Нахаловка

Глава 19

От основательной оплеухи старикана сонное состояние мгновенно улетучилось. Я, скрежетнув зубами от ярости, молча кинулся на постаревшего таджика, чтобы отвесить старому урке ответную звездюлину. Сбрендил, сука, что ли? На пахана руку поднял! Да я ему сейчас эту заготовку собственными зубами отгрызу… Но вовремя остановившая меня вторая зуботычина, заставила вспомнить: кто я теперь и где нахожусь! А ведь крепко бьет, падла! Даром, что песок из жопы на землю сыплется! Так, тля, это ведь реально Махмудка! Мой верный Али-Баба! Да мы с ним теперь и горы свернем! Только сначала надо все основательно обдумать… Присмотреться… Может, Махмудка уже и не мой!

До меня неожиданно дошло, что эта гребаная Нахаловка и есть тот самый поселок Советский, в котором мы с Али-Бабой и заныкали союзную воровскую кассу? То-то никак не оставляло меня чувство, что я эту дыру уже раньше видел. Хоть и изменилась она за тридцать четыре года… Мой взгляд неожиданно зацепился за трехэтажную хоромину — теплое гнездышко, выстроенное Махмудом: так, он что, падла, общак на свои нужды пустил? Ссучился из-за бабла, словно конченый апельсин? Мои кулаки сжались помимо воли. Старикан, словно почувствовал всколыхнувшуюся во мне злобу, хоть и не видел в потемках моих рук, и вновь замахнулся. Ну, нет, хватит! Так дело не пойдет — балабас[1] и без оплеух раскалывается!

— Все-все, дед, — крикнул я, поднимая руки над головой и разжимая кулаки, — урок усвоен! Извиняй!

— Кха! — Надсадно кашлянул Махмуд и отошел в сторонку, освобождая проход из машины. — Как-то подозрительно быстро ты соображать стал, внучок… — задумчиво произнес Али-Баба, почесав заросший седой щетиной подбородок. — Неужели по вене еще сегодня не вмазал?

О как! — Продолжали прокручиваться мысли в моей голове. А ведь за то время, что прошло с нашего последнего разговора, старикан умудрился насовсем избавиться от своего таджикского акцента. И по-русски он говорил чисто, словно на родном.

— Бать! — К Махмуду подошел Валек, и положил ладонь старикану на плечо. Зря ты его так — он вообще на лечение согласный! Мы его с Лехой к Лукьянихе везли, да только по дороге подобрали нежданчик на нашем кукурузном поле… Пришлось вернуться — ты его увидеть должен.

Пока они говорили, я успел выбраться из «Патриота», успев привести в порядок свои сумбурные мысли и чувства. Светиться перед старым пока не стоило. Если он действительно спустил общак, мне придется его наказать! Но сначала нужно все как следует проверить. Закон — он такой, для всех един! Я вот за эту кассу жизни не пожалел. Поэтому и вправе требовать от остальной босоты такой же самоотверженности! Я — Вор! Коронованный! И я в своем праве — судить и казнить!

Махмуд переглянулся с приемным сыном и, не говоря ни слова, крепко ухватил меня своими агальцами[2] за подбородок. Пальцы у старикана, не смотря на его возраст, оказались цепкими, с грубой и заскорузлой кожей, неприятно оцарапавшей мою нежную юную «шкурку». Я мотнул головой, но вырваться из стального захвата Махмуда не смог. И откуда у этого древнего таджикского Бабая[3] столько сил? А на вид и не скажешь — умеет шифроваться говнюк! Моя школа! Хотя, возможно, мое новое тело ни к черту. Займусь им «на досуге».

Старикан, тем временем, подтянул меня вплотную к своему морщинистому лицу, дохнув на меня крепким табачным запахом, за которым, едва ощущаемый, пробивался запах качественной алкашки. Накатил старикан пару стопок перед разговором, чтобы кровушку холодную разогреть-погонять. Уважаю! Сам недавно таким же был. Свежи еще в памяти те «приятные» моменты…

— Не пойму никак, Тимоха, — темные глаза старикана острыми буравчиками впились в мои, — что с тобой сегодня не так?

А Махмудка-то не прост! Ох, как непрост! Он очень сильно «вырос» за эти годы, и уже не является тем недалеким таджиком-уголовником, которого я знал. Похоже, основательно поработал над собой мой верный «порученец», такой проницательности я за ним тогда не замечал.

