Наречённый для ворожеи

Глава 18. Крысолюды

– Необычное предание, – немного помолчав, сказал Тавр. – Рута, оно нам чем-то поможет?

– Пока не знаю… Мне другое интересно, сохранилось ли то место в глубине болота?

– Мне никогда не было интересно, – удивлённо посмотрел Азей на ещё такую юную, но видно храбрую девицу. – Другим после великого мора видно тоже, а кто себя не жалеет – бери лодку и плыви! Вешки куда грести имеются, мало того – вымахали так, что всей округе уже видны.

– Какие вешки всей округе видны? – напрягся Тавр.

– Так те чёрные страшенные деревья, по которым когда-то заразу нашли, по сию пору не погнили. Напротив, ещё выше вымахали. Даже от нас теперь видны, хотя мы с другого края болота! – принялся объяснять Азей. – Только плыть всё равно не отсюдова, а от Лешаковки, у них уже чистая вода, а у нас кругом кочки да чарусы.

С наступлением темноты Рута и Тавр спать не легли, опять собрались уйти из дому. Хозяевам же велели хорошенько запереться.

– Лошадок наших тоже в сарай заприте, как не вовремя у вас все собаки пропали, – попросила ещё Рута, забирая с собой небольшую дорожную сумку с настоями и зельями. – До рассвета не вернёмся, Тавр этой ночью вашу деревню посторожит, а я поищу следы пропавших мужчин. Или что попадётся.

В первую очередь ворожее попалась вдова, имевшая незаконных младенцев.

Рута как раз возвращалась с местного кладбища, куда Тавра не взяла, зато сама проторчала треть ночи, тщательно разглядывая могилы и отыскивая упыриные следы. Подозрительных захоронений не нашла и сделала неутешительный вывод – если живой мертвец всё же существует, место его неупокоения будет отыскать тяжелей.

Бредя от кладбища в сторону деревни, в какой-то момент Рута вдруг поняла, что уже идёт не одна. В том же направлении пробиралась вынырнувшая из леса тёмная фигура, а когда заметила вовсе не таившуюся Руту, попыталась спрятаться в первые попавшиеся кусты.

Девушка заинтересованно приблизилась, осторожно раздвинула ветки и вежливо поздоровалась с вдовой. Та ойкнула и потупилась. Потом вдруг принялась обдирать с куста листья.

– Не боишься разгуливать по ночам? – приветливо улыбнулась ей Рута, подмечая и растерянность и бледность. – Остальные бабы после случившегося даже днём со двора ни ногой. А листья зачем? Не козу же кормить?

– Не козу… – медленно подбирая слова, с неохотой отозвалась вдова. – Эта… у ребятишек опять животики болят. Дай, думаю, соберу листочки и запарю…

– Опять животики! – озабоченно всплеснула руками ворожея. – Тогда, милая, тебе не в эти кустики. Это как раз крутибрюх.

– Да неужто в темноте перепутала! – неубедительно изумилась вдова, поспешно выкидывая собранное.

– Бывает, – тоже с преувеличенной доброжелательностью покивала Рута, – Пойдём к твоим детишкам, осмотрю. И правильную травку присоветую, опять же настои с собой.

Ворожея позвенела склянками в сумке, но вдова её участливости не обрадовалась.

– Да не стоит… Поболит и перестанет.

– Хороша же мать, – насупилась ворожея. – А ну пошли!

Детишки вовсе не мучились животами, а безмятежно спали в одной колыбельке. И когда Рута, почувствовав смутное желание хорошенько рассмотреть младенцев, взяла одного ребятёнка на руки, тот захныкал и распахнул очень недовольные сонные глазки. Пронзительного жёлтого цвета. Рута вернула малыша в колыбель и вынула второго.

Этот младенчик, по сравнению с братцем, оказался шустрей. Взятый чужой тёткой на руки, гибко извернулся и вдруг цапнул Руту длинным острым зубом за руку. Ворожея ойкнула, поскорее сунула удивительное дитя назад в колыбельку, и строго воззрилась на его мать.

– Уже зубы и такие острые? У грудничка?

Вдова не ответила и стояла, ни жива, ни мертва. Тогда Рута опять потянулась к спокойненькому – тот уже снова спал, – и развернула пелёнку. Ножки, вернее ступни младенца, были лапками зверя: вытянутыми, костистыми и поросшими бурыми волосками. В это же время необычный младенец зевнул, и его розовый ротик оказался полон желтоватых, похожих на иголки зубов. Вдова шумно и покаянно вздохнула и бухнулась перед ворожеёй на колени.

– Поклянись, что не убьёшь моих детей и разрешишь с ними уйти!

– Детей мы не убиваем, – дала матери надежду Рута, – но ты должна обо всём рассказать. Только после этого мы с напарником решим, сможете ли вы уйти. Будет ли это справедливо.

Вдова, видно, в справедливость не верила. Залилась слезами и принялась пылко целовать младенцев по очереди, словно с ними прощалась. Те проснулись, открыли жёлтые глазки и тоже дружно разревелись.

