Надушенный рукав

12

Утро похорон главного старейшины Макино выдалось чистым, ярким и холодным. По чиновничьему району эдоского дворца двигалась процессия во главе с самураями, одетыми в черное, с белыми фонарями на шестах. Ветер трепал золотые бумажные лотосы, которые несли другие самураи. За ними следовали священники, звякая в колокольчики, ударяя в барабаны, разбрасывая по дороге лепестки роз и помахивая курильницами, чей дым наполнял зимний воздух ароматами. Перед гробом Макино ехал на лошади Тамура с похоронной дощечкой в руках. Дальше снова шли священники, напевающие сутры, а за ними несли три паланкина с женой Макино, наложницей и актером.

Сано стоял у ворот с Хиратой и несколькими сыщиками. Они держали поводья и наблюдали за процессией, направлявшейся к месту кремации на берегу реки. Хирата нарушил молчание:

— Вижу, Окицу стало лучше.

Судя по голосу, он был рад, что допрос не причинил девушке особого вреда. Сано кивнул, занятый собственными тревогами, которые внушал ему план, придуманный с Рэйко ночью.

Последними в процессии выступала домашняя прислуга — мужчины в черном, женщины в белом. За ними тянулись несколько самураев-чиновников.

— Не многие пришли проводить Макино в последний путь, — заметил сыщик Марумэ.

— Все боятся покидать дворец, — объяснил сыщик Фукида. — Не хотят пропустить новые политические события.

В кильватере одной процессии прибыла вторая, состоящая из двух конных самураев, Ибэ с Отани и их людей, призванных на помощь, чтобы следить за работой Сано.

— Какие планы на сегодня? — спросил Ибэ.

— Покопаемся в прошлом подозреваемых из дома главного старейшины, — ответил Сано. — Я беру на себя первого вассала и актера. Хирата — жену и наложницу.

Хирата взглянул на Сано с благодарностью за шанс возместить вчерашнее фиаско, но Ибэ с Отани разразились протестами.

— Нам следовало бы искать улики против племянника властителя Мацудайры Даемона, а не терять время на посторонних, — возмутился Ибэ.

— А мне кажется, лучше поискать улики против канцлера Янагисавы, — торопливо возразил Отани.

У Сано лопнуло терпение. Зря он поддался на уговоры и отпустил Рэйко в поместье Макино. Напряженный и взвинченный, он больше не мог выносить Ибэ и Отани.

— Сделаем, как я скажу! — отрезал Сано.

Он не упомянул, что займется канцлером Янагисавой и Даемоном, когда придет время. Промолчал и о плане Рэйко. Только Хирата и пара доверенных сыщиков знали, что Сано связался с человеком, который должен был ему ответную любезность и устроил жену на работу в дом Макино.

Сано бросил Отани и Ибэ:

— Если хотите что-нибудь доложить своим хозяевам, идемте с нами.

Он и пять сыщиков вскочили на лошадей и поскакали по улице. Хирата и другие пять двинулись в противоположном направлении. Отани и Ибэ обменялись негодующими взглядами. Потом Ибэ отослал половину своих людей вслед за Хиратой, а сам с оставшимися кинулся догонять Сано. Отани тоже разделил свою команду и поторопился за Хиратой.

— Куда мы едем? — спросил Ибэ Сано, когда они со своими людьми миновали пропускной пункт в извилистом, обнесенном стеной проходе между чиновничьим районом и дворцом.

— В штаб-квартиру мэцуке, — ответил Сано.

Мэцуке была службой разведки Токугавы, охранявшей власть правителя Японии. Агенты мэцуке сравнивали и толковали информацию, собранную огромной сетью шпионов и осведомителей. Сано хотел воспользоваться этим кладезем полезных сведений о горожанах.