— Да ты чего, дед? — Твердо глядя в глаза старикана, предпринял я попытку отвести от себя всякие подозрения. — Такой же я, как и обычно…

— Нет, врешь, мелкий! — Беспардонно перебил меня старикан, продолжая всматриваться в мое лицо. — Что-то в тебе явно изменилось! Смотришь прямо, рожу не воротишь и глаза не бегают! — Выдал, наконец, он свой вердикт. — Когда такое было?

— Ну, так правильно, бать, — неожиданно встал на мою сторону Валек, — решение пацан серьезное принял — завязать! Да и мне, в кои-то веки, с ним нормально поговорить удалось. Как с настоящим мужиком.

— Может, детство, наконец, в жопе играть перестало? — Проскрипел Али-Баба, отпустив мой подбородок. — Это Глашка твоя, Валек, испортила пацана! — Брюзгливо заявил старик, обернувшись к Вальку. — Все носилась с ним, как с писаной торбой! А ты ей потакал… А как же, ведь любимый и единственный сынок! Вот и добегались!

— Дед, а сам-то, сам? — Хохотнул Валек, стукнув старика кулаком в плечо. — Ты ему тоже такие проказы прощал, за которые мне в детстве ремнем регулярно прилетало!

— Все хороши! — Неожиданно улыбнулся Махмуд и его недовольный брюзгливый голос слегка «потеплел». — С себя ответственности тоже не снимаю.

И тут я с огромным удивлением осознал, что старик искренне любит этих, в общем-то, чужих ему людей. Что они действительно, стали ему самой настоящей семьей, которой у меня никогда не было. Не по понятиям честному законному вору семью иметь. А вот Махмудка, похоже, сподобился на старости лет семейным счастьем насладиться. Мне, отчего-то, даже завидно стало, хотя раньше никогда я о таких вот заморочках не задумывался. И еще одну особенность я за Али-Бабой заметил: он не только акцент, он еще и от фени отказаться сумел. Хотя раньше фраера, не нюхавшие зоны, его без переводчика понять не могли. И как ему провернуть все это удалось? Ума не приложу. Ну, ничего, время все расставит на свои места!

— Но таким, Тимка, ты мне больше нравишься! — Продолжил свой базар старикан. — С иглы мы тебе слезть поможем — ты, вроде бы, не совсем еще конченый…

Ага, профукали вы, братцы, своего пацана. Как ни крути, а откинулся торчок от передоза. Хотя, может быть, и действительно не был он совсем уж конченым ширяльщиком. Просто, так обстоятельства сложились. Но ведь это не умаляет ничьей вины. И то, что их любимый сынок, внучок и крестник жив-здоров — всецело моя заслуга! Вернее, той неумолимой и неведомой Силы, что засунула меня в это никчемное и отравленное наркотой тело. Иначе бы уже лили слезы над его хладным телом, и драли волосы на голове. Я им, конечно, ничего не скажу — мне и самому как-то нужно адаптироваться в это новом мире, но упустили они где-то пацана-нарика, это факт!

— Дед, я смогу! — твердо произнес я, не уводя взгляда в сторону.

— Хорошо, мелкий! — Махмуд взъерошил мне волосы на голове. — Мы же семья… Так, и чего вы там на поле нашли? — Улыбка сошла с лица старикана, когда он вспомнил о делах. Теперь передо мной стоял натуральный хищник, вожак стаи, готовый на все ради нее.

— В машине… — ответил Валек. — Леха, открывай!

Крестный снял с кузова крышку и откинул задний борт. Старик, шаркая ногами и опираясь на палочку (но мне было прекрасно видно, что он легко может обойтись и без нее), доковылял до открытого кузова и заглянул внутрь.

— Сука! — Злобно прошипел он, едва взглянув на привезенное нами мертвое тело. — Бурят!

Ну, еще бы он Бурята не узнал! — Молча усмехнулся я. Ведь не один раз ему с Бурятом сталкиваться приходилось. Иногда и закусывались жестко меж собой… Но против бычьего здоровья и силы тюремного киллера, нечего было Махмудке противопоставить. Лишь мой непререкаемый авторитет в воровской среде временами ему жизнь и спасал.

— Бать, че за бурят? — поинтересовался у старикана Валек.

