Настя

Глава 7

Я играю на гармошке у прохожих на виду…

К сожаленью, день рожденья, только раз в году.

Из песенки крокодила Гены.

9 июня 1950 года.

Вчера за предматчевой суетой последовало бурное празднование Танюшиного юбилея — как-то не было времени поговорить с Граевской, что приехала с Масловым. А вопрос весьма важный — спортивное питание.

Стучусь в номер к девушкам. Те пьют утренний чай. Нина Даниловна убегает переодеться за ширму, а Зайцева, судя по всему в халате на голое тело, улыбаясь, травит байки про вчерашнее торжество. По её рассказам это был первый день рождения за последние несколько лет когда её никто не поимел и она получила от этого удовольствие.

Граевская как прилежная ученица достала бумагу и карандаши. Положила листок перед недовольной Зайцевой. Таня скорчила рожу, но начала записывать мою лекцию. Я диктую:

— Взрослый мужчина весом примерно 75 килограмм… очень важно знать вес при назначении спортивной диеты… Так вот, мужчине нужно примерно 2500 килокалорий, но спортсмену в тренировочном процессе нужно значительно больше. Нина Даниловна, у Вас есть таблица калорийности? Хорошо. Ну, так вот… Спортсмены сейчас едят то же, что и большинство горожан, лишь в немного большем объёме. Много мучного, жирного, жаренного, сладкого. Жаренное нужно исключить из рациона полностью. А остальное потреблять в рекомендуемых количествах. Маслов мне сказал, что на базе будет столовая. Ну так вот, Нина Даниловна, Вы должны контролировать что и как они там готовят. И да, Зайцеву тоже подключайте. Она же на заочный на сестринское образование собралась… (Таня хмыкает). Продолжаю. Основу питания в рационе спортсменов должны составлять нежирное мясо, рыба, яйца, молочка, каши, варёная и печёная картошка, макароны, овощи и фрукты. Вот я составил примерное меню четырёхразового питания на неделю. ПосмОтрите позже. Для быстрого восстановления энергии в перерыве или после матча — тёплый сладкий чай. В день матча полностью исключаются: горох, бобы, фасоль, острые блюда, семечки и орехи, жирное мясо. За два часа до игры вообще ничего не есть. Отдельно предусмотреть витаминные добавки.

— Нина Даниловна. — закончив писанину, интересуется Зайцева, — А чего это он тут раскомандовался? Молоко на губах не обсохло, а туда же… Жаров, (слово пропущено)… Кто за эту хрень доплачивать будет?

Встаёт, запахивает приоткрывшиеся прелести и, хищно поглядывая, стягивает со стула поясной ремешок.

— А давайте его к кровати привяжем и защекочем до потери пульса. Ишь ты, командовать нами будет…

Я встаю, и от греха подальше двигаюсь в сторону двери. Граевская, не привыкшая к ролевым играм, нервно наблюдает за происходящим.

— Всего доброго, Нина Даниловна, — расшаркиваюсь я, — Про восстановление после тренировок и матчей в следующий раз. А ты (Зайцевой) — одевайся тщательней. Всё же официальное лицо… и всё наружу.

Быстро закрываю дверь во избежание потока не красящих советскую девушку цветистогрубых слов.

С Масловым обговариваю свои поиски новых игроков по Москве. Даю совет по обязательному использованию игровой замены в конце матча для улучшения статистики «старичков». Отдаю список необходимого для кабинета восстановления и реабилитации.

Виктор Александрович качает головой:

— Да ты похоже у нас сборную Союза хочешь сделать…

Тренер сначала улыбается, а потом, поняв, что так оно и есть, говорит:

— Посмотрю, что можно сделать.

Захожу к Эпштейну. Коля убирает со стола аркадьевскую книгу «Тактика футбольной игры».

— Меня в хоккейное «Торпедо» взяли. Буду помощником у Салакова. — довольно протягивает начинающий тренер.

— А не надорвёшься? Зимой то и в футбольном клубе будет работы полно. — интересуюсь я, взяв в руки русско-еврейский справочник с тумбочки.

— Ничего. Как нибудь выкручусь. Семью-то нужно кормить. А про это… Брал у знакомых. Язык подтянуть нужно было. В Израиль родня зовёт. Там говорят скоро немцы будут деньги давать на беженцев… Можно дом построить… Но, я честно говоря как в Горьком во все дела окунулся… Твёрдо решил — не поеду. Справочник на вокзале родне отдам. Выложил, чтобы не забыть.

Потом Коля за чаем рассказал про «Кожаный мяч». В городе у подростков был натуральный ажиотаж. На отбор записалось более пятидесяти команд, а на финал в августе приедут лучшие команды из соседних областей и из Москвы. Товарищ Шелепин приедет награждать победителей.

Ну куда ж без Железного Шурика. Нужно в ЦК ВЛКСМ зайти. Вычеркнуть Ингу, а записать Машу. И раз уж Шелепин так лёгок на подъём — подкинуть ему идею «Золотой шайбы». Помню, что Третьяк с Мальцевым и Крутов с Фетисовым пришли в большой спорт из этого детского турнира.

