Наездница

Глава 3

Пикап нырнул в очередную выбоину на дороге, и Идол громким воплем выразил свой протест.

— Заткнись, — без малейшей тени сочувствия посоветовал ему Дейк. — Сам за мной увязался. Ты да этот чертов мальчишка все устроили, так что теперь как хочешь, так и живи. Только попробуй вытворить мне что-нибудь, мигом окажешься за дверью.

Он злился, как это позволил задурить себе голову. Утром, когда Дейк укладывал вещи в грузовичок, а кот всеми правдами и неправдами старался тоже пролезть внутрь, появился Мика Уинтер, двенадцатилетний племянник домовладелицы. Это он в свое время и придумал самое подходящее имя для такого испытанного в битвах кота.

— Уезжаете? — спросил мальчишка, обозрев огромный рюкзак, бинокль в коробке из-под перчаток и валявшуюся на приборной доске старую, видавшую виды ковбойскую шляпу.

Потрясающая догадливость, хотелось съязвить Дейку, но он сумел удержаться и не стал вымещать на мальчишке злость на надоедливого кота.

— Да.

— И надолго?

— Не знаю, — коротко бросил Дейк, в очередной раз выдворяя кота с сиденья и задвигая туда холодильник со льдом. Кондиционер в старом фургончике барахлил, а Дальтону вовсе не улыбалось возиться с починкой в дороге. Фургончик был приобретен им несколько лет назад и давно требовал ремонта.

— Хотите, я буду кормить вашего кота, пока вы не вернетесь?

Резко вскинув голову, Дейк ударился затылком о крышу кабины и с трудом подавил проклятие.

— Это не мой кот, — пробурчал он.

— Нет, ваш. Он ведь сам вас выбрал.

Потирая ушибленную макушку, Дейк предостерегающе посмотрел на мальчика. Тот лишь пожал плечами.

— А тетя Кэтлин говорит, что кошки всегда сами решают, кому они принадлежат.

— Скажи лучше, кому принадлежит сомнительная привилегия кормить их, — хмуро отозвался Дейк, глядя, как Идол опять лезет в машину. На этот раз кот пристроился на холодильнике, очевидно радуясь тому, что теперь ему удобнее будет глазеть в окно.

— Для кота, пожалуй, это неважно. — Мика ухмыльнулся, наблюдая, как Дейк вновь сгребает кота за шкирку и выкидывает из машины.

И Дейк почувствовал, как, вопреки воле, начинает улыбаться. Тем более что кот, ловко увернувшись, снова вскочил в кабину.

— Проклятье, — выдохнул Дальтон. — Я-то думал, кошки не любят машин.

— Я так понимаю, вы берете его с собой?

— Ни за что, — теряя терпение, проговорил Дейк и опять вышвырнул зловредную тварь из машины, а потом с шумом захлопнул дверцу.

Мика нахмурил брови.

— Ну так хотите, чтобы я его кормил?

Дейк открыл было рот, чтобы повторить, что не его это кот и что, уж если тот прекрасно обходился, пока он как распоследний болван не поддался искушению купить банку кошачьих консервов, то, вне всякого сомнения, проживет так и дальше. Но, взглянув на лицо мальчика, не смог выговорить ни слова. У него не хватало духу признаться, что он собирался просто уехать и бросить кота на произвол судьбы.

Лицо Мика вновь просияло.

— А знаете, по-моему, кот все-таки решил ехать с вами, — сказал он, тыча пальцем куда-то за спину Дейка.

Обернувшись, Дальтон увидел, что кот вновь восседает на крышке холодильника. Видимо, пробрался в фургончик через открытое окно кабины.

— Тетя Кэтлин говорит, что коты все такие. Как кого выберут, так уж точка.

Да, тетя была права… Вот и катил Дейк в машине со сломанным кондиционером по пыльной дороге под жарким полуденным солнцем калифорнийского лета, вдали от цивилизации и прохладительных напитков, в компании с приблудившимся котом, которого угораздило хозяином выбрать себе человека, не любящего кошек. А все потому, что Дейку не хватило духа и смелости попросить мальчишку кормить кота в его отсутствие: потому что сделать это — означало признать кота своим. Впрочем, Дальтон с самого начала не сомневался в том, что предпринимаемая им поездка — сплошное безумие… Так что ошибкой больше, ошибкой меньше уже ничего не меняло.

