Глава 22. ПЕРСОНИФИКАЦИЯ СТРАХА
В полесской мифологии выделяется категория слабо персонифицированных или вообще неперсонифицированных мифологических существ, основная функция которых - пугать, страшить человека. В полесских говорах эта категория демонических явлений обычно именуется отглагольными существительными: страх, ляк, ляки, ляковка (от глагола лякати ‘пугать’), пужайло, пужака, пужайка (от глагола ‘пугать’), зданки (от глагола здаваться ‘казаться’), привидение, но чаще всего они обозначаются устойчивыми глагольными конструкциями типа «када-то там пужа-ло, лякало» (брест.); «шо-то пужае, шо-то лякае» (ровен.). Посколько в русской мифологической системе (и соответственно в научной терминологии) эта разновидность персонажей выделяется слабо и не имеет устойчивого названия, мы будем называть ее Страхом (с прописной буквы, чтобы отличить от страха — эмоционального состояния человека), как это принято в западнославянской и карпатской традициях, в которых аналогичные явления осмысляются как самостоятельный персонаж (Adamowski 1987: 285—288; Baranowski 1981: 303—306; Гнатюк 1904: 18—95). У западных славян и на западе восточнославянской традиции такое демоническое явление известно под названиями: страх (з.-укр.); ляк, ляковка (з.-укр., з.-бел.); strach, strachy (пол.); strashidlo (чеш.); мана, мара ‘неопределенное мифологическое существо, наваждение, морок, галлюцинация’ (гуцул. (Хобзей 2003: 124—127)); пламета (гуцул. (Онищук 1909: 92—94)).
Отличительным признаком подобных явлений служит их зрительный или слуховой галюциногенный характер, не позволяющий человеку однозначно понять, принадлежат ли они реальной действительности или являются плодом его собственного воображения, зрительным или слуховым обманом, игрой помраченного от испуга сознания, результатом опьянения или просто плохой видимости. Для этих существ характерно довольно устойчивое сочетание функций, через которые персонажи такого рода себя проявляют. Сюда входят: способность произвольно и неожиданно являться в разных обликах, показываться, демонстрировать свое присутствие человеку (в том числе звуками и шумами), препятствовать движению человека, преследовать его и столь же произвольно исчезать.
В ряде случаев проявление подобных персонажей этим и исчерпывается. Однако, как правило, эта функция сочетается со способностью негативно воздействовать на психическое и ментальное состояние человека, пугать его своим появлением, вызывать у него панику, растерянность, оторопь, подчинять его своей воле, помрачать рассудок, лишать ориентации в пространстве, способности самостоятельно принимать решения и т. д. Часто к этому добавляется способность таких существ, парализовав волю человека, преграждать ему дорогу, сбивать с пути, заставлять блуждать, заманивать в непроходимые места. Третьей характерной, но не всегда обязательной чертой подобных персонажей является их тесная привязанность к определенному месту, в рамках которого они себя проявляют и которое в местной традиции имеет репутацию «нечистого», опасного, демонического — часто это определенный участок дороги или леса, «пограничные» локусы (мосты, границы сел или полей), места около кладбища, болота и пр., места, где произошло убийство, где покончил с собой и был похоронен самоубийца и т. д. Результатом встречи с такими существами обычно бывает нервное потрясение, страх, испытываемый человеком, в некоторых случаях — болезнь, довольно редко — смерть визионера.
Трудность описания данной категории полесских демонических явлений определяется двумя обстоятельствами. Во-первых, большинство перечисленных выше характерных мотивов, связанных со Страхом, в полесской традиции одновременно принадлежат и другим мифологическим персонажам. Например, способность морочить человека, показываясь ему в виде ягненка, жеребенка, которого человек долго и безуспешно пытается поймать и который потом внезапно исчезает, также принадлежит черту (глава 34) и водяному демону (глава 30). Такой мотив, как «Страх забирается человеку на плечи/бросается под ноги» принадлежит к наиболее узнаваемым действиям полесской ведьмы. Способность выходить с кладбища, из могилы в виде человеческой фигуры или показываться после смерти какого-либо человека обычно связывается с душой этого человека или «ходячим» покойником (см. главы 8 и 12). Полтергейстные явления типа Страха могут возникать в доме, в котором «нечисто», но схожим образом может вести себя и домовой. У данного персонажа почти не существует характерных, принадлежащих исключительно ему функций и признаков, которые бы не дублировались в образах других персонажей. Поэтому в части рассказов информантов один и тот же мотив может осознаваться как принадлежащий Страху, а в рассказах других носителей традиции — как принадлежащий ведьме или «ходячему» покойнику.
Во-вторых, трудность описания Страха связана с тем, что набор перечисленных признаков и функций обладает разной степенью персонификации в разных славянских традициях, а в русской традиции (в отличие от западнославянских) практически не осознается (и не выделяется в научных классификациях) как самостоятельный персонаж: хотя все перечисленные мотивы и функции встречаются в русской мифологической традиции, они, как правило, соотносятся с другими персонажами — с чертом, лешим, домовым.
Рассказы о Страхах принадлежат к числу визионерских текстов, в которых рассказчик делиться своим опытом столкновения с подобными явлениями. Наиболее часто представления о Страхах воплощаются в сюжетах славянских быличек о всевозможных видениях, мороках, призраках, встречающихся путнику на дороге. Страх в виде человека, животного или птицы появляется на определенном участке дороги (например, идет следом за человеком в виде солдата, танцует перед путником в виде красивой девушки, бежит рядом в виде кошки, свиньи, бросаясь под ноги и мешая движению, появляется со стороны кладбища в виде человеческой фигуры, коня или коровы и пр.), неотступно и молча следует за путником, часто повторяя все его движения. Видение исчезает после молитвы, произнесенной человеком. В других сюжетах персонажи подобного типа преграждают человеку путь, останавливают и ломают повозку, снимают с нее колеса, обездвиживают коней или волов, препятствуют дальнейшему движению, пугают путника, нападают на него, морочат его, заставляют блуждать, заводят в непроходимые места и бесследно исчезают с рассветом или с криком петуха.
Степень персонификации этих явлений непосредственно зависит от преобладания именных или глагольных способов их обозначения. В западно- и восточнославянских традициях существуют три основных способа номинации подобного рода демонологических существ. Во-первых, сюда относятся отглагольные существительные, репрезентирующие подобные явления как мифологические существа, пусть слабо, но все же персонифицированные, ср.: з.-бел. ляк, ляковка; з.-укр. пуджало; з.-укр., з.-бел. страх (Тернопольская, Черновицкая, Ивано-Франковская, Львовская, Брестская обл.); пол. strach (Подляшье); чеш. strasidlo. Например: «...и якись-то страх ёму показауся» (Олтуш Малоритского р-на Брестской обл.) или «To duzo je jich, tych strachow» (Хелмское воеводство (Adamowski 1987: 286)). Как видно, подобные наименования в большей степени географически закреплены за западнославянской традицией, а у восточных славян располагаются в западной части ареала — на белорусско-украинско-польском пограничье, хотя иногда встречаются и на востоке Полесья: «Кажуть, е такэ мисто, спужае тэбе у час дня, та жэ и у час ночи. А потом ужэ таго пужала не будэ» (Золотуха Калинковичского р-на Гомельской обл.). Нельзя сказать, что у русских подобные явления никогда не обозначаются именами (ср. з.-рус. привиждение), но их частотность в русской традиции по сравнению с более западными регионами весьма невысока (в нашей коллекции имеется семь примеров подобных наименований); ср., например: «Да вот я говорю: у нас с поселка до Нямково привиждение было...» (Сережино Торопецкого р-на Тверской обл. (Леонтьева 2002: 249)).
Вторым способом номинации мифологических существ типа Страха являются неопредленно-личные глаголы 3 л. ед. ч., обозначающие персонаж по его главной функции — (что-то, кто-то, нечто) лякае, пужае, водэ (полес.): «Во туноч можэ появицэ такая, шо пужае...» (Верхние Жары Брагинского р-на Гомельской обл.); «В час дня в лиси опасно ходити, бо шось злякае...» (Червона Волока Лугинского р-на Житомирской обл.); «Сэрэд ночи то лякае у ночи» (Бельск Кобринского р-н Брестской обл.); «У нас у дьвенацать дня, кажуть, шо можеть лякаты, яко у ночь так и у дэнь — шо можэ привидытыся» (Радеж Малоритского р-на Брестской обл.) и т. д. Подобного рода предикативные конструкции распространены главным образом в украинско-белорусском ареале, особенно в Полесье (в нашей коллекции имеется около ста текстов, содержащих подобные предикаты), а также в западнославянской традиции, где подобные предикативные конструкции выступают в качестве синонимов именным формам номинации и часто встречаются вместе с ними в рамках одного текста; ср. несколько примеров из восточной Польши (район польско-украинского пограничья): «Tu on mnie opowiadl, panie, ze tu strasziio...» [Тут он мне рассказал, пан, что тут страшило]; «A co to sie stalo, ze te-raz nie strarzy, Nic!» [А что случилось, что теперь не страшит, ничего]; «Tych stra-chow takich duzo je...» [Этих страхов таких много есть...]. Ср. польскую быличку о плотниках, которые нанялись строить новый дом и их хозяин поселил в старом: «No, dobrze, mowi, majsterku, b^dzie troche niedobrze. — A dlia czegu? — Dliategu ze tutaj straszi! — Yyy! My sie strachow nie boim! Nas tu jest siedmiuch, my sie nie boim strachow! Polozyli sie onie pierszy noc spac... Tymczasem przychodzi w nocy... I tak straszylo jich co noc do godziny dwunastej...» [«Ну, хорошо, — говорит, — мастер, будет немного нехорошо. — А почему? — Потому что тут страшит! — И-и-и! Мы этих страхов не боимся! Нас тут семеро, мы не боимся страхов». Легли они в первую ночь спать. Тем временем приходит в ночи... И так страшило их каждую ночь до двенадцатого часа...] (Adamowski, 1987: 284). Подобная синонимия именных и глагольных форм в рамках одного текста может встречаться и в русской традиции, но бывает это значительно реже (в коллекции имеются шесть подобных примеров), чем в западнославянских текстах, ср.: «Вот раньше привиждалось, а сейчас вот никакого привиждения нету» (Рахново Андреапольского р-на Тверской обл. (Леонтьева 2002: 255)); «Назад осматриваться нельзя, когда в ночное время идешь, никогда назад не осматривайся — тебе все будет привиждаться страшным страшно, боисся — привидит. Привиждения! Привиждения там — побежала какая-то баба в халате в белом, а там никого нет» (Спиридово Андреапольского р-на Тверской обл. (Там же: 252)).
В русской традиции неопределенно-личные глагольные формы 3 л. ед. ч. также встречаются, хотя и не являются основными для обозначения этого типа персонажей, например: «А пугало больше — как идешь где» (Новгородская обл. (Традиционный 2001: 253)). Иногда в подобных ситуациях в русской традиции используются и неопределенно-личные глаголы 3 л. мн. ч.: «Водили меня везде, водили, два дня водили: по всим, по болотам, по мхам, по ольхам» (Новогородская обл. (Там же: 259)).
Наконец, третий способ обозначения подобного рода персонажей наиболее распространен в русской традиции, хотя (в гораздо меньшей степени) встречается и в украинско-белорусском Полесье. Это безличные предикативные конструкции с возвратными глаголами типа казаться, чудиться, видеться, мерещиться и т. д. Например: «Вот однажды едем с ним вечером на лошади и как раз говорим: “Вот на этом месте, говорят, привиждается.."» (Зеленый Бор, Торопецкого р-на Тверской обл. (Леонтьева 2002: 249)); «Есть такое место, что всегда причудится, четыре километра отсюда» (Ленинградская обл.); «Куды бяжишь и боисся, и чудится как, как и ня знаю, бяжишь и чудится» (Новое Долгое Хвойненского р-на Новгородской обл. (Там же: 250)); «Раньше привиждалось... Аверь, не ходи за деревней, обязательно привидится» (Новгородская обл.); «Е тако мисьцо, шчо вступисся, так што-то зробицца, и не выйдешь. Всё показуеца, шо не туда итти надо...» (Олтуш Малоритского р-на Брестской обл.); «Если оставить хлеб на рас-стани — страшнае привидицца... Привидицца с рогами, с хвостом...» (Присно, Брагинского р-на Гомельской обл.) и др. В западнославянской традиции подобные конструкции встречаются гораздо реже.
