Наши на острове

Глава 9

ДОРОЖНАЯ БЕСЕДА

Пришло время представить уважаемому читателю и серьёзных, умных и адекватных людей, которых на фабрике также было довольно много. Я искренне ценил дружбу с ними и благодарил судьбу за то, что свела меня с ними в Туманном Альбионе.

Если такие странные личности, как Влад, Серёжа или Боря, были лишь нагрузкой для своего государства, потому что нигде толком не работали, постоянно или сидели, или лечились во всевозможных диспансерах, не платя налоги, а лишь требуя от властей всякой помощи и поблажек, то люди, которых я собираюсь вам представить, являлись так называемым мозгом любого государства, его основой и фундаментом.

Нельзя стране бессмысленно разбрасываться инженерами, физиками, архитекторами да и просто умными людьми, коими они были. А нужно всячески беречь и накапливать этот интеллектуальный фонд, строительные кирпичики любого цивилизованного общества. И государства, осознавшие эту простую истину, процветают, а допустившие утечку мозгов – рано или поздно погибнут, это лишь вопрос времени.

Итак, коротко об одном из них.

Валентин, литовец русского происхождения, жил в маленьком литовском городке Висагинас, где работал на Игналинской атомной станции. После закрытия станции стал никому не нужен ни он, ни его многолетний опыт работы. И все забыли о нём, мол, живи как хочешь и делай что знаешь. Образование у Валентина было высшее математическое. В своё время он окончил какую-то российскую математическую школу для одарённых детей и вернулся в Литву.

Надо сказать, что судьба остальных работников станции осталась для меня загадкой, хотя я пытался с помощью интернета узнать, что стало с ними, куда они подались. Видимо, разбрелись по Западной Европе физики-ядерщики, инженеры, узкопрофильные специалисты и осели там на фабриках быстрой еды и автомойках. Ну не нужны нашей стране математики и физики, увы, что поделать! Вот пустозвон или коррупционер, умеющий технично обворовывать свой народ, – другое дело, всегда милости просим. И так во всех сферах деятельности, которых коснулась рука наших властей…

Моя первая встреча с Валентином произошла у меня в цеху, куда агентство направило его работать мойщиком инвентаря. Английский он знал плохо, поэтому и не мог здесь сделать особой карьеры. Вот такая злая ирония судьбы: иметь высшее математическое образование, посвятить всю жизнь любимой работе по специальности, а под старость лет работать на фабрике, в помывочном цеху.

Мы разговорились. Разговаривали в основном на литовском языке, хотя он довольно свободно общался и на русском.

Мне понравился его интеллигентный, благородный вид, его всегда приветливое обращение. Сразу заметив, что он трудолюбивый и ответственный работник, я решил похлопотать за него перед начальством и организовать ему шифт.

Я заговорил с ним по этому поводу, и меня очень удивило, когда он тихо и очень серьёзно спросил:

– А ты даёшь слово, что организуешь мне шифт?

По правде сказать, в тот момент я немного растерялся, ибо таких диковинных слов, как «даёшь слово», «честь», «достоинство», я давненько не слыхал, разве что в далёкие советские времена в школе, когда настоящие учителя учили тебя истинным премудростям жизни, таким как: «Сам погибай, но товарища выручай», «Уважай старших», «Защищай слабых» и т. д.

Поэтому я удивлённо посмотрел на него, он ещё более удивлённо на меня. Ни один мускул на его лице не шелохнулся, а я отчего-то с идиотской улыбкой ответил:

– Ну да, даю.

Данное Валентину слово мне хотелось сдержать любой ценой и не подвести его ни в коем случае. Поэтому вскоре с помощью Домаса, который согласился побыть переводчиком, я организовал Валентину шифт, и он заимел постоянное рабочее место у меня в цеху, честно и качественно выполняя свои обязанности. А я полюбил работать с ним в компании, так как Валентин был невероятно начитан и эрудирован, и я, получая от него всевозможную полезную информацию, расширял свой кругозор и развивал свой внутренний, духовный мир.