Вырулив наконец на развилку, откуда дорога вела к ранчо Рэнсома, Дальтон в удивлении приостановил машину. За два дня до отъезда, в промежутках между сборами и улаживанием текущих дел в офисе, он успел навести кое-какие справки. Со времен родео у него осталось много знакомых в среде лошадников, занимающихся разведением и дрессировкой коней для родео. Как довелось ему узнать, этот бизнес сейчас переживал настоящий бум. Состоятельные люди, увлекавшиеся лошадьми, охотно вкладывали в него деньги. По словам одного бывалого ветерана родео, этот благородный вид спорта с годами все больше начинал напоминать шоу. И очень скоро, заявил все тот же ветеран, неодобрительно покачивая головой, мелкие фирмы просто вылетят в трубу, не выдержав конкуренции с крупными синдикатами.

Все, с кем успел побеседовать Дейк, отзывались о «Ранчо клоуна из родео» с уважением, а о самом Малкольме — с явной симпатией, лишь бегло упоминая постигшие его за последнее время неприятности. Но, несмотря на это, Дейк оказался совершенно не готов к представшей перед его глазами картине. Почему-то, со слов Памелы, он представлял себе их ранчо заброшенным и запустелым местом.

Однако он ошибался. Небольшое ранчо казалось воплощением процветания. По крайней мере, на первый взгляд. Сдвинув на затылок свою ковбойскую шляпу, потрепанную многими годами в родео, а еще более — долгим пребыванием в пыльной кладовке, Дальтон внимательно озирал раскинувшийся перед ним вид.

Территория ранчо была ухоженной, даже длиннющая свежевыкрашенная белая изгородь вдоль дороги просто блестела под палящим калифорнийским солнцем. Поодаль стояла крепкая конюшня, а за ней в тени эвкалиптовой рощицы виднелся аккуратный приземистый дом. То тут то там торчали низкорослые узловатые дубы.

Дейк вспомнил вдруг, что и джип Памелы тоже был с иголочки новенький. Если вдуматься, то во всем этом заключался глубокий смысл. Никакой бизнесмен не станет вкладывать деньги в ветхое непрезентабельное хозяйство, и у Рэнсома Малкольма хватило ума и житейского опыта учесть это.

Уголки губ Дейка чуть приподнялись. Да, Рэнсом достиг своего. Чувствовалось, что он воплотил в жизнь все, о чем мечтал в те далекие времена, когда все мы, дураки, мечтали лишь о следующей получке.

Казалось, все кругом излучало только спокойствие и мир. Успокоенный мирным зрелищем, Дейк поехал дальше, от души надеясь, что дело окажется не из трудных и расследование надолго не затянется. Если признаться, то он возлагал немалые надежды на свою внушительную внешность — обычно люди десять раз думали, прежде чем осмелиться пойти ему наперекор.

Медленно ведя машину по проселку, Дейк продолжал внимательно оглядывать окрестности. Вдалеке по склонам невысоких холмов бродили белорогие коровы. Рядом с конюшней стояли два мускулистых коня: стройный чепрачный и серый в яблоках.

Внезапно Дейк осознал, что впервые за долгие годы снова дышит полной грудью, с наслаждением вбирая в себя пьянящий воздух — незабываемую смесь ароматов свежескошенной люцерны, свежего ветра, нагретой солнцем земли и живительного, бодрящего запаха лошадей. Привередливые горожане, привычные к вони выхлопных газов и дыма фабричных труб, пожалуй, сочли бы этот запах чересчур резким, но самому Дейку казалось, что он вернулся домой…

Подъехав к дому, он остановился. Кругом не было ни души. Но Дейк не удивился, поскольку от самого города гнал как ненормальный и приехал гораздо раньше срока, когда его могли ждать. За весь путь он не потерял и минутки, если не считать небольшого недоразумения с Идолом во время краткого привала. В отличие от хозяина, кот никуда не торопился и решил, что вполне может отдохнуть часок-другой у обочины в прохладной тени зарослей. Дейк никак не мог дозваться его и наконец, проорав: «Теперь или никогда, кот!» — сел за руль и поехал. Лишь тогда Идол вынырнул из кустов и пустился вдогонку за все еще открытым окном фургончика. Дейк притормозил. Огромным прыжком кот влетел в окно и, приземлившись на облюбованное место на холодильнике, принялся безмятежно вылизываться.