Как видно из имеющихся в нашем распоряжении материалов, все три способа номинации демонологических существ типа Страха известны на исследуемой территории восточного и западного славянства (за исключением безличных возвратных глаголов, характерных, как нам представляется, только для восточнославянской традиции). Однако их частотность, их представленность в разных ареалах весьма различны. Если провести условный вектор по горизонтали от западнославянской территории через Украину и Белоруссию к русской традиции, то по мере продвижения с запада на восток при обозначении интересующих нас демонологических явлений уменьшается доля именных номинаций и возрастает доля неопределенно-личных, а затем и безличных предикативных конструкций, причем преимущественно для русской традиции характерна номинация с помощью безличных возвратных глаголов.
Переход от личного употребления к безличному намечается в форме 3-го л. ед. ч. с мыслимым, но неизвестным субъектом в таких текстах, где одни и те же глаголы употребляются как в безличной, так и в неопределенно-личной форме с т. н. местоимениями неизвестности (кто-то, что-то, какой-то), которые «соотносятся с фиксированным объектом, неизвестным говорящему, — с объектом, который говорящий не в состоянии идентифицировать» (Падучева 2001: 210—211). Ср., например: «У поуночь то сама глушь, штось можэ лякаты, чи смэрть, чи шо» (Радеж Малоритского р-на Брестской обл.) или «Во пиуноч можэ появицэ такая, шо пужае; и во поулдни — столб идэ — на ростанцах пужае» (Верхние Жары Брагинского р-на Гомельской обл.). В этих случаях действие все же не окончательно оторвано от производящего его субъекта — пусть нечетко и туманно, но все же мыслится некое существо, производящее это действие. Мифологическая «действительность» как бы «мерцает», конкретизируясь то в большей, то в меньшей степени. Наибольшей степенью градации безличности подобных предикатов является окончательная автономность действия, указывающая на полную неизвестность и непознаваемость агенса: «А пужае середь дня...» (Стодоличи Лельчицкий р-н Гомельская обл.) или «Вот у нас дом построили, так пугало» (Тихманьга, Каргопольского р-на Архангельской обл.).
В третьем случае при номинации подобных явлений неспособность человека осмыслить странные демонологические явления доведена до самой последней степени. Безличные предложения типа чудится, мерещится, грезится, снится, видится, кажется и др. выражают действия неизвестной силы или недостоверное восприятие действительности. По словам Анны Вежбицкой, «безличные конструкции предполагают, что мир в конечном счете являет собой сущность непознаваемую и полную загадок, а истинные причины событий неясны и непостижимы» (Вежбицка 1996: 73). Субъект удален здесь из поля зрения как неизвестная причина явления, описываемого глаголом.
Анализ способов наименования мифологических явлений типа Страха и форм его персонификации в разных славянских традициях дает основание полагать, что полесская традиция занимает промежуточное положение между русской мифологией, где такие явления, как правило, не связаны с конкретным субъектом действия и не оформлены как персонаж, и западнославянской традицией, где они выделяются в отдельную категорию демонических существ, обозначаемых общим термином — Страхи. Кроме того, представленный в данной главе материал наглядно показывает, что общий для славянской мифологии корпус мотивов в разных ареалах по-разному членится и объединяется в различные по набору функций и признаков персонажи. В одних традициях эти функции и признаки осознаются как некий единый, пусть и слабо персонифицированный персонаж, а в других закрепляются за иными мифологическими существами.
СХЕМА ОПИСАНИЯ
I. Обстоятельства встречи человека со Страхом
1а. Страх в виде предмета/животного преследует путника на дороге 1б. Страх является человеку в виде животного. Человек пытается поймать животное, но оно исчезает
1в. Страх пугает человека в определенном месте дороги 1г. Страх является визионеру в виде человеческой фигуры/предмета, потом исчезает
1д. Страх является на кладбище/когда кто-то умирает
1е. Страх в виде незримой музыки, танцев, пения
1ж. В доме пугает, если были нарушены правила при строительстве
1з. Страх пугает тех, кто нарушает запреты
1и. Визионер видит непонятное явление, другой человек — нет
1к. Страх в церкви: в запертой церкви слышно, как там идет служба
1л. Страх исчезает внезапно/при свете/при крике петуха
1м. Страх может убить человека
1н. Страх забирается человеку на плечи/бросается под ноги (см. 1.3в. Ведьма в виде оборотня запрыгивает на спину пешехода, принуждая везти себя) 1о. Человек пугается, его охватывает ужас при встрече со Страхом 1п. После встречи со Страхом человек заболевает
II. Обереги от Страха
2а. Освященный мак — оберег от Страха 2б. Лён — оберег от страха
2в. Крест — оберег от Страха
2г. Дорожная колея — оберег от Страха
2д. Выворачивать одежду наизнанку — оберег от Страха
2е. Запрет оглядываться, отзываться — оберег от Страха
3 а. Страх пугает в полночь
зб. Страх пугает в полдень
зв. Страхи ходили, когда была неосвященная земля 3 г. Есть определенные дни, когда пугает
I. Обстоятельства встречи человека со Страхом
1а. Страх в ВИДЕ ПРЕДМЕТА/жИБОТНОГО ПРЕСЛЕДУЕТ ПУТНИКА НА ДОРОГЕ
Один из наиболее распространенных мотивов, связанных со Страхом, — преследование идущего в темноте по дороге человека в виде животного (собаки, свиньи, барана и пр.) или предмета (в Полесье чаще всего это копна сена, неотступно следующая за идущим). Странность поведения такого демонического существа проявляется в том, что оно, как правило, повторяет поведение человека: останавливается, когда он останавливается, движется быстрее, когда человек убыстряет шаг. Ср. гуцульскую быличку, в которой путника преследует женщина, останавливающаяся, когда останавливается он сам, и идущая следом, когда он трогается в путь (Онищук 1908: 95). Непонятное животное или предмет исчезают, доведя свою жертву до определенного рубежа (например, моста, перекрестка). Также они исчезают с наступлением рассвета или если человек перекрестится. Данный мотив в полесской и, шире, восточнославянской традиции, как правило, связан с ведьмой (ср. мотив 1.3б. Ведьма пугает, преследует путников, насылает видения), однако он может осознаваться и как самостоятельное мифологическое явление под названием ляк, страх. Мотив соотносится со Страхом в карпатской и польской мифологических традициях. В частности, в польской мифологии с XIV века в роли Страха известен лошадиный череп, который появлялся на дороге после захода солнца, загораживал дорогу и задерживал путников до рассвета (Baranowski 1987: 305). Ср. гомельский текст № 7, в котором появляющийся на дороге столб задерживает людей до утра. В севернорусской традиции подобного рода явления, сопровождающие путника на дороге, могут связываться с лешим, но могут осмысляться как самостоятельный мифологический элемент, называемый существительным блазна или глаголом блазнить: «По нижней дороге я шол, а идут два мужика разговаривают, думаю: товарышши мне-то, а потом вышел — никово и нет. Это была блазна» (Богатырев 1916: 46).
БРЕСТСКАЯ ОБЛ.
№ 1. [Ляк в облике сивого барана.] Ишла з вичорок, позно, и нам надо чириз город. И за диревнёй я только ступыла на той город свой, смотру — баран стоить. Я так о махнула — нэ ворушыця. Идэ сывый баран ровно зо мной. Я бигу, и он бигыть. Я иду помалэньку и он так. Иду до самые хаты с тым бараном. Я тоды поняла: это просто идэ ляк за мною. И давай я бэгом. Смотру — коло мэня. До двэры добэгаю. И закрыть нэ могу зашчолкою [от страха].
с. Олтуш Малоритского р-на Брестской обл., 1985 г, зап. А. В. Гура от Крестовской Евдокии Максимовны, 1928 г. р.
+ 22.2а. Человек пугается, его охватывает ужас при встрече со Страхом
№ 2. Иду со свадьбы, по улици. Осэнью, хмурно. Идэ свинка рядом. Я бегом — она бегом. Я стала — она стала. Зачала я хрэститыся — она бэгом, зашумело и нэма .
с. Олтуш Малоритского р-на Брестской обл., 1985 г., зап. И. Кондрашева от Лемачко (Липачко) Анастасии Евгеньевны, 1913 г. р.
+ 22.1л. Страх исчезает внезапно/при свете/при крике петуха + 22.2в. Крест — оберег от Страха
№ 3. У нёй свёкор ехау у Пиньск, и уот заехау он там, он там за мост, его немцы назвали: «косий мост». И от того косого моста ишоу почти под самый Пиньск, копица просто йшла разом с возом, да й годи. Он дык боялся, шоб хочь на кони не найшла та копица да нэ подушила. Ишоу, ишоу и дойшла до того мосту, ужэ до того Любанского моста и ишчез, ишчезла та копица.
с. Радчицк Столинского р-на Брестской обл., 1984 г., зап. Н. П. Антропов от Матюх Татьяны Терентьевны, 1907 г. р.
+ 22.1л. Страх исчезает внезапно/при свете/при крике петуха + 22.1м. Страх может убить человека
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 4. Шла я с того краю с *музык. И уот перед мене белы котик мотауса. Бежыть и бежыть, и не знаю, где уун деуса. То я жэ стала рассказывать, а люди кажуть: это тебе пужало. А я не брала внимания.
с. Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1984 г, зап. О. В. Санникова от Жогло Марии Спиридоновны, 1912 г. р.
№ 5. Колись и пужало, и усе на сьвеци. Мой хозяин шол домой отведываць. Вушэл, ка, я сюда, аж так музыка грае. Пришоу на мость — аж конь бежыць. [Если на дороге пугает,] тре на ту дорожку посередзине миж колёс стаць, штоб не пужало. Да, ка, треба стать туды, дзе *худоба дышэ. Да не будзе пужаць. А колись, ка, пужало на улицы, на дорогах. А у лесу ани што не пужае.
с. Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1984 г, зап. С. М. Толстая от Стасенко Купреяна Лукьяновича, 1900 г. р.
+ 22.1е. Страх в виде незримой музыки, танцев, пения + 22.2г. Дорожная колея — оберег от Страха
№ 6. [Пужайло.] Один хлопец на вечэрынки быу Як ворочауся, ему на плечы вечэром пужайло село, бело тако, може, мертвец, а може — што другое. Як той хлопец дойшоу до свету [как рассвело], так пужайло ишчэзло. На него оглядывацца не надо, а то за-душыть {...) От чорта хрэстицца надо, у цэркоу ходить.
с. Симоничи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. Е. В. Тарасова от Солода Юлиана, 1972 г. р.
+ 22.1л. Страх исчезает внезапно/при свете/при крике петуха + 22.1м. Страх может убить человека
+ 22.1н. Страх забирается человеку на плечи/бросается под ноги + 22.2в. Крест — оберег от Страха + 22.2д. Запрет оглядываться — оберег от Страха
№ 7. Неки чэловек ехау ночью на ярмарку. Видить — стоуб посерэди дороги стоить. Это пужайло быу. Его объежжать нельзя. Оны около столба до утра простояли. Утром столб ишчэз от сонца-света. Оны дальше поехали.
с. Симоничи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1983 г, зап. Е. В. Тарасова от Вирасо-вича Сергея, 1970 г. р.
+ 22.1л. Страх исчезает внезапно/при свете/при крике петуха
№ 8. Пужало — то под ноги што-нибудь кинецца. Идеш у *гдупость, у час ночи (...) Тепер у лесе у час ночи никто не пужае, а прежде богато пужало.
