Наши уже не придут

Глава восемнадцатая Здоровый образ жизни

— Из крестьян я, — заявил Аркадий. — Мамоновка, Астраханская губерния.

— И как же так получилось, что ты теперь поручик? — хитро прищурившись, спросил Джугашвили.

— Отучился во Владимирском военном училище, — ответил Аркадий. — Мне сильно помогла одна женщина из богатых и влиятельных — я ей приглянулся. Как потом оказалось — я чем-то напомнил ей мужа.

— А как мы можем быть уверены, что ты не засланец от охранки? — спросил Свердлов.

Немиров поднял на стол портфель и открыл его.

Внутри лежало двадцать пять тысяч рублей. Половина в кредитных билетах, половина — в золоте.

— И что это значит? — спросил напрягшийся Джугашвили. — Взятка?

— Какая взятка? — удивился Аркадий. — Это мой вклад в фонд поддержки вашего общественного движения.

— Какого общественного движения? — удивился Свердлов.

— Ну, того самого, которое за физкультуру, здоровый образ жизни и правильное питание, — развёл руками Аркадий.

— Ничего не понимаю, — вздохнул Свердлов.

— Общественное движение физкультурников, — произнёс Аркадий. — Надо развивать здоровый образ жизни в стране. Люди болеют и гибнут — нельзя с этим мириться. Или вы хотите, чтобы я говорил прямо?

— Мы тебя поняли, — нахмурился Джугашвили. — Это поможет нашему общественному движению физкультурников. Но какой в этом смысл для тебя лично?

Охранка, если уж шлёт провокатора, то не оснащает его безумными деньгами и не принуждает его говорить экивоками. Наоборот, Немиров, будь он провокатором, стал бы говорить громко и открыто, о партии, о революции, о терактах и тому подобном.

— Лично для меня? — переспросил Аркадий. — Всю свою жизнь я наблюдаю ужасающую картину общественного здоровья. Люди умирают от неправильного образа жизни — меня это очень тревожит. Я сам, пока не начал заниматься здоровым образом жизни, чуть не умер. Но удалось записаться на курсы физкультуры и правильного питания, поэтому теперь со мной всё хорошо. Лично со мной, но не с остальным обществом.

— Так, понятно, — кивнул Джугашвили.

— Пока что я один радею за здоровье общества, но могу я немного, — вздохнул Аркадий. — И тут я услышал, что есть целое общественное движение физкультурников — я заинтересовался. Оказалось, что общественное движение нуждается в поддержке — и вот я здесь.

— Но ты же офицер, — произнёс Иосиф. — Поручик — это десятый ранг. Тебе просто послужить до следующего ранга и у тебя будет личное дворянство.

— И что? — усмехнулся Аркадий. — Люди от этого перестанут болеть и заживут здорово?

— Нет, но… — Джугашвили замялся. — С трудом верится, что кому-то из офицеров может быть близко… движение за здоровый образ жизни.

— В моих личных интересах здоровье общества, — твёрдо произнёс Аркадий. — Деньги на поддержание общественного движения — это лишь малый вклад.

— Почему ты думаешь, что общество болеет? — принял правила беседы Свердлов.

Немиров задумался над тем, как всё это завернуть в безобидную форму.

— Во-первых, нынешний главный физкультурник избрал неверную программу физических упражнений, — начал он. — Видно же, что вот эта международная олимпиада, начавшаяся недавно — это не то, что нужно сейчас нашему болеющему обществу. Нельзя было проверять на прочность наших спортсменов — они не были готовы.

— М-хм, — кивнул Свердлов.

— Во-вторых, отчаянно не хватает средств для проведения оздоровительных мероприятий, — продолжил Аркадий. — Нашей олимпийской сборной скоро начнёт не хватать гимнастических снарядов, когда исчерпаются запасённые, а это случится уже очень скоро. А у нас спортивное сообщество — в общем, и главный физкультурник — в частности, уже давно в долгах! Не на что будет производить гимнастические снаряды — что делать будем? Непонятно.

— Не совсем понял, — признался Иосиф Джугашвили. — Но, продолжай.

— Скоро обязательно поймёшь, если газеты будешь читать, — сказал на это Аркадий. — В общем-то, дело с программой физических упражнений очень гиблое, возможно, что вся подготовка может улететь в пропасть. И с этим надо что-то делать. С этим должны что-то делать все, кто неравнодушен.

