Наречённый для ворожеи

Глава 10. Беда

– Тот самый колдун? – больше утвердительно, чем вопросительно произнёс Тавр, – А уж скукожился!

Призрачная фигура действительно висела, сжавшись в комок и подтянув согнутые ноги к подбородку. И пока спутники его разглядывали, колдун вдруг шевельнулся, прокрутился разок вокруг себя, и опять застыл.

– Тьфу, нечисть! – сплюнул Тавр. – А почему он называет себя покойником? Действительно мертвец?

– Погоди, дай подумать, – всполошилась Рута, перебирая в уме сущностей, способных подселиться в тело человека. Их было немало, десятка с два, и у каждой свои отличительные признаки, которые вот так сходу и не вспомнишь! Как же были правы Кипрея и Дайвы, говоря, что нужно больше практики. И вдруг Рута сообразила: – А ведь верно, мертвец! Приглядись, внутри тела шевелящийся сгусток. Словно свившиеся в клубок серые черви…

И тут бородатый проводник не выдержал. Позеленел, словно его затошнило, ударил свою лошадь и ускакал вниз, к деревне, галопом. Напарники проводили его взглядами – Тавр снисходительным, а ворожея непонимающим, – и продолжили совещаться.

– Хорошо бы прямо сейчас колдуна и прихлопнуть, – предложил Тавр. – Только, небось, когда нас заметит, успеет сбежать?

– Пока всходит солнце, он будет в оцепенении. Плохо, что высоко висит, придётся стрелять. Моей перуновой стрелой.

– Тогда вперёд! Пока народ не весь проснулся и не путается под ногами. Тем более здешние не любят чужаков.

Тронув лошадей, спутники понеслись к дому с висящим над трубой колдуном, который шевельнулся и опять прокрутился вокруг себя. И опять. Видно учуял для себя опасность, но ничего поделать не мог. Солнце только вставало, и колдун продолжал пребывать в оцепенении.

Тем временем спутники подъехали к нужному дому и быстро спешились. Рута даже успела достать из седельного мешка перунову стрелу, а Тавр приготовил лук, как вдруг сразу из нескольких соседних домов раздались заполошные крики и грубая брань. Бдительные хозяйки, услышавшие стук копыт, высмотрели по утреннему безлюдью подозрительных чужаков – молодую чернявую девку в мужском одеянии, и здоровенного верзилу с оружием. И подняли страшный шум, дабы предотвратить возможное злодеяние.

Одна из глазастых хозяек воплями не ограничилась. Растолкала и подняла с постели мужа и отправила разбираться с незнакомцами. Накрученный визгливыми жалобами жены и ещё дурной после внезапной побудки мужик вылетел со двора босиком, зато с длинной сучковатой дубиной наперевес. И мощно припечатал ею Тавра по затылку, прежде чем тот успел обернуться.

Рута, ожидавшая возможного нападения со стороны колдуна, но никак не мирных жителей, только всплеснула руками и бросилась перед напарником на колени. Осмотреть рану. Тем временем поднялось солнце, и невидимая для всех призрачная фигура над крышей ожила. Медленно распрямилась, нахально потянулась, словно разминая затёкшие суставы, и щучкой нырнула в трубу.

Всё это Рута не видела, хлопотала над распростёртым телом Тавра, не обращая внимания на никак не успокаивающихся баб. Перевернула напарника со спины на бок и осмотрела рану на затылке, насколько позволили мигом слипшиеся от крови волосы. Потом быстро достала из сумки с зельями два флакона, тёмного и жёлтого стекла.

Жидкостью из тёмного обильно смочила чистую тряпицу и осторожно приложила её к разбитому затылку спутника, ощутив кончиками чутких пальцев вмятину под волосами. Второй флакон просто открыла и поднесла к носу раненного. Но обмякший Тавр не шевельнулся.

Тогда Рута сорвала с себя и поднесла к голове спутника один из своих амулетов. Полосатый, золотисто-коричневый камушек в оправе тут же треснул пополам, и ворожея разъярилась. Подняла голову от раненного и обожгла пронзительным взглядом мужика с дубинкой в руках. Тот, начиная понимать что сотворил, с виноватым видом топтался рядом, но от взгляда Руты шарахнулся и припустился бежать. Подстрекательница, его визгливая жена, завыла вслед мужу, как по покойнику.

– Ну что, зачинщица, окоротить тебя, чтоб впредь было неповадно? – встав с колен, медленно заговорила ворожея, обращаясь и к дурной бабе, и к небольшой толпе, собравшейся вокруг. – Разве вы все не ведали, что приедем к вам икотку лечить? На собственных защитников с дубьём кидаетесь!