с. Симоничи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1986 г., зап. Е. В. Тростникова от Головач Татьяны Борисовны, 1935 г. р.
+ 22.3а. Страх пугает в полночь
№ 9. [Пужайло пугает, имеет вид клубка или копны сена.] Як клубок котицца да под ноги коню. Или едуть ноччу, дак коня распражэ. Пужало так. Ци з кладбишча выходить. Ци як копа сена, да иде, да шумить — тожэ пужайла. [Кто это пужайло: ведьма или черт?] Мо, чорт (.)
с. Комаровичи Петриковского р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. А. В. Гура от Евдо-кимчик Любови Ивановны, 1914 г. р., и Власевич Зинаиды Лазаревны, 1920 г. р.
+ 22.1д. Страх является на кладбище/когда кто-то умирает + 22.1н. Страх забирается человеку на плечи/бросается под ноги + 34. Черт
№ 10. Казали у нас, як клубком котицця, або стае, стаубом стаиць — пужака, кажуць. А и умре, с таго света [ходит] пакойник. Хадил ведьмаковать. К радителям ано иде . Да у бочки стукае да кате — те то ведьмак быу. Себе ссыпау жито. Были дети у ведьмаков, семьями жили.
с. Жаховичи Мозырского р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. О. В. Санникова.
+ 12.1а. Ведьмы и колдуны после смерти становятся «ходячими» покойниками
№ 11. Колись моя сестра через путь шла з *музык. Тута, каже, вязка [вязанка хвороста] хлопцу на плечи лезе. Спужалася она да й кричить: «Матвей, Матвей, ратуй!». А ён каже: «Не оглядайся!» А хлопец вязку тягне, перехрестился — и вязка тая куда и делась. Он стоял на ростанцах, вышоу у *глупость у саму [в глухой час, в полночь]. Не ходи по глупости (. )
с. Костюковичи Мозырского р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. Л. М. Ивлева от Пивоваровой Ольги Яковлевны, 1903 г. р.
+ 22.1н. Страх забирается человеку на плечи/бросается под ноги + 22.2а. Человек пугается, его охватывает ужас при встрече со Страхом + 22.2в. Крест — оберег от Страха + 22.2д. Запрет оглядываться — оберег от страха + 22.3а. Страх пугает в полночь
№ 12. [На вопрос о полуденных, полуночных духах:] Зданки были: ночью идуць — котицца услед, як клубок. Белы бывае, бывае ярки таки, як золотой. До *росстаняу дакотицца — и пропадае. [Зданки от «здаваться», «казаться», «мерещиться».]
с. Бабичи Речицкого р-на Гомельской обл., 1991 г., зап. В. В. Казначеев от Шпадарука Евгении Дмитриевны, 1916 г. р.
+ 22.1л. Страх исчезает внезапно/при свете/при крике петуха
РОВЕНСКАЯ ОБЛ.
№ 13. От ми як булы на хутори да ходылы на вэчорки, таки собака гнауса, таки собака билы. А ми до хаты доходыли, и на нас як тырнууса — и похворилы зразу. И зразу як прийшлы, то попадалы, похворилы, по нэдиль две лэжалы.
с. Нобель Заречненского р-на Ровенской обл., 1980 г., зап. О. В. Санникова от Ходневич Ульяны Ивановны, 1910 г. р.
+ 22.2б. После встречи со Страхом человек заболевает
КИЕВСКАЯ ОБЛ.
№ 14. То кажэ, иде ж копа, сунецца уулицэю сено, после дуэнадцати часоу.
с. Копачи Чернобыльского р-на Киевской обл., 1985 г., зап. О. В. Санникова от Евдо-ченко Ольги Афанасьевны, 1926 г. р.
+ 22.3а. Страх пугает в полночь
1б. Страх ЯВЛЯЕТСЯ ЧЕЛОВЕКУ В ВИДЕ ЖИВОТНОГО.
Человек пытается поймать это животное, но оно исчезает
В полесской традиции данный мотив может соотноситься с несколькими персонажами: с чертом (см. главу 34. Черт), с водяным демоном (см. главу 30. Водяные духи) и со Страхом. Особенность данного мотива в том, что персонаж показывается человеку на дороге животным (чаще всего детенышем домашнего животного — козленком, поросенком, ягненком и под.). Человек пытается поймать это животное, но оно каждый раз ускользает. Потеряв много времени, человек начинает понимать, что перед ним — нечистая сила. После крестного знамения или произнесения имени Божьего, животное исчезает в виде ветра или вихря (ср. мотив 12.16ж. «Ходячий» покойник появляется вихрем, ветром). Известно всго несколько текстов из западной части Полесья (Брестская, Ровенская обл.), в которых этот мотив соотносится со Страхом. Мотив является одним из частотных в карпатской традиции (Гнатюк 1904: 27—28, 35—36), в которой он может иметь другой вариант концовки: человек кладет «ягненка» или «козленка» на телегу, но он оказывается таким тяжелым, что кони едва могут его везти; человек крестится, и «ягненок» со смехом исчезает. В текстах такого рода часто присутствует еще один мотив: «животное» дразнит человека, со смехом повторяя его слова. Так, Страх в виде козочки, которую человек безуспешно пытался поймать, перед исчезновением произносит: «Ха-ха-ха! Козочко моя, козочко!» (Гнатюк 1904: 26).
БРЕСТСКАЯ ОБЛ.
№ 15. Однугу разу хлопиц идэ с гулянки кустиками. Бэжыт заец пэред ним. [Хочет поймать, а заяц уже с другой стороны. Перекрестился, и пропал заяц.]
с. Олтуш [с. Заозерная] Малоритского р-на Брестской обл., 1985 г., зап. И. Кондрашева от Авдиюк Ольги Давыдовны, 1903 г. р.
+ 22.2в. Крест — оберег от страха
РОВЕНСКАЯ ОБЛ.
№ 16. [Красная лошадка превращается в вихрь.] Я вам роскажу ишо одно. То моя бабушка, это мого дида сэстра расказвала, то моя родна бабушка, мамина мама. Як уона була девочкою такою. Ну, и пастилы скот, там за речкою у нас. Сараи стоялы, там загонялы, литни лагер буу. Заганяли скот там воны и назад лодкою до дому йиз-дылы. И, кажэ, днём, дывимса, в сэрэдыни дня лошадко бигае. От там, у загороди. Возле того сарая. Кажэ, мы тэ лошадко ганялы-ганялы, ганялы-ганялы. Хотилы ж загнаты, думалы, што хто-то йихау и осталос лошадко. Такэ краснэнькэ. Ка, шо мы ни робилы — ни к ёго. От, кажэ, як ужэ от зловиты, так вин як заржэ, ото конячим голосом, и удирае. Тэ лоша. Ужэ давай, кажэ, мы ужэ крыстытиса, ох, а шо это такэе? Так, кажэ, як схуатыуса уыхыр, так и зэмлю поуырывау там на том мисцэ, дэ вин би-гау. Ото этэе мне баба сама расказвала. Шо, кажэ, это я шчэ була диучинкою такэю, лит дванадцать-петнадцать.
с. Нобель Заречненского р-на Ровенской обл., 1980 г, зап. О. В. Санникова от Креневич Ольги Андреевны, 1923 г. р.
+ 22.2в. Крест — оберег от страха + 22.3б. Страх пугает в полдень
№ 17. Адын дядько ийшоу аж лэжыть агнючок. А той дядько агнючка на рукы ужэ узеу ну, агнючок малэльни и бэкае. Вин стау нэсты-нэсты-нэсты, ужэ не мог яго пуд-неты ужэ, ужэ *важнее, это так, агнюком пэракинууса. Да не можэ нясты яго .
с. Нобель Заречненского р-на Ровенской обл., 1980 г., зап. О. В. Санникова от Ходневич Ганны (Анны) Романовны, 1933 г. р.
1в. Страх ПУГАЕТ ЧЕЛОВЕКА В ОПРЕДЕЛЕННОМ МЕСТЕ ДОРОГИ
В этом мотиве реализуется широко распространенное у восточных и западных славян представление о «нечистом», опасном месте, где «пугает», «показывается», «чудится». В этом случае демоническое качество принадлежит не персонажу, а определенному участку пространства, на котором человеку показываются различные видения (животное или безличная сила, препятствующая движению человека или повозки): месту, где кто-то повесился, перекрестку или определенному участку дороги. Этот мотив имеет параллели в русской традиции, где отсутствуют представления о Страхе как самостоятельном персонаже, однако хорошо известны поверья о местах, где «страшит» и «пугает». Подобные явления описываются в нарративах безличными конструкциями типа: «Жили мы в деревне, не в этой, а двадцать километров отсюда, и вот, если ночью идешь, обязательно там привиж-дается, там видит кого-то кто-то...» (Тверская обл. (Леонтьева 2002: 248—249)).
БРЕСТСКАЯ ОБЛ.
№ 18. Раньшэ где повесился, ставили крест. Где травмы были. И ето, где лякало. Там труба. У этой трубы всегда лякало, то баран, то овечка, кит. Были знаки, што нельзя [дом строить].
с. Олтуш Малоритского р-на Брестской обл., 1985 г., зап. О. Крюкова.
№ 19. Е такое мисца, где лякаты [может]. То крестовая дорога, и там лэкает. [Прогоняла овечек через то место. Прошли, а] ззаду овэчка: «Бэ-э-э». Пэрещитали — вси на мэсте. То лукавый крычау.
с. Олтуш [с. Заозерная] Малоритского р-на Брестской обл., 1985 г, зап. И. Кондрашева от Авдиюк Ольги Давыдовны, 1903 г. р.
+ 34. Черт
№ 20. [Было место, где пугало, боялись туда идти.] Пьяный чэловик идэ: «Нехай меня злякае!» Трах — его у груды. «Поборимся!» — Трах! У другый раз, и шапка злетэла. И трэтий раз. Тот у колодца: «Ходы сюда. Поборэмся». Не пошоу бо он его утопиу бы.
с. Лисятичи Пинского р-на Брестской обл., 1981 г., зап. Умнова Л. Г от Кунтуш Евы Ивановны, 1921 г. р.
+ 22.1м. Страх может убить человека
№ 21. Это не при моёй битности, но мне старие россказуали. Уот и здесь есть дорога, паросль называласа. То, кажэ, када-то там пужало, лякало. От ночью, если среди ночи едеш, то дажэ можэ тобе на ходу колёса снять с уоза и останесса просто сам. [Что это лякало?] Какой-то злой дух, чорт. Яго нихто не мог бачыть. Просто ты яго не видиш, ничого, а то свишчэ, то воздух таки, ветром теб поддувае. Як начне чоловек Богу мо-лицца, хрестицца, оно усё удалицца и чоловек проежжае, дольшэ едэ.
с. Радчицк Столинского р-на Брестской обл., 1984 г., зап. О. В. Санникова от Левковца Николая Андреевича, 1913 г. р.
+ 22.2в. Крест — оберег от Страха + 22.3а. Страх пугает в полночь
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 22. У нас на раздорогах богато бачат, шо пужае.
с. Дяковичи Житковичского р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. Е. Л. Чеканова.
№ 23. Привяли каня, наставили у канушню. Я повела гэтага каня. И некуда перейти, окружыло так. Конь чмыхне — и назад. Я крычу: «Стяпан!» Ён падашоу. Куды усё и делось. А ён гаворить: «Тут место — чалавека водить».
с. Присно Ветковского р-на Гомельской обл., 1982 г., зап. Е. С. Зайцева.
