Наши на острове

Глава 4

СТРАХОВКА

Что касается Виталика, это был наш человек до мозга костей. Когда развалился Советский Союз, он не побежал, подобно большинству литовцев, в паспортный стол и не стал корявить своего имени и фамилии, а оставил прежние. Каким-то ему одному известным чувством он любил Россию и всё русское. Хотя, как и большинство наших, в России ни разу не был и к русским не имел никакого отношения. А с русскими его связывал только язык, который он, собственно, один и знал. По-английски же не говорил абсолютно.

За годы независимости, прожитые в Литве, литовского языка также не усвоил. Образование имел лишь семь классов с хвостиком, но не особо переживал по этому поводу.

– Меня учили как цыгана, – смеясь, рассказывал он. – Научили деньги считать, и хватит. Сказали: а дальше крутись как умеешь, вот я и кручусь.

На фабрике он работал в хозобслуге на конвейерной линии, где я, собственно, с ним и познакомился. Поскольку он был мой земляк, к тому же, как и я, родом из Вильнюса, я быстро нашёл с ним общий язык и даже привязался к нему. Плюс ещё этот невидимый клей под названием «русский язык», который объединял нас, делал своими, появлялись общие темы, дела, интересы.

Вообще, по жизни Виталик был совковым человеком. Ему было сорок лет, и он вполне успел пожить при советской власти. От его мировоззрения, уклада и образа жизни так и веяло этим коммунистическим духом. То есть он был совершенно неполиткорректен, не уважал любого рода меньшинства, не любил начальство, стукачей и разных активистов, постоянно крыл матом и слыл абсолютным безбожником. Но при этом был трудолюбив, прям и бескорыстен.

Виталий был женат и имел одного ребёнка. Несмотря на свой подвешенный язык и хамовато-трамвайные манеры общения, с помощью которых он изображал из себя брутального мужчину, Виталик был подкаблучник, причём полный. Раболепно слушался жену, идя у неё на поводу и боясь возразить ей хоть словом.

Он не курил, пил очень мало, и то по праздникам, а всё потому, что жена ввела мораторий на алкоголь в доме, но когда появлялся повод и жена, смилостивившись, позволяла мужу выпить, то отрывался Виталик, как говорится, по полной и орал тогда на весь дом:

– Воля, гуляй, рванина!

И вот тогда начиналось такое… Но даже будучи очень пьяным, агрессии он не проявлял, а шутил и развлекался, сполна используя дарованную женою возможность напиться.

Зато, живя в Литве, он пил запоями, не просыхая по целой неделе. И тогда ему становилось плевать на работу, да и вообще на всех и на всё. Потом он мог часами рассказывать пережитые во время пьянки истории, при этом смакуя каждое слово и не упуская ни малейшей детали. Из-за таких вот запоев за всю свою жизнь сменил огромное количество работ и профессий. Умел делать всё понемногу и ничего конкретно, был, как говорится у нас на родине, мастер-нестандартник очень широкого профиля.

Здесь же, в Англии, благодаря неусыпному контролю жены, он не уходил в длительные запои, поэтому-то и проработал все три года на одной и той же фабрике без особых приключений.

Было у Виталика одно странное хобби: он коллекционировал бонусные карточки буквально из всех магазинов, в которых побывал и в которых, скорее всего, уже больше никогда не будет. У него их было штук сорок, и все он постоянно таскал с собой в портмоне.

Виталий был заядлым автолюбителем и, хотя до двадцати восьми лет не имел водительских прав, умудрился разбить четыре машины, отсидеть около ста суток за езду в пьяном виде и заплатить огромное количество штрафов. Он очень любил, открыв капот машины, копаться там, каждые пять минут проверяя масло на щупе. И если погода позволяла, мог заниматься подобной пустой работой часами. Однако это удавалось ему крайне редко, так как жена тут же давала знать о себе, крича в окно:

– Виталик, хватит ерундой страдать, лучше сыном займись, а то вырастет таким же оболтусом, как ты.

Виталик был недоволен, когда его отрывали от любимого занятия, но ничего не поделаешь – жена сказала домой, значит, домой. Он ещё раз напоследок проверял уровень масла на щупе и, подобно провинившемуся школьнику, шёл домой и возился с сыном, пока жена смотрела любимый сериал, лузгая семечки.