Пока шёл к театру-киноактёра (Лифанова просила прийти) увидел, как народ гурьбой валил на какую-то фабрику. В перестройку много говорили о сталинских репрессиях. Да, это было. Можно трактовать по разному, но было… А вот в девяностые наша новая буржуазия в борьбе со своим, как считалось, заклятым врагом — пролетариатом, тоже провела репрессии, только «тихие». Закрывая заводы и фабрики по всей стране, типа той что я только что видел, новая буржуазия перекрывала трудящимся кислород и подавляла волю к борьбе. Какие на хрен забастовки? На улицах тысячи штрейкбрехеров готовых работать за копейки… У нас СМИ типа «Огонька» любили писать тогда про «философский пароход», типа люди высылались большевиками из страны… А от новой капиталистической жизни после перестройки за бугор убежали тысячи, десятки тысяч «инженеров человеческих душ» и просто инженеров. Там на сотню пароходов наберётся…

Перед входом в Театр киноактёра, шедший впереди меня инвалид, вдруг как подбитый самолёт потянул вправо, и с размаху угодил в лужу. Изрядно извозившись, он уставился на мою протянутую руку, и сказал:

— Да пошёл ты…

Но, присмотревшись к орденской планке, сфокусировал на мне пьяный взгляд.

— За Берлин? — кивнул на мою грудь фронтовик.

— Рига.

— Ясно, что не Москва. Молодой больно, — протянул инвалид, вылезая на тротуар и стуча деревянной ногой, — А у меня за Будапешт. Спасибо, браток… Я вот домой вернулся, а дома и нету. Жена, детишки… Нету…

Он сел на асфальт и заплакал, размазывая грязь по небритым щекам.

А что-то я не слышу по радио «Враги сожгли родную хату»? Не сочинили ещё? Или под запретом?

В театре Маргарита Лифанова сообщает последние новости. Партийная комиссия во главе с товарищем Сусловым одобрила к прокату в 1951 году тринадцать фильмов. Съёмку десяти лент отложили для доработки сценария.

— «Ленфильмовские» «Тигры на льду» тоже зарубили. «Не показана руководящая и направляющая роль партии». У нас — слава богу… Ой. (прикрывает рот) В кассе получи ещё пятьсот рублей как консультант.

Встречаю в коридоре Апсолона с Артмане. Они собираются ехать на «Мосфильм» за костюмами для фильма. Быстренько получаю деньги и сажусь на заднее сидение к Вие. Та весело щебечет рассказы про манекенщиц, про подругу Валентину Яшину, а Андрей периодически косится назад, проверяя, вероятно, не залез ли я старой подруге под юбку.

— Рижане предложили на следующий год у них снять детский фильм, — уведомляет режиссёр, поглядывая на Артмане в новом платье, — Только там нужно, я думаю, чтобы не зарубил Суслов, добавить про толстяков-империалистов, восстание пролетариата и чтобы один из главных героев перековавшись перешёл в наш лагерь из стана врага…

Это он что? Мне про «Три толстяка» рассказывает?

Я вспоминаю танцующую куклу наследника и меня осеняет: " Это же вылитая Вия».

Приехали. Озвучиваю свою идею, и Артмане пошла рядиться в куклу. Выходит в коротком для неё платье. Белые колготки хорошо легли на длинные ноги. Да и грудь! Ух ты!

Внутренний диалог: — Разве у куклы может быть такая грудь? — А у Барби? — Но, ведь мы же не порно собираемся снимать…

Апсолон любуется формами девушки, но отклоняет мою идею. И я его понимаю.

По дороге в общежитие увидел в трамвае артиста Женю Моргунова, проверяющего билеты у пассажиров. Мне тогда на капустнике Юматов рассказал, что он так прикалывается и деньги экономит. Никто его контролёрскую книжку не проверял. А если проверят — скажет, перепутал документы…

— Ваш билет, — говорит мне один из «Трёх толстяков», и узнав, подмигивает…

10 июня 1950 года.

Веду Дашу на новый склад к товарищу Финкеру. Пёс Воротник поначалу облаял, но видя дружеское отношение к нам хозяина, тоже стал бегать вокруг нас и вилять хвостом. Семён Михайлович же вилял им профессионально. Когда завсклад вынес нужное Даше платье, та была готова выложить всю наличность сразу, не торгуясь. Я помешал этому акту неконтролируемой щедрости, и сумел сбить первоначальную цену почти наполовину. Работница телецентра сияла, рассматривая своё отражение в зеркале. Я же, безбожно торгуясь, сумел сторговать почти новый кожаный портфель и три пары капроновых чулок, что являлось в это время желанным подарком для любой модницы. Даша тоже взяла себе чулки и теперь вовсе не походила на истопницу провинциальной гостиницы.

— Тебе бы причёску сделать, да туфли приличные и хоть сейчас под венец, — дёрнул меня чёрт сказать.

Вот, выбирает туфли. Шоперша выгребла все у себя из карманов и у меня сотню заняла. Финкер довольный проведённым гешефтом, узнал что на телецентре многие бы захотели такие платья, закинул удочку в виде бесплатной помады, с обещанием, что подарит ещё, если Даша приведёт своих подруг с телецентра…

Я же по заказу Артмане взял ещё и ей длинные черные чулки для срочного фото в Дом Моделей.

Иду на Белорусский вокзал встречать Шестернёва из Германии. Надеюсь что наш артельный гешефтман окажется не менее удачливым в показе евроновинок, чем удачливый торговый представитель древнего народа.