1г. Страх ЯВЛЯЕТСЯ ВИЗИОНЕРУ В ВИДЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ФИГУРЫ/ ПРЕДМЕТ А, ПОТОМ ИСЧЕЗАЕТ
Данный мотив отличают от других, сходных с ним, две детали: человеку показывается некое видение в облике человеческой фигуры, чаще всего оно возникает ночью на каком-нибудь пограничье (на меже, на мосту, у забора, у реки), в одном случае — при заходе солнца. Как правило, такие фигуры молчаливы, не вступают в коммуникацию с человеком и через некоторое время исчезают, особенно при появлении других людей («Если кого-нибудь позовешь, оно исчезает», — говорится в гомельской быличке). Тексты с подобным мотивом хорошо известны у восточных и западных славян; по своей структуре они однотипны, например: визионер с братом видят, что на огороде, на меже стоят три фигуры в белом; в них кидают комьями земли, фигуры исчезают (Гнатюк 1904: 84). В гуцульской быличке человек ночью при переходе через реку видит человека размером с ель, который позже с шумом исчезает (Онищук 1909: 93). В польской быличке человек, копающий картошку, видит фигуру в черной одежде, в шляпе и ботинках на высоком каблуке, которая дошла до придорожного креста и исчезла (Pelka 1987: 217). Поскольку в русской традиции отсутствует общее название для подобного рода явлений, при публикации рассказы о них нередко искусственно привязываются к разными персонажам, например покойникам, хотя текст не дает для этого оснований. Ср., например, нижегородскую быличку о парнях в черных костюмах, у которых визионер просит прикурить, но они молча проходят мимо него. Визионер пытается их догнать, бежит за ними, но они перемещаются быстрее него и, наконец, исчезают за ивой около пруда (МРНП 2007: 188).
БРЕСТСКАЯ ОБЛ.
№ 24. Шось такое и я бачыла, такое якось виденне. Шчэ я була такая, як гэти вот девочки мои. Гэто було як раз пэрэд Паскою. Я пошла у магазин. И гэто заходыло сон-цэ як раз, як раз сонэчко заходыть. Цэрква була недалёко. Вижу: напротиу тэе цэрквы такая пани прэ — высока-высока, высока и в усёму белому, а туфэлькы на ёй чор-ны. Ну, я так испугалася, гэто, ну, в виду чэловика. Я так испугалася, а тут напротиу мэнэ {...) Я так иду дорожкою, а тут магазин {...) И я раз — у магазин вскочыла! А где ж вона? Я ужэ и нэ бачыла, где вона подилася, но гэто не обичны чыловик йшоу гэто якоесь виденне йшло. Длинная, тоненька-тоненька такая, и в усёму билому, а туфэлькы чорнэнькы.
с. Кривляны Жабинковского р-на Брестской обл., 1985 г., зап. А. А. Плотникова.
+ 22.1л. Страх исчезает внезапно/при свете/при крике петуха + 22.2а. Человек пугается, его охватывает ужас при встрече со Страхом
№ 25. Лэка бачила моя мама. Крэст стояу пэрэд хатой, нароунэ с стоубом стоить бэ-лое, здоровое, а ночь темная, а як пишли назад — нэма ничого.
с. Олтуш Малоритского р-на Брестской обл., 1985 г, зап. А. В. Андреевская от Сымоник Феклы Ивановны, 1901 г. р.
+ 22.1л. Страх исчезает внезапно/при свете/при крике петуха
№ 26. Сама раз бачыла. Збирала ягоды з дивками. Далеко ушла. Вдруг дивчина стала, косы роспушэны, червона плате. Злякала, зачала баб звать и хрэстица, и тая сгинула.
с. Олтуш (с. Новоселье) Малоритского р-на Брестской обл., 1985 г., зап. И. Кондрашева от Пипко Ксении Павловны, 1911 г. р.
+ 22.1л. Страх исчезает внезапно/при свете/при крике петуха + 22.2в. Крест — оберег от страха
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 27. У 12 часов ночи выйшла, гляжу: ка (м)не человек красный, как от сонца, шо заходит, железный [как раскаленное железо]. «Пойду мужика позову», — думаю. А оно сховалось. [Если кого-нибудь позовешь,] оно зникае.
с. Дяковичи Житковичского р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. Е. Л. Чеканова.
+ 22.1л. Страх исчезает внезапно/при свете/при крике петуха + 22.3а. Страх пугает в полночь
№ 28. Мы гуляли на погоне, дауно, перед Паскою, у пост. Гуляли-гуляли, нас багато було. Идом додому, ужэ позно-позно. Идом — кали аж некто у такой накидцы. Да просто к нам у двор. Ох, а мы ужэ як заквишчали, а оно назад! А цы ето пужайло, цы ето што? Месячно-месячно було (.)
с. Убортская Рудня Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. О. В. Санникова от Сельвич Марии Адамовны, 1912 г. р.
№ 29. Кароу доила, вышла на шлях — стоит високий-високий чэлавек, я иду и думаю — хто? Падходжаю — нэма никого, азирнулась назат — он у том баку стаить. Шо то такое?
с. Присно Ветковского р-на Гомельской обл., 1982 г., зап. М. Г. Боровская от Голубевой Анны Яковлевны, 1912 г. р.
КИЕВСКАЯ ОБЛ.
№ 30. Я чула лакее, шо таки, як стоуб столу, да дойшли до яго, дак оно немо знаку, где делосе.
с. Копачи Чернобыльского р-на Киевской обл., 1985 г., зап. О. В. Санникова от Кицун Юлии Дмитриевны, 1915 г. р.
+ 22.1л. Страх исчезает внезапно/при свете/при крике петуха
1д. С ТРАХ ПОЯВЛЯЕТСЯ НА КЛАДБИЩЕ/кОГДА КТО-ТО УМИРАЕТ
В данную рубрику включены тексты, связанные с приходом Страха с кладбища или появлением его перед смертью или после смерти кого-либо, т. е. с той ситуацией, с которой и в Полесье, и в других славянских традициях обычно связывается приход покойника. Однако особенность данных текстов в том, что в них демоническое существо не осознается как покойник или как душа умершего, а предстает как некое этиологически неясное явление, хотя и связанное со сферой смерти. Например, мать сильно плачет об умерших детях — ночью в окне показывается нечто с высунутым языком (ср. мотив 12.8. Покойник «ходит», если по нему слишком тоскуют родные); люди видят выходящую с кладбища фигуру, которая через некоторое время исчезает.
Особый интерес представляет текст № 31, в котором со Страхом связан хорошо известный у восточных славян сюжет о человеке, на спор ночью идущим в какое-то страшное место (на кладбище, в баню, на колокольню и пр.), где его хватает за руку мифологический персонаж. В восточнославянской традиции данный сюжет соотносится преимущественно с покойниками: человек на спор идет ночью идет на могилу и берет оттуда какую-то вещь — за ним приходит покойник и просит отдать ему эту вещь (см. мотив 12.12б. Покойник приходит за своей вещью, взятой с его могилы; похожие тексты в русской традиции см.: МРНП: 187). На Русском Севере этот же мотив связывается с проклятыми людьми (парень на спор идет ночью в баню, чтобы принести оттуда кусочек кирпича, — проклятая девушка, живущая в бане, хватает его за руку и берет с него обещание на ней жениться (Черепанова 1996: 22).
БРЕСТСКАЯ ОБЛ.
№ 31. [Якийсь-то страх на кладбище ночью.] То было в Малорыти. Сэдилы хлопцы на вэчоровы и от одын и говорыть: «Я нычого нэ боюсь, пиду на *могылкы, прынэсу крэс-та» . — «Ну а як, кажэ, мы будэмо знаты?» Там була малэнька часовэнька — каплыця. В тую каплыцю покойныка ставляють, як сонцэ зайдэ, а на другый дэнь закопвають. Як сонцэ зайдэ, то нэ закопвають, на другый дэнь хоронят. Вот хлопцы ёму и кажут: «Як ты зайдэш на могылкы, то вытны [ударь] в каплыцю тры разы и тры разы свисни. И тогди мы повирымо, шо ты хрэста взеу и был на могылках». От як вин свиснув, тогди являеца ему особа. Пытаеця: «Шо ты хоч [вар.: хочэш]?» Вона ёму якись слова сказала и сказала: «Шоб ты ныкому нэ говорыв, бо, кажэ, ты умрэш». То вин як туды шов, то шов в калитку, а як назад ишов, то вин нэ помныть, тылько было всё на ёму порва-ное. И прышов и хлопцум кажэ: «Пока жыты буду, нэ пийду на могылкы, в ночы» . Страшна, и якийсь-то страх ёму показауся. А то було ешшэ в Хотислави так. На тую Мыколу, шо зымою бувае, пушлы тые хотиславцы в Малорыту на празьнык [престольный]. А там иты по-над могылкамы. А воны идуть так голосно говорать — страшно трохи. А бабы кажуть ёму: «Нэ крычы» — «А чого, я нычого нэ боюся, зара пэску достану з могылы возьму». А там у Хотиславы тожо заспорылы, на той гарнэць горилки заспорылы. Кажэ: «Я вам крэста з могылок прынэсу». От вин зайшов [на кладбище] и чуе, шо йдуть люды. И сев и сыдыть, пэрэжыдае. Ну, а той, шо казав: «Я вам пэску з могылы достану», той нагнувся пэску достаты, а той ёго за чуб. И тегнэ до сэбэ. А тэи бабы полякалысь и побиглы. А той, шо взеу ёго за чуб, кажэ: «Нэ бись, то я такый и такый».
с. Олтуш Малоритского р-на Брестской обл., 1985 г., зап. А. В. Гура от Авдиюк Ольги Давыдовны, 1903 г. р.
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 32. Други каюць, як идэш на могилки тай пужа цябе тось таке, то каюць, трэ кинуць шось с себе, ци хусточку, ци шо.
с. Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1984 г., зап. Т. А. Агапкина от Жогло Каролины Иосифовны, 1911 г. р.
№ 33. Деуки ко лис шли з *музык. У другой хаце, зашли у другую хату, сборышчэ було . А тая хата так недалеко ат могилак. Кали, ка, сунеца капа па дароге, вот-вот льяна. Дак дали му у двери, да бягом, да ту маладицу у двери выбили — напужались. Сунуласа, с могилак шла. На другий день умер [кто-то в селе]. Сунуласа капа — и на селе мертвец быу Эта вчора мне маладица разказывала.
с. Жаховичи Мозырского р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. Е. М. Назарова от Леонович Дарьи Степановны, 1918 г. р.
+ 22.2а. Человек пугается, его охватывает ужас при встрече со Страхом
№ 34. Колись мая мати пакойная рассказывала. Каже, трое детей у оспу памерло. Четверо було, адно асталося. А яна ткала кросна, и так уже плакала, так плакала, што, казала, кросна як вадой абалитые. А ано у акно пришло да вот такое языка высалапи-ло, да вочы паварочало да й пужае. Дак яна с пугу як сидела, так и упала додолу з-за красен. А батько спау А батько схватиуся: «Чаго табе?» Ана ка: «Мене пужае». Батько пошоу на двур, а ничого не бачыу [А что это было?] Нячысцик. Напужало. А як пла-чеш — не можна, чаго-та кажуць: не плачь! Нельзя .
с. Жаховичи Мозырского р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. О. В. Санникова от Лав-ренчук Федоры Корнеевны, 1903 г. р.
№ 35. Кажуць, е тако место, спужае тебя у час дня, так жэ и у час ночи. [А потом] ужэ таго пужайла не буде. У нас тут адна жэнщина шла по-с кладбишча у кантору деньги палучать, а тут у нас калхос пасеяу жыта. И так сонцэ, так видно, так харашэ, и уходит такий саудат, матрос [с] кладбишча, маладой такий. Думала, с армии пришоу их хлопец. Стаю, усё поглядаю. Пашоу у етая жыта, дальшэ прадалжат ити, а доле смат-ру — ужэ нет. И де делся, а ана глаз не спускала. Я падумала, што ён пьяный, и там лёг. Пайду я пасматрю. Пашла на то места — нигде и ничаго нет. Никаго и нечаго. А ета ж што-та тако було. [Информантка все время сбивалась с рассказа от 3-го лица на рассказ от 1-го лица.]
с. Золотуха Калинковичского р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. М. И. Серебряная от Белой Евдокии Федоровны, 1908 г. р.