"На ногах – лапы звериные, жёлтые глазища горят!", – вдруг вспомнила Рута, уже понимая от кого у вдовы детишки.

Всего лишь очередной оборотень, которым, видно, стал желтоглазый Яська. Получше чем упырь, но куда и зачем он утаскивал людей?

Тем временем безутешная мать сделала ещё одну попытку спасти своих детей:

– Они ТАКИЕ не всегда! Пройдет день-другой и опять станут обычными! – прорыдала вдова, умоляюще складывая перед собой руки. – Ну да, грех на мне! Не сохранила верность покойному мужу... давно вдовствую, а тело слабо… но за что такая беда моим деточкам! Господарыня ворожея, нельзя ли как-нибудь их вылечить?!

– Врождённых оборотней? Этих точно нет, – задумчиво пробормотала Рута, поглядывая на пока ещё невинных младенцев. – Зато можно загодя поить особым настоем и никаких превращений не будет. А значит скрывать их сущность хоть всю жизнь, особенно если действительно поселитесь от людей подальше. Эй, уважаемая, не надо мне руки целовать! Лучше скажи кто отец детей?

– Так оборотень! Только я сперва об этом не знала.

– Ты нарочно что ль имя не называешь? Ладно, сама скажу – Яська их отец! Только о другом спрашиваю – как твой полюбовник выглядит во время полной луны? Зубки у деток странные, никак не соображу что за зверь.

– Он в такие дни ко мне не ходит. А зачем нужно знать как выглядит?

– Чтоб понять в каких местах этот рыжий гадёныш привык охотиться. И главное – на кого!

– Никакой он не гадёныш! – вдруг огрызнулась только что растекающаяся киселём вдова. – Да, Ясечек ловил себе на пропитание собак, ну так зато не трогал у людей домашнюю скотину, уж об этом я его упросила. А если кто и гадёныш, так это Март! Он подлый и очень безжалостный! Он вообще чудовище, двух наших мужиков уже самолично сожрал и остальных собирается! А Ясь от этого убийцы маленького Гридю спас! Тайком увёл и спрятал, а Марту сказал… что сам съел. Ясь Гридю вообще красть не собирался, только Март малыша всё равно утащил, у этого подлюги своих детишек нет, вот и не жалко… Ой, да что ж это я! Раз теперь всё знаешь, побежим Гридю спасать, я покажу место! Каждую ночь к дитю бегаю, подкармливаю, а он плачет всё и просит к мамке отвести. А я, проклятая, не веду, потому что ребятёнок меня с Ясем и Мартом видел!

Хорошо замаскированная маленькая землянка в лесу, вход в которую частично прикрывало упавшее дерево, оказалась пустой. Но ребёнок нашёлся неподалёку. Лежал вниз лицом в густой лопушистой траве, и его очень белокожее, по-детски пухлое тельце казалось неживым каменным изваянием. Рута метнулась и быстро ощупала – весь холодный, ослабевший, но, к счастью, живой.

– Почему лежит на земле? И почему голый!

– Видать от слёз прямо тут сморило. В землянке у него постелька, я тёплое одеяльце даже принесла, спи себе да спи, а Гридя, как ухожу, вслед выбегает и ревёт, ревёт… – принялась оправдываться вдова, – А голый – так я его штанишки выкинула. Мальчишка постоянно обделывается, а стирать в лесу где?

Руту обуяло невыносимое желание накостылять по шее "заботливой" дуре, которая шестилетнего Гридю прямо тут бы и уморила. Но ворожея ограничилась выразительным взглядом (от которого вдова отшатнулась), подхватила с земли немедленно проснувшегося и разрыдавшегося мальчика, и быстрым шагом пошла прочь, уговаривая мальца на ходу, что несёт его к матери.

Вдова тащилась следом и всё бормотала оправдания. Что её полюбовник Яська всё-таки хороший. Любит её и детей, а чужого малыша спрятал в лесу, чтобы Март не увёз того на чёртов остров вместе с остальными. И только услышав про увезённых людей, Рута пересилила свою злость и принялась выспрашивать вдову дальше.

– То есть всех мужчин увезли в Чумной Приют? Зачем?

– Март совсем полоумный, ему хочется без конца убивать и сжирать! Только Яська мой не убивал! Помогать помогал, переловить мужиков и увезти. Потому как деваться Ясю некуда, больно уж бывшего дружка теперь боится. Больше ничего не знаю, но всё крутится вокруг проклятого острова. Зачем только парни когда-то отправились его искать!

– Приключений, видать, на свою голову захотелось, – пробурчала Рута, потому что сама была точно такая. – А это что опять стряслось?

От недалёкой уже деревни послышались заполошные крики и жуткий женский визг, приглушённый расстоянием.

Рута, перекинув Гридю через плечо, перешла на бег, но вдова, будучи и полней и старше, легко её обогнала и летела теперь как на крыльях. Видимо подумала, что беда с её близнецами. Поэтому Рута бежала на крики, а мамаша к себе домой.

Вокруг дома Азея сгрудились полуодетые женщины, которые, впрочем, почти успокоились. Но снова принялись голосить, когда разглядели на руках ворожеи её драгоценную ношу.