Поезд прибывает через двадцать минут. Покупаю в киоске «Советский спорт» и смотрю результаты последнего тура. А вот и первые ласточки отзыва игроков из клубов… Обессборенный московский «Локомотив» продул в Ереване 0:5. Тбилисское «Динамо» буксануло во встрече с киевлянами 2:2. «Зенит» и «Крылышки», выиграв свои матчи, оторвались от нас на три очка. В бомбардирской гонке у нас с Коротковым по десять мячей, у Симоняна — девять. А вот и поезд.

Партнёр был весьма доволен поездкой. Производители «Унимогов» были рады продать сотню двигателей и наборы комплектующих деталей в Советский Союз. Министерство закупает всё это на свой счёт и передаёт нам в Павлово в сборочный цех. Так до конца года мы сдаём министерству сотню машин, неплохо на этом заработав и, получив опыт производства лёгкого грузовика. Параллельно доводим к декабрю свой «Унимог» которого я предложил назвать «Бычок».

Шестернёв на свой страх и риск заказал на 1951 год поставку двух партий шариковых ручек Бик Кристалл. Производство начнётся в декабре этого года. Полгода-год задорого поторгуем импортом, а там наши научатся делать дешёвый аналог. Причём Шестернёв изначально запланировал подключить капиталы московских и ленинградских артелей, заинтересованных в продаже и производстве европейских новинок.

Джинсы, больше похожие на ковбойско-заводскую спецодежду, партнёра не впечатлили. Тяжёлые, плотные как брезент они никак не походили на элегантные лёгкие брюки. Но, я помнил фотку Джеймса Дина в джинсе над кроватью брата и был уверен в триумфальном шествии этих штанов по всем сторонам и весям. Во всяком случае у «золотой молодёжи» они будут пользоваться спросом только потому, что все западные шмотки в их представлении — Вещь. В любом случае из десятка образцов я отобрал три отдалённо напоминавшие дефицит 60-70-х. Мешок с фурнитурой был тоже оценен положительно. Начнём в СССР выпуск одежды скотоводов на три десятка лет раньше. Шестернёв покривил нос, но что-то записал в свой ежедневник насчёт заказов в московских и горьковских ателье и на фабрику медных изделий.

С зажигалкой было всё просто. Нужна полная копия с теснением, например, звезды. Здесь главное за счёт объёма производства снизить себестоимость, чтобы вещь стала доступной для простого народа…

На закуску партнёр оставил самое интересное… К нам приедет Адольф Дасслер. Ну, не к нам, а в Москву, но не суть. Он будет предлагать к выпуску свои кроссовки и бутсы по лицензии. Выкуп Шестернёвым права на производство двух тысяч пар немец посчитал заниженным. Этот обувной гений просто не мог представить, что каждый моток промышленной кожи помечен и распределён в министерствах. Так, что пусть встречается с артельщиками — максимум несколько сотен пар в год — вот их предел. На следующий то год они смогут развернуться, но в этом мы первыми снимем сливки. Шестернёв даст задание скупить все свободные запасы кожи на уже выписанных в министерстве складах. Начальство уже дало добро на закупки кожи по письму Спорткомитета подписанному Гранаткиным. Так, что бутсы и кроссовки с уже тремя белыми полосами у нас практически в кармане…

Довольный Владимир Владимирович откидывается в кресле и начинает потягивать французский коньяк под кубинскую сигару. Я тоже доволен. На ближайшие годы имеется подушка комфорта и безопасности. В следующем году пойдут дивиденды и можно будет себе многое позволить. А то Колобок уже достал бренчанием и ночным чтением. Да и Настю нужно от генерала отрывать. Красавчик то поди её в бархат и шелка обещает рядить…

— А где электроника, то есть радиотехника? — быстро поправляюсь я.

— Вон, под автомобильным журналом посмотри. — говорит Шестернёв, беря в руку телефонную трубку.

Отсеиваю всякую шелуху и вот. Предложение немцев Матаре и Велкера о производстве транзитронов сначала шокировало.

Как это два года выпускают? А где американцы с транзисторами? Охренеть…

Положивший трубку партнёр, перевёл с немецкого… Готовы организовать производство для радиотехнической промышленности. Ценник зашкаливает. Мы не потянем. Это другой уровень вложений…

А вот и, как сказал Шестернёв, релейный гроб на колёсиках. На фото я никаких колёсиков не вижу, но очевидец говорит, что есть. Двигают шкафы на колёсах, чтобы пыль под ними протирать. «Вычислитель Z4 Конрада Цузе». Далее идёт схема и назначение устройства с тактовой частотой вычислений сорок герц. Предусмотрен язык программирования — Планкалкюль.

— Стол и несколько шкафов с реле. Будет готов к продаже в конце года. Для работы жрёт много электричества и требует ухода и обслуживания десятка человек. Стоит эта игрушка как десяток новеньких «Жуков». Я слышал в Киеве наши что-то подобное делают. Только ещё больших размеров.

Нужно Рамееву позвонить, рассказать про это чудо техники. А не выпить ли коньячку благородному дону? Тем более на халяву!