В семье у Виталика царил культ мяса, а именно курятины. Ели они её килограммами на завтрак, обед и ужин, а всякого рода веганов, сыроедов и зелёных считали самыми нелепыми и смешными людьми.

Ивона, жена Виталика, превыше всего ценила деньги. В доме ввела тотальный матриархат и бедного мужа держала в ежовых рукавицах. Она не знала ни одного слова на английском, но, несмотря на это, сумела выбить у англичан все возможные пособия, что позволяло ей, ни дня не проработав в Англии, жить в достатке, ни в чём себе не отказывая. Сумела она добиться и одноразового материнского пособия (это около четырёх тысяч фунтов), но поступила с ним, как большинство наших людей: пустила не на дело, а на поездку в Литву, покупку совершенно ненужных вещей и огромное количество бесполезных подарков родне. Одним словом, эту одноразовую выплату она прокутила за неделю. И вообще, считала, что работать должен Виталик, что англичане должны платить ей пособия, а она, в свою очередь, сидеть дома, смотреть телевизор и вроде как растить сына.

Образование у Ивоны было ещё хуже, чем у Виталика: около пяти классов русской школы, но она от природы была хитра и изворотлива.

За три года проживания в Англии Ивона ни разу не общалась с коренным англичанином, но зато мастерски описывала их жизнь и быт литовским подругам. Общаясь с последними по скайпу, она обычно преподносила всё в мрачных тонах, понося всю местную социальную систему и представляя жизнь в Англии как страшный сон.

После такой рекламы человек, который если и планировал когда-либо приехать в Англию на заработки, кардинально менял представления о стране и свои планы. Зачем она так делала, одному Богу известно, но все эти её рассказы были чушью и несуразицей.

Имелся у них и сыночек, мальчуган лет семи на вид, очень юркий и своеобразный ребёнок. Впрочем, я встречался с ним нечасто.

Так вот с этой семейкой и случилась забавная, на мой взгляд, история.

Итак, день первый.

Был выходной. Утром, часов в десять, когда я ещё обычно спал после ночной смены, бойко зазвонил телефон. Смотрю на экран: имя «Виталик» и картинка в виде женской туфельки с огромным каблуком. В выходной я предпочитал спать часов этак до двух-трёх и не реагировал на звонки, но поскольку это был сам Виталик, я, не раздумывая, ответил:

– Алло-о-о.

– Хорош спать, деятель, всё проспишь, – прокричал в трубку чем-то взволнованный Виталик.

– Что случилось? – заспанным голосом спрашиваю я.

– Мы купили машину, быстренько давай приходи, прокатимся с ветерком, попалим резину, – продолжал азартно орать Виталик.

С секунду поразмыслив, я решил, что всё равно уже не усну, да и Виталик вряд ли оставит меня в покое, и, ответив ему согласием, начал собираться.

Минут через двадцать я уже был у Виталика дома и, сидя в уютной гостиной, на диванчике, попивал кофеёк, который приготовила мне Ивона. Заходит Виталик и, вертя ключами от машины на пальце, деловито так заявляет:

– Ну что, Артурик, прокатимся, как дадим педаль до полика.

– Щас я дурню дам до полика, – сердито оборвала его Ивона и выхватила из его рук ключи.

По лицу Виталика было видно, что он недоволен, но скандалить, естественно, не стал, а лишь замахал руками, как человек, отгоняющий мух, потом втихаря покрутил пальцем возле виска и молчаливый присел на диван подле меня.

– Ещё страховки нету, – всё так же сердито продолжала Ивона.

И тут на свою беду в разговор вмешался я:

– Слушай, я знаю в городе контору поляков, которые за двадцать фунтов все сделают. А займёт это двадцать минут, не больше.

И сижу такой довольный тем, что нашёл выход из ситуации и что скоро меня начнут хвалить и благодарить.

– Что-о-о? – вдруг как заорёт Ивона, вылупив глаза. – Ещё чего не хватало, я буду каким-то аферюгам платить двадцать фунтов. – И, повернувшись к Виталику, громогласно заявила: – А ты запомни, покуда нет страховки, никакой езды, не хватало мне за тебя, гонщика, ещё штрафы платить. – Сурово глянула на мужа и пошла в свою комнату прятать ключи куда подальше.