— Я не вижу предпосылок для изменения программы физических упражнений, — вздохнул Иосиф.

— А я вот вижу, — усмехнулся Аркадий. — Есть шанс, что к середине международной олимпиады программа будет принудительно изменена. Надо просто готовиться к этому. Плохо будет, если программа изменится, а никто из нас, радетелей за здоровый образ жизни, не подготовится.

— Сомнительно… — произнёс Свердлов.

— Тем не менее, критические ошибки в выбранной программе физических упражнений имеют свойство накапливаться, — покачал головой Немиров. — И когда ошибок накопится достаточно, все увидят, что программа была выбрана неправильная, и спортсменов надо было тренировать иначе. Но будет слишком поздно. Новая программа физических упражнений должна быть готова не позднее семнадцатого года.

— Откуда уверенность, что… международная олимпиада не выявит, к этому времени, безоговорочных победителей? — поинтересовался Джугашвили.

Их эта беседа ни к чему не обязывала. Если окажется, что это провокация, то всегда можно было сказать, что разговор шёл о спорте. Но этим двоим уже было прекрасно понятно, что это не провокация, а разговор серьёзный. Впрочем, Немиров собирался дать им время, чтобы всё взвесить и обдумать.

— Мои обширные познания в области проведения современных спортивных состязаний говорят мне, что нынешняя международная олимпиада скоро начнёт очень сильно отличаться от предыдущих, — ответил Аркадий. — Это немного рискованно — привозить подобное сюда, но это, в конце концов, моя личная работа. И её даже не стали внимательно рассматривать тренеры наших спортсменов.

Он вытащил из портфеля толстую папку.

— Вот здесь описано новое состязание, которое станет основным препятствием для всех участвующих сборных, — произнёс он. — Пока никто не придумает способа преодолеть это препятствие — олимпиада будет продолжаться. Вплоть до полного физического истощения всех сборных.

Иосиф открыл папку и начал внимательно читать её содержимое. Яков сдвинулся к нему, поправил очки и тоже начал читать.

Немиров же налил себе чаю и подвинул поближе блюдце с сухофруктами.

— Так, — закончил Иосиф чтение. — И вот эта работа не была даже рассмотрена?

— Заинтересовался только один человек, — кивнул Аркадий. — Остальные, почему-то, до сих пор уверены, что ныне существующие методики актуальны и верны.

— Но здесь же всё логично! — воскликнул Свердлов. — Я не военный и никогда им не был, но даже я понимаю, что гораздо проще разбом…

— Давай не будем нарушать нашу беседу о спорте посторонними темами? — попросил Аркадий.

— А… к-хм, — спохватился Яков. — Ладно, я понимаю.

— У меня есть отчётливое понимание, как именно надо развивать нашу олимпийскую сборную, — произнёс Аркадий. — Я вижу себя только на месте старшего тренера нашей новой сборной.

— Это понятно, — кивнул Джугашвили, отчётливо понявший посыл.

— Если общественному движению потребуются дополнительные средства для продвижения здорового образа жизни, то нужно будет связаться со мной, — сказал ему Аркадий. — Только есть проблема — через некоторое время я тоже поеду участвовать в олимпиаде — мне нужно окончательно удостовериться, что мои догадки о новых видах состязаний верны. А ещё мне нужно постараться приблизиться к руководству сборной.

— Нам нужно обдумать твои слова, — сказал на это Иосиф Джугашвили. — Сколько дней ты ещё будешь здесь?

— Пару дней поспрашиваю людей о своих родственниках, — ответил Аркадий. — А потом поеду ещё в несколько мест.

— Завтра с утра встретимся, — сказал Иосиф.

Остановился он в доме старосты деревни, за небольшую плату.

Вечером к старосте заглянул Свердлов, передавший Немирову бумажку с маршрутом до назначенного места.

А прямо с утра Аркадий пошёл по указанному маршруту и обнаружил Свердлова и Джугашвили сидящими у большого валуна, невесть как принесённого сюда ледником.

Иосиф задумчиво курил сигарету, а Яков бросал взгляд на часы и оглядывался.

— Вы ведёте себя подозрительно, — вышел Аркадий из-за кустов.

— Чего подозрительного? — усмехнулся Иосиф. — Смотрим на интересный валун.