+ 22.3а. Страх пугает в полночь + 22.3б. Страх пугает в полдень
№ 36. От жала я траву. Гляжу. Вышла барышня из могилки у венку у белом платье. Як подыму голову — дак стоит. Патом уже меня страх понял. Я ношечку падняла, а её нема. У поудня було .
с. Малые Автюки Калинковичского р-на Гомельской обл., 1984 г., зап. М. Костромина от Есьман Прасковьи Андреевны, 1905 г. р.
+ 22.2а. Человек пугается, его охватывает ужас при встрече со Страхом + 22.3б. Страх пугает в полдень
№ 37. Жала я серпом. Такая вышла барышня с могилки, у венки, у белом платте. Я зир-нула, патом страх мяне панёу Я ношачку [схватила], а де ено дилася. Видно, с паудьня . Ана стаяла, ле могилак, высока, прибирана.
с. Малые Автюки Калинковичского р-на Гомельской обл., 1984 г., зап. М. И. Серебряная.
+ 22.2а. Человек пугается, его охватывает ужас при встрече со Страхом + 22.3б. Страх пугает в полдень
КИЕВСКАЯ ОБЛ.
№ 38. [Загадочный черный шкаф.] У баби Ганны умэрла сестра. Ну, я там була можэ до часу ночы. Сядела. А путом голоуа так разболелася, ну дак я пошла до дому. У от здесь, тут, где хата бабы Параски, перэдо мной от як раз як шкаф стоить чорны. Стоить. Дак я думаю, шо мне робить ужэ, идти или не идти. Дак я постояла-постояла, а потом о так о ступаю, оно тожэ дуижецца, я у эту сторону ступаю — то [пропуск в тексте?] А потом я успомнила, шо трэба пэрэхрестицца и очы до долу опустить. Я пэрэхрестилась, закрыла очы да й пошла. И пройшла. Пришла до дому, Г осподи, дак як начало мене трусить, да як начало мене колотить ужэ, и я так до дня почти не спала, и лежала, назаутра не устауала, и на похороны не ходила. А шо оно таке було, так я не предстауляю.
с. Копачи Чернобыльского р-на Киевской обл., 1985 г, зап. О. В. Санникова от Корж Ольги Никитичны, 1919 г. р.
+ 22.2а. Человек пугается, его охватывает ужас при встрече со Страхом + 22.3а. Страх пугает в полночь
КАЛУЖСКАЯ ОБЛ.
№ 39. А приставляецца часто в полдень. От, одна — я табе раскажу — умёр у ней сын. От, ей дюжэ было жалко. Она приедить с поля и бежыть [на кладбище]. Вот всё бегала. До тых пор бегала (...) Один раз прибегать у полдень, а там жа тихо, жаркий день был — стоять тры быка, здоровушчые, стоять на могилке и пережовывають жвачки. Она как заметила, да бежать! Чтой-то такое? Цы это ей предвиденье?
д. Козинки (1,5 км от Жерелёва) зап. В. И. Харитонова в 1985 г. от М. Анастасии Николаевны, 1926 г. р.
+ 22.3б. Страх пугает в полдень
1е. Страх в ВИДЕ НЕЗРИМОЙ музыки, ТАНЦЕВ, ПЕНИЯ
Демоническое явление может встречаться человеку в качестве звуковых ощущений: человек слышит рядом с собой звуки музыки, поющие голоса, тацующих, веселящихся людей. В Полесье тексты с этим мотивом записаны в Гомельской обл. Однако они хорошо известен на Карпатах и в польской традиции в быличках о Страхах, встречающихся человеку в облике веселящейся шумной свадьбы, проезжающей мимо него, звуков деревенского оркестра или просто звуков музыки. В карпатской быличке рядом с человеком, пасшим в поле волов в полночь, появляется группа лихо играющих музыкантов и пляшущих под эту музыку панов, которые исчезают в скале, а испуганный человек убегает (Г натюк 1904: 18). В другом случае мимо человека проносится свадебный поезд с музыкантами и едва не задевает его (Там же: 18—19); еще в одной быличке парень, возвращающийся ночью с посиделок, слышит музыку в пустом недостроенном доме (Там же: 20); в гуцульском нарративе перед человеком, идущим ночью с молоком, возникает танцующая, веселящаяся компания, мешающая ему идти, которая позже исчезает (Онищук 1909: 93—94). У южных славян данный мотив музыки и музыкантов, появляющися перед человеком поздно ночью в поле, на дороге, связан со святочными демонами каракон-джулами, возникающими перед запоздалым путником в виде оркестра или свадьбы с музыкантами и заводящими его на бездорожье (Българска 1994: 164—165).
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 40. Як чоловека спужало, то та пужайка. У лесу ж пужае, на *моглицах. Скачэ и спи-вае. Як хочэ, так и робицца. Мо, и плакать, и гукать, и скакать — всяким скидваецца.
с. Замошье Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. Е. М. Назарова от Кривицкой Елены Елисеевны, 1926 г. р.
№ 41. [Некто пугает в полночь и в полдень.] Ну, дак ето кажуць, пужае у полноч и у полдень, прывидение такое. От, у нас в дерэвне, скуль я сама, казали: писни сильно распеваюць срэди дня, где-то у двенаццать часоу-начало первого. Песни там (...) и нема нигде никого, песни раздаюцца (...) Дажэ некоторые бачыли, што кажэцца, людей таких, жэншчын, цилый воз йиде, цилый воз йиде людэй — и спиваюць. Куды ён поихау и што? У полноч, ноччу, у глупу ноч, тожэ хтось там идзе. От, то яки столб на дорози появицца, то што-нибудь у билом, то яка птичка перад тобою буде порхать — от, сила-встала, сила-встала.
с.Кочищи Ельского р-на Гомельской обл., 1984 г, зап. И. А. Морозов от Крючко Нины Алексеевны, 1929 г. р.
+ 22.1а. Страх в виде предмета/животного преследует путника на дороге + 22.3а. Страх пугает в полночь + 22.3б. Страх пугает в полдень
№ 42. Если аставить хлеб на растани, страшнае привидица. Танцуют перед табой, музыка играе. Мало кто выдяржыт — привидица страшное. В 12 часоу ночи, тольки на Иванаву ноч. Привидица с рагами, с хвастом. Ета толька видьмаки делают, каторыя чорнаю книгу читають.
с. Присно Ветковского р-на Гомельской обл., 1982 г., зап. А. О. Толстихина от Кудров-ской Екатерины Ивановны, 1904 г. р.
+ 2.5. Колдун изучает книгу черной магии + 22.3а. Страх пугает в полночь + 34. Черт
№ 43. [Одна женщина была сторожем. Ночью] як кало каровника, кало малочной ёна начне петь — хор як падхвациць. Таким голасом, аж сумно там быть.
с. Присно Ветковского р-на Гомельской обл., 1982 г., зап. Е. С. Зайцева.
+ 22.3а. Страх пугает в полночь
1ж. В ДОМЕ ПУГАЕТ, ЕСЛИ БЫЛИ НАРУШЕНЫ ПРАВИЛА ПРИ СТРОИТЕЛЬСТВЕ
Дом, в котором что-то пугает, стучит, шумит, издает различные звуки, — широко известный мотив во всей славянской мифологии, который в разных ареалах связывается с различными персонажами: в русской традиции такое явление приписывается поведению домового или кикиморы; в восточнославянской, в том числе полесской мифологии так может вести себя спрятанный в доме клад (см. мотив 21.3. Клад пугает людей, показываясь разными предметами. «Знающий» ударяет по нему, и клад рассыпается золотом); в доме может нечто пугать в результате порчи (см. мотив 16.3ж. Строители при закладке дома наводят порчу на дом или человека); в доме может пугать приходящий туда «ходячий» покойник (см. мотив 12.15а. «Ходячий» покойник приходит в дом к родным, вредит родным и хозяйству, беспокоит, пугает).
Однако в ряде случаев «полтергейстные» явления в доме могут не связываться с конкретным мифологическим персонажем, а объясняются неопределенно-личными и безличными конструкциями типа «пугает», «страшит», которые не предполагают наличия конкретного субъекта действия. Такие тексты известны как в восточнославянской, так и в западнославянской мифологии: «Вот у нас дом построили, там пугало...» (с. Тихманьга Каргопольского р-на Архангельской обл.).
Ср. польский текст о воспитательнице детского сада, приехавшей на работу в село и поселившейся в доме, где «страшило»: «A ona nie widziala, nie powiedzieli ji, ze tam straszy w tym domu. O, ji ona tam pirsze noc tam nocowala ji, panie, jak jo zaczelo straszyc!» [А она не знала, не рассказали ей, что там страшит, в том доме. О, и она там первую ночь ночевала и, пан, как ее начало страшить!] (Adamowski 1987: 284).
Чаще всего причина подобных явлений кроется в том, что дом был построен на неправильном, «нечистом» месте, например где был кто-то похоронен, или при его закладке были нарушены правила, или в постройке дома использовали дерево, вывернутое вихрем (см. мотив 18.2з. Дерево, поваленное вихрем, «нечистое»). Ср. польскую быличку, в которой каждый вечер что-то пугало за печью — шумело, стучало, бормотало и пр. Когда печь разобрали, оказалось, что кирпичи для печи взяты с кладбища (Pelka 1987: 216). В гуцульской быличке в хате, построенной на «нечистом» месте, при ее освящении начинает что-то шуметь, сбрасывает с печи ребенка (Гнатюк 1904: 85—86).
ЖИТОМИРСКАЯ ОБЛ.
№ 44. [При закладке дома] поклау на углах хлиб и уголину [по четырем углам]. Як украде хлиб, то буде лякать.
с. Курчица Новоград-Волынского р-на Житомирской обл., 1984 г., зап. А. В. Топорова от Мельник Лукины Юрьевны, 1906 г. р.
КИЕВСКАЯ ОБЛ.
№ 45. [Для хаты выбирали ровное место, «на песку». Дом закладывали «под молодик». При закладке в углу фундамента клали металлические деньги — «гроши ложит на кут». Нельзя было строить дом там, где «человек закопанный», «чортово месте»; про такое место говорили: «лекае тут», «пужае».]
с. Копачи Чернобыльского р-на Киевской обл., 1985 г, зап. В. В. Ишутин от Кицун Марфы Нечипоровны, 1904 г. р.
1з. Страх ПУГАЕТ ТЕХ, КТО НАРУШАЕТ ЗАПРЕТЫ
Люди, нарушающие запреты на определенные виды деятельности в маркированные периоды времени (ночью, на праздник), этим провоцируют различные мифологические явления (см. главу 35. Персонификации календарных праздников и дней недели), которые являются следствием нарушения запретов. В одном случае запрет касается упоминания ночью о нечистой силе, в других нарушается запрет купаться и ходить в лес на Ивана Купала, в третьем — ткать в праздник. Последствия, которые возникают во всех этих ситуациях, характерны для проявления Страха: некая безличная сила проявляет себя звуками, стуком, бурей или показывается в виде человека, сидящего под ткацким станком.
БРЕСТСКАЯ ОБЛ.
№ 46. [Говорят, что нечистая сила может появиться, когда начинают говорить] про ляхи [(страхи). Говорили как-то ночью про эти ляхи, вдруг что-то как] ляснет [в окно.] Полегали [на пол, думали, что обстрел будет, т. к. это случилось во время войны. Ночь была тихая, снег не падал, решили, что наутро посмотрят, что это было. Но следов никаких не было. Значит, Сатана приходил.]
с. Олтуш (с. Заозерная) Малоритского р-на Брестской обл., 1985 г., зап. И. Кондрашева от Полищук Веры Павловны, 1923 г. р.
+ 34. Черт
№ 47. [Рассказчица пошла в лес на Ивана Купала.] Да як узяло класты той лес, так устлало, што не могли мы перайти, одна бура коло буры, ледва выйшли з лесу. Да казали: «Боуш у празник никагда не пойдемо у лес». Таки буръян сходиуса. Як мы поутыкали. Што-то чудилосо. Холёра его знае.