Он и его свита оставили лошадей перед дворцом. Потом прошли по лабиринту коридоров, правительственных кабинетов и приемных зал в комнату, разделенную бумажными ширмами на деревянном каркасе. Внутри, между столами, заваленными свитками, футлярами для сообщений и письменными принадлежностями, суетились люди. Чиновники курили трубки, вместе размышляя над картами, что висели на стенах, и приглушенными голосами обменивались короткими фразами. Сано заметил, что политические волнения заставили агентов мэцуке работать без продыха, чтобы успевать за всеми новостями и заботиться о собственной судьбе.

Пока он мешкал у двери, агенты заметили их компанию. Разговоры постепенно угасли. Сано скользнул взглядом по обращенным к нему лицам, но не нашел того, кого искал.

— Мне нужен Тода Иккю, — наконец объявил он.

Из шеренги агентов вышел самурай, одетый в серое. Поклонился Сано:

— Здравствуй, сёсакан-сама.

Сано поклонился в ответ:

— Здравствуй, Тода-сан.

Тода, старший агент разведки, обладал такой заурядной внешностью, что Сано постоянно забывал, как он выглядит, даже после стольких консультаций по предыдущим расследованиям. Он был не низкий, не высокий, нетолстый, не худой, не старый и не молодой. Его лицо никто бы не запомнил — преимущество в его профессии.

— Дай догадаюсь, — сказал Тода. — Вам нужна помощь в расследовании убийства главного старейшины Макино.

Только сейчас его поведение и голос уставшего от жизни человека возбудили у Сано смутное воспоминание. Тода окинул взглядом людей, выстроившихся за спиной сёсакана.

— И ты привел с собой наблюдателей, которых назначили канцлер Янагисава и властитель Мацудайра.

Как обычно, Тода демонстрировал прекрасную осведомленность о делах бакуфу. Он сдвинул в сторону перегородки, увеличивая пространство вокруг своего стола.

— Прошу, располагайтесь, — пригласил он.

— Спасибо, — поблагодарил Сано и вместе с сыщиками опустился на колени на полу.

Ибэ со своими людьми и наблюдатели от властителя Мацудайры столпились вокруг. Сано знал, что, несмотря на теплый прием, Тода очень неохотно делится информацией: мэцуке ревниво охраняла знания — источник своей уникальной силы. Но Тода не осмелился отказать в помощи сёсакану-сама, который разыскивал убийцу друга сёгуна и высокопоставленного чиновника.

— Вот досье на Макино. — Тода сел за стол и положил руки на объемистую книгу. — О каком из подозреваемых среди его домочадцев ты хотел бы услышать?

— Начни с жены и наложницы Макино, — попросил Сано.

Тода пролистал книгу.

— На них ничего нет, кроме дат, когда Макино женился на Агэмаки и взял в дом Окицу. Никто до сих пор не предполагал, что они удостоятся нашего внимания.

Сано подумал, что весь бакуфу считал женщин слишком незначительными, чтобы их замечать. Здесь ему действительно больше помогла Рэйко.

— Актер?

— Есть. — Тода показал на одну из колонок. — Урожденный Юити, сын владельца чайной, двадцать пять лет. Сценическое имя Кохэйдзи, работает в театре Накамура-дза, специализируется на самурайских ролях. Ранее под именем Кодзакура работал в театре Овари. Ни в чем плохом не замечен. Считался безопасной компанией для главного старейшины Макино.

Сано запоминал на будущее.

— Тамура?

Тода просмотрел несколько страниц и резюмировал:

— Тамура Бандзан, сорок семь лет. Потомственный вассал Макино. Известный боец на мечах, но весь его опыт сводится к тренировочным сражениям. — Тода поднял глаза на Сано и добавил: — Самурай с его тягой к боевым искусствам, как правило, хотя бы раз обагряет меч кровью к такому возрасту. Но у нас нет свидетельств, что Тамура когда-либо убивал.

— Это его не оправдывает, — возразил Сано. — И не доказывает, что Тамура не способен на убийство.

У такого бюрократа, как Тамура, мало возможностей драться насмерть.