Вечер прошёл в составлении краткосрочных и среднесрочных планов по всем нашим направлениям. Я думал, что у партнёра случится затык из-за нехватки средств, но в такие моменты Владимир Владимирович доставал один из своих пухлых ежедневников, и либо сразу звонил будущему нашему партнёру, либо переписывал координаты в наш бизнес-план.

В общежитии Васёк дал почитать письмо Попандопуло с Дальнего Востока. Он там с Амет-Ханом на разведку летает. То из Владика над одним берегом пролетит, то из Порт-Артура над другим, а то и к Японии слетают. Над морем наших не трогают пока. Под Пусаном высадка американских и ооновских войск идёт и днём и ночью. Пирсов не хватает. Части высаживаются в японские порты. Такую махину нагнали — скоро вдарят. А китайцы тоже готовы, солдат и техники на северной границе Кореи — плюнуть некуда. Северные то с южными навоевались уже. В наступление идти не желают, а вот китайцы и американцы те очень даже да. Правда «полосатики» хотят сначала на земле всё пожечь, а потом пехоту с танками пускать. Чтобы так сказать без потерь следовать за огневым валом. А ещё наши советники рассказывали, что у них там поначалу в американские дивизии гребли из Японии всех подряд. А обслуга-то в основном «чёрная». Если «белые» части стояли крепко, то «чёрные» драпали, только пятки сверкали. Это после того как в один американский полк через местных мешок с чёрными головами прислали с запиской, что негров будут возвращать из плена по частям… Еще написал как хоронили капитана Грачёва в Порт-Артуре. Наш первый погибший в Корее. А ещё у Порт-Артура курган местные коммунисты насыпали в память о сожжённых жителях города во время одной из японо-китайских войн. Здесь так порой зачищают территорию, убивая всех подряд жителей без разбора. Такие вот тут военные традиции…

На этом военная часть письма закончилась и начался обычный трёп про лётчиков, женщин и еду. Когда Колобок угасающим для меня голосом читал как три китаянки выступали перед стёпиным экипажем под русскую песню, то я представил, как наша девушка поёт нашу песню на китайском, улыбнулся и незаметно заснул. https://youtu.be/drNTuRL8doM?t=212

11 июня 1950 года.

Снайперша уже десятый раз забегает к нам в комнату, чтобы подогнать нас с Колобком. Покрутилась, и не найдя приличного зеркала, убежала к себе смотреться. Васечка охренивает:

— А зачем так рано приходить? Ей с Лёвой молодых гостей встречать? А нам то что делать? А то ишь ты — «гармошку дам на неделю напрокат»… Как будто я на свадьбу с инструментом колымить пойду… Я б и так взял. Хорошо хоть «Человека-амфибию» дала почитать… А то «ты страницы загибаешь»… Ну, и загибал… Загибаю и буду загибать…

Прям как Саня Кержаков журналистам…

Ресторан «Прага» закрыт на спецобслуживание. Нас, значит, будет обслуживать. Заходим внутрь. Показываем документы. Я то примелькался, а этих долго осматривают. Даша так нервничает, что чуть сумочку не уронила при досмотре…

Ну, вот наконец и Лёва со вторым Лёвой. Булганин восхищённо оглядывает подругу и забирает Дашу «показывать оранжерею» в реставрируемом крыле здания.

Дело молодое. Лишь бы платье не порвали…

Колобок с завистью поглядел им вслед. А потом обратил свой взор на меня. Пару секунд играли в гляделки, а потом начали ржать, вызвав переполох среди охраны и удивление элегантного Збарского…

Минут через двадцать пара «юных натуралистов» вернулась, сверкающая как начищенные медные чайники. Я как раз допил буржуйский кофе, а Васечка — почти пролетарский компот. Выдвигаемся к двери. Там уже стоят Булганины готовые к приёму гостей. Первыми заходят Маленковы. Взрослые здороваются с лёвиными родителями, кивают нам. А черноволосая пухленькая девушка подходит к нам и представляется:

— Воля Маленкова.

— А где муж? — интересуется маршальский сын.

— Объелся груш, — грубо отвечает Воля(она же Валя), — Развели нас в прошлом году… Как его родня под следствие по «евреям» попала. Теперь вот одна Серёжу воспитываю… А ты Лёва, говорят скоро станешь дважды папой?

И смотрит на Колесникову. Лева просто отмахивается от нелепых слухов, а Даша нервно проглатывает новость про детей. Заходит чета Берия. Лаврентий Павлович с женой, на юбилее которой недавно мы с Дашей засветились. Кивают нам, и маршал в пенсне, вспомнив меня, произносит:

— А… спортсмен? Значит говоришь нам нечего в Бразилии с такой сборной делать?

Во, попал. Спрашивают — нужно отвечать… Да не молчи же, блин…

— Так точно. Сборная не сыграна. Могут проиграть турнир, — ляпаю я первое, что пришло в голову.

— Как это не сыграна? Да там ЦДКА почти всю основу составляет… Вы (смотрит на мои погоны), лейтенант, со своим ВВС хоть что-нибудь выиграйте, а потом других учите, как нужно…

Может он тоже, того… Попаданец. Уж больно смотрит так с вывертом. Словно табло над тобой рассматривает. А уж как пенсне блеснёт, так с сразу про памперсы начинаешь думать…

Старших Берия сменяют молодые: Серго с женой Марфой — внучкой писателя Максима Горького. Затем в дверях появляются Молотов и Ворошилов. Эти «старички» Политбюро пришли без жён. Лёва поясняет Даше:

— У Молотова жена в ссылке, а у Ворошилова растолстела и стесняется… Ты то не растолстеешь?