Вот и теперь он сидел там же, с любопытством озираясь по сторонам. Кончики его усов подрагивали, а смешной розовый носик, морщась, принюхивался к незнакомым запахам.

— Когда кончится кошачий корм, разбирайся сам как знаешь, — предупредил его Дейк. — Пора возвращаться к истокам, кот. На ранчо, наверное, полно мышей.

Идол тихонько мяукнул. Дальтон взялся за ручку дверцы и тут же услышал, как скрипнула дверь конюшни.

Там, в темном проеме, расплетая запутавшиеся поводья, стояла Памела. Она была в ярко-красной футболке и черных потертых джинсах. На ногах девушки красовались высокие ковбойские сапоги из тонкой кожи. Дейк всю свою молодость проходил в таких сапогах и, казалось бы, вволю нагляделся на них. Но сейчас его вдруг поразило, до чего же они сексуально смотрятся. И не столько оттого, что выгодно подчеркивали изящные очертания длинных стройных ног Памелы, сколько потому, что самым заманчивым образом обрывались чуть ниже округлых упругих бедер.

Почувствовав его пристальный взгляд, девушка подняла голову. Увидев Дейка, она помахала ему рукой, повесила поводья у двери и подошла к его машине. До сих пор Дальтон видел Памелу только в полумраке офиса и предрассветных сумерках. Тогда ему показалось, что ее волосы были какого-то песочно-каштанового цвета. Теперь же в ярких лучах солнца они сияли расплавленным золотом и развевались у нее за спиной. По какой-то странной ассоциации Дейк вспомнил гриву маленькой гнедой лошадки, которая у него была в детстве и которую он так беззаветно любил. Сердце Дейка дрогнуло.

Та лошадка, славная, самая послушная и доверчивая из всех и впрямь чем-то напоминала Памелу. И погибла она из-за него — пытаясь перепрыгнуть слишком широкий овраг. Тогда-то, упав на колени у ее тела, Дейк в первый раз проклял себя и свою глупость. Юнцом, в четырнадцать лет от роду, он впервые предстал лицом к лицу с плодами собственного безрассудства. И любимая лошадка стала первой, жизнью своей заплатившей за ошибки Дейка. Первой, но не последней…

Воспоминания ожили в его голове, словно предостережение. Дейк смотрел, как Памела шагает к нему легкой плавной походкой, напрочь лишенной обычного женского кокетства, зато полной истинной женственности. Он смотрел — и его душевный покой, казалось, улетучивался.

Это племянница Рэнсома, напомнил он себе. Она не для тебя, даже если бы ты и не был занят расследованием. И потом, Памела слишком молода, хотя и не важно, сколько ей лет на самом деле.

Памела остановилась в нескольких шагах от него, и Дейк, не успев отвлечься от своих мыслей, выпалил:

— А сколько вам лет?

Памела удивленно заморгала.

— Что?

Проклятие! Вот глупость. Дейк неуклюже попытался исправить положение:

— Нет, пустяки. Я просто пытаюсь вспомнить, сколько лет сейчас Рэнсому.

— А-а-а, — протянула девушка, принимая его слова за чистую монету. Дейк подумал, что она до смешного доверчива. — В этом году дяде исполнилось пятьдесят четыре.

Пятьдесят четыре. Боже, неужели прошло уже четырнадцать лет с тех пор, как Рэнсом бросил профессию клоуна в родео? Тогда Дейк был вынужден прервать свои выступления, но надеялся снова увидеться с Рэнсомом в Пендлтоне на следующем родео. Однако Рэнсом сказал, что эта игра для молодых, а его сорокалетнее тело получило уже слишком много переломов, ударов и контузий. Дейк знал об этом, хотя сам Рэнсом никогда не рассказывал о неприятных событиях в своей работе, например о том, как однажды бык чуть не затоптал Рэнсома до смерти.