— Что скажешь об отношениях Тамуры и главного старейшины?

— Источники среди челяди Макино докладывали об их частых ссорах.

— Причины ссор?

— Макино имел привычку вымогать деньги у менее значительных чиновников бакуфу, — ответил Тода. — Поскольку он обладал властью уничтожить их, если они не заплатят, ему мало кто противился. Тамура не одобрял такие повадки. Как и распутство Макино. Тамура твердил главному старейшине, что непомерная жадность до денег и женщин — преступление против бусидо.

Воинский кодекс чести гласил, что деньги — это грязь, они недостойны внимания самурая, который должен возвыситься над материальным. Также следует отказаться от чрезмерных удовольствий плоти, которые отвлекают от исполнения долга. Сано подумал, что конфликт между главным старейшиной и его первым вассалом был гораздо глубже, чем намекал Тамура.

— Как реагировал Макино на обвинения Тамуры в бесчестье? — спросил Сано.

Оскорблялся, что и понятно, — ответил Тода. — Говорил, что его личная жизнь Тамуры не касается, мол, он поступает как хочет, а если Тамура не будет держать рот на замке, то потеряет место.

Быть отрешенным от служения, которое приносит деньги, обеспечивает уважаемое место в обществе и определяет цель жизни, — величайшая трагедия для самурая.

— Тамуре надлежало покорно принять точку зрения Макино и больше никогда не поднимать этот вопрос, — сказал Тода. Так велел обычай, когда самурай выполнял свой долг, критикуя господина, а тот отвергал его мнение. — Но Тамура воспринимал недостатки Макино как личное оскорбление. Он одолевал главного старейшину советами сменить образ жизни. С годами их споры становились все громче и яростнее. Они начали презирать друг друга. Но Тамура — талантливый, ценный первый вассал. Он был нужен Макино.

— Макино умер прежде, чем их разногласия привели к отставке Тамуры, — задумчиво проговорил Сано. — А теперь, когда Макино нет, клан возглавит один из его сыновей.

Тода кивнул, признавая, что Тамура мог убить Макино, чтобы сохранить должность и получить нового, более достойного господина.

— Но Тамура бережет честь, — вмешался Ибэ, явно недовольный, что подозрения вместо властителя Мацудайры сосредоточились на первом вассале. — Он бы не совершил тягчайший из грехов, убив собственного господина.

— Позвольте мне напомнить, что для этого есть одно оправдание, — заметил Тода.

— Когда господин безнадежно опозорен, только смерть восстановит его честь, — пояснил Сано. — Если Тамура думал, что ситуация именно такова, он мог посчитать убийство Макино своим долгом.

— Но Тамура не стал бы убивать доверенного друга сёгуна, — возразил Ибэ. — Он бы не рискнул оскорбить нашего господина — и понести наказание.

— Преступник пытался скрыть сам факт убийства, — привел довод Сано. — Возможно, это был Тамура, надеявшийся избежать последствий.

— Вас может заинтересовать еще одна новость, — продолжил Тода. — Вчера поздно вечером Тамура поклялся в кровной мести.

Благодаря существованию кровной мести любой горожанин мог поквитаться с тем, кто нанес ему серьезное оскорбление, например, убил его родственника. Закон обязывал мстителя подчиняться строгой процедуре. Вначале он подавал властям жалобу, в которой описывал оскорбление и называл имя врага. Власти даровали ему разрешение убить неприятеля. Мститель находил обидчика, заявлял о своем намерении убить его и уточнял причину. Затем они бились насмерть. Если выигрывал мститель, он приносил голову врага чиновникам и те его оправдывали. Преимуществом такой системы было то, что, следуя всем правилам, мститель мог убить своего врага, не становясь преступником. Но и мишень могла прослышать об опасности и убежать, спрятаться, как-то защитить себя.

— Против кого? — озадачился Сано.