Даша краснеет и хлопает Лёву по заднице.

Мы с Колобком стояли рядом с этой парой и слышали его пояснения про пришедших.

— Товарищ Тевосян Иван Фёдорович — заместитель ПредСовМина с женой Ольгой Александровной.

— Узнала? Это Лазарь Моисеевич Каганович… Ну, в его честь метро названо…

— А этого ты знаешь? Правильно. Товарищ Косыгин с женой.

С молодёжью мы познакомились за столами поставленными в букву «П». В «перекладине» столов сидел именинник с женой. Справа находились «старшие» товарищи, слева молодёжь пришедшая на проводы Лёвы. Кроме Лёвы с Дашей на «молодой» стороне находились Василий Сталин с женой Капитолиной, родная сестра Льва — Вера со своим мужем Виктором Кузнецовым, Серго Берия и Алексей Микоян с жёнами. Разведённая Воля Маленкова в окружении холостых кавалеров: Льва Збарского и Ивана Микояна. Ну, и в конце стола мы с Колобком. Тоже — холостые.

Я предупредил Васечку, чтобы компотиком чокался. А то плавали — знаем… Ведь завтра вечером в Харьков едем. Трэнэр решил взять меня в поездку в надежде, что я к Риге оклемаюсь и сыграю. Ведь ему медаль Первенства нужна даже побольше, чем нам с Колобком.

Сидящий рядом со мной Виктор Кузнецов поведал, что его отец Адмирал флота и что он, Виктор, в этом году закончил Нахимовское училище и женился на Вере Булганиной. Им подарили двухкомнатную квартиру и холодильник с телевизором.

Хорошо иметь в папах и Маршала СССР и Адмирала флота…

После первых тостов начались разговоры, шутки. Всёзнающий товарищ Берия рассказал, что Иосифу Виссарионовичу как-то нашептали, что у генерала Рокоссовского якобы роман с артисткой Серовой, на что товарищ Сталин ответил: «Что делать? Что делать? — Завидовать!». Вскоре начались застольные песни. Генерал Сталин, исполнив «Лизавету», попросил Дашу Колесникову исполнить что-нибудь в честь юбиляра и в честь командированного на войну друга. Исполнив для старшего поколения «Конармейскую»(По военной дороге), Даша для Лёвы спела сначала известную «Дан приказ ему на Запад», а потом новую песню «Пропел гудок заводской», которую недавно у меня выцыганила… https://youtu.be/D8kStTexTwo?t=1

Елена Михайловна вглядывалась во время песни в лица сына и «невесты», и словно, что-то решив для себя, вытерла слезу, и улыбнулась…

Когда Даша садилась за стол, любопытная младшая сестра Лёвы — Вера, поинтересовалась у гармонистки:

— А правда, что у Вас двое детей?

Разговоры за столом притихли. Даша, вздохнув:

— Правда. Одиннадцать лет — Вове и семь — Наташке.

Вера, зная, что Даша моложе её 25-летнего брата, что-то там прикинула и сделала для всех открытие:

— Так они что? Вам не родные?

— Ну, как не родные? — возмутилась «царская невеста», — Не… Ну, по бумагам… А так. Самые что ни на есть родные. Моя лучшая подруга — Роза Павличенко хотела их усыновить…

— Э… Это та Роза которую в США называют «Снайпер Сталина»? — интересуется жена Тевосяна, Ольга Александровна.

— Да. Роза была там. Медаль от их президента получала. — подтверждает Колесникова.

— А твою подругу снова в США зовут, — радостно продолжает диалог женщина, — Мне в комитет Элеонора Рузвельт обратилась. Жена бывшего президента. Как её везде называют — «Первая леди всего мира». Она создаёт в ООН комиссию по прекращению войны в Корее. Хочет там видеть свою советскую подругу — Розу Павличенко…

Даша каменеет. Я, набрав воздух в лёгкие, говорю:

— Роза погибла в этом году спасая детей. Не тех, что у Даши. Других…

Тишина. Марфа Пешкова, чтобы сменить тему, говорит:

— А у артистки Серовой в прошлом месяце дочка родилась. Как и у Светланы Сталиной, то есть Ждановой… А Вы когда планируете? Как назовёте?

Обращается она к молодым супругам Микоянам.

— Когда не знаем пока, — отвечает Артём, — А назовём в честь моего отца — Анастасом или Анастасией. Так мы с Нами решили.(Смотрит на жену).

Анастас… Нами… Так это у них Стас Намин скоро родится.

Беру в руки гитару и пою всем присутствующим «Мы желаем счастья Вам»…

Василий Сталин, сказав во время тоста тёплые слова о юбиляре, передал от отца подарок Булганину:

— Набор пластинок с танцевальными мелодиями. Вы, все присутствующие знают, хорошо танцуете. Пусть эта музыка принесёт Вам радость. А мы сейчас выпьем и тоже порадуемся под эти мелодии.

Генерал чокнулся с соседями и опрокинул в себя водку. Найдя в стопке нужную мелодию, подошёл к радиоле, открыл крышку и поставил пластинку. Присмотревшись к аппарату, Василий сказал Капе:

— Новая модель. Нам тоже такую надо.