Притихшая толпа начала быстро рассасываться. Жители Усмановки бросились прятаться по домам, и вскоре осталась одна лишь зачинщица. Которая вдруг закатила глаза и разразилась собачьим лаем вперемешку с виноватым поскуливанием.

– И эта икотница. Оттого такая взбалмошная, – уже не грозно, но устало произнесла Рута. – Зови, дура, мужиков, надо перенести раненого в дом. Только не к тебе, а где поспокойней. А вот лошадок наших доверю, но если ты и муж будете плохо их холить, строго потом спрошу.

Напарника Рута устроила у пятидесятилетней вдовы, дети которой уже жили отдельно. Велев тётке вскипятить воды, ворожея опять занялась Тавром и прежде всего осторожно состригла его золотистые кудри. Потом умыла, второй раз обработала рану жидкостью из тёмного пузырька, и подложила под голову скрученное толстым бубликом полотно, чтобы затылок был на весу и не касался постели страшной раной. И только закончив самое насущное, ворожея решила посоветоваться с рунами. Достала из особого мешочка кусочки дерева с вырезанными на них символами и активировала руны каплей крови Тавра. Потом быстро раскинула, получила ответ и побелела. Руны сложились плохо, на скорую смерть напарника!

Трясущимися руками Рута перемешала магические символы и задала новый вопрос – как смерти избежать? Ответ пришёл весьма странный – проклятие.

– Что за проклятие, которое может помочь? Разве мы такие проходили? – тоскливо прошептала Рута, вглядываясь с мучительной болью в сердце в застывшее, безучастное лицо умирающего. – Безмозглая я недоучка! Была бы рядом Альдона или хотя бы Позёмка… А если за ними послать?! Хоть того же бородатого!

Бросившись к хозяйке дома, Рута потребовала немедленно привести к ней бородатого гонца, имя которого девушка к своему стыду не вспомнила. Но пожилая тётка видно поняла о ком речь, потому что спросила о другом. Для какой, мол, надобности срочно требуется гонец?

– В Орден назад сейчас поскачет! Помощь привезёт! – нетерпеливо рявкнула ворожея.

– Не-а, – неторопливо и тягуче затянула хозяйка дома. Словно корова, медленно пережёвывающая жвачку. – Савва никуда не пое-е-едет. Да погоди-и, не лютуй. Не пое-е-едет, если не будет на то разрешение батюшки. Так что ступай к нему-у!

– Где дом Усмана? Только быстро! – невольно сжав кулаки, поторопила Рута.

– Недале-е-ече, – медлительную тётку легче было пристукнуть, чем убедить. – Крыша с красным петушко-ом.

Прежде чем бежать к Усману, Рута метнулась опять к Тавру и вложила ему в вялую ладонь две руны. Берегиню, на защиту, и Радугу, на благоприятный исход. Потом ворожея бросилась разыскивая дом с красным петушком на крыше.

Усман оказался довольно благообразным старцем, но в свои семьдесят пять лет выглядел соответственно. Седой, с поникшими плечами и дребезжащим голосом, при этом большой любитель поважничать и поговорить. Вернее прочитать пространную нотацию и нравоучительно погрозить при этом перстом – дай-кось, мол, поучу уму-разуму. Не вникая в суть беды, случившейся по вине одного из его сыновей, Усман моментально прицепился к штанам Руты, пока ворожея не догадалась – дед заговаривает ей зубы. Не может сообразить, как оправдаться и что предпринять.

– Уважаемый! – резко перебила Усмана ворожея и заметила, как старик кисло поморщился. Видно ждал обращения «господарь». – Поговорим о стыдливости и юбках в следующий раз. Внемлите, наконец – если мой напарник не выживет, вашему сынку тоже несдобровать! Как и остальным.

– Всех поизведёшь, окаянная?! – вытаращил глаза старик.

– Зачем же, деревню прикончат прахи и икотница. Просто я и пальцем не пошевелю, чтобы вас от них избавить!

– Чего желаешь? – сразу одумался тянуть время Усман.

– Пусть гонец летит что есть мочи опять в Орден. Передаст Магистру записочку, есть на чём её написать?

– Только ты, голуба, останешься с нами, – прищурился старец.

– Вестимо. Мне напарника надо выхаживать, совсем плох.