Бледный Виталик лишь снова покрутил пальцем у виска и вдруг спрашивает:

– А ты знаешь Артур Бартека, ну того поляка, что работает в дневную на линиях?

Хоть я и не знал никакого Бартека, но в знак солидарности с Виталиком ответил:

– Да, конечно, знаю.

Виталик, почувствовав мою поддержку, уже с огоньком в глазах и так, чтобы слышала Ивона, продолжал:

– Так он прикинь, вообще не имеет ни прав, ни страховки, и уже пять лет катается по Англии. Менты же здесь не останавливают из-под кустов, как у нас.

Он, может, и дальше продолжил бы свои умозаключения касательно езды без документов по Королевству, но Ивона, которая быстренько поняла, к чему весь этот разговор, ворвавшись в комнату, заставила Виталика и меня выслушать целую лекцию о праведной жизни, доказывая, что без водительских прав и без страховки ездить нельзя, что в их семье на генетическом уровне заложено, чтобы их ловили, если они нарушают закон, и что справедливость всегда торжествует.

Так как спорить с ней было бессмысленно и отчасти она была права, я лишь сидел и молча смотрел в потолок, думая о своём.

Виталик же, пока длилось это форменное безобразие, стоял как солдат на часах и даже не шелохнулся за всё время, что Ивона его бранила и учила жизни. И лишь когда она заговорила о генах, робко промолвил:

– О, гляньте, профэссор. – И осторожно улыбнулся.

А Ивона, успокоившись, заявила мне:

– Спасибо за совет, конечно, но сами все оформим. Скоро Андис вернётся из магазина и позвонит абсолютно бесплатно в эту страховку, от делов-то.

Здесь стоит сделать небольшую паузу и рассказать, кто такой этот Андис, на которого Ивона возлагала надежды, а заодно описать остальных постояльцев дома, в котором Ивона с семьёй снимала жилье.

Все жильцы в этом доме были русскоговорящими латышами и вообще абсолютно нашими людьми. Хозяйка дома, по имени Ирена, лет пятидесяти, – очень порядочная, опрятная, ухоженная. Она прекрасно говорила на русском, латышском и довольно сносно общалась на английском. Была начитанна, воспитана и немногословна, при этом всегда приветлива.

Вместе с Иреной на правах её вечного жениха жил некий Валдис, пьяница-тихушник. Когда-то он работал у себя в Латвии инспектором в полиции (за что Виталик почему-то быстренько дал ему кличку Вася Рогов), но за пьянки был уволен и в конце концов очутился здесь, в Англии, на фабрике.

В домашних делах участвовал мало, был вечно возбуждён, вечно под градусом и с неизменной сигаретой в зубах. Постоянно смотрел Рен ТВ, поэтому знал обо всех заговорах, искренне верил, что человечество имело контакт с внеземным разумом, и по пьяни, как правило, нёс такую белиберду, что временами казалось, мы теряем товарища. Впрочем, в трезвом виде он был ещё более неадекватен: носил шапочку из фольги, защищаясь от 4D-волн и одновременно пытаясь подключиться к информационному полю Земли. К счастью, трезвым он бывал крайне редко.

Ещё парочка, которая жила в доме, это вышеупомянутый Андис и его подруга Ивета. Обоим было около сорока лет. Ивета довольно сносно говорила по-английски, Андиса же английский оставлял желать лучшего.

В Англии Ивета с Андисом жили уже пятый год, поэтому считали себя закрепившимися эмигрантами, оба работали по контракту, но по этому поводу не зазнавались, а наоборот, были общительны и приятны в компании.

Единственное, что несколько портило впечатление от этой сладкой парочки, – это их беззастенчивый, разнузданный секс, со всеми криками, скрипами, ахами и вздохами. После они бесцеремонно курили в постели, обсуждая пережитое. Накурив целую комнату, Ивета открывала настежь окна, проветривая помещение, а заодно включала радиатор на полную мощность, соответственно, и счета за отопление хозяйка дома получала огромные.

А в остальном это были образцовые эмигранты и наши хорошие друзья.

Так вот, неизвестно почему, но Ивона решила, что именно Андис позвонит в страховое агентство и всё там за неё уладит.