После танцев с Волей Маленковой весьма заинтересовавшейся моим рассказом про дом моделей, она взяла с меня слово, что я завтра же её туда свожу. Мне и в самом деле нужно было Вие фингеровские чулки передать… Так, что я договорился с нею встретиться там в 12–00 у служебного входа.

Тем временем, мой сосед по столу, адмиральский сын Виктор Кузнецов, пока молодая супруга Вера Булганина отошла с мамой на кухню, быстро набрался и начал с Васечкой дискуссию про будущее Военно-морского Флота СССР. Васёк был профан в этом деле и только поддакивал своему оппоненту, периодически подливая и себе и оратору. А выпускник Нахимовского училища в подпитии самозабвенно сыпал названиями строящихся серий и описанием их превосходства над довоенными кораблями. Проходящий из курилки товарищ Тевосян, остановился и, принял участие в дискуссии. Он оказывается был перед войной наркомом судостроения и знал тему не по наслышке.

— Военный Флот — это очень дорогое удовольствие. — сказал Тевосян, посмотрев с ухмылкой на датого Колобка, который предложил сделать наш флот самым большим в мире. — Ошибки в планировании и проектировании тянут на многие миллионы рублей. Вот в каких кораблях по вашему будет нуждаться наш флот лет через десять. Их проектирование нужно начинать уже сейчас. (Кузнецову) В каких?

— Ну, линкоры вряд ли будут строить. Итальянец, ставший «Новороссийском», говорят столько средств для ремонта потребует, что легче было бы новый построить…

— Витя, — назидательно обращается Тевосян, посмотрев по сторонам, — Ты не распускай слухи, линкором занимаются те, кому положено. Ты проблему создания нового флота в целом нарисуй.

— Ну… У нас в училище только про довоенные серии рассказывали. — протянул Кузнецов, и наморщив лоб, выдал: — У американцев и англичан в океанах авианосные группы всех давили. Вот и нам такие нужны. Новые авианосцы, крейсера и эсминцы нужны будут. Подводные лодки большие…

— А Вы, что скажете? — это бывший нарком ко мне.

— Нужны будут надводные и подводные корабли с атомным двигателем. Авианосцы, вертолётоносцы, ракетоносцы. Такие пока не строят, но за ними будущее… Но, прежде чем строить, нужно решить какие корабли будут входить в состав авианосной эскадры. Для внутренних Чёрного и Балтийского морей они не нужны, а вот в океане… — осекаюсь я на полуслове, включив осторожность и собираясь «сидеть ровно».

Моё «ровносидение» продолжалось ещё где-то пол-часа. А потом сначала дашин «женишок», а за ним и сын вождя начали со мной брудершафтничать. Ну, эти двое-то ладно — прикалываются друг перед другом. Но, Даша то… Практически мать-героиня… И, уже научившийся расширять алкоголем сознание, мечтатель об Олимпиаде в далёкой стране… Эти то куда? А тут ещё Воля Маленкова на танцы зовёт. Как такой «элитной» девушке откажешь…

Штормит. На ногу бы не наступить.

— Дочь, — обращается к моей недавней партнёрше по танцу, вставшая из-за стола женщина, — Познакомь меня с твоим кавалером.

— Юра… — начинает младшая Маленкова и затыкается.

— Юрий Жаров. Лейтенант ВВС. Спортсмен клуба ВВС, — чётко по-изотовски рапортую я и щёлкаю каблуками.

— Валерия Алексеевна Голубцова. Ректор Московского энергетического института. — женщина поглядела на прыснувшую от смеха дочь и протянула мне руку.

Узнав, что я играл за сборную СССР по хоккею, работаю консультантом на СТО и учусь на тренера, жена Маленкова как-то иначе на меня посмотрела. Типа оценивала кандидата.

А вот этого нам не надо… Маленков, говорят, под каблуком на цыпочках по дому ходит… Не согласный я…

— Вы про флот, как я поняла по комментарию Тевосяна, довольно интересно говорили, — она приглашает сесть рядом на место ушедшего в курилку супруга, — А в моей сфере что будет через десять лет, можете мне рассказать?

— Появятся полупроводниковые приборы, диоды, транзисторы. Вон из-за границы тразитроны нам предлагают выпускать. Представляете Валерия… Алексеевна, радиоприёмник на транзитронах Матаре поместится в маленькую сумочку Вашей дочери, а программируемая ЭВМ типа немецкой Z4 (она удивлённо кивает, мол знаю) через десять лет будет высчитывать траекторию космических кораблей… Да много чего ещё будет высчитывать. Представляете как это изменит жизнь человечества.

— Представляю, — глаза строгой женщины загораются, — У меня в институте в этом году уже начнут готовить специалистов по вычислительной технике и программированию. Что Вы про транзитроны и программируемую ЭВМ… Как-как? (достаёт записную книжку) Электронно-вычислительная машина? Воле в доме моделей буклеты передадите? Воля! Воля!

Девушка предстаёт перед спрашивающей матерью и шепчет свои ответы ей в ухо, смущённо разводя руками передо мной.