— Похоже, ребятки, нашли меня шестерки Вити Бульдозера! — произнес старик, не отрывая глаз от мертвого Бурята. — Скоро и остальная шобла нагрянет — он этого амбала всегда первым посылал…

— Погоди, бать, не кипишуй! — произнес Валек. — Ты точно уверен, что это он? Ведь сколько лет прошло? Люди меняются…

— Ты часто таких бугаев в своей жизни встречал? — произнес дед, ткнув в жмура резиновым наконечником трости. — Да еще и узкоглазых-расписных?

— Твоя правда… — Задумчиво почесал в затылке Валек. — Редкостный говнюк, такого не забудешь.

— А сколько он душ по приказу Бульдозера загубил, не хватит пальцев! — продолжил старый. — Когда-нибудь это должно было случится…

— Бать, неужели ты так этому Бульдозеру насолил, что он больше тридцати лет забыть этого не может? — спросил папахен.

— Выходит, что так, сынок! — Хищно усмехнулся старик, сверкнув золотыми коронками.

— Постойте, мужики! — Крестный тоже решил поучаствовать «в процессе». — Вы самое главное упускаете — он жмур! Выходит, что кто-то его пришил, и с какого-то перепугу бросил на нашем поле. Возникают вопросы: кто бы это мог быть и нахрена ему все это нужно?

— Действительно, бать, — согласился с крестным Валек, — Леха дело говорит. Нахрена ему это нужно?

Старик помолчал немного, по-старчески «жуя» губами:

— Согласен, странный расклад выходит…

— А чего тут странного? — Вот, кто меня за язык тянул? Но назвался груздем — полезай в кузовок.

— Ну давай, мелкий! — Одобрительно усмехнулся дед. — Ты сегодня меня удивляешь уж который раз! Ты же всегда от совместных семейных дел свинтить старался. Откуда такое рвение?

— Я ж говорил — измениться хочу!

— Ну, тогда давай, раскладывай: чего ты там накубатурил? — Дед вынул из кармана папиросу и закурил.

— Смотрите: на мой взгляд, тут несколько вариантов…

— Даже несколько? — с легкой ехидцей подколол меня старикан, выпустив клуб пахучего табачного дыма. Мне тоже захотелось закурить, но я решил сначала вывалить на «родню» свои умозаключения:

— Да, несколько! Либо этим убийством кто-то хочет нас предупредить и помочь, либо это чистой воды случайность, либо голимая подстава…

— Может быть, может быть… — Кивнул Махмуд, принимая мои предположения к сведению. — Если действительно кто-то помочь хочет, то почему сам ко мне не пришел? Я в деревне, вроде, не последний человек. Если же подстава — как-то глупо жмура на поле оставлять… Нет, не складывается картинка. Но и нам это ничем не поможет — скоро Витек на поиски Бурята направит целую команду головорезов. А они уже точно на меня выйти смогут… — Махмуд даже как-то немного «взгрустнул» от наваливающихся перспектив.

— Бать, ты че? — Валек шуточно стукнул старика кулаком в плечо. — Забыл, как мы местную шантрапу в девяностые строили? Были же времена, когда без поножовщины и огнестрела ни дня не проходило! И сейчас вывезем! Подумаешь, городские авторитеты нагрянут. Пусть хоть целой шоблой заявятся — мы их тут всех положим и прикопаем! — Валек раздухарился, не думал я, что он такой боевой. — Здесь, сука, наша земля, бать! Счет, кстати, уже пошел, — Валек показал на мертвого Бурята. — Пусть, и не от наших рук…

— Нужно все-таки выяснить, кто бы это мог быть? — После слов приемного сына, Махмуд прямо-таки вновь воспрял духом.

Мне тоже казалось, что верная Витина торпеда — Бурят, не случайно залетела в Нахаловку. Неужели он до сих пор не может себе простить, что я его так технично кинул? Правда, для этого мне пришлось натурально сыграть в ящик! К тому же в тот момент я и не знал, что откинусь не окончательно. Причем, что интересно, забросило меня ни куда-нибудь, а именно в то место и время, где намечается продолжение той давней истории с общаком. У меня возникло такое ощущение, что некое Высшее Существо, в силу обстоятельств оказавшаяся свидетелем нашей с Витюшей «разборки», решило добавить в эту историю «перчинки» в моем воскрешении и досмотреть, чем же вся эта бредовая феерия закончится.