Едва Андис переступил порог дома и опустил пакеты с продуктами на пол, к нему тут же подбежала Ивона и заговорила тоном лисы из мультика, используя при этом весь свой не ахти какой шарм:

– Андис, дорогой, ты бы не мог позвонить в страховую компанию и заказать нам страховку на машину?

– Чего, прямо сейчас? – басовито спросил Андис.

– Ну да, – вертясь как уж на сковородке и широко улыбаясь продолжала Ивона. – А то этот неуч, – она указала на Виталика, – по-английски ни бум-бум, толку с него никакого.

Такие слова больно задели самолюбие Виталика, и, доселе молчавший, он вскочил с дивана, раскрасневшись как рак, и, глядя мне в лицо, а рукой указывая на Ивону, с обидой в голосе заявил:

– О, гляньте, люди добрые, можно подумать, она английская леди и свободно говорит по-английски.

– Помолчи, я тебя умоляю, не мешай мне решать дела, – язвительно прошипела Ивона и добавила свой обычный весомый аргумент: – Иди лучше сыном займись.

Виталик безропотно подчинился и исчез в своей комнате.

Но буквально через секунду Ивона придумала ему новое задание, которому тот был несказанно рад (он был рад всему, только бы не сидеть с ребёнком):

– Давай сбегай в магазин, положи на телефон десять фунтов. (У них была телефонная связь, которую постоянно нужно была пополнять.)

Сказано – сделано. Виталик пулей сбегал в ближайший магазин и сделал всё, как велела Ивона.

Андис, к тому времени принявший грамм сто водочки, готов был общаться хоть со страховым агентом, хоть с чёртом лысым. К тому же ему очень льстило, что все вдруг решили, что его английский очень даже ничего и что он готов для такой миссии. Андис выудил из банки последний огурчик, смачно захрустел им, закусывая очередную стопку, и наконец взялся за телефон.

Пошёл долгожданный гудок, в доме воцарилась мёртвая тишина, даже сын Ивоны и Виталика, обычно шумный и активный, как-то странно затих.

Через минуту на чистом английском заговорил робот, говорил он много и непонятно что. Андис ему в ответ тоже говорил непонятно что, но его английский явно не был столь же безупречен. Так они, горемычные, общались минуты две-три, в конце концов я не выдержал и, смеясь на всю гостиную, говорю:

– Андис, ну ты чего, это же робот.

– Да-а-а? – изумившись, промолвил тот, оторвал трубку от уха и очень задумчиво посмотрел на экран телефона.

В самом телефоне к тому времени заиграла мелодия – то ли Бах, то ли Моцарт.

– О-о-о, – немного испугался Андис. – Надо подождать.

И протянул телефон Ивоне.

Ничего не поделаешь: сидим ждём. Тишина в гостиной нависла такая, что было слышно, как бешено колотится сердце у Виталика, ведь он, бедолага, знал, что, если что-то пойдёт не так и Ивонин план провалится, он будет виноват в этом, если же дело выгорит, то все лавры победителя достанутся Ивоне. Так уж у них было заведено.

А зловещая мелодия всё играла и играла, не переставая, съедая пенс за пенсом, словно издеваясь над бедным Виталиком.

Атмосфера в доме накалялась.

Пару раз робот давал о себе знать и сообщал, что, мол, ждите, скоро с вами соединят агента. При этом вконец охмелевший Андис каждый раз пытался с ним говорить.

И чем больше Андис хмелел, тем меньше у Ивоны оставалось надежды на благополучный исход дела, а Виталик, в свою очередь, понимал, что ему конец, и уже обдумывал, что и как говорить в своё оправдание.

Но всех окончательно обломал другой робот, который заявил:

– На вашем счету недостаточно средств для продолжения разговора, пожалуйста, пополните счёт.

После этого заявления связь оборвалась.

Хотя второй робот тоже говорил по-английски, суть сказанного поняли все присутствующие.

– Во блин, – лишь угрюмо пробурчал Андис и протянул телефон Ивоне.

– Вот уроды, – выпалила та.

Виталик стоит ни живой ни мёртвый, мрачнея с каждой секундой, а потом робко говорит:

– Может, перезвонят? – И испуганный смотрит на Ивону.

– Ага, тебе, дурню, возьмут и позвонят, сама королева позвонит, ты только жди.