Кстати, у Валентина было очень интересное хобби под стать его математическому складу ума: он рисовал карты ночного неба со всякими подсчётами, расчётами и чертежами.

Второй человек, о котором я хочу рассказать, был латыш по имени Виктор. Также инженер по образованию, тоже умнейший и интереснейший человек и тоже в Литве оказавшийся совершенно невостребованным. Предоставленный самому себе, он в 2008 году эмигрировал в Англию, где, также получив шифт у нас на фабрике в отделе продукции, трудился, удивляя всех своим старанием и трудолюбием. В отличие от Валентина, который был довольно аполитичен, Виктор страстно интересовался политикой, смотрел все новости разных стран и на разных каналах во избежание пропаганды, читал много онлайн и был чрезвычайно подкован в этом вопросе. Он был решительно настроен против латвийской власти, обвиняя её в разгуле коррупции, неадекватной политике, основанной на попрошайничестве, и во всех бедах, что они натворили, последствия которых придётся разгребать не одному поколению. В пылу дискуссий он пророчил всем прибалтийским государствам исчезновение с геополитической карты Европы, если они и дальше будут придерживаться такого политического курса. Я в свою очередь считал, что Виктор – большой пессимист и немного спешит с выводами.

Как бы там ни было, довелось мне однажды после ночной смены подвозить этого самого Виктора и Валентина домой, так как они имели шифт и не обязаны были возвращаться домой на служебном транспорте. Они уселись у меня в машине: Валентин на переднем сиденье, а Виктор, Виталик и Серёжа на заднем. Слово за слово, ребята начинают обсуждать геополитическую обстановку в мире и в Литве с Латвией в частности.

Серёжа притих. Для него такие слова, какие употребляли Валентин с Виктором, были на грани фантастики. Он прикрыл глаза, подобно дятлу в гнезде всунул косматую голову в свою дублёнку и лишь изредка выглядывал оттуда, когда Виктор переходил на повышенные тона.

Виталик же, наоборот, оживился, так как Виктор редко с нами ездил, открыл припрятанную под передним сиденьем баночку пива, отпил пару глотков и предложил Виктору. Тот с удовольствием приложился к латышскому крепкому, и, как только мы выехали за территорию фабрики, начал беседу.

– Ну и как вам это нравится? – интригующе спросил он и при этом отчего-то строго посмотрел на Серёжу.

Тот в ответ лишь испуганно вылупил глаза. Все промолчали, и Виктор продолжил:

– Вчера прочитал одну интереснейшую статью, где наше поколение называют генетическим мусором и во всех бедах и разрухе, что творятся на постсоветском пространстве, обвиняют тоже нас, людей старшего поколения, рождённых в СССР.

Он облизал губы и замер в ожидании нашей реакции. Мы с Валентином молчали. Серёжа ещё больше вылупил глаза, и вид у него был такой, словно его лично в чём-то обвиняют.

– Да ерунда всё это, пишут, лишь бы писать, – вдруг спокойно заговорил Валентин.

Виктор не унимался:

– А хотите, расскажу, что я обо всём этом думаю?

– Да, конечно, – так же невозмутимо ответил Валентин.

– Друзья мои, моё мнение таково. Посмотрите, кто сейчас у власти всего постсоветского мира, да и не только его. Люди нашего поколения, то есть те, кому сейчас пятьдесят-шестьдесят лет. Люди, видавшие жизнь, видавшие и радость, и горе, и голод, и холод, люди, способные адекватно оценивать любую ситуацию и принимать трезвые и взвешенные решения. Пережившие революцию (развал СССР он считал революцией, и не чем иным). А кто сейчас обеспечивает пенсии, социальные выплаты?

При этих словах он несильно схватил Серёжу за плечо и опять-таки довольно строго заглянул ему прямо в глаза.