— Что-что? Куда ты завтра собралась? В дом моделей? Со Збарским не разрешаю и точка! Про него такое рассказывают… Что он склоняет девушек… Что? Хочешь склоняться? Хм… Дома поговорим… С Юрой пойдёшь без Збарского? Ну… Ладно… Юрий, моя дочь весьма взбалмошная особа, но Вам я доверяю. Приведите её домой не поздно, хорошо?

— Так точно, Валерия Алексеевна.

— Пошли танцевать… — хватает меня за руку «круглолицая пышечка» Воля, и добавляет хихикая, — Склонитель!

Во время танца рассказывает, что мама познакомилась с папой на Туркестанском фронте. И, что когда она училась в институте, то стала парторгом института. Такой вот Павка Корчагин в юбке…

Вот, блин вляпался, по самые уши. Она же не отвяжется от меня пока… Пока не получит желаемое. А у нас лучший исполнитель желаний женщин кто? Правильно, Серёга Амосов. Вот завтра на пробежке и попрошу его в дом моделей сходить… Уф! Нужно убегать от неё в курилку, а то вцепилась… Компрометирует.

Захожу в курительную комнату. Тут идёт дискуссия про освоение территорий Сибири и Крайнего Севера. Прямо заседание Совета Министров, а я типа министр без портфеля…

Становлюсь сбоку к стеночке, чтобы не отсвечивать. А тут похоже рулит Лаврентий Павлович… Он говорит, говорит, а другие ему коротко отвечают. Даже Маленков, которого я записал в послесталинские лидеры.

Товарищ Берия посетовал на то, что труд заключённых на Крайнем Севере и в Сибири обходится государству дороже труда вольнонаемных. Да и производительность, несмотря на обещанное заключённым УДО — ниже плинтуса. Нужно привлекать в Сибирь и на Север идейных комсомольцев и желающих заработать. Эти не будут перекуры устраивать как только охрана отвернётся…

— Не все эти стройки так уж нужны стране. — Эмоционально продолжает всесильный маршал, явно задетый за живое булганинским «И что же ты предлагаешь?». — Вон, Никита, Туркменский канал зарубил. Да там с самого начала было понятно — не по Сеньке шапка. Там отдача минимальная при колоссальных вложениях… Железная дорога до Игарки тоже потребует больших средств на ремонт и обслуживание, но там хоть есть надежда на то, что по ней в центр будут возить добытое сырьё… А туннель на Сахалин? Это же не метро построить. Там такие вложения нужны будут, да и район сейсмически опасный… И да, я сторонник образования конфедерации. Пусть не сразу — лет через двадцать-тридцать наши республики бы зажили самостоятельной жизнью. Общая армия, внешняя политика. Общий рынок и промышленная кооперация — и всё. У таджиков и прибалтов разный менталитет. Нельзя скрещивать коршуна с селёдкой — ничего хорошего не выйдет. То же самое в Европе — мы получили подконтрольные территории. Но, друзьями мы не стали… Освободители для них мы только на бумаге. Чтобы всё у них восстановить и вписать в нашу экономику нужны колоссальные средства и десятилетия. А у нас люди в бараках и землянках живут в чудовищных условиях. Мы даже не можем себе позволить бесплатных обедов для детей в садах и школах. Деньги идут на великие стройки, некоторые из которых никакой выгоды нам не принесут и на восстановление у европейских друзей, которые держат в кармане камень на нас. Так давайте повесим хомут восстановления Восточной Европы на Запад… А у них за это возьмёт так нужные нам для наших людей товары и новые технологии для промышленности…

— Валерия Алексеевна, — обращается Лаврентий Павлович к закурившей даме, — Вы, я слышал, со спортсменом (кивает на меня) что-то про вычислительные машины говорили…

— Представляете, товарищи, — стряхивая пепел, говорит директорша, — Этот юноша говорит, что скоро радиоприёмник можно будет носить в кармане… Говорит, западные дельцы-учёные предлагают выпускать… (смотрит на меня)

— Транзитроны, — говорю, привлекая внимание к своей особе и поёживаюсь…

— Транзитроны, — повторяет жена Маленкова, — наверняка они захотят очень крупную сумму в валюте. Крупную по их капиталистическим меркам. Если наладить производство этих карманных приёмников у нас… То все затраты с лихвой вернуться через пару лет массового выпуска. А то, что наша страна будет лидером в этом деле — поднимет авторитет Советского Союза в глазах всего мира ещё выше.

Булганин-старший что-то записывает себе в блокнот и спрашивает меня:

— Вы, товарищ Жаров, сможете завтра часикам к десяти прибыть в мою приёмную. У меня как раз совещание закончится.

— В Совет Министров? — удивлённо переспрашиваю я, и к чему то добавляю, — Товарищ Маршал?

Народ заулыбался моей растерянности. Вспомнили, наверное своё первое посещение Министерства или Кремля, а может ещё что…

— В Совет Министров, — подтверждает Булганин, и обращаясь к Берии, — Лаврентий, заменить заключённых на дальних стройках просто некем пока. Может переводить их в вольнонаёмные с подписанием договора на работу на несколько лет? Товарищи, как вам мой вариант?

