ГЛАВА 11

Голос Рорка прозвучал мягко, но этот тон ни на секун­ду не обманул Еву. Он был слишком хорошо ей знаком и таил в себе смертельную опасность для того, кому был ад­ресован. Догадку Евы подтвердило холодное голубое пла­мя, горевшее в глазах Рорка.

Она почувствовала приступ непреодолимого страха, в груди заныло, словно кто-то ударил ее в солнечное сплете­ние. Резко оттолкнув Вебстера, она сделала шаг вперед – так, чтобы оказаться между ним и мужем.

– Рорк, ты нам помешал. У нас с Вебстером рабочий разговор и профессиональный спор.

– Не думаю. Ева, пойди и чем-нибудь займись. Толь­ко не здесь.

От обиды Ева вздрогнула, словно ее наотмашь ударили по лицу, но она не отступила. Наоборот, ее мышцы напружинились. Она покрепче уперлась ногами в пол, предста­вив, что, возможно, этот вечер ей придется закончить, надев наручники на собственного мужа, обвинив его в убий­стве.

– Успокойся, Рорк, ты заблуждаешься.

– Нет, он не заблуждается. По крайней мере, в отно­шении меня. – Вебстер вышел из-за плеча Евы. – И я не привык прятаться за спиной женщины. Хочешь – прямо здесь? – обратился он к Рорку. – Или выйдем на улицу?

Рорк улыбнулся. «Такое выражение, – подумалось Еве, – наверное, появляется у волка, когда он собирается убить».

– Здесь и сейчас.

И они набросились друг на друга, наклонив головы, словно два марала в брачный сезон. Ева перестала что-либо соображать. Замерев от ужаса, не в силах сдвинуться с места, она могла лишь молча наблюдать эту сцену.

Мимо нее пролетело тело Вебстера и грохнулось спи­ной на стол, который немедленно раскололся под его тя­жестью. Галахад с диким шипением метнулся в угол и за­нял там оборонительную позицию, выгнув спину и взды­бив шерсть.

Вебстер, надо отдать ему должное, быстро вскочил на ноги, утирая кровь с лица, и в воздухе снова замелькали кулаки, с отвратительным глухим звуком впечатываясь в чужую плоть. Упал на пол торшер, и в нем взорвалась лампа.

Ева, словно со стороны, слышала, как она кричит, но собственный голос доносился до нее, как сквозь перину. Наконец трясущейся рукой она выхватила из наплечной кобуры пистолет и выстрелила в потолок.

Вебстер замер, будто оглушенный, но на Рорка звук выстрела не произвел ни малейшего впечатления, и его тяжелый кулак со всего размаха врезался в челюсть противника.

Еще один стол распался на куски, но на сей раз Веб­стер остался лежать посреди кучи обломков. Рорк накло­нился, схватил его за ворот и поставил на подгибающиеся ноги.

Руки Евы уже не дрожали. Она с ужасом обнаружила, что целится в собственного мужа.

– Хватит, Рорк, или, клянусь богом, я выстрелю!

Их взгляды встретились. Глаза Рорка все еще пылали, но в них уже не было того дьявольского огня, что прежде. Он отпустил воротник Вебстера, и тот в полуобморочном состоянии рухнул на четвереньки. В следующее мгновение в комнату скользнул Соммерсет.

– Я провожу вашего гостя к выходу, – сказал он.

– Валяй. И не забудь закрыть за ним дверь, – буркнул Рорк, продолжая смотреть в глаза Евы. – Ну, стреляй, что же ты!

Ева попятилась. Ее нервы трепетали, как натянутая те­тива, в горле пересохло.

– Если не успокоишься, выстрелю! А сейчас я пойду и посмотрю, насколько сильно ты его изуродовал.

– Нет, не пойдешь. Тогда лучше действительно при­стрели меня, – сказал Рорк, и в его голосе зазвучали ир­ландские нотки. Должно быть, именно так он разговари­вал много лет назад, когда скитался по трущобам Дублина.

Рорк подошел к двери, повернул ключ в замке и поло­жил его в карман, а затем вернулся обратно.