Одна из женщин, с совершенно безумными глазами, принялась выдирать из рук ребёнка, которого Рута поспешно отдала. Гридя, очутившись у матери, разрыдался, а входная дверь дома распахнулась и на крыльцо вылетели Тавр с мечом и Азей с топором.

– Ох ты! – радостно заорал Азей. – Гридя нашёлся! А я подумал ещё одно нападение!

– Какое нападение? – отцепляя от себя целующую её платье мать, встревожилась Рута. – Было нападение? Тавр, ты смог кого-нибудь поймать?

Напарник раздражённо фыркнул, отметая её унизительные сомнения, и указал мечом на дверь.

В избе Азея извивалось на полу кошмарное создание! Крепкие ремни опутывали тело оборотня, а надетый на мощную шею лошадиный хомут не давал пока очень зубастой челюсти дотянуться до ремней и перегрызть.

Но больше всего Руту поразил хвост чудища, заодно девушка поняла, как мало ещё на свете повидала. Хвост – толстый, голый, серо-розовый, принадлежащий огромной, в рост человека, полукрысе. Со злобными глазами, внушительным набором острейших зубов и мускулистым, совершенно человеческим торсом, шерсть на котором росла лишь полоской на хребте.

– Крысолюд! – сказал, будто выплюнул Тавр. – Та ещё тварюга! В зубах образуется лёгкий яд, и если нет желания сразу пожрать жертву, может её просто обездвижить. Вот по зубам гад в первую очередь и получил!

– Есть за что?

– Ага, он сегодняшней ночью трёх женщин успел укусить, пока я его прямо на крыше не приметил! Ставни и двери заперты, так этот урод в дома через трубы лез! И ведь протискивался, бугай здоровый, видать помогает крысиная способность вытягиваться и ужиматься!

– Кажется, я поняла, вот почему мужчины пропали незаметно! Крыс кусал, обездвиживал, затем спокойно открывал дверь изнутри и передавал тело помощнику, который всех куда-то утаскивал. Помнишь бабуля рассказывала, будто узнала местного паренька? Правда записала его в покойники, а это был…

– Второй оборотень, – подтвердил напарник.

– И он сбежал?

– Вот ещё! – опять обиженно фыркнул Тавр. – Обоих отловил, вон скулит под столом. Главное сам туда залез, видать тот ещё храбрец. А уж красавец писанный, даже не знаю кто из двоих противней!

Под столом, сжавшись в комок, тихо подвывал невысокий и щуплый паренёк. Рыжий, с пронзительными жёлтыми глазами и безобразно распяленным, не закрывающимся ртом, из которого вкривь и вкось торчали длинные жёлтые иглы. Заинтересованная ворожея поманила рыжего пальцем, и тот, сразу послушавшись, вылез на всеобщее обозрение.

Яське от крысиного облика достались только передние и задние конечности, вернее – кисти и ступни. Зубы не умещались во рту, потому что не поменялась форма черепа, а уж хвост, по крысиным меркам, был и вовсе позорищем – на заду что-то оттопыривало драные штаны, но было не длиннее поросячьего хвостишки.

– Гляди-ка, неполный оборотень! – с изумлением разглядывая рыжего, пробормотала Рута, ни к кому особо не обращаясь, – Перекинуться полностью не может! Я слыхала о таких – те или сходят с ума, потому что начинают себя ненавидеть, или стараются приспособиться. Прислуживают более сильному, который недоделка прокормит и защитит. Ой, Тавр, теперь понятно, почему в Чумном Приюте не нашли ни огородов ни курятников!

– Почему? – воззрился на неё напарник, удивившись резкому переходу к курятникам.

– Видно крысолюды, как и обычные крысы, всеядны. Могут корешки болотные жрать, лягушек и даже змей.

– Только не забывай, что большую часть времени это обычные люди. А чего ты про остров вдруг вспомнила? Думаешь оборотни оттуда?

– Там они совершенно точно побывали, у меня есть свидетель. А вообще-то это те самые парни, пропавшие два года назад из деревни.

– Как?! – вдруг простонал, отлепившийся от входной двери Азей, про которого Рута совершенно забыла, – не может быть!

Теперь он таращился на чудищ с ещё большим ужасом, но всё равно подошёл ближе, подволакивая подкашивающиеся ноги. – Значит рыжий это Яська, а второй…

– Да. Связанный ваш племянник, Март, – грустно кивнула Рута. – Истинный крысолюд, Ясь же недоделок, поэтому человеческую сущность почти не поменял. Вот этого следует допросить, и я уверенна, что выйдя из-под гнёта своего бывшего дружка, Ясь многое сможет разъяснить… Ах!

Спутанный ремнями Март, издав низкий утробный рык, вдруг ловко покатился по полу в сторону рыжего и свалил того, подбив собственным телом.

Потом, рывком навалившись, ухитрился выдрать кусок мяса из плеча неполного оборотня. Яська ещё не успел обморочно закатить глаза, а крысолюд уже жадно лакал хлынувшую из раны кровь. И тогда именно Азей, испустив гневный крик, засадил лезвие топора бывшему племяннику в затылок!