— Против убийцы главного старейшины Макино, — сказал Тода. — Тамура написал в жалобе, что не может назвать имя, потому что еще не знает, кто отнял жизнь у его господина.

— Но ему все равно разрешили? — Сано думал, что власти отказывают просителю при малейшем отклонении от правил.

— В магистрате явно посчитали, что обстоятельства оправдывают некоторое нарушение правил, — сказал Тода.

Самурай обязан господину даже большей верностью после его смерти, чем при жизни. Если господин стал жертвой убийц, отомстить за него — право и священный долг самурая. Вот почему магистрат сделал для Тамуры исключение. Сано понимал, как кровная месть Тамуры отразится на ходе расследования.

— Итак, теперь у нас еще больше причин полагать, что Тамура невиновен, — озвучил Ибэ мысли Сано. — Он бы не стал клясться в кровной мести против самого себя.

— Почему бы и нет, чтобы оградиться от подозрений? — возразил Сано.

— Это лишь необоснованные догадки, — хмыкнул Ибэ. — Вы не хуже меня знаете, что убийца скорее всего не из приближенных Макино.

Он метнул враждебный взгляд в сторону людей властителя Мацудайры. До сих пор они внимательно слушали и помалкивали, но тут один из них отозвался на шпильку Ибэ:

— Я согласен, мы ищем убийцу не там, где нужно.

Молодой самурай с честолюбивой жаждой во взгляде обратился к Тоде:

— Есть ли у вас сведения о канцлере Янагисаве, которые бы привязали его к убийству?

Осторожность мелькнула в глазах агента мэцуке.

— Мне нечего сказать о канцлере.

— Как благоразумно с вашей стороны, — похвалил Ибэ. В его ухмылке читалась снисходительность к Тоде и победная насмешка над самураем, спросившим о Янагисаве. — Запомните, мэцуке подчиняется канцлеру, — заявил он слугам Мацудайры. — Не думайте, что она станет угождать вашему господину. — Ибэ повернулся к Тоде: — А вот мне хотелось бы знать, можете ли вы привязать к убийству властителя Мацудайру?

— И о нем мне нечего сказать, — ответил Тода.

— Запомните, положение вашего господина шатко, — поддел молодой самурай Ибэ. Он сосредоточил требовательный взгляд на Тоде. — Когда пыль осядет, вы можете обнаружить, что мэцуке утратила защиту канцлера, и вам понадобятся новые друзья. Так что лучше бы вы ответили на мой вопрос.

Лицо Тоды оставалось совершенно спокойным, но Сано чувствовал, как он отчаянно пытается проскользнуть меж двух огней. Наконец агент мэцуке заговорил:

— У канцлера Янагисавы был шпион среди челяди главного старейшины Макино.

Ибэ возмущенно вскрикнул, человек Мацудайры расплылся в улыбке, а Тода мягко продолжил:

— Как и у властителя Мацудайры.

— Человек Мацудайры нахмурился, Ибэ умолк.

— Шпион Янагисавы — стражник по имени Эйити, — сообщил Тода Сано. — Шпион властителя Мацудайры — стражник по имени Саяма. Можете поспрашивать, что они делали в ночь смерти главного старейшины Макино.

Ибэ и люди Мацудайры не знали, что сказать. Каждый явно радовался изобличению противника и в то же время боялся, что Тода еще больше скомпрометирует его хозяина. Обеспокоенный, что Тода выдал ему очередную улику, связанную с воюющими фракциями, Сано все-таки не мог не восхититься изяществом, с которым старший агент мэцуке польстил обеим сторонам, не поддержав ни одну.

— Это займет тебя на какое-то время. — Тода печально улыбнулся Сано как собрату по борьбе за выживание. — Если снова понадобится помощь, обращайся.

Благодаря Тоду и поднимаясь на ноги, Сано чувствовал, как растет внутри напряжение. Дурные предчувствия дали ростки. К вечеру Рэйко начнет работу в поместье Макино среди четырех подозреваемых в убийстве.