Неожиданно терпение Виталика лопнуло, и он заорал:

– Дура ты! Сама вечно накрутишь, намутишь, а я отвечай.

Переругиваясь, они ушли в свою комнату. Про меня и Андиса позабыли, оставив нас в гостиной. Андис, напевая какую-то латышскую песенку, вскоре тоже отправился к себе наверх допивать начатую бутылку водки.

А в гостиной вдруг откуда ни возьмись появляется Валдис и с серьёзным лицом заявляет:

– Это всё, эти звонки, эти страховки, – это всё заговор кукловодов, они просто зомбируют нас, чтобы мы были в их власти. Опомнитесь, люди.

Таких странных персонажей доселе я не встречал и думал, что они бывают только в кино.

– Ну да, наверное, – отвечал я.

А сам думаю: «Пора валить отсюда».

И стал так незаметно ретироваться из гостиной. Валдис же, хитрый жук, заметив, что свободные уши убегают, встал вплотную возле прохода и, не отходя ни на секунду, продолжил шёпотом нести разную дребедень типа:

– А ты знаешь, что Обама, оказывается, рептилоид, каждую ночь в полнолуние он меняет кожу, и даже нашёлся свидетель, уборщица из Белого дома, которая всё это видела и поклялась под присягой на Библии, что это правда.

«Эк тебя занесло, дружище», – подумал я, надевая ботинки.

– Слушай, – напоследок говорю я Валдису, – ты хоть фильтруй увиденное, а то так и до дурки недалеко.

Сказал и пулей оттуда.

День второй.

К Виталику я пришёл около десяти часов. Ивона, отчего-то пребывающая в хорошем настроении, снова приготовила мне кофейку, и я, уютно устроившись на том же диванчике, приготовился наблюдать за продолжением операции «Страховка».

Сегодня выходной был уже и у Иветы. На сей раз Ивона отчего-то решила, что Ивета должна позвонить в страховую компанию. Отчасти её план можно было понять. Иветин английский, без сомнения, был намного лучше, чем у Андиса, но не настолько, чтобы решать такие дела. Но всё же попытка не пытка, решила Ивона.

Ивета, как и Андис, любезно согласилась помочь, да они вообще в этом плане были безотказны и всегда готовы прийти на помощь.

– Андис, ты не обижайся, но сегодня пусть Иветочка позвонит в страховую компанию, – говорила Ивона.

Андис внимательным и похмельным взглядом посмотрел на Ивону, потом на Ивету, потом снова на Ивону, видно, пытаясь сообразить, о чём вообще разговор, и когда наконец вспомнил, то лишь бросил:

– Да я не против. – И принялся наливать себе и Ивете по рюмашке.

Виталик снова сгонял в магазин.

– Только на этот раз пополни на двадцать фунтов. Не будь дурнем. А то будет как вчера, – ворчала Ивона.

Сказано – сделано.

Через пятнадцать минут телефон пополнен на двадцать фунтов, Ивета, приняв для храбрости сто грамм, приготовилась звонить.

В доме снова гробовая тишина и образцовая дисциплина. Ивона всем дала ценные указания, распределила роли, всё взяла под свой личный контроль.

Опять пошёл долгожданный гудок.

Через пару секунд ответил до боли знакомый голос робота, но Ивета, в отличие от Андиса, это поняла, переждала с минутку и, включив на телефоне громкую связь, заявила на всю гостиную:

– Теперь минут десять-пятнадцать будет мелодия играть, так что мы смело можем сходить перекурить.

И, положив телефон на стол, направилась на кухню за сигаретами. И правда, в телефоне снова заиграл бравый марш, терзавший душу Виталику и Ивоне.

– Ладно, – согласилась Ивона, но, перед тем как уйти на улицу покурить, велела супругу, чтобы сделал им кофе, смотрел за ребёнком и в случае чего ответил на звонок и позвал Ивету и её.

Телефон они не могли взять с собой, потому что он работал только от зарядки, включённой в розетку, как, впрочем, и вся допотопная техника у Виталика.

А Виталик, помимо выполнения перечисленных заданий, украдкой пялился в ноутбук, просматривая на Youtube всякие смешные ролики, и так завозился со всеми этими делами, что не услышал, как отозвался страховой агент и хотел с кем-нибудь общаться.