с. Радчицк Столинского р-на Брестской обл., 1984 г., зап. О. В. Санникова.
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 48. [На Купалу не купаются.] Я чула: пошлы у рику ловить рыбу на Купалу и там хлупаэт, страх саздавал, чудо, страшчела и хлупали. Чують, а бачыть ни бачыли, и дамой прибэгли.
с. Присно Ветковского р-на Гомельской обл., 1982 г, зап. М. Г. Боровская от Новиковой Анастасии Герасимовны, 1898 г. р.
КАЛУЖСКАЯ ОБЛ.
№ 49. Ктой-та расказывал, знать, ужэ сказка. Какой-то праздник был. Полезла ткачиха пид стан, завьязать там, праношка оборвалась. Как сидить, говорить, там кто-то. А чтой она за чудо увидала? Ды, гаворить, шэсть нидель прыбалела. Ужэ в хате, аткуль это там? А этта ей так помикитилось, представилось. Говорить: как сидить там — не то человек, не то шут. Во это был разговор.
д. Козинки (1,5 км от Жерелёва) зап. В. И. Харитонова в 1985 г. от М. Анастасии Николаевны, 1926 г. р.
+ 22.2б. После встречи со Страхом человек заболевает
1и. ВИЗИОНЕР видит НЕПОНЯТНОЕ ЯВЛЕНИЕ, другой ЧЕЛОВЕК - НЕТ
Данный мотив реализует общее, хорошо известное в Полесье представление о том, что появление «иномирных» существ (демонов, душ предков) могут видеть не все, а лишь особые люди, наделенные этим даром. См. мотивы: 10.4. Души умерших/дедов могут видеть особые люди (дети, нищие, «счастливые у Бога»);
12.16г. «Ходячий» покойник показывается определенному человеку, остальные его не видят; 14.10в. Русалок могут видеть особые люди (дети, безгрешные, праведные, знающие специальную молитву). Согласно гуцульским поверьям, пламету — явление типа Страха — могут видеть люди, не являющиеся первыми или последними детьми в семье (Онищук 1909: 92).
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 50. Адна тут была пастила кароу. Бачить, агеньчик гарить ле канавы, ле вады. Да ена сама бачить, у двох пастила. Так ана гаворить, побачь, яки агоньчик на березе канавы, тая не бачить таго агеньчика. Як это начала рассказывать, и эта убачила. У день, середь дня, точно не скажу.
с. Золотуха Калинковичского р-на Гомельской обл., 1983 г, зап. Е. В. Какорина от Максименко Варвары Михеевны, 1918 г. р.
+ 22.3б. Страх пугает в полдень
№ 51. С маей мамой гнали авечки. Боялась у канавках водя. Сама не иду [через канавку] и матки не пускаю. Бегу, бачу, таки хлопчик у полотняниньких штоничках, [подпоясанный], годиков у два. У канавцы бежыт. Я бачыла у поудён. Само у двенацать часоу дня. Сама бачила, а мать: «Я не бачу». Гнали на ляды, на хутор овец.
с. Золотуха Калинковичского р-на Гомельской обл., 1983 г, зап. Е. В. Какорина от Максименко Варвары Михеевны, 1918 г. р.
+ 22.3б. Страх пугает в полдень 1к. Страх в церкви: в ЗАПЕРТОЙ церкви слышно,
КАК ТАМ ИДЕТ СЛУЖБА
Церковная служба, которая идет в запертой (и, как можно предполагать, в недействующей в советское время) церкви ночью, включает церковь в общую категорию брошенных, недостроенных, пустующих зданий, в которых «страшит». Брошенная церковь из сакрального места превращается в свою противоположность — место, населенное нечистой силой. С другой стороны, на формирование этого мотива могло повлиять известное в полесской традиции представление о церковной службе на «Пасху мертвых», на которую ночью приходят души умерших, похороненные на местном кладбище и которую служит умерший священник (см. текст № 19 в главе 8. Деды, а также мотив 11.11. Мать приходит ночью в церковь, чтобы увидеть своего умершего ребенка. Покойники обнаруживают живого человека и гонятся за ним).
ЧЕРНИГОВСКАЯ ОБЛ.
№ 52. Я ужэ ось после вайны хадиу (...) Дахожу до цэркви, во! — у цэркви гало-сить. Я захожу на другу сторону, думаю, шо мне здалось гэто. Нет, у цэркви галосить, а цэрква закрыта, во (...) Стау я расказвать таму, другому. Кажут, дак и деда казау: прышоу, кажэ, вутрэню якось, да рано здорово, дак у цэркви так правилось, так, каа, правилось [справлялась служба], а цэрква замкнута. Бач, цэ точно гаварю. Цэе нэ то, шо я взрослый ужэ, знаю. Цэ я нэ брэшу, точно прауда. З однэи стороны, з другый паслухаю. А таде ужэ як иду поуз ее [мимо церкви], дак у час ночы ужас берэ! Цэ точно гаварю. Замкнута — а [служба] правицца.
с. Дягова Менского р-на Черниговской обл., 1985 г., зап. Е. В. Какорина от Канюк Веры Ивановны, 1928 г. р., и Канюка Петра Степановича, 1922 г. р.
1л. Страх ИСЧЕЗАЕТ ВНЕЗАПНО/
ПРИ СВЕТЕ/ПРИ КРИКЕ ПЕТУХА Ом. № 2, 3, 6, 7, 12
Ситуации, при которых Страх исчезает, вполне характеризуют его как мифологический персонаж. Подобно любой другой нечистой силе, например черту, Страх может исчезать неожиданно для человека, часто около какой-нибудь границы — около моста или перекрестка. Кроме этого, он исчезает с рассветом и вообще при свете, а также при крике петуха, знаменующем наступление утра. Эти полесские представления полностью соответствуют поведению Страха в других славянских ареалах, прежде всего в карпатском и польском. Например, Страх превращается из овец в собаку, которая превращается в человека, преследующего прохожего, но все это исчезает при пении петуха (Гнатюк 1904: 39); человек теряет дорогу под влиянием Страха, приходит в себя только при пении петухов (Там же: 43).
1м. СТРАХ МОЖЕТ УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА См. № 3, 6, 20, 76
В полесской традиции, как правило, демонические явления типа Страха не убивают человека. Их основная цель — напугать, заморочить человека, затруднить ему путь. Смерть грозит человеку в том случае, если он по неосторожности открывает доступ к себе, оглядываясь назад или откликаясь на незнакомый голос (см. тексты № 6 и 76). Это представление существует и в других ареалах. При этом в карпатских текстах о Страхе человек умирает не от непосредственного контакта со Страхом, а от пережитого нервного потрясения: человека, возвращающегося домой, упорно преследует кот — человек умирает от страха (Гнатюк 1904: 35); парень возвращается домой с гулянки, но дорогу ему преграждает большой столб, который до утра не дает ему пройти — на третий день после этого происшествия парень умирает (Там же: 40).
1н. Страх ЗАБИРАЕТСЯ ЧЕЛОВЕКУ НА ПЛЕЧИ/ БРОСАЕТСЯ ПОД НОГИ См. № 6, 9, 11, 56
Страх может мешать путнику идти — он или подкатывается ему под ноги в виде клубка, или забирается на спину, и человек вынужден его тащить на себе. Данный мотив, обычно закрепленный в полесской мифологии за ведьмой, а также за персонификациями некоторых болезней — холеры, чумы (см. мотивы: 1.3б. Ведьма пугает, преследует путников, насылает видения; 1.3в. В виде оборотня запрыгивает на спину пешехода, принуждая везти себя), в ряде текстов соотносится именно со Страхом: нечто (например, вязанка дров) поздно ночью прыгает человеку на плечи, избавиться от него удается только когда человек перекрестился (подробнее об этом мотива см. (Виноградова 2008: 16—19)).
Этот мотив хорошо известен в карпатской мифологии, где он связан именно с представлениями о Страхе: нечто забирается путнику на плечи, и он вынужден это тащить на себе, пока не перекрестится или пока не запоют петухи (Гнатюк 1904: 80—81). Например, Страх в виде девушки садится парню на плечи, и тот не может от нее избавиться, пока не перекрестится (Там же: 21).
1о. человек пугается, его охватывает ужас при встрече со Страхом См. № 1, 11, 24, 33, 36—38
Обычная реакция человека при столкновении со Страхом — переживание страха, ужаса, нервное потрясение, потеря ориентации в пространстве. В большинстве случаев цель демонических явлений подобного рода — именно напугать человека, иногда — сбить его с дороги. Состояние испуга человека при встрече со Страхом описывается через упоминание определенных физиологических реакций: у человека пропадает голос, он не может позвать на помощь, хочет кричать, но только шепчет (Гнатюк 1904: 40, 45); не ориентируется в пространстве (Там же: 31); он находится в состоянии безпамятства, прострации, не контролирует свои действия (Там же: 39); сам себя не помнит, у него льются слезы (Там же: 44); от страха у него шляпа поднимается на голове, едва не сваливается (Там же: 32, 33).
1п. После встречи со Страхом человек заболевает
См. № 13, 49
Обычно столкновение со Страхом заканчивается для человека просто испугом, однако иногда нервное потрясение переходит в болезнь визионера. В полесских текстах об этом упоминается в двух случаях. Однако в других ареалах упоминание о болезни как результате встречи со Страхом, встречается чаще. В карпатской бы-личке парень, которому Страх в виде девушки забрался на плечи, болел две недели (Гнатюк 1904: 22); в другом случае человек, взявший в руки Страх в виде барашка, заболевает на полгода (Там же: 27); визионер, видивший огромного кота на черешне, долго болеет (Там же: 35); человек, на которого напал Страх в виде бочки с дегтем, долгое время после этого не мог разговаривать (Там же: 44), другому визионеру приходится обращаться к врачу (Там же: 45).
II. Обереги от Страха
2а. Освященный МАК — ОБЕРЕГ от СТРАХОВ
Освященный мак (особенно дикий, «самосейный») во всех славянских традициях широко используется как апотропеическое и отгонное средство для отвращения нечистой силы, особенно ходячих покойников (см. мотив 12.21. Чтобы покойник не «ходил», дом и могилу обсыпают маком (льном, зерном)). Его также используют для очищения домашнего пространства, когда в доме «нечисто», «пугает», чтобы предохранить скот от порчи (Левкиевская 2002: 138—139). Рассыпанные зерна мака представляют собой раздробленную, дискретную преграду, преодолеть которую можно, только сосчитав все зерна, которые относятся к категории неисчислимых объектов (как песок в море или листья на деревьях). Освящение мака усиливает его воздействие, как и все освященные предметы, помещаемые в охраняемом пространстве ради его очищения и сакрализации.
БРЕСТСКАЯ ОБЛ.
№ 53. Мак святять, вокруг будынку посыпойуть, шоб нэ було того {...) нэ ляколо в хоты (на Сплынье).
с. Радеж Малоритского р-на Брестской обл., 1986 г., зап. А. В. Тер-Аванесова.
КИЕВСКАЯ ОБЛ.
№ 54. [В хате информантки ляколо.] Як крикнуло: «Сауэто!» С таким злом! Я зляко-лась. И шчэ прибочицця на чыйсь-нибудь голос. Шо там хтось-таки гукое. Ну да цэ суэкруха у мене було, да я ка: «Иди, донько, да попитой боби, шчо ёму зробить». Дак яно пошло, дак яно кожэ: «Я тобиэ дам моку уидуну посуэшчэнного, да обсий-тесь тым моком». Дак я ужэ так посияла у хоти и у калидори, по-за пограбоми, шчэ на гориэ посыпала. Ну, се ми таке зробили, дождоли ночы, дак ужэ гукнуло, дак я не пойму, мне здалосо, шо оно кожэ: «Момо». Гукое: «Момо», дак придосца, шо доч-ко гукое, ее голос. Дак я ужэ полежола на печи, а дочко на кроуоти. И чую, шо уоно зашоуолилась. Чула и уоно. Устоли у ронци, дак ано кожэ: «Момо, гуколо ци не?» Я ка: «Гуколо, донько, да так далеко! Гдесь не пуд окном, а мобуть, где я посеяла, дак туды дойшло, а до хаты ужэ не посмело прийти». Да, кажу, гукало: «Мамо!» А яна кажэ: «Не, мамо, не мамо, а Марья!» А ее Марья и зуаты. Мабуть, кажу, россерди-лася, шо ты посеяла, дак ужэ тебе гукнуло. И се от тых пор, як обсеялись тым маком, не гукае.