– Послушай, Рорк, между нами ничего такого не бы­ло! Мне обидно, что ты можешь допустить даже мысль об этом!

– Дорогая Ева, – проговорил Рорк, не меняя выраже­ния лица. – Если бы я думал, что здесь, как ты говоришь, было «что-то такое», он бы отсюда живым не вышел. – Рорк протянул руку и взял оружие из ослабевших пальцев Евы. – Но ты все же встала между нами.

– И пыталась не допустить именно того, что вы тут устроили, черт тебя побери! – В ее голосе зазвучали сле­зы. – Ты разгромил мой кабинет и без всякой причины напал на офицера полиции! Только из-за того, что у меня с моим коллегой вышел профессиональный спор.

– Этот коллега когда-то был твоим любовником, и, когда я вошел, вы обсуждали отнюдь не профессиональ­ные темы.

– Ну хорошо! Ладно! Пусть так! Но это все равно не оправдывает твоего поведения. Если бы я набрасывалась на твоих бывших любовниц, мне пришлось бы измордо­вать всех женщин Нью-Йорка!

– Это совсем другое!

– Почему же? – Ева с удовлетворением подумала, что наконец-то ей удалось немного осадить его. – Почему – другое?

– Потому что я не приглашаю своих бывших любов­ниц домой и не позволяю им себя лапать!

– Все было совсем не так… – попыталась возразить Ева, но Рорк вдруг сгреб ее за ворот рубашки и потянул вверх – так, что ей пришлось встать на цыпочки.

– И еще потому, что ты – моя!

От возмущения Ева разинула рот.

– Ты считаешь меня своей собственностью?! Как ка­кой-нибудь из твоих проклятых отелей или стриптиз-клу­бов?

– Если угодно, да!

– Нет, не угодно! Ни хрена мне это не угодно!

Она попыталась отодрать от себя его руку, но добилась только того, что ее рубашка лопнула на плече. Однако, не­смотря на это, Ева продолжала крутиться, стараясь осво­бодиться от его хватки, но результат был печальным: она оказалась прижатой спиной к его туловищу и не могла да­же высвободить руки.

– За короткий промежуток времени вы совершили множество недопустимых поступков, лейтенант, – жарко зашептал в ухо Евы его голос – опасный и эротичный. – Может, вы принимаете меня за мужчину, который будет наблюдать любые ваши выходки, сложа руки? Или вы по­лагаете, что любовь к вам сделала меня окончательно без­зубым?

Словно желая доказать обратное, он слегка прикусил кожу на ее шее.

Мозг Евы застилала какая-то красная пелена, она не могла дышать.

– Отпусти меня! Я сейчас слишком зла, чтобы иметь с тобой дело.

– Нет, ты не зла! – Рорк повернул Еву к себе и при­жал спиной к стене. Его лицо отверженного ангела оказа­лось в дюйме от нее. – Ты заинтригована. И возбуждена, хотя не хочешь в этом признаться. Я чувствую, как бьется твое сердце, как ты дрожишь. Отчасти это вызвано стра­хом, и он делает твое возбуждение еще более острым.

Он был прав, черт его возьми! Ева была готова убить его за это, но волна желания действительно бежала по ее телу, вызывая легкие судороги внизу живота.

– Ты делаешь мне больно! Отпусти мои руки…

– Нет, не делаю. И, наверное, напрасно. Я всегда был слишком осторожен, боясь причинить тебе боль. Разве ты забыла, как у нас с тобой было, Ева?

– Нет… – Она не могла отвести взгляда от его шепчу­щих губ. Господи, как же она хотела его!

– Ты моя, Ева, и ты признаешь это раньше, чем уснешь сегодня ночью. А сейчас я хочу взять то, что мне принадлежит.

Ева пыталась сопротивляться, но этот порыв диктовался гордостью, а она всегда оказывается слабее желания. Выставив ногу вперед, Ева сделала Рорку подсечку, чтобы повалить его на пол. Он же вместо того, чтобы попытаться восстановить равновесие, просто увлек ее за собой, и они вместе рухнули на ковер.

Ева тут же попыталась откатиться в сторону. Однако, поскольку Рорк продолжал крепко держать ее, дело кон­чилось тем, что он перекатился вместе с ней и оказался сверху, а его губы тут же прижались к ее рту. Затем он впился губами в ее шею.

Цивилизованный предприниматель, лощеный мужчи­на исчез, а вместо него появился опасный и хищный зверь. Нет, он не причинял ей боль, но был одержим жаждой во что бы то ни стало взять верх над своей добычей, в полной мере насладиться победой. В их сексуальных играх и раньше скрещивались сила и воля каждого из них, те­перь же игра шла без всяких правил.

Рорк положил руку на грудь Евы. Ее кожа была горя­чей и влажной. Она издала какой-то странный звук – не­что среднее между стоном и рычанием, и, когда он снова прижался губами к ее рту, укусила его. Рорк резко вздер­нул голову, но в глазах его была не злость, а ярость распа­ленного самца.

Ева все еще пыталась бороться, но Рорк снова впился в ее губы, и на сей раз она сдалась. Ее тело продолжало выгибаться дугой, но теперь это была не попытка сопротивляться, а необузданное, первобытное желание. Она хо­тела, хотела, хотела его!

Рорк приподнял Еву и сорвал с нее то, что оставалось от ее рубашки. Ремни наплечной кобуры соскользнули и крепко спеленали руки Евы. К ней снова вернулся страх: она оказалась совершенно беззащитной.

– Скажи мне! Скажи! Черт тебя побери, Ева, скажи мне это!

Губы Рорка опять искали ее рот, а затем скользнули вниз по горлу, и она почувствовала, как его зубы сжимают ее сосок. Наслаждение пронзило ее тысячей острых игл, и остатки гордости разлетелись на мелкие кусочки.

Задыхаясь, они катались по ковру; его руки, казалось, были везде, и это сводило ее с ума. Он сорвал с нее брюки, и Ева почувствовала его горячее дыхание внизу живота, ниже, еще ниже…

– Скажи, скажи мне это! – просил Рорк. – Дьявол! Я все равно услышу от тебя это!

И вдруг сквозь пелену охватившего ее безумия Ева осознала, что он требует от нее не капитуляции, а призна­ния. Она полностью открылась ему, приняла его в свое лоно и только тут смогла прошептать:

– Мой… Ты тоже мой…


Оглушенная, Ева лежала под ним. В ушах у нее звенело, глаза ничего не видели. Ей казалось, что от нее оста­лась одна оболочка, и она прислушивалась к эху вулкани­ческих ощущений, которое все еще отзывалось внутри ее.

Она попыталась перевернуться на живот, полагая, что в таком положении лучше отдыхается, но Рорк не позво­лил ей сделать это. Он подсунул под нее руки, поднял с пола и сказал:

– Мы еще не закончили.

И понес то, что осталось от лейтенанта Евы Даллас, в спальню.


Когда Ева проснулась, в окна лились потоки утреннего света, все тело болело, словно ее долго били цепами, а Рорка рядом не было. Она лежала на смятых простынях, а внутри ее боролись стыд и воспоминания о недавнем на­слаждении.

Наконец Ева поднялась и на нетвердых ногах пошла в душ, размышляя, к добру ли то, что произошло прош­лой ночью, или они с Рорком только еще хуже все запу­тали.

Ей удалось одеться, ни разу не взглянув на себя в зер­кало. Кобура и пистолет лежали на журнальном столике – видимо, их положил туда Рорк. Приладив кобуру к плечу и сунув в нее оружие, Ева почувствовала себя гораздо уве­реннее, однако эта уверенность мигом испарилась, когда она вошла в свой кабинет и застала там Пибоди, которая осматривала царивший здесь разгром, вытаращив от удив­ления глаза.

– Гм, недурно вы тут повеселились! – сказала Пи­боди.

– Да, небольшое землетрясение, – буркнула Ева и, отшвырнув ногой разбитый торшер, направилась прями­ком к своему письменному столу, который, по счастью, уцелел во время вчерашней баталии. – Я получила ин­формацию, которая имеет чрезвычайно важное значение для нашего расследования. Садись.

Пибоди откашлялась, оглянулась в поисках хотя бы одного целого стула и, обнаружив таковой, пододвинула его поближе к столу. Она была в шоке. Во-первых, от уви­денного, а во-вторых, это был первый случай в ее практи­ке, когда начальница начинала инструктаж, не накачав­шись предварительно кофе.

– Мне удалось кое-что узнать об одной операции от­дела внутренних расследований, – начала Ева и рассказа­ла своей помощнице ровно столько, сколько, по ее мне­нию, Пибоди следовало знать относительно ее вчерашних открытий.

Когда она умолкла, Пибоди некоторое время, нахму­рившись, смотрела на нее.

– Если мне будет позволено высказать свое мнение, то от всего этого отвратительно воняет.

– Вполне согласна с твоим мнением.

– Они пытаются помешать следствию по делу об убийстве двух полицейских! Даже отдел внутренних рас­следований не имеет на это права!

– Не имеет, и я этого так не оставлю. Вчера я попро­сила доктора Миру о консультации. Мы должны были встретиться в управлении. Но теперь я передумала. Свяжись с ней и скажи, что я прошу ее приехать сюда. От ребят из отдела внутренних расследований можно ожидать чего угодно, и они наверняка будут следить за мной, а мне это ни к чему. Затем позвони Макнабу. Я хочу, чтобы он еще тщательнее проработал список сотрудников Сто двад­цать восьмого отдела. Причем пусть тоже делает это здесь. Отдел внутренних расследований не должен знать, над чем мы работаем.

– И это называется корпоративная солидарность! – возмущенно воскликнула Пибоди. – Вот ведь крысы амбарные!

– Мы сейчас должны отбросить все свои эмоции, Пи­боди. Кто-то убивает полицейских, и наша задача – выяс­нить, кто именно. Мы не имеем права поддаваться лич­ным переживаниям, обижаться на кого-либо. – Однако на самом деле, говоря это, Ева чувствовала огромную, чер­ную обиду, затаившуюся в груди. – Сейчас я еду в управ­ление, чтобы доложить новые данные Уитни – лично, с глазу на глаз. Вернусь через пару часов, а если буду задер­живаться, то позвоню.

– Понятно, лейтенант. Хотите, я здесь немного при­берусь?

– Это не входит в твои обязанности! – фыркнула Ева, но затем закрыла глаза и глубоко выдохнула: – Извини, что-то мне не по себе. Не обращай внимания на этот бар­дак, если, конечно, он тебе не мешает. Скажи Мире, что самое главное для меня сегодня – это поговорить с ней. До ее прихода найди как можно больше персональных данных на сотрудников Сто двадцать восьмого. – Ева не­много подумала, затем передернула плечами: – И еще я буду тебе благодарна, если ты позвонишь в офис Рорку и сообщишь ему, что к концу дня я сниму запрет на доступ в «Чистилище».


Рорка совершенно не заботило «Чистилище» – земное или небесное, куда со временем он непременно попадет за свои грехи. И он был не очень удивлен, увидев в приемной своего офиса поджидающего его Дона Вебстера.

Когда Рорк вошел в приемную, навстречу ему подня­лась секретарша – женщина удивительной красоты и ра­ботоспособности.

– У вас сегодня чрезвычайно загруженный график, сэр. Но этот господин утверждает, что непременно должен видеть вас, причем упорно отказывается сообщить цель своего визита.

– Спасибо, Лорен, я выкрою для него пару минут. Пошли, Вебстер.

Рорк жестом пригласил посетителя в свой кабинет, не без удовольствия отметив, что от правого глаза Вебстера к скуле тянется багровая ссадина, а губа разбита. У него са­мого адски болели ребра, и это не являлось для Рорка предметом гордости. Войдя в кабинет, он подошел к пись­менному столу, ни садиться не стал. Сунув руки в карманы и раскачиваясь на каблуках, он смерил взглядом своего вчерашнего противника.

– Ну что, приятель, понравилось? Хочешь повторить?

– Мечтаю, – криво усмехнулся Вебстер, но, заметив опасный огонек, вспыхнувший в глазах Рорка, сразу стал серьезным. – Однако нарываться не хочу. Мне неприятно это говорить, но я вынужден признать, что вчера ты имел все основания набить мне морду.

– Ну вот, – мягко проговорил Рорк, – значит, наши мнения совпадают. И если я еще раз увижу, как ты хвата­ешь что-нибудь, принадлежащее мне, я вырву тебе руки, обещаю.

– Если бы ты не появился, она и сама сумела бы по­стоять за себя. Я хочу, чтобы ты это знал.

– Я знаю. И никогда не ставил под сомнение верность своей жены.

– Это хорошо. – Вебстер почувствовал, что с его плеч спала часть груза, висевшего там со вчерашнего вечера. – Я не хотел, чтобы ты подумал, будто мы… Черт! – Он про­вел пятерней по волосам. – Между нами действительно разгорелся профессиональный спор, который я сдуру пе­ревел на личные рельсы. Проблема в том, что, видишь ли… – Вебстеру было трудно говорить, но затем он все же выдавил из себя: – Я люблю твою жену.

– Да-а, это и впрямь проблема. Ценю, что ты нашел в себе мужество сказать это мне в лицо. – Рорк сел в кресло и сунул в рот сигарету. Увидев взгляд, который бросил на нее Вебстер, он протянул ему пачку: – Закуришь?

– Я не курил уже пять лет, три месяца и… по-моему, двадцать шесть дней. Часы, правда, считать не пробовал. Ну и хрен с ним! – Он взял сигарету и так глубоко затя­нулся, что глаза у него едва не полезли на лоб. – Хочу ска­зать, что я не знаю тебя, но я много знаю про тебя.

– Могу сказать о тебе то же самое, – парировал Рорк. – Думаешь, Ева не рассказала мне, что вы с ней как-то переспали?

Изо всех сил пытаясь изобразить безразличие, Вебстер пожал плечами и опустился в соседнее кресло.

– Я для нее ничего не значил. Это не составляло для меня тайны ни тогда, ни сейчас. Мне известна твоя репу­тация, Рорк, и я знаю, что, если ты захочешь со мной раз­делаться, это не составит для тебя труда. Но я не хочу, что­бы по моей вине неприятности были у Даллас.

– Если бы она узнала, что ты о ней так печешься, она вбила бы твой яйца тебе в глотку.

Впервые за их беседу Вебстер улыбнулся, но тут же скривился и выругался – разбитая губа горела как в огне.

– Да, это, пожалуй, верно. – Он прижал ладонь к губе.

– Что бы ты обо мне ни слышал, запомни одно: я ни­когда не воюю с женщинами – тем более когда они ни в чем не виноваты. – Сказав это, Рорк вспомнил, как вел себя во время их с Евой сражения на ковре, и мотнул го­ловой, отгоняя эти мысли. – А если бы я, как ты выразил­ся, «разделался» с тобой, Ева была бы очень расстроена. Да и зачем мне это?

Вебстер задумчиво смотрел на сигарету, зажатую меж­ду пальцами.

– А ты не такой, как я думал, – заметил он наконец.

– Я мог бы быть другим.

– «Мочь» и «быть» – это разные вещи. – Подавив вздох, Вебстер сделал последнюю затяжку. – Мало ли что могло быть… Важно то, что есть сегодня, и ты правильно сделал, что напомнил мне об этом. – Раздавив сигарету в пепельнице, Вебстер поднялся и, посмотрев в глаза Рорку, протянул ему руку: – Спасибо, что уделил мне время.

Рорк тоже встал. Сейчас он испытывал по отношению к этому человеку смесь жалости и уважения. Он тоже не ожидал, что Вебстер окажется таким. Рорк пожал протя­нутую руку и улыбнулся.

– У меня на ребрах синяк величиной с обеденную та­релку, – проговорил он, – а почки болят так, будто по ним врезали кирпичом.

Невзирая на разбитую губу, Вебстер улыбнулся.

– Спасибо, – сказал он и направился к выходу, но, уже подойдя к двери, остановился и обернулся: – А зна­ешь, вы с Даллас подходите друг другу. Чертовски здорово подходите!

«Да, мы подходим друг другу, – подумал Рорк, когда дверь за нежданным посетителем закрылась. – Но иногда нам все же хочется друг друга прикончить».


Когда Ева законница излагать все, о чем ей удалось узнать накануне, майор Уитни долго и тяжело молчал.

– У вас есть доказательства? – спросил он наконец.

– Нет, сэр. Пока нет. Но моя информация верна, и источник надежен.

– Что это за источник?

Ева ожидала этого вопроса, прикидывала разные вари­анты ответов, но в итоге поняла, что ответ может быть только один:

– Извините, сэр, но я не могу назвать свой источник.

– Черт побери, Даллас! Я же вам не какой-нибудь проныра-репортер!

– Майор, эта информация была предоставлена мне на условиях конфиденциальности. Я могу использовать ее, но не имею права выдавать источник.

– Мне предстоит сражаться с отделом внутренних расследований, а вы своим упрямством усложняете мне задачу.

– Я очень сожалею об этом.

– Ладно, я все равно пришпилю их с помощью ваших сведений. – Уитни забарабанил пальцами по крышке сто­ла. – Но они, разумеется, будут все отрицать, увиливать, изворачиваться. Если, как вы утверждаете, они проводят эту операцию уже давно, им не захочется приоткрывать ее подробности даже для руководства Управления поли­ции. – Он откинулся в кресле. В глазах его читалась на­пряженная работа мысли. – Политика – грязная игра, но я хорошо умею в нее играть.

На губах Евы появилась почти незаметная улыбка:

– Да, сэр, вы умеете…

– Будьте готовы к тому, что вас вызовут в Башню и будут допрашивать на эту тему, лейтенант. – Башней со­трудники окрестили апартаменты всемогущего начальни­ка Управления полиции. – Я запускаю эту адскую машину!

– Всегда к вашим услугам, майор. По моему мнению, до сегодняшнего дня расследование шло вполне успешно. Я со своей командой буду работать у себя дома.

– Можете идти, – отпустил ее Уитни и взялся за труб­ку телефона.


Когда Ева спешила к своей машине, стоявшей в под­земном гараже, ее окликнула детектив Кармайкл:

– У меня есть кое-что, чем вы, возможно, заинтере­суетесь, лейтенант. Я тут проверяла списки потенциаль­ных свидетелей и наткнулась на одну официантку.

– Что значит «наткнулась» и чем эта официантка мо­жет меня заинтересовать?

– Я проверяла персонал «Чистилища» на предмет криминального прошлого. Мое внимание привлекла офи­циантка, за которой числились кое-какие грешки. Так, по мелочи, ничего особенного: ее несколько раз брали на «травке», задерживали за мелкие кражи в супермаркетах и так далее. Важно другое: она говорит, что в результате всех этих приключений у нее появился особый нюх на копов, и она с самого начала определила в Коли полицейского, хоть и не придала этому особого значения. Она также го­ворит, что не обращала особого внимания и на другого ко­па, который иногда приходил к Коли.

– Какого еще другого копа? – насторожилась Ева.

На лице Кармайкл появилась хитрая улыбка.

– То-то и оно! Об этом же спросила ее и я, а она отве­тила, что это была женщина-полицейский. Симпатичная блондинка. После того, как я еще немного помучила ее во­просами, девица дала мне довольно точное описание ка­питана Рот из Сто двадцать восьмого отдела.

– Чтоб я сдохла! – не удержалась Ева.

– Вот именно! В принципе, это описание подходит сотням женщин, но у меня в голове словно звоночек зазвенел. Поэтому я достала фотографии, предъявила их официантке, и она на первом же снимке с уверенностью опознала Рот.

– Спасибо, Кармайкл! Пока об этом никому ни слова, договорились?

– Естественно! Кстати, я как раз направлялась к вам, чтобы оставить у вас на столе запись допроса официантки. Хотите взять ее сейчас? – Она протянула Еве компьютер­ную дискету.

– Да, еще раз спасибо!

Ева сунула дискету в карман и села в машину. Она на­правлялась в Сто двадцать восьмой отдел, и время уже поджимало. Вырулив из гаража, Ева набрала номер своего домашнего кабинета.

– Пибоди? Срочно соберите всю информацию на ка­питана Рот и начинайте копать. Не бойтесь привлечь к себе внимание, мне это сейчас как раз и нужно! Действуй как можно нахальнее!

– Ясно, лейтенант. Я договорилась с доктором Мирой. Она будет здесь к половине одиннадцатого,

– Постараюсь не опоздать. А вы пока работайте, при­чем постарайтесь наделать как можно больше шума!


Ева и не ожидала, что в Сто двадцать восьмом отделе ее встретят с распростертыми объятиями, потому совсем не удивилась, ощутив на себе враждебные взгляды и услы­шав приглушенные ругательства в свой адрес. Один осо­бенно изобретательный офицер даже громко испортил воздух. Ева могла бы не заметить этого, но она подошла к его столу и, улыбнувшись, сказала:

– Вы очень талантливы, детектив! Случайно не высту­паете платным массовиком-затейником на вечеринках?

– Я не желаю с вами разговаривать, – поджал губы шутник.

– Вот и славно! Вы уже все сказали, когда я вошла. Ничего умнее вам не придумать.

Ева буравила его глазами, пока он не отвел взгляд, а затем с чувством исполненного долга направилась к каби­нету капитана Рот, который располагался в дальнем углу помещения. Заглянув в стеклянную дверь, Ева подумала, что Рот, очевидно, приложила немало усилий, выбивая для себя такие хоромы: два окна, хороший просторный стол и удобные кресла.

Увидев Еву через стекло, Рот вскочила. Ева вошла, не постучав.

– Как вы посмели копаться в моих персональных файлах? – без всяких предисловий бросилась в атаку Рот – Вы перешли все мыслимые границы, лейтенант!

– Кто-то из нас точно перешел все границы! – пари­ровала Ева и прикрыла дверь. – А почему, собственно, вы так испугались, капитан? Что особенного мы можем обна­ружить в ваших персональных файлах?

– Я не испугалась, я в бешенстве! Это вопрос профес­сиональной этики, которую вы грубо попираете, затеяв настоящую травлю моего отдела! Я доложу о вашем недо­пустимом поведении майору Уитни, а затем пойду с до­кладом в Башню!

– Это ваше право, капитан. А мое право как руково­дителя следственной группы по делу о двух убийствах за­дать вам вопрос: почему вы утаили от меня тот факт, что неоднократно посещали детектива Коли в клубе «Чисти­лище»?

– У вас ошибочная информация.

– Я так не думаю. Поговорим об этом здесь или в управлении? Оставляю выбор за вами, чтобы не нару­шать… гм… профессиональную этику.

– Если вы полагаете, что я позволю вам меня уничто­жить, вы глубоко заблуждаетесь!

– А если вы полагаете, что я позволю вам спрятаться за вашими капитанскими погонами, то заблуждаетесь вы! Где вы находились в ту ночь, когда был убит детектив Коли?

– Я не стану отвечать на ваши оскорбительные во­просы!

– Придется, если я притащу вас в комнату для допро­сов. А я это сделаю!

– В ночь убийства Коли я и близко к «Чистилищу» не подходила!

– Докажите!

– Черт побери! – Рот вскочила и, обойдя стол, закрыла жалюзи на стеклянных дверях кабинета, чтобы их не виде­ли из общего зала. – Где я была – это мое личное дело!

– Когда речь идет о расследовании убийства, ничего личного быть не может.

Рот попыталась взять себя в руки. Все-таки она была полицейским и не могла не понимать, что Ева права.

– То, что я время от времени заходила в клуб, чтобы немного выпить, не имело ничего общего со смертью Ко­ли или моей должностью начальника этого отдела.

– Почему же вы умолчали о своих визитах в «Чисти­лище»?

– Потому что мне не положено пить… – Рот покрас­нела и опустила глаза. – У меня проблемы с алкоголем, и я уже лечилась от пьянства. – Она выругалась себе под нос и снова села за стол. – Не могла же я ставить под удар свою карьеру только потому, что время от времени мне хо­чется выпить! Когда я первый раз появилась в «Чистили­ще», то не ожидала увидеть там Коли. А вам ничего не ска­зала только потому, что не придала этому значения.

– Не лукавьте! Вы же капитан полиции!

– Ну хорошо, черт возьми! Я не призналась, что хо­дила туда, потому что оберегала свою задницу! А что, нельзя?

Рот сидела, широко расставив локти на письменном столе и навалившись на него грудью, словно защищала свою территорию. «Она пойдет на все, – решила Ева, – но не отдаст ни пяди из того, что сумела завоевать за мно­го лет!»

– Дьявол! – наконец не выдержала Рот. – Я прекрас­но знаю, что вы хотите сказать: Коли был продажным, Миллз был продажным… Но вы же не станете упрекать в продажности меня!

– На счетах вашего мужа обнаружены значительные денежные средства…

– Ну, все, я вызываю адвоката!

Рот потянулась к телефонной трубке, но на полпути ее рука безвольно упала на стол, а потом пальцы сжались в ку­лак. В комнате повисла тишина. Готовясь к новой схватке, Ева молча наблюдала за женщиной, сидевшей напротив нее. Наконец Рот сделала глубокий вдох, на секунду закры­ла глаза и заговорила:

– Ладно, вы меня прижали. Я расскажу вам все. Итак, несколько месяцев назад я стала подозревать, что мой муж завел интрижку на стороне. Все признаки были налицо: рассеянность, безразличие ко мне, поздние возвращения домой… Я попыталась вызвать его на откровенный разго­вор, но он все отрицал. У некоторых мужчин – настоя­щий талант обращать любое обвинение в свой адрес про­тив того, от кого оно исходит, так что ты же потом и ока­зываешься виноватой. Именно так получилось у нас. Я почувствовала, что мой брак рассыпается, и я бессильна что-либо сделать. Вы, как и я, полицейский, но, кроме то­го, тоже женщина, жена! Вы должны понять, как это непросто!

Ева промолчала; впрочем, Рот и не ждала от нее ответа.

– Я была в отчаянии и сказала себе, что не будет ни­чего плохого, если я попытаюсь успокоить нервы с помо­щью рюмки спиртного. Или двух. Так я и стала захажи­вать в «Чистилище». Коли работал барменом, и мы оба делали вид, что в этом нет ничего особенного, как и в том, что я прихожу туда и пью. А мой брак тем временем трещал по всем швам. Я узнала, что мой муж не только спит с этой бабой, но и регулярно переводит деньги с на­шего общего счета на другой, зарегистрированный толь­ко на его имя. И не успела я оглянуться, как он фактиче­ски превратил меня в банкрота, алкоголичку и недобро­совестного работника. Поскольку, сами понимаете, какая уж тут работа…

Рот помолчала. Было видно, что каждая фраза дается ей мучительно. Однако она все же нашла в себе силы, что­бы продолжить:

– Примерно две недели назад мне все же удалось взять себя в руки. Я вышвырнула муженька из дома и сно­ва стала лечиться от алкогольной зависимости. Однако я не рассказала о своем срыве надзирающему врачу, а это является нарушением закона. Незначительное, но все же нарушение. С тех пор я ни разу не была в «Чистилище» и видела детектива Коли только на работе.

– Капитан Рот, мне очень жаль, что вам пришлось пройти через такие испытания, но я должна знать, где вы находились в ночь убийства Таджа Коли.

– До полуночи я находилась на собрании Общества анонимных алкоголиков, которое проходило в Бруклине, в церковном подвале. – Рот усмехнулась. – Вряд ли там был кто-то, кто меня знает. Оттуда я отправилась выпить чашку кофе с несколькими другими участниками встречи. Домой вернулась одна, около двух часов, и сразу легла спать. У меня нет алиби на интересующий вас отрезок времени.

Теперь голос Рот звучал увереннее. Она твердо по­смотрела Еве в глаза.

– Все, что я рассказала вам сейчас, не оформлено протоколом и не может быть официально использовано против меня. Вы не включали диктофон и не зачитали мои права. Если вы будете под меня копать, лейтенант, я обещаю вам крупные неприятности.

– Капитан, я, со своей стороны, обещаю вам еще бо­лее крупные неприятности!

Загрузка...