— Что вы надумали, уважаемые? — поинтересовался Аркадий.

Запах табачного дыма пробудил в нём настойчивую потребность закурить, но он сдержал её волевым усилием.

— Деньги настоящие, к нам в избу не ворвалась охранка, — заговорил Яков. — Но…

— Но о доверии не может идти и речи, — кивнул Аркадий. — Что ж, тогда пошлите мне весточку, как появится решимость работать со мной. Как только у меня появится постоянное место пребывания на фронте, я отправлю сюда письмо от другого человека с указанием адреса, на который нужно будет писать ответ.

Он приложил довольно-таки много усилий, чтобы приехать сюда.

Специальное разрешение для посещения области для ссыльных было получено им при содействии Марии Константиновны, но это было лишь разовое разрешение — дальше уже начнутся нешуточные вопросы от властей.

Теперь они смогут общаться, коли уж у Сталина и Свердлова возникнет такое желание, только через письма.

— Мы обдумаем твоё предложение, Аркадий Петрович, — кивнул Джугашвили.

— Тогда я не буду задерживаться в Курейке, — улыбнулся Аркадий. — Местечко, откровенно говоря, так себе. Могли бы и получше выбрать место для курорта за счёт царской казны…

— Ха-ха! — засмеялся Иосиф.

— Очень смешно, да, — без веселья произнёс Свердлов.

— Не будем прощаться, — помахал им Аркадий рукой и пошёл обратно, новым маршрутом.

Мошкара с местных болот лезла в глаза, а под сапогами чавкала вода — места тут действительно поганые.

— … к сожалению, — вздохнул Аркадий. — Наверное, пошли в какое-то другое место или не доехали…

— Ох, как жаль… — произнесла Мария Константиновна и крепко обняла его. — Как же жаль…

— Но времени у меня больше нет, — сказал он. — Надо заканчивать все дела и возвращаться на заставу.

— Ты не передумал? — спросила она.

— Это не вопрос дум, — ответил Аркадий. — Я не могу передумать. А вот тебе, Мария Константиновна, лучше подумать…

— И о чём же? — спросила она.

— Рассмотри возможность переезда в Швейцарию, — сказал ей Аркадий. — Примерно в середине шестнадцатого года.

— Но зачем? — спросила Мария Константиновна, размыкая объятия.

— Затем, что война затянется, — ответил Аркадий. — Никто не знает, что произойдёт, поэтому я хочу, чтобы ты, Мария Константиновна, уехала в Швейцарию.

— Да что мне может здесь угрожать? — недоуменно спросила она.

— В августе Германская империя сбросила на Антверпен не менее десяти бомб, — ответил Немиров. — А в конце сентября было сброшено уже не менее четырнадцати. Бомбардировки будут лишь усиливаться, потому что немцы поняли, что города беззащитны против их цеппелинов.

Это снова была ложь. Цеппелины научатся сбивать, в том числе и авиацией, поэтому подобные бомбардировки будут иметь лишь психологический эффект.

В Антверпене, например, при первой бомбардировке, поднялась всеобщая паника — это была первая в истории этого мира бомбардировка стратегической цели. Но постепенно люди поймут, что двенадцать-шестнадцать бомб — это ничто, если целью служит город.

«Тем не менее, если бомба упадёт именно на твой дом…» — подумал Аркадий.

Впрочем, Петроград никто бомбить не собирается, поэтому Немиров намеренно лгал Марии Константиновне, чтобы подтолкнуть её к нужному решению.

Революция опасна, в первую очередь, для таких как она, поэтому он хотел, чтобы она отправилась в максимально безопасную страну, где точно не будет происходить никаких боевых действий и бомбардировок. Швейцария сохранит свой нейтралитет аж до 2020-х годов и во Второй мировой войне участвовать не будет.

— Я не думаю, что разумно бросать свою страну в такое время, — твёрдо произнесла Мария Константиновна. — Не хочу об этом говорить.

— Вернёмся к этому разговору к середине шестнадцатого года, — сказал ей Аркадий. — Я лишь беспокоюсь за тебя, Мария Константиновна и хочу, чтобы с тобой всё было хорошо.

Она умилённо улыбнулась и снова крепко обняла его.

— Со мной всё будет хорошо, обещаю, — сказала она. — Только и ты обещай.

