большое, похожее на яичный желток, который стал постепенно превращаться в цыпленка-переростка.

- Как? - спросил Агофен Франческу, - нравится?

- Несколько легкомысленно, - критически отнеслась к цыпленку-великану Франческа. - Я бы рекомендовала оранжевую с искоркой, ее делают лучшие мастера и она у нас сейчас в моде.

- Дороша, давай оранжевую с искоркой! Кто у нас хочет быть самым модным?

Агофен прицелился в одного из кикивардов. Но тот не хотел быть самым модным и испуганно шарахнулся в сторону.

- Да не стесняйся ты, мода дело хорошее и даже нужное, - попытался успокоить его джинн и окатил с головы до ног оранжевой с искоркой...

Это было зрелище! Это было неожиданное и захватывающее зрелище! Отважные кикиварды врывались в дом и первое, что они могли увидеть, были их боевые товарищи в цветном варианте. Точнее - в разноцветном. Храбрые воины, собиравшиеся бить и крушить, не могли понять, что происходит. Воины забывали о своих намерениях и растерянно застывали. И тут же получали свою долю ярких устойчивых красок.

Команда работала как хорошо отлаженный механизм. Дороша вертелся как юла. То он был в комнате с красками, то он уже передавал банки драконам. Только красная треуголка мелькала: туда - сюда, туда - сюда. Драконы пацифисты без устали, как автоматы открывали трехлитровые банки. А Максим и Агофен ни разу не промахнулись.

Выдержать такое было совершенно невозможно. Свежеокрашенные кикиварды, отталкивая друг друга, бросились к дверному проему и вырвались во двор увлекая с собой растерянного, до полного обалдения, двухцветного лейтенанта Бумбера. Там на них с душевным трепетом уставились закаленные в многочисленных драках товарищи по оружию. Вид у отступивших был такой, что сразу становилось ясно: в доме с ними произошло что-то ужасное. И лезть в эту западню никто больше не осмеливался.

Привлеченные неожиданным и странным шумом, к дому стали собираться драконы. На Пегом Бугре жили очень мирные драконы, но дразнить их не следовало. По недовольным взглядам драконов, кикиварды поняли, что оставаться здесь дальше не имеет смысла. Кикиварды не верили в пацифизм, считали его дурью и болезнью, а драконы выглядели совершенно здоровыми. И зубки у драконов были... Ох какие зубки... А массивные хвосты все время подозрительно подрагивали и удар такого хвостика вполне мог сокрушить кости...

Первыми рванули подальше от дома, получившие жестокую моральную травму, свежеокрашенные. Они уже не мечтали ни о денежном вознаграждении, ни о повышении по службе. Кикиварды даже не боялись того, что их накажут, за невыполнение приказа. Они с ужасом думали о том хохоте, который поднимется в лагере, когда они туда доберутся и о том, какие клички им теперь прилепят (кикивардов напрасно считают тугодумами, когда надо припаять кому-нибудь кличку, они делают это с большой выдумкой). Те, кто не успел войти в дом, поняли, что идти туда не следует, ни в коем случае. И припустились вслед за своими боевыми товарищами. Последним шел грустный лейтенант Бумбер: частично зеленый, как изумруд в лучах утреннего солнца и частично красный, как солнышко на закате.

Вот так быстро и красиво, во всяком случае, довольно красочно, закончилась в поселке Пегий Бугор "Битва при мастерской по приготовлению красок". Битва, где не было пролито ни капли крови, но в которой было истрачено немало высокосортной краски, созданной лучшими мастерами. Битва, в ходе которой кикиварды потерпели жестокое поражение и вынуждены были бежать.

Нашим героям тоже пришлось, как следует, отмываться. Но они делали это весело и с удовольствием. Утверждают, и кажется, не без основания, что раны у победителей заживают быстрей. У победителей и настроение всегда бывает лучшим, чем у побежденных.