Услышал только я, но так как мой английский был тоже равен нулю, я лишь закричал на весь дом:

– Виталик, Виталик, телефон, быстрей!

Тот весь побледнел как простыня и с чашкой горячего кофе, приготовленного для Ивоны, метнулся к двери главного входа.

– Не туда, – кричу я ему. – Через кухню.

Он побежал, разлил, естественно, этот кофе, ошпарив себе пальцы на ногах, и, выскочив на улицу, как заорёт:

– Телефон, дура ты, такая, этакая, вечно не накурившись, чтобы тебя.

Ивета с Ивоной что было мочи кинулись в гостиную, но было поздно: агент, не дождавшись клиента, положил трубку.

В гостиной снова повисла зловещая тишина, от которой у Виталика пошли мурашки по коже, и ему захотелось провалиться под землю, только бы не слушать того, что будет дальше.

Нарушил эту тишину снова невесть откуда взявшийся Валдис. Сунув голову в гостиную, он поозирался по сторонам и тихо сказал:

– Я же вам говорил, что это всё подстроено, это заговор против нас, эмигрантов. Ротшильды правят миром, а Рокфеллеры – Европой.

Сказал и исчез так же тихо, как и появился.

Никто никак не отреагировал, лишь Виталик очередной раз покрутил пальцем возле виска.

– Может, перезвонят? – снова предположил он.

Реакция Ивоны была традиционной. Она долго костерила Виталика, который, как всегда, сначала терпеливо молчал, а потом не выдержал, и понеслись ругань и мат и с его стороны.

Мы с Иветой знали, что это временное явление, поэтому не спеша выпили ещё кофе с печеньем и приготовились ко второму раунду.

Когда всё улеглось, Виталик проверил счёт: на нём оставалось около десяти фунтов. Ивону эта информация привела в восторг, и она дала добро на проведение дальнейшей операции.

Очередная гнетущая тишина, гудок, робот, мелодия, и через пять минут ожидания на всю столовую заявление Иветы:

– А идём-ка, Ивонсита, курнём.

Как ни странно, Ивона снова согласилась на предложение. Но перед этим у Виталика был конфискован ноутбук, и ему строго-настрого было запрещено отвлекаться на посторонние дела.

Сидим ждём, тишина такая, что слышно, как храпит мертвецки пьяный Андис на втором этаже. Вдруг Виталик зашевелился и начал слёзно отпрашиваться в туалет:

– Артурик, братишка, будь другом, посиди, подежурь.

Делать было нечего, пришлось его отпустить. И вы не поверите, но как только он вышел, на том конце телефона заговорили. На секунду я растерялся, а очнувшись, пулей помчался за дамами. Но когда мы всей гурьбой прибежали к телефону, в трубке слышались одни гудки.

Снова, уже в который раз, в комнате нависла зловещая тишина и начали сгущаться тучи. Я, пораскинув мозгами, решил, что лучше для меня будет удалиться и не участвовать в дальнейших разборках.

Тихо так, вполголоса, говорю:

– Ну мне пора. – И воспользовавшись секундной паузой и замешательством, направился в коридор.

Через секунду Ивона вышла из транса.

– Слушай, я не поняла, а что это щас было? – заорала она на всю гостиную, так что Андис на втором этаже перестал храпеть. Ивона выскочила в коридор. – Где этот козёл Виталик? – спросила она у меня.

Как ни жалко мне было Виталика, но пришлось его сдать.

– Ну щас я ему устрою, – прошипела Ивона и, подбежав к двери туалета, как врежет по ней со всей силы.

Мне кажется, что от такого удара Виталик обделался по новой. Но я был уже далеко от них…

День третий.

Прежде чем перейти к описанию третьего дня, скажу, что после вчерашнего в отношении Виталика Ивона ввела ряд ограничительных мер: ему запрещалось распивать алкоголь в течение полугода, и даже на праздники (хотя за ним и так был строжайший контроль), пользоваться компьютером и почему-то есть сладости.

Вины за собой он, конечно же, никакой не чувствовал, но, дабы не усложнять ситуацию в семье, согласился с Ивоной по всем пунктам.