Пятьдесят четыре… Тогда, уходя из родео, Рэнсом упомянул, что собирается поспеть в Техас как раз к тринадцатому дню рождения Памелы. А значит, сейчас ей должно было уже исполниться двадцать семь. Ничего себе! Дейк до глубины души поразился: он дал бы ей гораздо меньше.

— Что-то не так, мистер Дальтон?

— Я… Да нет.

— Вижу, вам без труда удалось найти нас.

— Да. Вы хорошо объяснили дорогу.

Несколько мгновений девушка молча смотрела на него, словно чем-то озадаченная.

— Я рада, что вы все же переменили решение, — наконец произнесла она.

— Не стоит, — оборвал ее Дейк, сам удивляясь тому, как хрипло звучит его голос. — Быть может, вы еще пожалеете об этом.

Казалось, что он изумил девушку, но она не потеряла спокойствия.

— Возможно. Но по крайней мере, мне не пришлось объяснять Рэнсому, что вы не приедете.

У Дейка внутри все так и оборвалось. Похоже, она и впрямь старше, чем выглядит. Во всяком случае, мгновенно улавливает суть дела.

— Он… он не знает?

— Что вы не собирались приезжать? Нет. Не вижу причин, чтобы…

— …Лишать его иллюзий, — договорил за нее Дейк. В его словах звучала горечь, но, как ни грустно было сознавать правду, он знал, что девушка именно это имела в виду.

— Да. — Она и не пыталась ничего отрицать. — Послушайте, мистер Дальтон…

— Дейк… — Он хмуро усмехнулся, встретив ее недоуменный взгляд. — Я же нанят в помощники, помните? Лучше вам сразу привыкнуть называть меня по имени.

Девушка явно собиралась что-то сказать, но передумала и просто кивнула в ответ.

— Рэнсом хотел увидеться с вами сразу, как вы приедете. — Она мотнула головой в сторону дома. — Он отдыхает, хоть и ворчит. Ему хочется набраться сил, чтобы самому показать вам ранчо.

Дейк нахмурился.

— Неужели он так болен?

— Да нет. Просто переутомился. Летом, правда, мы нанимаем в помощь нескольких пареньков из местного колледжа. Но под вечер они расходятся по домам, а дядя продолжает работать.

— Да, он всегда был страшно упрямый, — заметил Дейк.

— Забавно, — заметила Памела, искоса поглядывая на него из-под отливающих золотом ресниц. — Именно так он всегда говорил о вас. А что произошло с быком по кличке Копуша?

Едва сдержав стон, Дейк машинально снял шляпу и запустил руку в волосы.

— Вот болтун! Он вам и об этом рассказал?

— Ну же, сколько раз вы пытались прокатиться на нем? — не унималась Памела.

— Пять. — Дейк помнил эти попытки так живо, словно дело происходило вчера. Помнил каждый отчаянный прыжок Копуши, каждое свое падение с быка. — Собственно, этот бык окончательно и убедил меня, что я слишком велик для подобных развлечений…

Памела улыбнулась ему такой доброй и открытой улыбкой, что сразу же стала необычайно похожа на Рэнсома. И у Дейка почему-то гулко забилось сердце.

— Упрямый… — Девушка очень похоже передала тон, каким Дейк говорил о Рэнсоме.

Уголки рта Дальтона поднялись в слабом подобии усмешки.

— За все время, что я участвовал в родео, я сломал пять костей. Четыре из них на совести Копуши. Не считая того, что три раза бык разбивал мне нос. А о порванных связках и мышцах я просто не говорю. Так что в конце концов я начал принимать подобные мелкие неприятности слишком близко к сердцу.

— И поэтому в последний раз вы отмахнулись от помощников и выехали на быке с поля?

Дейк покраснел.

— Копуша был достойным противником. Он не заслуживал, чтобы его так унижали.

Казалось, Памела немало удивилась, услышав эти слова, но сдержалась и произнесла только:

— Пойдемте в дом. Рэнсом… Ой, привет. А откуда ты взялся?