– А всё то же поколение, которое называют мусором и всячески унижают. А теперь, что теперь за люди? Да они не видели ни холода, ни голода, ни горя, ни беды. Я посмотрю, если доживу, как они будут нам пенсии платить и гарантировать нашу безопасность. Да они разбегутся при первом же глобальном катаклизме или стихийном бедствии, не зная, что делать и как поступить. – Он сделал ещё глоток пива, предложенного Виталиком. – Да они даже элементарный костёр в лесу развести не умеют, поколение потребителей и плодожорок, – раздосадованно закончил Виктор.

Он притих, но на свою беду Валентин встрял в разговор:

– Так, хорошо, Виктор. А вот ответь мне, пожалуйста, почему же в России и на постсоветском пространстве так много коррупции и как её побороть? Ведь она, по сути, и есть главная проблема, все беды от неё.

Виктор улыбнулся:

– А я тебе отвечу, дорогой. Я тебе отвечу и расскажу, откуда она взялась и как её побороть. – И он снова начал: – Породилась она на обломках революции, которая приключилась с нами в начале девяностых. Как вы помните, при СССР мы коррупцию победили, достигли такого уровня стабильности и безопасности, какой примерно сейчас здесь, на Западе. Но, повторяю, революция сделала своё дело, откинув нас в развитии на многие десятилетия назад. И люди здесь совершенно ни при чём, надо радоваться, что такую всемирную катастрофу, как развал Союза, мы прошли сравнительно без крови. А сегодняшняя коррупция – это отголосок той самой революции. И нужно, чтобы прошло время. А пока надо давать хорошее образование детям, дружить со всеми, обмениваться опытом, глобализироваться с помощью интернета. И вы не заметите, как всё со временем встанет на свои места, поверьте мне, друзья. Наш постсоветский мир – это как человек, переживший страшную болезнь и получивший множество последствий этой болезни, но он выжил и, как любой организм, идёт на поправку.

Серёжа после таких странных слов закрыл глаза и прикинулся, что спит, лишь бы Виктор его не трогал. А Виталик внимательно выслушал и за неимением чего сказать, как всегда, ляпнул первое, что взбрело ему в голову:

– Да болтовня и сопли всё эти твои культура и образование. Сталина на них нету. Распустились. Ракетами по ним шандарахнуть, и дело с концом. Правду я говорю, Серёжа? – на весь салон заорал Виталик.

В очередной раз открылись два глаза, и голос из дублёнки пролепетал:

– Да уж.

– Не надо никакого Сталина или ракет, – перебил их Виктор. – Первое, нужно вбить в молодые умы, что коррупция – это зло, большое зло, и вы даже не заметите, как всё наладится и коррупция начнёт отступать. Второе, подобно тому как здесь, – и он махнул рукой в сторону панорамы за окном, – в Англии, сделать систему решения проблем онлайн, чтобы человек мог с помощью телефона или компьютера, не обращаясь к чиновнику или госслужащему, решать свои проблемы. И третье, на мой взгляд, самое главное, – создать реально защищённую социальную среду для госработников с достойным жалованьем и гарантиями, чтобы навсегда отбить охоту брать взятки. А если уж поймают, то внести взяточника в такие чёрные списки, чтобы выше дворника в местном ЖКХ он не поднялся.

– Да к стенке всех этих козлов поставить, и всё, – по-прежнему ратовал за силовой метод борьбы с коррупцией Виталик. И снова как заорёт: – Я прав, Серёжа?

А Серёжа, тёртый калач, приметив, что Виталик уже хорошо подшофе, а с подвыпившим Виталиком лучше не спорить, лишь снова тихо ответил:

– Да уж, точно козлы.

Виктор с Виталиком допили пиво, было слышно, как звякнула сжатая пустая баночка, и весёлый наш диалог продолжился.

– Ну ты посмотри, сколько бед и зла натворили эти горе-политики, – произнёс Виктор. – Неизвестно, справятся ли наши люди когда-нибудь с последствиями такого варварства?

Наконец и я, доселе молчавший, вмешался в разговор. Спрашиваю:

– И что же они натворили?