На третий день всё повторилось по похожему сценарию. Вот только телефон Ивона заправила аж на тридцать фунтов – для надёжности. И сегодня миссия возлагалась на саму хозяйку дома, Ирену. Уж она, решила Ивона, точно дозвонится и решит эту проблему со страховой компанией раз и навсегда.

В доме были отключены все электроприборы, которые могли помешать Ирене общаться с агентом. Неизвестно зачем, попрятаны все колющие и режущие принадлежности. Тишина стояла грандиозная. Даже сыну, который обычно не допускался к компьютеру, Ивона сегодня выделила ноутбук, дабы сынишка тихо сидел и играл, не мешая маме решать проблемы.

И вот пошёл гудок. Снова заговорил робот. Ирена, как и Ивета, не растерялась и, включив на телефоне громкую связь, спокойно и вежливо заявила:

– Сейчас минут пятнадцать будет играть мелодия, но я попрошу вас никуда не удаляться.

– Да-да, конечно, – пролепетала Ивона.

Виталик же находился под санкциями, поэтому, надувшись, сидел камнем и молча смотрел в потолок.

– Ивона, дорогая, ты не могла бы написать на бумажке все данные Виталика, – попросила Ирена.

– Да-да, конечно, уже готово, – демонстрируя свою сообразительность, ответила Ивона и положила на стол листок, на котором были записаны имя и фамилия Виталика, дата его рождения, номер телефона и информация об автомобиле.

Сидим, молчим, ждём. Проходит минут десять, на том конце начинают говорить:

– Здравствуйте, это страховая компания такая-то, чем мы можем вам помочь?

– Здравствуйте, – слегка растерявшись, отвечает Ирена.

Виталик от напряжения вытянулся как струна, а Ивона подобно манекену застыла подле Ирены, дыша через раз.

– Я звоню по просьбе моего друга, Виталия Блудникова, и хотела бы застраховать машину на его имя, – с явным акцентом продолжала Ирена.

– Хорошо, – говорит агент. – Мне нужны будут кое-какие данные об этом человеке. И почему он не общается сам?

Ирена с трудом, но поняла, о чём спросил агент, и ответила, что Виталик плохо говорит по-английски и что она согласилась ему помочь в качестве переводчика.

– Хорошо, назовите его имя и фамилию, – продолжал агент.

Ирена старалась держаться достойно, но было видно, что с каждой минутой ей становится трудней и трудней. На лбу даже появилась испарина от волнения. Она почти без запинки называла агенту все данные Виталика, но когда дело дошло до электронной почты, тут началось такое, что иначе как комедией не назовёшь.

– Ивоночка, – быстро сказала Ирена, – продиктуй мне, пожалуйста, электронную почту Виталика.

И Ивона начала:

– Виталий.

– Виталий, – громко и ясно повторила Ирена.

– Блудников, – продолжала она.

– Блудников, – снова громко и ясно повторила Ирена.

– Собака майл, – довольная диктует Ивона, в надежде, что всё идёт как по маслу.

– Собака майл, – также повеселевшая отвечает Ирена.

Все эти радости прерывает агент и удивлённо спрашивает:

– Почему собака?

– Не знаю, – испугавшись, отвечает Ирена и, поворачиваясь к Ивоне, говорит: – Они интересуются, почему Виталик – собака?

– Не знаю, – так же удивлённо отвечает Ивона.

А сама сердито поворачивается к Виталику, который, поняв, что что-то пошло не так, сразу скукожился.

– Виталик, давай, быстренько объясни Ирене, почему ты собака.

Вжавшись ещё больше в диван, Виталик жалобно пропищал:

– Я не-е-е знаю-ю-ю.

Ирена переводит:

– Он говорит, что не знает, почему он собака.

– Ну, может, это кличка или псевдоним такой? – настаивал агент.

Ирена снова спрашивает у Ивоны:

– Так что будем делать с этой собакой?

Ивона уже злобно поворачивается к Виталику и, упёрши кулаки в бока, орёт:

– Дебил, ты что там с электронной почтой натворил?

– Да не знаю я, – вдруг вскипел Виталик, – чего эти англосы там хотят. Никакая я не собака.

И тут до меня дошло:

– Ирена, – говорю я, – собака это в России используется, а в Англии говорят at.

– Ай, точно, – заорали довольные Ивона и Виталик.

Ирене ещё долго пришлось ломать язык и голову, чтобы объяснить агенту, что к чему и при чём тут эта собака.

Когда Ирена закончила свои объяснения, обрадованная Ивона продолжила:

– Точка ком ру.

Ирена снова переводит:

– Точка ком ру.

– Итак, в итоге у нас получается, – тяжело вздохнув, говорит агент, – Виталий Блудников ета майл точка ком ру?

– Да-да-да.

– Йес, блин, йес. – Виталик подскочил с дивана в предвкушении победы и пустился в пляс по гостиной.

Казалось, дело шло к концу, но вдруг как гром среди ясного неба раздаётся Ивонин крик:

– Стоять.

Затихли и испугались все, и агент в том числе.

– Я не поняла, а почему «ру»? – продолжала надрываться она. – Тебя что, в России искать будут?

После такого заявления Виталик прекратил свой танец победителя.

– Люди добрые, – закричал он. – С кем я живу? Деревня ты, это же электронная почта, я могу там хоть «дебил» вместо «ру» написать.

– Так уже лучше «дебил», чем «ру», – раскрасневшись, отвечала она.

Ирена, видя, что дело снова идёт к ругани, спрашивает Ивону:

– Так что им говорить, они ждут?

Та, долго не думая, насоветовала:

– Говорите uk.

– Ну ты и бестолковая, – завопил на всю столовую Виталик. – Мне ведь придётся везде почту менять.

– И ничего, поменяешь, всё равно ходишь весь день без работы.

Нервничать начали все, включая агента, который молча сопел в трубку, видимо, пытаясь понять нравы наших людей. Но в конце концов сообразив, что за такой сомнительный контракт его могут вообще уволить из компании, решил отменить сделку.

– Слушайте, мэм, я бы посоветовал вам обратиться на ближайшую почту, найти хорошего переводчика и попробовать составить контракт ещё раз, потому что по телефону мы можем допустить много ошибок, – выпалил он и положил трубку.

Ивона удивлённо и растерянно смотрит на Ирену и спрашивает:

– Ну что?

Ирена, явно подуставшая и получившая слишком много информации на английском, подумала, что нужно ждать документы по почте. По крайней мере она так поняла, потому что из всей сказанной агентом тирады идентифицировала лишь два слова, а именно: «почта» и «документы».

И вот связав их между собой, сама решила, что всё отлично и что страховка у Виталика практически в кармане.

– Так, значит, я уже могу ездить? Юху, урра! – во весь голос закричал тот, поднимая руки вверх.

– Ну да, – очень уверенно заявила Ирена.

Виталик на радостях подбежал и поцеловал её в щёку.

– Ну я же говорила, что легко решу эту проблему, – язвительно так произнесла Ивона, искоса поглядывая на меня, чтобы я понял, что это камень в мой огород.

Я всё понял, но никак не отреагировал, а молча сидел и наблюдал за Виталиком, радости которого не было предела.

– Дорогая, – вдруг ласково обратился он к Ивоне, – собирайся, поедем в магазин и Артура по дороге завезём.

– Хорошо, Виталюша, любимый, – так же ласково ответила она ему.

– Ну Ирена. Ну молодец. С меня бутылка, – радостно щебетал Виталик.

При слове «бутылка» Ивона заметно напряглась, но ругаться не стала: праздник ведь.

Позже они высадили меня возле дома, а сами счастливые и неразлучные поехали в магазин.

Как вы, наверное, догадались, никакой страховки им так и не сделали. В тот же день Виталика возле магазина сфотографировала первая попавшаяся камера местного ДПС, и через пару дней им пришёл огромный штраф за езду без страховки. Вот тогда-то и выяснилось, что история продолжается.

До Ивоны всё-таки дошло, что нужно обратиться за помощью к специалистам, и она, заплатив эти несчастные двадцать фунтов, наконец уладила вопрос. Все неудачи и расходы по этому поводу она списала на Виталика, а тот, в свою очередь, со всем согласился. Впрочем, через пару месяцев эта история уже была забыта, и Виталик, счастливый, катался на своей, как он говорил, ласточке.

Я же над всем этим долго смеялся и сделал несколько выводов. Если планируешь остаться жить на острове, надо идти в колледж и срочно учить английский. Ну и подтвердилась старая истина, которая гласит, что скупой платит дважды.