Дейк подавил стон. Идолу, по-видимому, надоело ждать, пока его представят по всем правилам, так что решил, по своему обыкновению, позаботиться о себе сам. Потершись спиной о ногу девушки, он отступил на пару футов и уселся с выражением царственного величия на мордочке.

— Он… ну, приехал со мной.

Девушка, удивленно подняв брови, поглядела на Дейка.

— Это ваш кот?

— Нет! — быстро ответил Дейк и тут же почувствовал, как кровь приливает к щекам. — Он просто… вроде бы как сам нашелся.

Памела перевела взгляд с кота на Дейка и обратно.

— Послушайте! — начал Дальтон. — Если это вам неудобно…

— Нет. Напротив.

Проклятие! Дейк готов был поклясться, что девушка с трудом удерживается от смеха. Да и кто смог бы сохранять спокойствие при мысли о том, что у него, Дейка, есть кот, да еще такой драный.

— А как зовут вашего… гм, найденыша?

Дейк замялся в нерешительности, но рассудил, что хуже уже все равно не будет.

— Идол.

Памела улыбнулась.

— Его так назвал соседский мальчишка, — поспешил прибавить он, снимая с себя всякую ответственность. — После фильма про этого боксера, ставшего гангстером.

— Похоже, ему довелось побывать в драках, — согласилась Памела, разглядывая кота. — Но, скорее, мальчик назвал его так из-за бандитской мордочки.

— Да, вы правы. — Внезапно Дейк почувствовал, что обязан предупредить ее. — Он, знаете ли, малость диковат, нелюдимый очень.

— Ничего удивительного. Судя по всему, жилось ему нелегко.

— Это точно.

— И он не похож на комнатного котика, правда? Явно крепкий парень.

Девушка снова улыбнулась, словно забавляясь какой-то своей, тайной, мыслью, которую Дейк не понимал.

— Но все-таки он не ваш? — переспросила она.

— Нет! — решительно подтвердил Дейк. — Терпеть не могу кошек.

Памела отвернулась и присела перед котом. Дейк не сомневался, что сделала она это лишь затем, чтобы скрыть разбиравшее ее веселье. Он снова водрузил свою шляпу на макушку.

— Ну, Идол, — жизнерадостно сказала девушка, — добро пожаловать на ранчо. Тут найдется много интересного для тебя. У нас, правда, своих кошек еще не было, но, думаю, мы легко поладим. Ты нам объяснишь что к чему, ладно?

Кот поднял голову и зловеще мяукнул. Памела рассмеялась. От ее негромкого мелодичного смеха по спине у Дальтона пробежал легкий холодок.

— Что ж, дружище, принимай владения. — Девушка встала и широким жестом обвела ранчо рукой. — Тут все твое.

Словно поняв, Идол сорвался с места и помчался к конюшне. Памела снова прыснула.

— Рад, что он показался вам таким забавным, — хмуро вымолвил Дейк.

— Да, очень, — не стала спорить Памела. Но потом, когда посмотрела на Дейка, лицо ее помрачнело. — Последнее время тут было не до смеха.

С этими словами она развернулась и поднялась по ступенькам в дом.

При виде старого друга Рэнсом так засиял, что Памеле снова стало смешно. По его лицу от глаз разбежались лучистые морщинки. Однако еще смешней Памеле стало, когда она заметила, что крепкое рукопожатие друзей постепенно переходит в дружеское единоборство. Оба напряженно старались пережать друг друга.

Наконец Рэнсом потянул себя за седой ус и оглядел Дальтона с головы до ног.

— Черт побери, ты по-прежнему в плечах шире племенного жеребца.

К удивлению Памелы, Дальтон покраснел.

— А ты по-прежнему мудр.

— Мудрее, чем ты думаешь, — загадочно отозвался Рэнсом. — Дружище, по-моему, ты пережил трудные времена.

Дальтон так и замер.

— С чего ты взял?

— Прочел у тебя в глазах, сынок. В них не осталось почти ничего от того заносчивого юнца, которого заботила только победа в состязаниях.

Дейк улыбнулся, но Памела заметила, что его улыбка быстро угасла.