— Приложу все усилия, чтобы выжить, — пообещал ей Аркадий.

— Нет! — стукнул по столу полковник Каменев.

— Ваше высокоблагородие, но это мой долг перед Отечеством… — заговорил Аркадий.

— А кого мне ставить командиром заставы?! — встал полковник с кресла. — Прапорщика?!

— Никак нет, ваше высокоблагородие, — ответил Аркадий, тоже вынужденный встать и отойти от стула на полшага. — Мой однокашник, подпоручик Ярослав Юзефович Боднек, выразил желание перевестись в 6-й линейный батальон, при условии, что его назначат на мою должность.

Взгляд полковника, до этого напряжённый, смягчился.

— Вот как… — произнёс он и сел обратно в кресло. — Вот с этого и надо было начинать разговор, поручик!

Боднека распределили в интендантскую службу Одесского морского батальона. В боевых действиях он участия не принимал, хотя его батальон уже был на Висле и помогал в переправе отступающих.

Его отец подключил свои связи и в гарнизон Скобелева уже едет официальное уведомление о переводе подпоручика Боднека. Это вопрос решённый, но полковник Каменев ещё не знает об этом.

Попросись Боднек куда-нибудь в гвардию, его бы послали, но линейный батальон на границе — это существенное понижение. Возможно, кто-то подумает, что парень сам дурак, раз ушёл с очень тёплого места, но Аркадий знал мотивацию Боднека. С границы на фронт его отпустят очень неохотно…

У командования пока что нет отчётливого понимания, куда именно — на всей скорости и с открытым лицом — влетела держава, поэтому перемещения офицеров ещё допускаются. Вот через несколько месяцев, когда понимание возникнет, всё резко станет иначе.

— Ты уже своё тут получил и хочешь на войну, да? — усмехнулся он. — Как бы тебе не пришлось передумать…

— Я не передумаю, — уверенно заявил Аркадий.

Подполковник Алексеев, преподаватель фортификации, почти с самого начала войны возглавляет 20-й стрелковый полк в 3-ем армейском корпусе 1-й армии. Вот туда-то Аркадий и попросится, когда получит разрешение от Каменева.

— Что ж, — вздохнул полковник. — Куда хочешь переводиться?

Подполковник Васютин уже уведомлён — ему всё равно, вот он-то и может поставить командиром заставы хоть прапорщика, хоть подпрапорщика. Он написал ходатайство командиру гарнизона и теперь Немиров здесь.

— К подполковнику Алексееву, в 20-й стрелковый полк, — ответил Аркадий. — 3-й армейский корпус 1-й армии.

— Надеюсь, ты даёшь себе отчёт, куда именно собираешься… — вздохнул Каменев после недолгой паузы.

Это самое пекло, о чём полковник прекрасно знает. Возможно, он уже заведомо записал Аркадия в смертники. Уж Каменев-то отлично понимает, что творится на западе.

— Не посрамлю честь гарнизона, ваше высокоблагородие, — пообещал Немиров.

— Уж постарайся, — грустно улыбнулся полковник.

После удовлетворения ходатайства военная бюрократия заработала своими ржавыми шестерёнками.

Учитывая то, что 1-я армия понесла тяжёлые потери в ходе боевых действий в Восточной Пруссии, там наблюдается нехватка офицерского состава — это Аркадий установил в ходе переписки с подполковником Алексеевым. Вероятность удовлетворения запроса стремится к 100 %.

Николай Николаевич его очень ждёт, о чём написал в последнем письме. Он будет настаивать, чтобы Немиров попал под его командование.

Пока бюрократия делала своё чёрное дело, Аркадий торчал на заставе и массировал мозги личному составу тактической подготовкой, а также разного рода хозяйственно-бытовыми мероприятиями.

В качестве щедрого жеста он потратил десять тысяч рублей золотом на пополнение казны заставы. Он уведомил солдат, что это их деньги, которые должны тратиться на их насущные нужды по усмотрению роты. Ответственными он поставил прапорщика Иванова и группу самых уважаемых солдат и унтеров. Это гарантировало, что быстро эту казну не разворуют.

Когда настанут тяжёлые времена, эти деньги помогут заставе продержаться до наступления долгожданной стабильности.

«Наши придут не к осыпающимся руинам, а к крепкому подразделению, держащему границу в железном кулаке», — подумал Аркадий. — «Такая сила, сохранившаяся в регионе, поможет легче установить тут советскую власть».

Неприятной новостью было то, что во время отсутствия Немирова пришёл приказ сдать все винтовки системы Мосина и принять взамен винтовки системы Бердана.

Мобилизация показала острый дефицит современных винтовок, поэтому их собирали со всех пограничных гарнизонов. Резон понятный — против полусредневековых налётчиков и Берданка служит веским аргументом.

Прибывший отряд интендантской службы хотел и пулемёт изъять, но его отстояли — куплен на личные средства командира заставы. Вроде бы и в собственность армии, но с ключевым ограничением — для укрепления пограничной заставы.

Так что теперь батальон с Берданками.

«Тоже неплохая винтовка, пусть и сильно хуже Мосинки», — подумал Аркадий. — «Хорошо, что винтовки Крнка какого-нибудь не прислали, а то ведь есть на складах и такие».

По смутным воспоминаниям Аркадия, в начале войны Российская империя мобилизовала несколько миллионов военнослужащих из запаса. Это при армии, насчитывающей полтора миллиона. Естественно, на каждого солдата нужна была винтовка, поэтому в ход пошли Берданки и Крнки, а потом, когда ситуация обострилась ещё сильнее, началась закупка Арисак у Японии.

Немиров хорошо помнил об Арисаках, потому что Фёдоров имел доступ к большому количеству патронов 6,5×50 миллиметров[20], которые были более подходящими для разработки под них автоматического оружия. Это неоднократно упоминалось в посвящённой Автомату Фёдорова литературе, поэтому Аркадий хорошо запомнил этот факт — покупали оружие из всех доступных источников.

Дальше будет только хуже.

К концу года будет исчерпан мобилизационный резерв снарядов. Точных цифр Немиров не помнил, но предполагал запас в шесть-семь миллионов снарядов, чего должно было хватить на полугодичную войну, аккурат до рождества. У всех, кроме немцев, были примерно такие же мобилизационные запасы.

А что делать, когда снаряды закончатся, никто не знал. В Британии, по воспоминаниям Аркадия, эту проблему решат переходом снарядных и патронных заводов под прямое управление государства, а в Российской империи не решат никак.

Снарядный голод будет длиться до Революции и ещё долго после неё. Вся проблема заключалась в слабой химической промышленности. С патронами вопрос ещё можно как-то решить, а вот где взять развитую химическую промышленность для производства мегатонн снарядов — это вопрос с однозначным ответом. Нигде.

«Российская империя обречена проиграть в этой войне», — подумал Аркадий, заходя в свой кабинет.

А ещё ведь есть проблема с оружием. Годовые запасы винтовок истрачиваются за месяцы, а скорость их возмещения просто смехотворна. Поэтому и будут скоро покупаться винтовки у регионального противника.

Но в силах Аркадия изменить на фронте хоть что-то. Подполковник Алексеев — это его шанс.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие, — выполнил Аркадий образцовое воинское приветствие.

— Здравствуй! — обрадовался подполковник Алексеев. — Проходи-проходи!

Аркадий прибыл в расположение штаба полка на конной подводе со снарядами. Вновь он побывал у Варшавы…

«Совсем не те условия, но зато в городе я побывал», — подумал он.

Зашёл он в полноценный блиндаж, вырытый с соблюдением всех наставлений из его доклада. Блиндаж был построен из свежих брёвен, которые менее склонны разбиваться на вторичные осколки, засыпанных толстым слоем земли. Землю над блиндажом аккуратно покрыли дёрном, который ещё не успел срастись.

Это штабная часть обороны, расположенная в тылу, но Аркадий хотел, чуть позже, поговорить с подполковником на тему соблюдения секретности.

Ему не хотелось, чтобы немцы, известные своей хорошей «впитываемостью» новых технологий и методик, получили всё готовенькое при первом же отступлении русской армии…

— Как добрался? — спросил подполковник, сев за дощатый стол, на котором лежала местная карта.

— Неплохо, ваше высокоблагородие, — ответил Аркадий. — В Варшаве бардак и неразбериха, а на железнодорожном вокзале вообще ступор.

— Да, эта неразбериха до сих пор не закончилась, — покивал Алексеев. — Но ты прекращай эти расшаркивания. В неофициальной обстановке прошу называть меня по имени-отчеству.

— Слушаюсь, Николай Николаевич, — улыбнулся Аркадий.

Алексеев достал из шкафчика под окном дополнительный стакан. Далее он наполнил стакан чаем и передал Немирову.

— К нам накануне прибыло пополнение, — заговорил подполковник. — Прислали двести человек, из мобилизованных. Офицеры есть, но я их уже распределил взамен выбывших в первом и втором батальоне. Из оставшихся нужно собрать четвёртую роту для первого батальона — вот этим ты и займёшься.

— Слушаюсь, Николай Николаевич, — кивнул Аркадий.

— Унтеров тебе выделим, солдат полно и оружие, пока что, есть, — продолжил подполковник. — У нас тут ответственный участок — мы стоим прямо на стыке со 2-й армией, поэтому если немцы и будут бить, то тут. Очень удобно, как я полагаю. Смотри на карту.

Аркадий переключил внимание на стол.

— Слушай текущую обстановку на поле боя… — подвинул к себе карту подполковник. — Мы были вынуждены отступить после известных тебе событий. Командование задумало повторить наступление на Восточную Пруссию, но сейчас мы стоим и готовимся. Укрепляем оборону — в ближайшее время выяснится, насколько хороши твои теории…

— Хотел бы поговорить о несвоевременности применения полноценных полевых укреплений, Николай Николаевич, — сказал на это Аркадий. — Война ещё маневровая, поэтому есть риск, что немцы получат наши наработки в ходе какого-нибудь неожиданного отступления.

Алексеев ответил не сразу. Он тщательно обдумал слова Аркадия.

— Да, такой риск есть, — согласился он. — Но что ты предлагаешь? Встречать их в открытом поле?

— Никак нет, — покачал головой Аркадий. — Есть нечто временное, но очень эффективное, при правильном применении.

— Тогда я тебя внимательно слушаю, — кивнул подполковник.

— Стрелковые ячейки, — произнёс Аркадий.

— Известное дело, — сказал на это Николай Николаевич. — И ты это знаешь не хуже меня.

— Применять их можно по-разному, а я предлагаю применить их не так, как это описывают в наставлениях по фортификации, — улыбнулся Аркадий. — Единственное, что нам нужно — размещение глубоких стрелковых ячеек упорядоченно, с общим замыслом. А ещё нам нужны пулемёты.

— У меня их на два батальона всего шесть, но один вышел из строя, — сказал на это подполковник.

— Если сделаем всё правильно, то этого количества хватит, — задумчиво произнёс Немиров. — Я долго размышлял над тем, как нам избежать рытья полноценных траншей, чтобы не выдать прогрессивные методики противнику, но и обеспечить при этом приемлемую оборону. Есть два решения.

— Лучше не томи и обойдись без театральных пауз, — попросил подполковник.

— Первый вариант — очень узкие прямые окопы, в нарушение правил из моего доклада, — начал выкладывать решение Немиров. — Перемещение солдат по ним будет ограничено почти полностью, но зато будет обеспечена их надёжная защита, что позволит удержать противника не хуже, чем на траншеях. Малая ширина окопов позволит снизить ущерб от артиллерии и избавит от нужды укрепления бруствера.

— А второй вариант? — спросил Николай Николаевич.

— Стрелковые ячейки, вырытые с учётом местности, — ответил Аркадий. — Каждый солдат выроет себе ячейку, а под пулемёты будут вырыты отдельные замаскированные позиции. Артиллерийский обстрел против такого распределённого укрепления будет почти бесполезен, а плотность огня для остановки наступающего противника будет достаточной, если сделать всё правильно.

— И мне нужно выбирать, так? — спросил подполковник.

— Можно совместить оба варианта и получить нечто среднее, — пожал плечами Аркадий. — Но я был бы склонен к массовым стрелковым ячейкам по всему фронту каждого батальона. Главный недостаток стрелковых ячеек — из них нет выхода. Отступить или перегруппировать силы будет сложно, поэтому этот вариант рассчитан только на победу. Поражение приведёт к почти полной гибели личного состава.

— Завтра с утра на бумаге покажешь мне, как это будет выглядеть, — сказал подполковник. — Сейчас у меня уже голова почти не работает. Скажи моему помощнику, чтобы отвёл тебя в расположение твоей роты — обустраивайся и готовься.