— И как это сделать? — Пожал плечами Валёк. — Этот «тайный мститель» не представился.

— Есть у меня одна идейка, кто бы это мог быть… — неожиданно произнес крестный, и вынул из кармана небольшой желтый ключик, подвешенный на металлический брелок, выполненный в виде топора. — Это я рядом с «Патриком» на обочине подобрал, когда к покойничку подгонять пошел… — сообщил он.

— А чего сразу не сказал? — Накинулся на него папахен.

— Да как-то бездумно в карман засунул, а потом не до того стало! — ответил крестный. — То этого борова грузили, то…

— Ясно! — перебил его Махмуд. — Чья бидра[4]? Есть идеи?

— Ну, судя по брелоку, кто-то из Катькиных охламонов, — выдало предположение крестный. — Они, кстати, сегодня поутру с деляны вернулись, так в «Мечте лесоруба», наверное, до сих пор гуляют…

— Тогда растолкуйте старику, ребятки, с какой целью они этого жмура на наше кукурузное поле скинули? — озадачился Махмуд.

— Да кто ж его знает? — Пожал плечами Иваныч.

— А у меня чувство такое, — я вновь решил влезть в разговор, а что, нужно набирать «очки» в глазах моих новых родственничков, — что нам обратно на поле надо…

— Думаешь, они вернутся за этим дерьмом, Тимка? — спросил крестный, указав на покойника.

— Я бы не исключал такой вариант.

— А мы им засаду устроим? — Продолжил мою мысль крестный.

— А мелкий действительно тему говорит, — неожиданно согласился со мной Али-Баба. — Даже, если не появится никто — много не потеряем.

— Зато, при удачном раскладе, возможно сумеем договориться, — ввернул Валёк. — Пацаны они нормальные. Наши, Нахаловские. Да и были у нас с ними в свое время «совместные предприятия»…

— Значит так, — подытожил старикан, — с холодным я сам разберусь. Оставляйте тачку здесь. Леха, заберешь её, как вернетесь. А в поле на «Тундре» смотаетесь…

— Чур, я за рулем! — радостно воскликнул Иваныч. — Как компенсация за мой «Патрик», без обид!

— Да, ладно — езжай! — отмахнулся от приятеля Валек. — Больно-то хотелось баранку крутить!

Старик при виде этой картины осуждающе покачал головой:

— Два здоровых лба, а детство до сих пор в жопе играет!

Но я заметил, что старикану на самом деле нравится подобная суета. Он, словно «живее» стал, что ли? Неужели наличие крепкой семьи и настоящих друзей оказывает настолько сильное влияние? Жаль, в предыдущей жизни испытать не довелось — всю жизнь одиноким волком…

— Смотрите там, у меня! — произнес старик напоследок, когда Иваныч достал из машины свой шпалер. — Без глупостей!

— Бать, да все пучком будет! — заверил Махмуда Валек. — Палить в белый све, как в копеечку мы не будем! Кстати, где моя «Сайга»[5]?

— Там же, где и оставлял — в «Тундре»! — ворчливо ответил старик. — Сколько раз говорил — убирай волыну в сейф!

— И этот человек запрещал мне ковыряться в носу? — Заржал, как конь Иваныч, хлопнув папахену по плечу. — И кто мне совсем недавно про ствол в машине предъявлял? Не ты ли, Валентин Петрович? А сам-то, сам? А? И не стыдно тебе было гнобить лучшего друга?

— Дадно, Леха, извини! — Не стал кочевряжиться Валек и извинился. — Я ничем не лучше тебя…

— Ну, да, два брата — акробата, — проскрипел Махмуд. — Оба с самого детства недоделанные! Хорош бадягу разводить[6]! Валите уже, а то опять все прошляпите!

[1] Балабас — голова (тюремный жаргон).

[2] Агальцы — пальцы (тюремный жаргон).

[3] Бабай — 1. Ростовщик 2. Старик 3. Алкаш (тюремный жаргон).

[4] Бидра — ключ (тюремный жаргон).

[5] «Сайга» — охотничий карабин на базе автомата Калашникова.

[6] Бадяга — 1. ненужное, муторное дело; 2. пустой никчёмный разговор, болтовня 3. скукота. Разводить бодягу — 1. болтать; 2. делать бесполезное дело (тюремный жаргон).