с. Копачи Чернобыльского р-на Киевской обл., 1985 г., зап. О. В. Санникова от Филиппенко Елизаветы Анисимовны, 1912 г. р.
2б. Лен — оберег от Страха
Лен, льняное поле осмысляется как оберег от нечистой силы, в частности, потому что из льняных нитей делают фитили для свечей и лампад. Лен спасал от сглаза, порчи, ходячих покойников и прочей мифологической опасности (Усачева 2004: 95). Поэтому льняное поле считается местом, где можно спастись от черта и других демонов, в том числе от Страха (ср. текст № 372 в главе 18. Вихрь: лен специально сеяли в поле, чтобы не было вихрей).
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 55. Як пугае шчо у поли, нада держацца лёну, мая бабка так казала дитям.
с. Грабовка Гомельского р-на Гомельской обл. 1982 г., зап. Л. В. Виноградова от Моту-зовой Арины Осиповны, 1911 г. р.
2в. Крест — оберег от Страха См. № 2, 6, 11, 15, 16, 21, 26
Крест и молитва являются главным и универсальным оружием против любой нечистой силы, в том числе и от Страхов — Страх исчезает, когда человек осеняет себя крестным знамением и читает молитву (ср. карпатские примеры (Гнатюк 1904: 26—27, 45)).
2г. Дорожная колея — оберег от страхов
При встрече с демоническими явлениями типа Страха безопасным считается полоса дороги, находящаяся между двумя колеями, образованными колесами повозки. Это объясняется тем, что по этой части дороги идут лошади или волы (здесь «скотина дышит»). Кроме того, колея используется как место, куда выбрасывают для уничтожения опасные предметы (например, залом, колтун), чтобы их размололи на мелкие части колеса повозок (см. мотивы 17.3к. Отрезанный колтун расчленяют (бросают в колею, растаптывают ногами); 4.4д. Залом расчленяют с помощью кручения, верчения).
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 56. Як идеш дурогою и пужае, то в колийину, где йидуць возами, надо вступаць и говорыць: «Если хлопец — Одам, а як дивка — Ева». Пужае — собака пуд ноги, пудкочуеца и не бреше, худобина иде .
с. Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1984 г, зап. Т. И. Рудницкая.
+ 22.1н. Страх забирается человеку на плечи/бросается под ноги
2д. ВЫВОРАЧИВАТЬ ОДЕЖДУ НАИЗНАНКУ -
ОБЕРЕГ ОТ СТРАХА
Выворачивание одежды наизнанку, как и вообще переворачивание предметов имеет отвращающую, отгонную семантику (Левкиевская 2002: 126—127; 2004в: 364—367). Выворачивание одежды у восточных славян обычно практиковалось, если человек заблудился, потерял дорогу, чтобы найти правильный путь. Одежду выворачивали для профилактики различной опасности: взрослым и детям для предотвращения сглаза (см. мотив 15.6в. Выворачивать одежду наизнанку — оберег от сглаза), а также, отправляясь в путь, чтобы отвратить от себя вампира (серб. (Ъор^евиЪ 1953: 195)).
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 57. Абу што, перуерни, хустку ци жакетку. Тоуды, як пужае. А я их не боюса, этых пужайл.
с. Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1984 г, зап. О. В. Санникова от Шур Евдокии Карповны, 1910 г. р.
2е. Запрет оглядываться, отзываться —
ОБЕРЕГ от страха
См. № 6, 11, 76, 82
Чтобы обезопасить себя от Страха, нужно уклоняться от любого контакта с ним — нельзя оглядываться на него или отзываться на его голос. Запрет оглядываться на опасность во избежание негативных для себя последствий принадлежит к числу наиболее архаичных и широко известен за пределами славянского мира (ср. библейский запрет оглядываться семейству Лота на горящие Содом и Гоморру, запрет оглядываться Орфею и Эвридике при выходе из Аида). Само действие оглядываться является движением, вектор которого повернут назад, наоборот. Оно осмысляется как опасное, ассоциирующееся с тем, что находится позади, с потусторонним миром (как и возвращение назад). Отсюда повсеместный запрет оглядываться при возвращении с кладбища после похорон (чтобы не спровоцировать возвращение смерти) или при возвращении от знахарки после лечения болезни (чтобы болезнь не возвратилась вновь); в рамках ритуала избавления от вредных насекомых (клопов, тараканов) после вывоза их за пределы «своего» пространства запрещалось оглядываться при возвращении домой, чтобы насекомые не вернулись (Гура 1997: 428—429).
Запрет отзываться на незнакомый голос, поскольку он может оказаться голосом нечистой силы, принадлежит к числу общеславянских запретов (Левкиевская 2002: 54—55). Если человек отзовется на голос нечистой силы, этим он разрушает невидимую границу между своим и чужим миром и открывает мифологическим существам доступ к себе, особенно в лесу, в незнакомом месте или если он слышит, как кто-то зовет ночью под окном (см. мотив 12.26в. Чтобы «ходячий» покойник не вредил, нельзя отзываться на его зов). Особенно широко этот запрет известен в карпатской традиции, где известны особые женские демоны (витрени-ца, дикая баба и под.), которые заманивают к себе мужчин, окликая их по именам. Если мужчина отзовется на голос такого мифологического существа, он окажется в его власти (Левкиевская 1996: 225—247). На Карпатах также считается, что нельзя отзываться, если зовут два раза (это зов нечистой силы), но можно, если зовут трижды — это зовет человек (гуцул. (Онищук 1909: 95)).
III. Время, когда пугает
3а. Страх ПУГАЕТ в полночь
Страх, как и многие другие демонические персонажи, наиболее часто появляется в пограничные моменты времени — в полночь и полдень, когда открыта граница между «тем» и этим миром. В полесской терминологии суточного времени полночь обозначается терминами глушь, глухая ночь — это особое, «глухое» время, когда старый временной период уже закончился, а новый еще не начался. «Глухая» ночь не обязательно приходится на двенадцать часов — иногда этим термином называется час ночи или время между двенадцатью и часом или до пения первых петухов. В бы-личках и поверьях полночь осмысляется как момент остановки времени и всех жизненных процессов (в это время не рождаются дети и животные, не поют петухи).
БРЕСТСКАЯ ОБЛ.
№ 58. Нэчыста сила, яка у дванаццать часоу зъявляецца, то гэто — полноч. Найдёт бессонница, и чуеш стук, и вроде бы и смэрть пришла (...)
с. Кривляны Жабинковского р-на Брестской обл., 1985 г., зап. Н. К. Кривда.
№ 59. У поуноч, то сама глуш, штось можэ лякаты, чи смэрть, чи шо. У поуноч не родиц-ца ничого, корова даже теля не привэдэ у *глуш. Така е минута, шо и у дэнь не родицца. с. Радеж Малоритского р-на Брестской обл., 1986 г, зап. А. А. Архипов.
№ 60. Сама *глуш, умерши приходить, лякають, кажуть, всякий страх буты.
с. Радеж Малоритского р-на Брестской обл., 1986 г., зап. Е. В. Здановская.
№ 61. Посля пивночы ляки ходять.
с. Дружиловичи Ивановского р-на Брестской обл., 1986 г., зап. В. Ч. Хвойницкая от Шурхаба Федосия Степановича, 1898 г. р.
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 62. Колись пужало у поуночь и поудень.
с. Дяковичи Житковичского р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. Е. Л. Чеканова.
+ 22.3б. Страх пугает в полдень
№ 63. У пауноч абязацельна [пугает], у асобыя дни, я этих дней не знаю уже .
с. Великий Бор Хойницкого р-на Гомельской обл., 1985 г, зап. В. А. Петрушкевич от Беспалой Ольги Терентьевны, 1912 г. р.
+ 22.3г. Есть определенные дни, когда пугает
№ 64. Во пууноч можэ появицэ такая, шо пужаэ; и во поудён — столб иде (...) на *ростанцах пужаэ.
с. Верхние Жары Брагинского р-на Гомельской обл., 1984 г., зап. В. И. Харитонова от Галузо Анны Романовны, 1906 г. р.
+ 22.3б. Страх пугает в полдень
№ 65. Поуноч. У поуноч если тибя застигнет где-нибудь, можэт испугать. с. Присно Ветковского р-на Гомельской обл., 1982 г., зап. А. Л. Топорков.
№ 66. У двянацать часоу як чалавек прабёх па бане. Ён устрашэ тябе, дражницэ. Мне падалося, шо багато людей [в 12 ночи в бане] топат бальшой, девоцкий разгавор, а ат-чынила баню, а там ныкого.
с. Присно Ветковского р-на Гомельской обл., 1982 г, зап. М. Г. Боровская от Голубевой Анны Яковлевны, 1912 г. р.
ВОЛЫНСКАЯ ОБЛ.
№ 67. Говорать шо у ночы и пудни оно лякае.
с. Речица Ратновского р-на Волынской обл., 1985 г., зап. Т. В. Козак.
+ 22.3б. Страх пугает в полдень
№ 68. Глуха ныч — кажэ, страшно итты, як усэ спыть, шоб ни налякало.
с. Речица Ратновского р-на Волынской обл., 1985 г, зап. Т. В. Шевченко от Костючик Марии Макаровны.
№ 69. Глуха нич. Тогда уси люды сьпять, можэ шо налякаты.
с. Речица Ратновского р-на Волынской обл., 1985 г, зап. Т. В. Козак от Костючик Марии Макаровны.
№ 70. Шо половына дня, шо половына ночы, лякае.
с. Речица Ратновского р-на Волынской обл., 1985 г., зап. Т В. Козак от Костючик Марии Макаровны.
+ 22.3б. Страх пугает в полдень
РОВЕНСКАЯ ОБЛ.
№ 71. Як ходять у ночи, серэдь ночи, то воно и пугае. [Что пугает?] — Лихый. Чим скинецца, чи гусью, чи котом, чи собакою, чи шчо.
с. Нобель Заречненского р-на Ровенской обл., 1980 г., зап. О. В. Санникова от Ходневич Ульяны Ивановны, 1910 г. р.
+ 34. Черт
№ 72. Полноч, говорать, шо лякае — чэрты; глухая ноч — то вже все утихло.
с. Нобель Заречненского р-на Ровенской обл., 1980 г, зап. Ж. В. Куганова.
+ 34. Черт
№ 73. Повноч, будэ сатана лякаты; глухая ноч.
с. Нобель Заречненского р-на Ровенской обл., 1980 г., зап. Ж. В. Куганова от Ходневич Анны Карповны, 1905 г. р.
+ 34. Черт
№ 74. Поуноч; от в дванадцать часов, говорать, шо страхы пужають; вин можэ зробы-тэсь и человеком, и ужом, и гусем, и чортом: людына будэ, а но гы, як конячьи.
с. Нобель Заречненского р-на Ровенской обл., 1980 г, зап. Ж. В. Куганова.
№ 75. Пиуноч; шо-то пужае, шо-то лякае; ходыть злый дух вроде; сделаетца человеком и жабою, и котом — чим хош сделаетца; як идэ человик, так за человиком есть тень, а як этый злый дух — то у его вже нету тену. [Полночь] — глухая ноч.
с. Нобель Заречненского р-на Ровенской обл., 1980 г, зап. Ж. В. Куганова от Шклёды Надежды Герасимовны, 1914 г. р.