– Договорились. Тёша, подай господарыне ворожее бумагу и колобашку с чернилами. Видала, внучок меня навестить пришёл, ин вся душа за него изболелась, – продолжал дребезжать Усман, пока маленький, лет пяти мальчик неловко рылся на полке. – То всё с ним хорошо, то вещает изнутри мальца какой-то проклятый колдун Хорт. Вина зелёного сегодня, прямо с утра пораньше, у меня потребовал, а мальчонке разве можно пить вино? Сгубит, нечисть, невинного бедняжечку, ты уж, ворожея, Тёшей первым займись. Бабы подождут, они и без икотки целыми днями орут. Со свету меня сжить желают.

– Обещаю. Будет Тавру полегче, непременно займусь Тёшей, – согласилась Рута, быстро водя пером по бумаге. А когда закончила и подняла глаза, невольно вздрогнула.

Малыш взглядом ощупывал её грудь с видом опытного распутника. Перехватив ошеломлённый взгляд девушки, ещё и подмигнул, сумев изобразить на детском розовощёком личике на редкость пахабную ухмылку. Надо сказать дед, старый Усман, тоже охотно таращился на обтянутые штанами ноги и бёдра девушки. «Видно правду сказывают, что чёрного кобеля не отмоешь добела», – поморщившись, подумала Рута и поспешно покинула дом Усмана. Следовало срочно разыскать гонца и отправить с запиской к Магистру.

Бородач Савва спорить и отнекиваться не стал. Снова оседлал коня и немедленно отправился в путь, несмотря на протесты своей хмурой жены. Рута же сломя голову помчалась к Тавру. Молясь про себя всем богам славичей, чтобы дорогой ей человек был по-прежнему жив.

– А не-ету тваво парнишечки. Ушё-о-ол, – меланхолично доложила пожилая тётка, кормившая во дворе кур.

– Как ушёл?! – не поверила Рута и бросилась в дом.

Но постель действительно оказалась пуста, а на полу валялся маленький кусочек дерева с руной Берегиня. Ворожея машинально её подобрала и опять вылетела во двор.

– Не мог он сам уйти! Был без сознания! – накинулась она на тётку, всё ещё кормившую птицу. Кинет горсть зерна, и стоит, любуется, как куры жадно клюют.

– Ушё-о-ол, – равнодушно повторила тётка. – Тёша его увё-ол, за ручку.

– Тёша? Маленький мальчик?

– Ага. Чай недалече ещё отошли-и…

– А куда отошли-то? В какую сторону? – напряглась Рута. Теперь она поверила, колдун есть колдун. Некоторые способны и мертвеца поднять.

На этот раз тётка ответила жестом. Неопределённо ткнула пальцем в сторону леса, и Рута кинулась догонять. Вернее бестолково метаться за околицей, пытаясь высмотреть напарника, уводимого куда то колдуном в теле мальчика.

Добежала Рута и до леса, который окружал Усмановку со всех сторон. И застыла на опушке, не зная где искать дальше. И вдруг испытала жгучее презрение к самой себе. Ворожея, называется! Носится, как заполошная курица, когда сразу следовало применить волшбу!

Не теряя больше времени, она вернулась к дому медлительной хозяйки и, бормоча поисковый заговор, прошлась по двору, а потом вокруг избы.

Ещё не сделала и полный круг, как потянуло за сарай, а потом не к лесу, а в небольшой овраг за огородами. То ли хозяйка соврала, то ли колдун, подселившийся в Тёшу, отвёл тётке глаза.

В овраге протекал слабенький ручей: собаке полакать, птицам напиться, а человеку просто переступить. Не раздеваясь, как сделал это Тавр, разбросав по траве одежду вплоть до исподнего.

Потом Рута обнаружила особенно страшное – единственный отпечаток человеческой ноги, оставленный в сыром месте, сменился звериным следом. Волчьим. Волка же выдал и клочок шерсти, а там где началась трава, в которой следы терялись, путь волка отметили яркие капли крови. Блестевшие в зелени спелыми ягодами: Тавр, превращённый в волка, при трансформации разбередил свою страшную рану.

Напряжённая, ожидающая в любую минуту нападения, Рута дошла по следам крови опять же до леса. Преследовать дальше не было смысла, за волком в его стихии было не угнаться. Поэтому ворожея снова вернулась к ручью, чтобы ещё раз всё осмотреть.

Уныло собрала одежду Тавра, подняла и выпавшую из неё руну Радуга и опять уставилась на отпечаток волчьей лапы. Слишком крупный и не совсем правильный, но ответ Рута уже знала. Колдун проклятием на кровь превратил Тавра в оборотня, в волколака. Возможно безумного, с такой-то раной на голове. А значит и она сама, и Усмановка теперь в опасности!