– Пооткрывали границы и дали возможность молодым и умным людям покинуть страну, даже не пытаясь как-то заинтересовать их, привлечь чем-нибудь полезным, работой там или зарплатой. Не предложили достойной альтернативы. В Англии границы уже давно открыты, но что-то я не видел и не слышал, чтобы англичане так массово покидали страну, а у нас границы открыли, и делайте, что хотите, только пусть Евросоюз помогает финансово. И только вдумайтесь, организацию такого массового бега из страны наши политики умудрились записать себе в достижение. Открыто гордятся, что избавили страну от молодых и умных людей, оставшись с пенсионерами и бюджетниками. Разрушили свою же экономику своими же руками, живут теперь за счёт подачек и дотаций. И поверьте мне, – возвысил голос Виктор, важно подняв указательный палец и тряся им, – такая губительная политика приведёт наши с вами государства к краю бездны, к неизбежному краху и хаосу лет эдак через сорок, – он повертел растопыренными пальцами, прищурил один глаз и тихо добавил: – пятьдесят.

И снова попытался умничать Виталик:

– Да я и говорю, одну ракету по ним запустить, и всё, ещё одна пустыня Сахара на карте готова.

Серёжа на сей раз проявил инициативу, дабы угодить Виталику, и, полностью вылезя из дублёнки, важно сказал:

– Да-да, Сахара.

Виктор с удивлением посмотрел на одного по левую руку от себя, потом на другого – по правую, усмехнулся, но промолчал.

Минутную тишину, создавшуюся в салоне, нарушил Валентин:

– Так мне кажется, что из любого государства, что победней, только открой границы, все тут же побегут. И не нужно отсталую африканскую страну ставить в пример, те же россияне, я думаю, массово начали бы эмигрировать.

Когда речь зашла о России, Виктор заметно оживился, пятернёй поправил жиденькие седые волосики, выпятил грудь колесом и гордо начал:

– Ну нет, дорогой друг. Русских так просто, за коврижки не купишь. Не те люди, не тот народ. – Секунду поразмыслил и продолжил: – Не все, конечно, нашлось бы и там разной публики, но в большинстве своём это великий народ с богатейшей историей и природными богатствами, не к лицу им бегать. А что до того, что там сейчас творится, так это всё временные проблемы, я надеюсь. – И уже с лёгкой грустью добавил: – Всё у них получится, дайте им только время и не мешайте развиваться. – И задумчиво повторил: – Дайте им только время… – А затем снова на его лице засияла улыбка, и он радостно заявил: – Да лет через сорок весь мир к ним за ископаемыми и водой сам прибежит. Зачем им куда-то бежать?

Виталик снова вставил свой нелепый комментарий:

– Хорошо, что я русский. Может, и мне водички перепадёт. Ха-ха-ха.

Не отстал и попугай Сергейсс, снова запрятавшись в дублёнку, он невнятно промямлил:

– И я.

Виктор радостно повернулся к Виталику и удивлённо спросил:

– Правда, что ли, русский?

Пришлось встрять мне и прояснить ситуацию:

– Не слушай ты этого пустомелю, он тебе сейчас наговорит, только слушай.

Виталик обиделся, что его назвали пустомелей, и ехидно процедил:

– Ну да, куда уж нам, мы университетов не кончали, мы тёмные люди, а тут, – и он несильно ударил в подголовник моего сиденья кулаком: – профессура собралась. Все на умняке, и послать некого.

Серёжа снова в знак поддержки:

– Ох уж эта профессура.

– Да помолчи ты, раскудахтался как петух, – заорал на него Виталик.

И Серёжа стих, углубившись в раздумья о том, что он плохого сделал.