+ 34. Черт
ЖИТОМИРСКАЯ ОБЛ.
№ 76. Може спугать од [12 до 3 ночи] — стукне, гукне. Як гукне, не визиваусь, то умирать буде на други день.
с. Червона Волока Лугинского р-на Житомирской обл., 1984 г., зап. М. Р. Павлова от Дякевич Одарки Ларионовны, 1912 г. р.
+ 22.1м. Страх может убить человека
+ 22.2е. Запрет оглядываться, отзываться — оберег от Страха
№ 77. Казалы, шо в обид як раз в час дня в лиси опасно ходыты, бо шось злякае. В ночи нэльзя з часу до двох (годын) и в дэнь, кажут, пора погана.
с. Червона Волока Лугинского р-на Житомирской обл., 1984 г, зап. от Озарчук Марии Захаровны, 1921 г. р.
+ 22.3б. Страх пугает в полдень
№ 78. Лякае серэд дня и серэд ночи.
с. Червона Волока Лугинского р-на Житомирской обл., 1984 г., зап. А. В. Андреевская от Медведского Осипа, 1904 г. р.
+ 22.3б. Страх пугает в полдень
№ 79. Може и сэред ночи що-нибудь злякать, але ёго нэ побачишь.
с. Перга Олевского р-на Житомирской обл., 1984 г, зап. Е. В. Максимова.
КИЕВСКАЯ ОБЛ.
№ 80. Кажуть, колись лякало после дуанадцати часоу
с. Копачи Чернобыльского р-на Киевской обл., 1985 г, зап. О. В. Санникова от Евдо-ченко Ольги Афанасьевны, 1926 г. р.
№ 81. Лекае и в полночь и у повдён.
с. Копачи Чернобыльского р-на Киевской обл., 1985 г, зап. В. В. Ишутин от Науменко Прасковьи Онуфриевны, 1915 г. р.
+ 22.3б. Страх пугает в полдень
ЧЕРНИГОВСКАЯ ОБЛ.
№ 82. А то шчэ було. Хадил ужэ на работу чэлавек. И пришлось ити да дому из горада и речку переходить. Як раз у часы позние. Я, кажэ, думаю: дак памыюсь я. А из вады: да чаго ты у невременые часы у воду лезешь?! Спугауся, вылез и иде. Даходить да могилак, а там вихар исхапиуся таки, не дае яму ити. Яго валяе. А там ишчэ вербы старые на шляху. Дак ён из себе папругу зняу да за тый сакар привьязаусь. Кали пеуни закричали. И зараз ён угадал. И адвязался. Хвиля тая де делася. Перехристиуся и да дому. Дак казал: и не светица, да я и не аглядауся. Иди ввечэри и не аглядауся. Самее страшнэе времья.
с. Плехов Черниговского р-на Черниговской обл., 1980 г., зап. С. М. Толстая.
+ 22.2е. Запрет оглядываться, отзываться — оберег от Страха
№ 83. Пауноч — цэ глухы часы. Цэ час, оцэ 12 часоу ночы — цэ ужэ глухо! Цэ глухы часы: час, два — цэ глухы часы. У глухы часы будэш идти, дак шо-нэбудь табе удасца. От, я сама лично (...) трэба идти гукать доктора. Було 12 ночы як раз. Иду да дому краз самы (.) у час шчытаеца глухы час. Дахожу да свого агарода — аказываеца, наче город. Думаю, чы трасса, чы нет? Каля сваей хаты стою, стукаю палкой. Еде машина. Цэ город. Точно — трасса. Точно — город. Ухожу у хату. Я легла — просватылось: и хата мая, и усё мае. Называеца цэ глухы час. Шо хочэш с табой случыцца!
с. Дягова Менского р-на Черниговской обл., 1985 г., зап. Е. В. Тростникова, Е. В. Како-рина от Мосиненко Галины Давыдовны, 1921 г. р.
3б. Страх ПУГАЕТ в ПОЛДЕНЬ
Полдень, как и полночь, — один из двух пограничных временных рубежей суточного цикла, который символизирует временной «стык», поворот времени. Полдень, как и полночь, осмысляется как демоническое, тяжелое, опасное время, когда активизируются разные виды мифологических персонажей, связанных преимущественно с «нечистыми» покойниками и атмосферными демонами, и когда человеку что-то мерещится, «кажется», «чудится». Полдень, как и полночь, осмысляется как «безвременье», в которое накладываются запреты на разные виды деятельности (не хоронят покойника, не выходят из дома).
БРЕСТСКАЯ ОБЛ.
№ 84. У нас у дьвенацать дня кажуть, шо можэть лякаты, яко у ноч так и у дэнь, шо можэ привидытыся.
с. Радеж Малоритского р-на Брестской обл., 1986 г, зап. Т. В. Козак.
+ 22.3а. Страх пугает в полночь
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 85. Сонце на небе стаиць у час дня. У тот час оно сильно пужаець. Не несуць покойника на клады у час дня.
с. Дяковичи Житковичского р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. А. М. Гамбарова.
№ 86. Када сонце на поуни; сонце на небе стоит час, 12 и кажут: сегодня сонце на поу-ни, что-то пугае. И в час ночи пужае, кого-то бачиу в белом.
с. Дяковичи Житковичского р-на Гомельской обл., 1983 г., зап. Е. Л. Чеканова.
№ 87. У час ночи пужае и у час дню — цэряз белого дня. [Где пужае?] И у хати можэ пужать. И на постели. Коли попало.
с. Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1984 г, зап. О. В. Санникова от Под-гурской Елены, 1918 г. р.
№ 88. Поудень — середь дня, кажуть, опасен; не треба никуда ходить — пужае.
с. Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1984 г., зап. Ж. В. Куганова от Белько Прасковьи Платоновны, 1927 г. р.
№ 89. [В полдень] сярод дня может здацца и полночи здацца. Нешта было — гукае, скулиць — не видно.
с. Махновичи Мозырского р-на Гомельской обл., 1992 г, зап. В. В. Казначеев от Коноп-лич Т. И., 1907 г. р.
+ 22.1е. Страх в виде незримой музыки, танцев, пения
№ 90. Серад дня можа спужаць [что-нибудь]. У палавину дня на поудзень.
с. Махновичи Мозырского р-на Гомельской обл., 1992 г., зап. Н. П. Антропов от Коноп-лич Т. И., 1907 г. р.
№ 91. Ёсць нешта, у час дня пужае.
с. Махновичи Мозырского р-на Гомельской обл., 1992 г, зап. В. В. Казначеев.
№ 92. Пужае — кукае сярэд ночы и днём [в полночь и в полдень]. Як пятух кукарек-не — усё зацихне.
с. Махновичи Мозырского р-на Гомельской обл., 1992 г, зап. В. В. Казначеев от Шин-карчук Евдокии Савельевны, 1923 г. р.
+ 22.3а. Страх пугает в полночь
№ 93. У поудень можэ што здасця, испужаеца — у сэрадня (поудень).
с. Малые Автюки Калинковичского р-на Гомельской обл., 1984 г, зап. Л. Г. Александрова от Богаченко Федора Митрофановича, 1904 г р.
№ 94. Шось пужаэ у пеуноч и у поудень.
с. Верхние Жары Брагинского р-на Гомельской обл., 1984 г, зап. В. И. Харитонова.
+ 22.3а. Страх пугает в полночь
№ 95. У поладень жыто жали. Адна баба: «Вутачка, хади палуднять, — звала полад-ня, — а крошачки падбярут мошачки». А ён гакнул несваим матом, ана — утякать.
с. Присно Ветковского р-на Гомельской обл., 1982 г., зап. Л. Г. Александрова от Голубевой Анны Яковлевны, 1912 г. р.
ВОЛЫНСКАЯ ОБЛ.
№ 96. В повдни шо хоч можэ налякаты. На дорози там одын, кажэ, баба йшла з капыть-мы кинськымы. Та вин нэ боявся. Кажэ, вылизло такэ шось.
с. Любязь Любешовского р-на Волынской обл., 1985 г., зап. М. В. Готман от Абрамович Веры Павловны, 1931 г. р.
+ 22.1г. Страх является визионеру в виде человеческой фигуры/предмета, потом исчезает
№ 97. [Бывает, что работающий человек] вчэдэе [?] в поудэнь, як одын останэця, — то жахнэця — можэ втройитысь [может что-то привидиться].
с. Любязь Любешовского р-на Волынской обл., 1985 г., зап. К. В. Сарычев от Абрамович Веры Павловны, 1931 г. р.
№ 98. То мое баба росказывала, шо колы сонцэ в пивдни стоить, николы нэ сваритыся. То самэ поганэ вримъя. В повдэнь пагано спаты — прычэпыця яка бида .
с. Ветлы Любешовского р-на Волынской обл., 1985 г., зап. А. В. Гура от Зусько Антонины (Гантоси) Александровны, 1925 г р.
ЖИТОМИРСКАЯ ОБЛ.
№ 99. [О полудне.] Днём пужаэ, и бачилы люди. В полудэнь пужайлы. Спать пополудни можно: наработауся да лягайся спать.
с. Выступовичи Овручского р-на Житомирской обл., 1981 г., зап. Л. М. Ивлева.
№ 100. У первом часу, у поудень, лякае. Як злякаиссе, надо шэптатъ.
с. Выступовичи Овручского р-на Житомирской обл., 1981 г, зап. Ф. К. Бадаланова.
№ 101. Серэд дня [также, как и] серэд ночи — лякаемо.
с. Червона Волока Лугинского р-на Житомирской обл., 1984 г., зап. А. В. Андреевская от Устименко Ирины Назаровны, 1918 г р.
№ 102. Сэред дня щосъ в поле лякае. Дытына, як будэ сэред дня в поле, будэ потом плакать.
с. Перга Олевского р-на Житомирской обл., 1984 г., зап. Е. В. Максимова.
3в. Страхи ходили, КОГДА БЫЛА НЕОСВЯЩЕННАЯ ЗЕМЛЯ
Обычно в полесской традиции представление о том, что нечистая сила ходила тогда, когда земля была неосвященная, «не заклятая», связывается с русалками. См. мотив 14.4е. Русалки ходили, когда земля была не освященная («не заклятая»). В одном тексте из Гомельской обл. этот мотив соотносится со временем, когда ходили «разные чуды».
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 103. Кагда-то была несвяшчэная уся земля. Народ стау жыть, расселяца. И хадили разные чуды. Можна было побачыть. А патом запечатали землю, освятили. с. Присно Ветковского р-на Гомельской обл., 1982 г, зап. Е. С. Зайцева.
3г. Есть определенные дни, когда пугает
В Полесье этот мотив связан с представлениями о «добрых» и «злых» днях, наделяемых положительными и отрицательными значениями (Толстая 1999а: 94—95), восходящими к средневековым нумерологическим текстам и спискам «злых» дней. В Полесье в рукописных тетрадках встречались перечни «несчастных» дней. См. мотив 15.3к. Бывает «плохая» минута, когда может сглазить любой.
ГОМЕЛЬСКАЯ ОБЛ.
№ 104. Бууае тольки три дни и три ночы у году — налятиш на такее, уот тобе напужае. А ето не дай бу Бог пужало кожны день — то ужэ не уушоу на дуор.
с. Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1984 г, зап. О. В. Санникова от Жогло Федосьи Прокофьевны, 1915 г. р.
№ 105. [В году] три дни и три ночи таки е когда пужае [в любое время].
с. Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл., 1984 г., зап. Ж. В. Куганова от Жогло Федосьи Прокофьевны, 1915 г. р.
ЖИТОМИРСКАЯ ОБЛ.
№ 106. На сэрэди ночи. И на сэрэди ночи пужое, и днём [т. е. в полдень]. То говорэ, шо двыноццать раз у году пужое.
с. Выступовичи Овручского р-на Житомирской обл., 1981 г., зап. А. Л. Топорков.
+ 22.3а. Страх пугает в полночь + 22.3б. Страх пугает в полдень
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги