Наши на острове

Глава 6

МИСТЕР МУСОР

Ещё один преинтереснейший персонаж, с которым я бы хотел познакомить читателя, – это снова латыш по имени Владс Скабс. И как уже повелось в моём повествовании, вкратце опишу, что это за человек и почему именно он станет героем очередной истории. Боюсь только, грешным делом читатель подумает: что это у него все друзья и знакомые какие-то немного странноватые пройдохи? Хочу заверить, что это далеко не так. У меня имеется огромное количество талантливых, умных и достойных друзей. Просто, не в обиду им будет сказано, писать о них было бы скучно, поскольку они редко попадают в какие-то смешные и нелепые ситуации.

У моих же героев жизнь кипела, и день, проведённый с ними, зачастую откладывался в памяти на года. И каждый раз вспоминая ту или иную историю, я невольно смеялся и думал: где же сейчас эти мои герои, как сложилась их дальнейшая судьба?..

Но достаточно лирики, вернёмся к Владу.

Владс Скабс, он же когда-то бывший гражданин СССР – Владислав Киселёв. Но если имя он просто сократил, то в отношении фамилии проявил недюжинную фантазию и креатив. Почему-то решив, что Киселёв – это производное от слова «кислый», он перевёл это слово на латышский язык, и получилось «скабс». И вот, недолго думая, он так и записал себя в новых латышских документах: Владс Скабс.

Вся эта комедия с изменением имён и фамилий делалась лишь для того, чтобы получить новый латышский паспорт, а фишка всего процесса заключалась в том, чтобы своё прежнее, русское имя исковеркать до неузнаваемости, а новое чтобы обязательно заканчивалось на «с», тогда путь к заветному паспорту был открыт.

Но Влад решил пойти ещё дальше: искренне веря, что Латвию ждёт светлое будущее на мировой арене и что настанут времена, когда будет не жизнь, а сказка, он всерьёз занялся изучением латышского языка и истории и добился довольно неплохих результатов. Честно и со слезами на глазах отмечал все латышские праздники, даже где-то украденный латышский флаг каждый раз вывешивал у себя на балконе, распевая с бабульками песни латышских партизан.

Во время неразберихи, что творилась в девяностые, Влад как человек креативный и амбициозный пытался найти себя в новом латышском обществе. Но поскольку никакой нормальной профессии не имел, то успел поработать и охранником, и таксистом, и даже банщиком, нигде подолгу не задерживаясь, а всё ища лучших условий. Несколько раз впутывался в различные аферы, но ни в чём успеха не имел.

В разгар своей авантюрной деятельности через знакомых отпечатал себе на принтере целую кучу всевозможных документов и водительских удостоверений. Что надо – заламинировал, где надо – подрисовал печати и штампы. Подделки были так себе и не могли пройти никакой мало-мальски серьёзной проверки, но иногда и от них польза была. Например, Влад искусно подделал удостоверение служителя церкви и, когда полиция останавливала его, предъявлял этот документ, говоря:

– Рабы Божьи, на мессу опаздываю. – И добавлял: – Я помолюсь за вас, клык даю.

Невероятно, но на полицейских это действовало – видимо, не хотелось ссориться с небесной канцелярией, и они отпускали Влада с миром.

Имелись у Влада и удостоверения врача-педиатра, и сотрудника детского дома, короче говоря, всё, что могло вызвать у обывателя жалость и сочувствие. С документами силовых ведомств этот проходимец не связывался из инстинкта самосохранения.

Но не всегда эта психологическая атака с демонстрацией корочки врача или детского работника помогали Владу выходить сухим из воды, ибо, как сказал один классик, образ жизни накладывает отпечаток на лицо. Так вот, отпечаток этот на Владислава был наложен большой и неизгладимый: зубы через один и сломанный нос делали его абсолютно непохожим на врача-интеллигента или преподобного отца. Единственное удостоверение, которое подошло бы под физиономию Влада, – это справка из мест не столь отдалённых.

Далее в хаотичной жизни Влада наступил короткий, но весьма продуктивный период, а если быть точнее, всего за пару лет он умудрился увеличить население Латвийской Республики на три человечка и оставить на попечении у государства троих матерей-одиночек.

В 2008 году, когда для Прибалтики открылись границы в Европу, Влад забыл о пролитых за Родину слезах, о латышских партизанах, припрятал подальше латышский флаг, собрал все отпечатанные документы, нехитрый скарб и, вооружившись английским словарём, с первой волной эмигрантов бежал из Латвии, оставив ей лишь непогашенные кредиты, долги и массу проблем со всевозможными карательными инстанциями.

Такими вот путями этот латышский самородок и попал на туманный остров, где поначалу вроде всё пошло как у порядочных людей. Стал хозяином дома, в котором две комнаты сдавал двум молодым парам, которых очень не любил и жаловался мне:

– Они же сексом каждый божий день занимаются, прикинь. – Подумал и добавил: – А то, бывает, и по два раза, у меня всё записано, – и тряс каким-то потрёпанным блокнотиком.

– Ну дело молодое, – отвечал я.

– Так они же каждый раз после этого дела ещё и моются, гады, – продолжал жаловаться он.

– И что? – не понимал я.

– Что-что, за воду-то мне платить, – орал он во всё горло.

Одним словом, хозяин он был строгий, сверхэкономный, несправедливый и трепловатый. Частенько конфликтовал с жильцами, часто без весомой на то причины. Те в отместку прорекламировали Володю в соцсетях с очень плохой стороны. Поэтому вскоре этот проект со сдачей комнат был заморожен, и Влад попал в большие долги. Плюс ко всему под шумок развёлся, оставив жену с очередным ребёнком на руках, и был таков.

Что же касается работы Влада на фабрике, то после прибытия в Англию он довольно быстро получил контракт и устроился в цех упаковки и погрузки продукции. Этот пройдоха довольно неплохо справлялся со своими обязанностями и вскоре даже добился небольшого повышения, став совсем небольшим начальником. В подчинении у него имелся один человек, парнишка из Румынии, но этого было достаточно, чтобы Влад, всякий раз звоня родным в Латвию, начинал безудержно врать и хвалиться:

– Да я сейчас тут такой босс, вся фабрика на мне.

Наслушавшись баек из склепа, родные на другом конце Европы тут же бежали по соседям.

– Ну вот и наш Владс наконец-то выбился в люди, – говорили они главным разносчикам информации – бабулькам на лавочках. – Он щас там большой человек, начальник. И все англичане называют его «мистер».

И внештатные информаторы хором ойкали, глубоко вздыхали и, раскачивая поседевшими головами, приговаривали:

– Вот видишь, и этот балбес человеком стал. Культура, она и из обезьяны сделает человека.

Правда, почти всегда в конце таких рекламных звонков Влад не стесняясь и как бы невзначай просил у бабушки или отца, инвалида первой группы, помочь финансово: так, мол, и так, собираюсь вот повышать квалификацию, и деньги нужны позарез, чтобы заплатить за курсы, а отказаться не могу – начальство из самого Лондона просто умоляет.

И ему, конечно, помогали (брали кредиты и помогали), а как не помочь кровинушке, он ведь старается, карьеру делает.

А этот карьерист после очередного денежного перевода бегом бежал в казино, которые безумно любил (как, впрочем, почти каждый латыш), и просаживал всё и сразу, ни на секунду не задумываясь, а что же он будет делать завтра и на что жить.

Единственное, в чём не соврал Влад: англичане и правда называли его «мистер», впрочем, как и всех нас, эмигрантов.

Но стоит отметить, что однажды в отношениях между Владом и англичанами пробежала чёрная кошка. Не в силах выговорить его фамилию Скабс, они не забавы ради начали называть его Скрабс, что в переводе с английского (scrap) означает «мусор».

Влад, когда понял это, очень разозлился:

– Какой я вам Скрабс, я Скабс! Я в суд на вас подам.

Но вскоре утихомирился, свыкся и не обращал на это никакого внимания. Однако если кто-то в шутку переводил на русский английскую версию его имени и называл его «мистер Мусор», то он приходил в ярость, злился и не разговаривал с тобой неделю. Русским мусором он почему-то быть не желал.

Образование Влада оставалось открытым вопросом. Сложно было назвать его истинную профессию и количество законченных классов. Ведь все его дипломы и сертификаты были отпечатаны на принтере и в таком количестве, что Влад порой и сам путался во всей этой канцелярии. На страничке в Facebook в графе «образование» он важно написал: «По сути, школа жизни». Ну а по дипломам и сертификатам был и флористом, и агрономом, и даже нефтяником (действительно, очень нужная для Латвии профессия, там так много нефти).

Книгу за всю свою сознательную жизнь прочитал одну, и та была уголовным кодексом. Идеально разговаривал на русском и латышском. Что до английского, то он вроде знал огромное количество английских слов, но не имел ни малейшего представления, как их связывать.

Вообще, Влад был из той категории людей, которые, не будучи особо умными, очень хотят таковыми казаться. Бывало, в баре с дружками во время не самого пристойного разговора о представительницах прекрасного пола разгорячённый Владик вскакивал со стула, делал озабоченное лицо и громко спрашивал:

– А вы не подскажете, что Еврокомиссия приняла по вопросу эмиграции?

А уж врун Влад был поистине великий, профессионал, какого поискать. Если его земляка Серёжу я быстро подлавливал на вранье, то с этим человечком нужно было держать ухо востро. За короткие промежутки времени он успевал понарассказывать столько историй и небылиц, причём в этих байках не совпадало ничего: ни возраст Влада, ни занятия, ни профессии. Ну не мог он за свои неполные сорок лет и каменщиком на Дальнем Востоке три года проработать, и боцманом на подводной лодке отслужить пять лет, отмотать срок в «Белом лебеде», быть высланным за неверные политические взгляды к морю Лаптевых, а под конец ещё отработать один срок помощником депутата.

Но, как ни странно, он и подобные ему балаболы собирали в столовых и курилках немалые аудитории зевак, молодых да тёмных, и ездили им по ушам, пока их кто-нибудь не остановит.

Но бывали случаи, что и молодёжь проявляла сообразительность и элементарные познания в той или иной ситуации. Таких умных молодых людей Влад искренне не любил, злобно называл их интеллигенцией и контрой недобитой и старался избегать с ними всяческого контакта, потому что частенько в присутствии таких вот неглупых молодых людей Влад и попадал впросак. Но подолгу, правда, не заморачивался по этому поводу, а быстро менял тему разговора.

Вот лишь пара таких примеров, когда Влад оказывался идиотом в глазах коллег.

Итак, собрал Влад в курилке вокруг себя человек десять. Ну и началось…

– Был я, ребятушки, в одном городишке смотрящим, – затягиваясь сигаркой, важно рассказывает он. – Попросили меня об этом ну очень серьёзные люди. Назвать, конечно, их имён я вам не могу, сами знаете почему, не маленькие. – После этих слов стреляет у ребят по сигаретке и, загадочно посмотрев куда-то вдаль, также загадочно продолжает: – Намаялся я с этим городишкой, жуть. Не поверите, ребятишки, но три раза под утюгами лежал, кипятильник хотели мне в очко засунуть. Пытали меня гады, бандюки, хотели, чтобы я им кассу общацкую сдал.

– Слушай, – вдруг спрашивает один из присутствующих, – так ты что, терпила? Пострадавший?

После этих слов, произнесённых громко и уверенно, Влад смутился. Ни тем, ни другим он быть категорически не хотел и понял, что слегка заврался. Но не растерялся, а тут же строго заявил:

– Всё, конец перекура, братва, пора возвращаться на фабрику.

Ну или вот ещё случай.

Влад в ударе, весь раскрасневшийся, махая руками, рассказывает очередную небылицу:

– Так вот, мне командир танка кричит: «Влад, Влад! Видишь цель, сынок?» – Он отставляет стаканчик с кофе, скручивает из двух ладошек бинокль и демонстрирует, как следил за целью.

После демонстрации, весь напряжённый, громогласно продолжает:

– «Да, батяня, вижу». – «Тогда огонь, родимый», – закричал что было мочи генерал. «Рано, – отвечаю я ему. – Рано, батяня».

Глубоко затягивается сигаретой, не спеша выпускает дым колечками, делает глоток кофе и задумчиво говорит:

– Я ведь стрелок и наводчик был опытный. Все экипажи хотели, чтобы я работал с ними…

И тут, как гром среди ясного неба, голос какого-то молодого, интеллигентного на вид латыша в очках.

– Я дико извиняюсь, Владислав, – заявляет он и привстаёт с лавочки, подобно ученику во время урока. Поправляет очки на носу, негромко откашливается в кулак и продолжает: – Но хочу сообщить, что нестыковочка получается.

После такого заявления Влад хмурится и удивлённо приподнимает то место, где должны были быть брови.

А интеллигент в очках уверенно произносит:

– У нас в Латвии и танков-то нету.

Такое заявление и открытая наглость молодого латыша, да ещё к тому же явно интеллигента, вывели Влада из себя, и он на мгновение даже лишился дара речи. Но только на мгновение.

– Да-а-а? – удивлённо протянул Влад. – Не может быть. Ну и ладно, – махнул он рукой и тут же, забыв про танки, батяню-командира и службу в танковых войсках, начал новую историю о каком-то кровном друге, вратаре сборной Латвии по хоккею.

Словом, подобные истории не мешали продолжать Владу свою политику покорения молодых умов, ибо это был верный источник дармовых сигарет и пенсов на кофе. Поэтому, помимо рассказывания небылиц, он всевозможными способами завлекал молодёжь, делая себя в их глазах эдаким своим чуваком, с которым очень весело и прикольно. Впрочем, приколы Влада были стары, просты и наивны. Например, он наносил серу с головок от спичек на ноготь большого пальца, давал ей засохнуть и, когда всё было готово, зажигал спички об этот самый ноготь. Зажигал демонстративно, в курилке, чтобы все видели и удивлялись его мастерству. И хотя в наше время спичками никто давно не пользуется, но на людей недалёких этот фокус производил поистине неизгладимое впечатление (подобно тому как когда-то ружьё на папуасов). Ну как такому доброму волшебнику не дать сигаретку или не купить стаканчик ароматного кофе.

Особой популярностью фокус с огнём пользовался у ребят из Восточного Тимора. Всякий раз во время перекура они дружно обступали Влада, восторженно называя его не иначе как «волшебник» и «человек-огонь», искренне веря, что у того имеется божественный дар. Но сам Влад, который поначалу было обрадовался настырным тиморийцам, вскоре разочаровался в них. Фокусы они просили много и часто, а сигареты давали редко и сами в целях экономии курили одну на троих.

А теперь вернёмся к той истории, которую я хотел рассказать и которая произошла именно в тот момент его жизни, когда он после развода, краха арендного бизнеса и проблем с полицией ютился в съёмной маленькой комнатушке.

Итак, день первый.

Накануне договорившись с Владом, что приеду к нему помочь в одном деле, я в девять утра, почти не спавший после ночной смены, стоял возле его дома и интенсивно сигналил под окнами. Вдруг раздаётся звонок телефона.

Отвечаю. Там Влад орёт в трубку:

– Ты чего рассигналился? Давай поднимайся ко мне, я встречу.

Я поднялся в его апартаменты. Жил Влад на втором этаже в маленькой комнатушке, в шесть квадратных метров, которая в целях большего дохода была разделена гипсокартонной стеной на две части, вплоть до окна. Само окно также было очень аккуратно разделено тем же листом гипсокартона, а создавшиеся щели искусно заделаны макрофлексом, который не был ни обрезан, ни закрашен, а весь разбухший и пожелтевший занимал пол-окна. В итоге после таких делёжек и ремонтов Владу в реальности досталось два с половиной метра жилья, лист гипсокартона вместо стены и наглухо закупоренное окно. «Но зато за двацарик», – хвалился Влад.

Едва открылась дверь в этот курятник, как резкий и колкий запах носков, чеснока и плесени больно ударил меня по носу, заставив на секунду остановиться в проходе.

– Ну ты чего, интеллигенция недобитая? – с трамвайным юмором поинтересовался Влад и чуть ли не силком втащил меня в своё логово.

Жильё Влада имело поистине нищенский вид. Признаться честно, я никогда бы не подумал, что в Англии так могут жить работающие молодые люди. На всю гипсокартонную стену (которая не была ни окрашена, ни оклеена обоями) крупными красными буквами по-латышски было написано: «ЛАТВИЯ РУЛИТ». Видимо, когда-то в пьяном угаре патриотические гены дали о себе знать. Имелась тут маленькая, на кирпичах стоящая кровать, крохотный табурет, а подле него радиатор на колёсиках, пышущий жаром, и, насколько я понял, он-то и был источником невыносимого смрада, ибо нестираные носки кучей валялись на нём и возле него. Через всю комнату, от дверей до окна, тянулся шнур, весь завешанный постиранными вещами, которые добавляли специфический запах прелости. Поскольку в комнате отсутствовала какая-либо вентиляция, было тут невыносимо душно.

На полу валялся удлинитель на шесть штекеров, к каждому из которых был подключен электроприбор или гаджет с обязательно треснутым экраном или без половины кнопок. Всё это хозяйство искрилось, дымилось и норовило вот-вот воспламениться, а затянутые чёрным дымом выходы штекеров говорили о том, что так уже бывало, и не раз.

Влад свернул в кучу засаленную и пожелтевшую постель, поднял кровать и принялся что-то там искать. А под этой самой кроватью была абсолютно вся жизнь Влада, начиная с латышских времён и по сей день. И чего там только не хранилось: бумаги, сертификаты, дипломы и огромное количество мусора разного происхождения. Тут же две пустые баночки из-под пива, какие-то зарядки, провода, молоток, несколько маленьких гвоздиков, пустая аптечка, связка старых ключей неизвестно от чего и один большой разводной ключ.

Одежды у Влада имелось немного, и вся она тоже покоилась тут.

– Но зато переезд как легко организовать. Это вам, буржуям, надо грузовики нанимать, а я в пакетик всё собрал и через пять минут уже готов, – доказывал он преимущество своего положения.

Железный аргумент, не поспоришь.

Понаблюдав за ним ещё с пять минут, я не выдержал и наконец спросил:

– Ты чего там ищешь, Влад?

– Да отпечатанное английское водительское удостоверение, где-то валялось тут, – не глядя в мою сторону, бормочет он.

– И не боишься ты? – поинтересовался я.

– А чего бояться, здесь менты не останавливают. Типа все честные и правильные. Но ничего, мы их научим жизни, – всё так же не глядя в мою сторону, заявляет тот.

«Где-то я это уже слышал», – подумал я и вспомнил историю Виталика и его страховки.

– Ну-ну, – ответил я и, зажатый в проходе, продолжал молча стоять и наблюдать.

Ещё немного порывшись, он протянул мне какую-то бумаженцию с надписями на латышском языке и гербами и поинтересовался:

– Не надо?

– А что это? – удивлённо спрашиваю я.

– Сертификат монтажника-высотника, – гордо заявляет Влад. При этих словах он высунул голову из-под кровати и с надеждой посмотрел мне в глаза. – Только имя и фамилию надо вписать. Тебе, как другу, за чирик отдам. Ты хоть представляешь, сколько они здесь часовую берут!

– Ой, нет, Влад, спасибо. Я высоты боюсь, – начал отмахиваться я.

Он положил бумажку обратно в кучу, стёр пот с лица и деловито произнёс:

– Не нахожу. Да и ладно, поездим на еврейских (имелись там и такие). Какая разница? Ведь тут права вообще не нужны?.. Слушай, Артурик, я бы тебя угостил кофе или чаем, но ни того ни другого у меня нет. – Прозвучало это так: мол, обойдёшься.

– Да ты не беспокойся, давай я тебя прикурю, и поехали в магазин. А то я спал только пару часов.

– Всё понял, командир, – весело заявил Влад и стал в куче мусора под кроватью искать куртку.

Суть помощи Владу заключалась в том, чтобы завести его машину и съездить с ним в магазин за новым аккумулятором. И вот только сейчас он решил, что ему могут понадобиться английские права, поэтому-то так долго и копался в своём тайнике.

Уже выходя за двери его комнаты, я не выдержал и говорю:

– Влад, а почему ты комнату не проветришь? А то смердит у тебя там не по-детски.

Он, даже не повернувшись ко мне, угрюмо ответил:

– Ой, Артурик, я тебя умоляю. Не будь как моя бабка-зануда, царствие ей небесное. Всё меня учила, это не так, то не этак. – И уже выйдя на улицу и повернувшись ко мне лицом, устало сказал: – Я холостяк… И вообще, не учите меня жить, а лучше помогите материально.

«Точно Виталика и Ивоны школа», – подумал я.

Автомобиль Влада был под стать его комнате. Двухдверная рухлядь восьмидесятых годов. Местами сильно проржавевшая и абсолютно не внушавшая доверия.

Влад деловито подключил прикуриватель от моей машины к своей, уселся в салон и жестом пригласил меня туда же. Внутри автомобиль выглядел ещё страшнее, чем снаружи. Пожелтевшая от постоянного курения обшивка, прожжённые, протёртые до дыр сиденья, грязь и вонь – ну всё как любил Влад.

Наверное, не стоит упоминать, что документы на машину были не в порядке, и Влад катался, как говорится, на птичьих правах, до первой серьёзной проверки.

– Вот вы всё говорите «сердце машины, сердце машины», – начал издалека Влад. – А что, по-твоему, сердце машины?

– Ну, наверное, мотор? – немного растерявшись, отвечаю я.

– Нет, Артурик. Аккумулятор, и только он родимый, – как-то тепло заговорил Влад. – Будешь иметь хороший аккумулятор, никогда и нигде не пропадёшь. Тогда сможешь и розетку себе напрямую вывести, и аппаратуру мощную поставить. Понимаешь, брат? Станешь крутым и солидным.

Я не стал спорить с ним по этому поводу, а лишь посоветовал:

– Давай заводи.

Как ни странно, но этот хлам на колёсах завёлся с первого оборота и гулко в такт начал работать, немного постреливая из глушителя.

Я уже было засобирался вылезать из его машины, но Влад, нажимая на педаль акселератора, задержал меня.

– Так вот, старина. Я целых шесть месяцев собирал на новенький аккумулятор. Так что давай поедем и купим его, а то этот ни к чёрту. – И он несильно стукнул мозолистой ладошкой по рулю.

Всю дорогу до магазина я ехал позади Влада и подстраховывал его. Честно признаюсь, я не ожидал от него такого решительного поступка, что он накопит денег и соберётся купить не бэушный хлам, а новый аккумулятор. И к тому же вон как заговорил: «сердце машины». «Романтик», – смеясь, подумал я, когда мы остановились на парковке возле магазина.

Влад, подобно влюблённому юнцу, подлетел к аккумулятору и замер подле него. Возложил на него руку, о чём-то глубоко задумался, затем, приблизив свой взгляд к надписям, которыми был расписан весь аккумулятор, начал их усердно изучать. Я обрадовался тому, что Влад точно знает, что хочет купить. Ну, думаю, сейчас все быстренько оформим, поменяем и по домам. Влад действительно не стал тормозить процесс, а вскоре направился к кассам и, указав на интересующий его товар, сказал по-английски:

– Привет. Аккумулятор. Сто фунтов. Пять лет гарантия. Купить. Наличные. Сейчас.

Этого оказалось достаточно, чтобы его поняли. Консультант, который принялся нас обслуживать, оказался индусом английского происхождения. Он не спеша подошёл к нам, поздоровался, протянул сухую и костлявую руку, представился Ахмедом. Затем начал общаться с Владом на английском с ужасным акцентом.

Сам Влад был в такой эйфории, что на все его вопросы лишь тихо отвечал: «Да, брат» или «Конечно, брат». Вскоре Ахмед исчез в служебном помещении, а через минуту вернулся с заветным аккумулятором в руках. Влад от радости потерял дар речи, только глупо улыбался. Ахмед был менее сентиментален, он с лицом уставшего профессионала посоветовал нам немедленно пройти к автомобилю и заменить аккумулятор, причём старый любезно согласился забрать и сдать на утилизацию.

Мы всей толпой направились к машине, и Ахмед довольно быстро и без проблем заменил аккумулятор.

– Попробуйте завести двигатель, мистер, – вежливо попросил он.

Влад покрутил ключ, и действительно, черепок завёлся и работал на удивление тихо и складно, как часики. Никогда я ещё не видел Влада таким счастливым. Он ловко выскочил из машины, нежно обнял Ахмеда, потрепал его за ухо, чуть не расцеловал в уста. Начал, как обычно, говорить много английских слов, никак не связанных между собой. Я услышал что-то про «кофе», «чай» и довольно двусмысленно прозвучавшее «девушка, бесплатно». Произнося эти незамысловатые слова, Влад много и искренне смеялся, тыкал Ахмеда пальцем в бок, зачем-то назвал свой адрес и под конец всего этого спектакля гордо заявил, подняв указательный палец:

– Англия. Сила. Супер.

Тут Ахмед, доселе молча наблюдавший за этим представлением, спокойно сказал:

– Двадцать фунтов, мистер. – И добавил: – За работу.

Это заявление охладило пыл Влада. Он замешкался, о чём-то глубоко задумался и, повернувшись ко мне, просительно сказал:

– Артурик, братишка, выручай. Займи двадцатку до получки.

В такой момент я не посмел отказать Владу и, не раздумывая, достал из бумажника двадцать фунтов. Когда же деньги перекочевали в руки консультанта, Влад громко и очень грустно произнёс:

– Ну ни хрена себе, расценочки. Знал бы, сам поменял…

Но уже через мгновение он позабыл обо всех неприятностях, потому что держал в руках чек и гарантийный талон на новый аккумулятор. Напоследок подошёл ко мне, обнял, искренне поблагодарил за помощь, похлопал по плечу, чуть не заплакав, и тихо промолвил:

– Пять лет гарантии, представляешь?

И мы разъехались по своим делам. Я спать, а Влад колесить по городу.

День второй.

Ровно в одиннадцать утра, когда я умытый и свеженький, как хрустящий огурчик, пил утренний кофе, раздаётся телефонный звонок. Смотрю на экран: Влад. Я почувствовал лёгкую тревогу: такие люди, как Влад, просто так по утрам не звонят.

– Слушаю, – настороженно говорю я.

– Артурик, горю, – нервно заорал Влад.

– Что случилось? – испуганно спрашиваю я.

– Ты не мог бы приехать и прикурить меня снова? А то аккум, тот вчерашний, сдох!

– Да ладно, не может быть, – удивлённо отвечаю я. – У него же пять лет гарантии.

– То-то и оно, этот шкура Ахмед вчера, видимо, мне говно втюхал, – разочарованно продолжал Влад. – Надо ехать разбираться с этими басурманами.

Затем начал тяжело вздыхать и что-то жевать (видимо, закусывал).

– Хорошо, жди, буду через десять минут, – ответил я и положил трубку.

Зачем я согласился, и сам не знаю. Ведь всё моё нутро, каждая клеточка организма и здравый смысл говорили: «Откажись, придумай что-нибудь». Но сказано «Да», значит, надо помочь (слово своё я привык держать). Да и некрасиво как-то, всё-таки на одной фабрике работаем.

Через десять минут я подъехал к дому Влада, припарковался так, чтобы было удобно «прикурить», но выходить из машины не стал. Влад стоял на крыльце с каким-то хмырём и нервно курил. Завидя меня, он деловито выстрелил окурком прямо соседям во двор, и бычок дотлевал уже на импровизированной детской площадке. Хмырь поступил более хозяйственно: он ловко потушил сигарету об угол дома, а остаток бережно положил в карман куртки. Они приблизились к моему авто, и Влад, поздоровавшись со мной через окошко, приступил к подключению зарядного устройства, продолжая крыть Ахмеда трёхэтажным матом.

Хмырь тем временем вплотную подошёл к окну моего автомобиля и представился:

– Леонидс. Но для друзей – Лёнька. Я смотрю, ты парнишка нормальный, так что если понадобится помощь, обращайся.

– Спасибо, буду знать, – тихо ответил я, а самого смех аж разрывал изнутри.

Наконец аккумулятор подзарядился, и машина Влада снова завелась. Мы собрались ехать, и Лёнька на прощание посоветовал Владу требовать моральной компенсации и всевозможных неустоек, а потом добавил:

– Владик, только я тебя умоляю, без рукоприкладства.

После этого он удалился в дом, а Влад, немного повеселевший после того как завелась машина, сунул голову в окошко и, широко улыбаясь, сказал:

– Ну с богом, Артурик. Поехали. Сейчас буду этого гада рвать, как собака рукавицу.

«Видишь, и Бога вспомнил», – подумал я, смеясь, закрыл окно, и мы тронулись в путь.

Спустя десять минут мы подъехали к магазину. Влад припарковался первым и, показав мне рукой что-то вроде знака «люкс», исчез в магазине с чеком и гарантийным талоном в руках.

Сижу жду.

Через пять минут выходит наш вчерашний консультант Ахмед, весь обвешанный какими-то приборами, и, внимательно слушая Влада, но ничего не отвечая, направляется к машине. Подошёл поближе и я, послушать, что там орёт Влад. А он, конечно, в отличие от вчерашнего, употреблял в основном русские слова, и по большей части матерные. По-английски же кричал только «говно». По отношению к аккумулятору в том числе.

Ахмед же, в свою очередь, сличил чеки и гарантийный талон, специальными приборами проверил вольтаж, ампераж и иные параметры аккумулятора и, наконец убедившись, что он действительно разряжен, удивлённо пожал плечами и сказал:

– Ну что же, будем менять.

Эти слова моментально успокоили Влада. Он перестал орать, а на его лице снова засияла улыбка. Он даже разок назвал Ахмеда братом и всячески пытался подсобить ему.

Когда же новенький аккумулятор вновь закрасовался под капотом, Влад, обращаясь ко мне, деловито заявил:

– Хотел было потребовать от этой конторы компенсацию за моральный ущерб. Да пожалел их. Пусть живут, гады.

Так, собственно, и закончился второй день.

Но нас ждал ещё и третий, заключительный день этой эпопеи, которая ввергнет Влада в долговую яму, а меня научит, что надо поменьше связываться с кем попало.

День третий, заключительный.

Всё началось по схожему сценарию. Только на этот раз Влад позвонил мне в девять утра.

– Не, ну ты прикинь, какие сволочи. А ещё называют себя культурной нацией, – причитал он. – Думают, нашли дурачка. Да я не поленюсь, до Лондона дойду. Надо будет, королеву подключу. – Затем на секунду смолк, видимо, сделал глоток пива и снова продолжил: – Так открыто издеваться над человеком и его правами, куда этот Страсбургский суд смотрит? Средь бела дня обманывают честных эмигрантов, работяг.

Он бы, наверное, ещё долго продолжал свои стенания, но я уже всё понял, поэтому быстро сказал: «Скоро буду» – и положил трубку.

И снова моё чутьё, которое редко подводило меня, кричало мне: «Не лезь. Не твоё это дело». Но нет же, я снова не послушался и через двадцать минут стоял у Влада во дворе. Припарковал машину вчерашним способом и начал сигналить.

Влад появился передо мной со слезами на глазах, с банкой пива в руках и в сопровождении доходяги Лёни.

– Ты видишь, до чего эти жулики человека довели? – расстроенно произнёс Лёнька.

Я кивнул, заметив, что Влад с заплаканным лицом и красными глазами действительно выглядит ужасно.

«Вот ерунда какая, аккумулятор, – подумал я. – Чего так переживать?»

Но Влад прервал мои мысли и с трагизмом в голосе промолвил:

– Давай, Артурик, я подключу прикурки. – И молча принялся за работу.

Вся эта ситуация с аккумуляторами казалась мне ужасно нелепой. И так надоели два эти пропойцы и борцы за права человека по совместительству, что не хотелось больше им помогать. Я, как и вчера, не стал вылезать из машины и общался с ними исключительно из салона.

Приведя всё в порядок, Влад, перед тем как усесться за руль, подбежал к моему окошку и торопливо спросил:

– Слушай, а может, и правда этих гадов ментам сдать?

– Ага, и права свои отпечатанные с сертификатами и дипломами прихвати. Пусть почитают и проверят, – ответил я.

Сообразив, что сказал глупость, Влад быстренько сбегал к Лёньке, получил от того ценные указания, сделал на прощание глоток пива, и мы тронулись в путь.

В зеркало заднего вида я увидел, как этот идиот Лёнька, который остался стоять на крыльце дома, зачем-то перекрестил нас и, допив пиво, выбросил банку всё к тем же соседям. Увидев такую сцену, я почему-то почувствовал дикую жалость к этим людям и твёрдо решил, что грешно не помочь убогим.

И вот мы уже в третий раз за последние три дня подъехали всё к тому же магазину, и Влад понёсся внутрь с чеками и талонами. Снова появился Ахмед и, как всегда, с безмятежным лицом начал сверять чеки, талоны и проверять аккумулятор.

Влад опять что-то ворчал, но уже тихо и с большой обидой в голосе. А под конец сник и вовсе умолк.

Ахмед, закончив свои проверки, озабоченно помотал головой и сообщил:

– Да, аккумулятор действительно разряжен. Но проблема в машине.

Как только Влад услышал, что обвиняют его крошку, не выдержал и выжал из себя всё что мог по-английски:

– Ты что? Машина? Люкс. Супер. Первый класс!.. А вот аккум говно последнее, – добавил он на русском.

Но консультант был неприступен.

– Проблема в машине, – продолжал настаивать он.

Чтобы успокоиться, Влад залез в салон своего авто, хлебнул пару глотков завёрнутого в пакетик пива, закусил каким-то мятным пирожком, чтобы перебить запах, и деловито спрашивает у Ахмеда:

– Так что будем делать, брат?

– Ну что, – пожимая плечами, отвечает тот. – Делаем полную компьютерную диагностику машины. Если компьютер покажет, что проблема в ней, то вы оплатите нам цену двух разряженных аккумуляторов и покупаете ещё один. – Затем секунду помолчал и добавил: – Ну и придётся заплатить за диагностику и за работу с вами. Я думаю, это обойдётся вам в пятьсот фунтов.

Для Влада пять сотен – это было нечто заоблачное, сумма на грани фантастики. Но, видимо, не разобрав до конца, что наговорил консультант, Влад, будучи уверенным в своём драндулете, даже не посоветовавшись со мной, согласился с предложением и, пулей усевшись в автомобиль, уже гнал его в специальный бокс для диагностики.

Сижу жду. А самого накрывают волна за волной тревога и предчувствие проблем (причём больших). По идее, было ещё не поздно, и я мог уехать домой, а потом позвонить Владу и поинтересоваться, как у него дела. Но нет, я как раззява сидел и ждал результата диагностики.

Так прошло полчаса. Наконец к моему автомобилю с кипой бумаг в руках подходят Ахмед и какой-то амбал чисто английской рыжей наружности, который, судя по форме, работал тут же. Ахмед костяшками пальцев постучал в окошко и, дождавшись, пока я опущу стекло, официальным тоном спросил:

– Мистер Артур?

– Да, – уверенно, но со страхом в душе ответил я.

– Мистер Владс Скабс – ваш друг? – спросил теперь уже амбал.

Я хотел было сказать, что и не друг он мне вовсе, а так, сослуживец, но побоялся, что не смогу объяснить им суть проблемы на английском, поэтому с поникшей головой ответил:

– Ну да.

– Так вот, – заулыбались они ехидно, – мы провели диагностику автомобиля и нашли причину. – Затем они принялись тыкать мне в лицо бумагами и чеками, подводя разговор к тому, что проблема-то не в их аккумуляторах, а во Владе и его машине.

После этого рассказа, который прозвучал как приговор, у меня внутри всё опустилось. «Ну вот, получите, распишитесь», – подумал я и жалобно взглянул сначала на амбала, потом на Ахмеда, ища в их глазах хоть капельку сострадания. Но ничего, кроме офисного бюрократизма, я там не нашёл.

Теперь всё встало на свои места, и каждый получил по заслугам. Влад, чтоб его, насвистел работникам магазина, что мы старые друзья не разлей вода и что я в случае чего ручаюсь за него и берусь оплатить все расходы по этому делу. Отпираться дальше не было смысла. Ахмед с амбалом пригрозили, что в случае отказа оплатить счета они вызывают полицию, и пусть она дальше решает, как с нами поступить. Конечно, уж что-что, а с полицией общаться я не был готов, вот и пришлось мне рассчитываться своей банковской карточкой, на которой, к слову сказать, только пятьсот фунтов и было, и спасать Влада, да и себя тоже из этой дурацкой ситуации.

Едва я оплатил, как из бокса на своей машине ко мне подъехал Влад.

Выглядел он как собака, загнанная в угол. Выскочил из машины, весь съёжился и, не глядя мне в глаза, принялся извиняться:

– Артурик, прости, друг. Ну кто мог подумать, что лампочка в багажнике ворует ток. – Он злобно пнул колесо. – Ты не думай, я отдам. Ведь ты же меня знаешь.

Но в этом-то и была проблема: я слишком хорошо знал Влада и знал, как тяжело он отдаёт долги. И от всех сказанных им слов мне не было ни тепло, ни холодно, и постепенно моё сочувствие к нему сменилось дикой злостью. Но злился я больше на себя, чем на Влада. За то, что не послушался своего внутреннего голоса и ввязался в эту авантюру.

«Только без паники», – подумал я и говорю Владу:

– Хорошо, Влад, как вышло, так вышло. Потом решим, как будешь возвращать долг.

На том и порешили, разъехались по своим делам, стараясь забыть эту глупую историю.

Влад вернул мне долг где-то через год, отдавая по небольшой сумме каждую неделю. Вскоре после этого он уволился с работы, подавшись на вольные хлеба.

Я же усвоил ещё один важный для себя урок: нужно доверять своей интуиции и пореже связываться с сомнительными персонажами.