— Да, — отозвался он, — тот юнец давным-давно исчез.

— Лет пять назад, да? Тогда я получил твое последнее письмо.

Девушка видела, как напряженно застыл Дальтон, и знала, что это не просто игра ее воображения. Повисла гнетущая тишина. Мужчины не сводили друг с друга глаз. Во взгляде Рэнсома читалось лишь простое любопытство, но вот взгляд Дейка…

— Ну, оставлю вас вдвоем. — От Дальтона исходило такое напряжение, что Памела и сама занервничала. — Вам, наверное, есть о чем поговорить. А потом можете посмотреть ранчо, мистер Да… — он приподнял бровь, и девушка мгновенно поправилась: — то есть Дейк.

— Я сам ему все покажу, — с готовностью заявил Рэнсом. — Не так уж я и слаб. А поговорить мы можем и на ходу.

Дальтон кивнул.

— Вот и хорошо, — с радостью проговорила Памела. Хотя теперь, надев старенькие джинсы, тяжелые ботинки, ковбойку с перламутровыми пуговицами и потрепанную широкополую шляпу, Дальтон выглядел под стать всей обстановке на ранчо и своей роли временного работника, но он все равно действовал Памеле на нервы. Не успел он провести на ранчо и двадцати минут, а девушка уже жаждала передышки.

Памела в очередной раз спохватилась, что мысленно называет детектива Дальтоном, а надо было звать Дейком. Иначе она обязательно проговорится при чужих, а тогда — пиши пропало.

Кивнув на прощание мужчинам, девушка отправилась в кухню. Похоже, эти двое даже не заметили, как она вышла, так увлеклись беседой. Судя по всему, у них, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, было много общего. Или, может, Дейк, как и многие другие пареньки из родео, которых пригрел Рэнсом, в некоторой степени заменял старому ковбою сына, которого тот никогда не имел.

Собственно говоря, не так ли получилось и с самой Памелой? Кто, как не Рэнсом, приютил ее, когда она решила наконец бежать от сладкой жизни, которую вел ее отец и которая грозила затянуть и ее? Только Рэнсом, выросший в тени своего чересчур привлекательного старшего брата, мог по-настоящему понять, почему девушка рассталась с таким почтенным и благопристойным, на взгляд постороннего человека, образом жизни.

Отогнав эти мысли, ставшие слишком привычными, чтобы причинять боль, Памела принялась лихорадочно размышлять, что приготовить на ужин. Они с Рэнсомом обычно обходились чем придется, причем в последнее время чаще готовил Рэнсом, поскольку из-за его болезни на Памелу выпала тяжелая работа по ранчо. Ни дядя, ни племянница не претендовали на звание искусного кулинара, с них вполне хватало, чтобы их стряпню можно было взять в рот без особого отвращения. Вот в доме ее отца всегда готовила опытная кухарка. Памела помнила даже, что ее мать приглядывала за кухней, но эти воспоминания, как и все воспоминания, связанные с матерью, приносили лишь смутную тоску и грусть…

Услышав, как во дворе зашумел мотор джипа, она выглянула в окно. Дейк с Рэнсомом отправлялись в объезд ранчо. О Боже, чем прикажете кормить такого здоровяка? Что ему подать? Бычий бок и пару буханок хлеба?

Спагетти! Это идея. Большой котелок спагетти и галлон соуса: сытно, вкусно, легко готовить и совершенно невозможно испортить. Если предложить побольше чесночного хлеба, то, пожалуй, можно до отвала накормить даже шестифутового верзилу, бывшего когда-то ковбоем родео. Хорошо и то, что можно не браться за приготовление еще часа два-три, а пока поработать с лошадью Фрэнка.

Выложив на стол все припасы, чтобы потом не искать, Памела поспешила в конюшню. Она испытывала симпатию к Фрэнку Фоллсу или, на худой конец, к его коню. Фоллс всегда был так мил с ней — и это несмотря на то, что первым от колик погиб именно его конь. Не каждый сможет проявить такую терпимость, потеряв дорогого и многообещающего коня и оставшись лишь с одним необученным трехлеткой.

Как ни странно, но, когда умерла вторая лошадь, Премия, Фрэнк проявил еще больше великодушия и сострадания. Он постоянно выражал готовность чем-то помочь, предлагал свои услуги, заглядывая на ранчо всякий раз, как приезжал в Окснард на очередную встречу с главой маленькой компании, которую приобрел в прошлом году. Памела была признательна ему, но ужасно удивилась, когда в конце концов он признался, что приезжает на ранчо из-за нее. Он сказал, что просто не может видеть ее в таком состоянии. И чем хуже ей приходилось, тем нежнее и предупредительнее вел себя Фрэнк. Памела сама не знала почему, но ее это не успокаивало, а, наоборот, раздражало еще сильней.

Но она понимала, что обязана ему, пусть он и дразнил ее своими шутовскими ухаживаниями. Девушка никогда не принимала их за чистую монету. В самом деле, не станет же мужчина с таким положением в обществе, как Фрэнк Фоллс, тратить время на простую девушку с ранчо. Тем более если она вовсе не блещет внешностью (или туалетами, что в иных случаях гораздо важнее, чем внешность).

— Привет, Красавец, — произнесла Памела, подходя к стойлу жеребчика-трехлетки.

Над кормушкой в проход высунулась изящная умная морда. Уши стояли торчком, выразительные карие глаза с любопытством смотрели на девушку. Памела потрепала гибкую шею, в который раз восхищаясь шелковистой мягкой шкурой необычного красно-коричневого оттенка.

— Как ты тут, старый макаронник? — пропела она, почесывая вельветовый нос своего любимца. Конь ответил тихим ржанием. — Ну что, поиграем?

Красавец фыркнул и тряхнул головой. Памела засмеялась. Она любила лошадей, не похожих на других, а у Красавца индивидуальности хватило бы на десятерых. Еще раз потрепав его по холке, она сняла с крючка у двери узду и повод и вошла в стойло.

Увидев узду, Красавец послушно нагнул голову и дал себя взнуздать. Памела ощутила легкий укол совести. Она всегда любила Красавца, любила больше, чем того коня, который погиб. На самом деле Фрэнк Фоллс и купил-то этого жеребка исключительно по ее настоянию. Хотя тот, второй, конь завоевал несколько призов в национальных состязаниях и был оценен — благодарение небесам, еще и застрахован! — в кругленькую сумму, но Памела всегда ощущала, что чего-то ему недостает. Быть может, того неуловимого свойства, что связывает лошадь и всадника в единое целое, делает их одним существом. Рэнсом называл это «нутром», подразумевая, что такой конь промчит своего хозяина сквозь огонь и воду. Погибший конь был напрочь лишен этого качества. Зато Красавец им обладал с лихвой.

От этих мыслей на Памелу вновь нахлынуло чувство вины. Что ни говори, а Талисман Фрэнка — кстати, эта кличка не только смешила девушку, но и заставляла призадуматься, каким же характером должен обладать человек, чтобы даже коню дать свое имя, — был великолепным животным. Изумительно сложенный, грациозный и отличный скакун обещал взять еще немало призов. Но в глубине души Памела все же чувствовала, что конь уже достиг своего предельного уровня и ему никогда не покорить главной вершины.

Но все же это был славный конь. И его смерть словно унесла с собой часть души Памелы. А потом еще гибель Премии, маленькой гнедой кобылки, такой послушной, хотя и не блещущей особыми талантами. А следом — Смельчак, обаятельнейший, забавный, который терпеть не мог воды…

На глаза девушки навернулись слезы. Она поспешно вытерла их, а Красавец, словно в знак сочувствия, положил голову ей на плечо. Пора выкинуть эти мысли из головы, твердила она себе. Нельзя об этом думать, иначе невозможно жить, невозможно работать. Но боль утраты была слишком сильна…

Памела надеялась, что, может быть, теперь, с приездом Дейка Дальтона, дело пойдет на лад и несчастья прекратят преследовать обитателей небольшого ранчо. Но почему-то она себя спокойней не чувствовала. Перед ее глазами все стояло строгое его лицо, а в ушах звучали странные слова не доверять ему, ни в коем случае не доверять…