Так как была затронута тема России, Виктор, будучи в ударе, продолжал:

– Вот говорят, что умираем мы все одинаково. А вот и нет, друзья. Русские даже умирают как-то особенно, как герои, патриоты. – Он положил руку Валентину на плечо и продолжил: – Вот Россия воюет в Сирии. А посмотри, как умирают молодые пацаны. Аж плакать хочется, гордость распирает за них, вызывают огонь на себя, не трусят, не сдаются в плен. А почему? Я вас спрашиваю почему? – И он снова, уже нечаянно глянул на Серёжу.

Тот не ожидал такого сложного вопроса, поэтому лишь быстренько отвернул голову и, испуганный, уставился в окно.

А Виктора было не остановить:

– Да потому что знают, что за ними народ, Россия, это великое и могучее Отечество, в которое они так беззаветно верят.

Затих и вопросительно посмотрел на Валентина. А тот лишь произнёс в ответ:

– Да, культ патриотизма в России развит, как нигде.

Виктор утвердительно кивнул головой.

– И знаете что? Мне кажется, что не осталось в мире более такого государства, где его граждане так любили бы свою страну. Не что-то материальное, как здесь. – И он снова помахал руками в сторону окна, при этом совсем случайно снова зацепил Серёгу, чем вогнал последнего от страха в дублёнку. – А нечто невидимое, неосязаемое, необъятное.

– Слушай, чудик, ты, часом, не русский латыш? – поспешил спросить Виталик.

– Да, я русский человек и горжусь этим, – отчеканил Виктор в ответ.

– Ясненько, – тяжело вздохнув, пролепетал Виталик и с потерянным видом уставился в окно.

Вдали засверкали огни города N, светало.

И Виктор с политической темы перешёл на более романтичную тематику и спросил:

– Валентин, старина, а у тебя есть мечта?

– Да, конечно, – чуть усмехнувшись, отвечал тот.

– А позволь узнать какая?

– Хочу свою карту звёздного неба дорисовать.

– А вы, молодой человек? – обратился Виктор к Серёже (тот и вправду был самым молодым из нас). – О чём вы мечтаете?

Серёжа, поняв, что всё-таки придётся ответить, ибо все устремили на него свои взгляды (наблюдал в зеркало заднего вида и я), вытянул как гусь из яйца шею, с опаской поозирался вокруг и промямлил:

– Ну так это… Денег хочу. Много. В долларах или евро. – Затем лишь на мгновенье задумался и уверенно добавил: – И девку хочу. С большими сиськами и жопой. Как у Даци, что в пятом цехе работает.

Сказал и смолк, спрятавшись в дублёнку.

– Хм. Интересно, – с улыбкой проговорил Виктор, а мы с Валентином и Виталиком лишь рассмеялись.

Затем Виталик довольно логично, но в своей манере прокомментировал такое откровенное заявление:

– Нехило ты захотел, лапоть. Там не голодному работа, с такими-то габаритами. Ха-ха-ха.

– А мне хотелось бы, – сказал Виктор, – чтобы у нас в государстве наконец-то создали такие условия, при которых простому смертному не нужно было бы на заработки чёрт знает куда переться и мыкаться по Европе, а достойно у себя на родине встретить старость.

– А у тебя, Артур? – чуть не одновременно спросила вся компания (и Серёжа в том числе).

– А у меня две мечты, – радостно отвечал я.

– О-о-о, интересно было бы узнать, – не унимался Виктор. – Если это не секрет, конечно.

– Да нет, какой уж там секрет, – промолвил я, остановил машину у дома Виктора, повернулся к нему и уверенно сказал: – Хочу вырастить сына русским человеком, с русской силой духа и воли. Это первое.

– А второе? – уже выйдя на улицу, спросил Виктор.

– Россию хочу объездить всю, чтобы самому посмотреть, как люди живут и что там да как.

Виктор звонко рассмеялся на всю улицу, назвал меня молодцом и поинтересовался:

– Не я ли тебя заразил такой любовью к России?

– О-о-о, нет, – уверенно ответил я. – Язык, только русский язык.

На том и закончилась столь любопытная беседа с этими двумя, на мой взгляд интереснейшими людьми, которые искренне, как и я, верят в силу русского языка и духа.