— Я за, — поддерживает Каганович, и вносит своё предложение, — Товарищи, я уже устал предлагать переименование метрополитена моего имени. Давайте уже присвоим ему имя Владимира Ильича Ленина и снимем этом вопрос с повестки дня. И ещё. Давайте рассмотрим вопрос о пенсиях по старости для всех наших граждан…

— Хорошо, Лазарь, перед съездом и решим, а сейчас напряжённо в мире, — продолжает неофициальное заседание Совета Министров товарищ Маленков, — В ответ на наше заявление о недопустимости применения атомного оружия, американцы как с цепи сорвались. Макартур раздаёт заявления, что сотрёт в порошок корейских коммунистов, если через месяц не уйдут на Север. Президент США хоть его и одёргивает и даже грозится снять со всех постов, но американцы перебрасывают в Европу дальние бомбардировщики и в Средиземное море пошла американская эскадра с авианосцами. Они заявляют, что защитят Европу от наших ударов. А Европа прекратила отгрузку войск и техники в Корею. Видимо, дошло, что если что, то они первыми получат ответку… А наши испытания на Новой Земле, их окончательно протрезвили…

— А давайте, не про работу, — предлагает Ворошилов, — Лавр, ты много всяких историй знаешь… Расскажи, что нибудь забавное…

— Вот, недавно со мной в Челябинске было, — вставая с кресла говорит, всесильный Берия, — Приехали мы с Борисом Музруковым на спецобъект. Я всю задницу по дороге отбил, думаю хоть высплюсь нормально. Так подо мной сетчатая кровать развалилась без всяких там дамских перегрузок… (смех присутствующих). А утром сажусь в машину, а плаща то и нету — свистнули… Под носом у охраны зэка свистнули мой боевой потрёпанный плащ. И никого за это не посадили… Некогда было разбираться, нужно было дело делать…

Отсмеявшийся Маленков заметил:

— И правильно. Хватит уже сажать за всякую ерунду.

Ага-ага. А «ленинградцы», «евреи» и «врачи» типа не считаются… Хотя… Может я чего-то не знаю…

По услышанному ранее разговору мне было ясно кого Сталин готовит на своё место. Заседания Политбюро в кабинете вождя в его отсутствие всегда проводил Маленков.

— А где Сабуров? — спрашивает сталинский преемник у Косыгина.

— Поехал в Горький принимать новую радиолокационную станцию, — отвечает Алексей Николаевич и следует за всей «могучей кучкой» в банкетный зал.

Лёва Булганин, подошедший ко мне во время разговора, заметил:

— Был я на испытаниях этой станции. Вещь! И видит далеко и самолётный запросчик есть. А новая «Унжа» и вовсе все вопросы с перехватом решит. Всю страну поясами ПВО покроем.

Я вспомнил, как там в «партизанах» проходил подготовку на базе батальона радиотехнических войск. Станция П-80, как сейчас помню. Другие дальномеры и высотомеры, дизеля в капонирах и двухуровневый подземный техпост с индикаторами и планшетистками. Всё это пронеслось галопом в голове, но я понимал, что уже и так дал пищу «солдатам Дзержинского» на предмет поколоть меня укольчиками в укромном месте, чтобы я всё выложил на блюдечко с голубой каёмочкой.

Василий Сталин хлопнул меня по плечу, и вспомнив, что я снова «контуженный», поморщился, подняв руки, помахал ладонями, мол извиняюсь… Повернулся к Булганину-младшему и махнул кулаком перед капитанской физиономией. Лёва дёрнулся.

— Саечку за испуг, — по-детски протянул Василий, и положив пальцы под подбородок друга, улучив момент так подкинул челюсть, что звонко клацнули зубы.

— Я завтра тоже на Кузнецкий, — заявляет Лёва Збарский, — там девушкам нужно письмо Диору сочинить, чтобы тот удивился и приехал весной в Союз.

— Кто такой Дегор? — шепчет мне в ухо Колобок, — И почему он должен удивляться?

Збарский услышал последнее шептание и ответил:

— Товарищ Шелепин послал приглашения в европейские Дома моды на приезд в СССР перед Международным фестивалем молодёжи, а ответили только от Кристиана Диора. Да и то, попросили удивить смелыми идеями советской моды. Что бы такого нашим дамам предложить чего ни у кого нет? Вот завтра буду рисовать идеи. Нужен ответ советских маникенщиц парижскому султану моды. Я как то раз чёрта нарисовал — сказали не похоже, а я попросил предоставить оригинал для сравнения…

Посмеялись, и тут уходившая с родителями Воля Маленкова, помахала нам от двери.

— Ей то хорошо на машине, — протянул Колобок, — А нам по лужам до остановки, хоть сапоги надевай… А нету.

Сапоги… Сейчас, что женские, что мужские модели напоминают привычные армейские офицерские сапоги. А если сделать на высоком каблуке, да ещё молнию сбоку пришпандорить.

Объясняю тему Збарскому. Тот профессиональный художник и со второго раза рисует то, что надо.

Булганинский зять, Витя Кузнецов, дошёл до кондиции и рассказывал тоже дошедшему Колобку, что пара наших адмиралов сидят за сотрудничество с союзниками в 1944-м году, а адмирал Галлер и вовсе в психушке после допросов.

— Болтун — находка для шпиона, — заплетающимся языком произносит избитую фразу бывший нахимовец и, встретив недовольный взгляд молодой супруги, спешит за нею к двери.

Генерал Сталин, выпивший с Лёвой и Микоянами на посошок, рассказывает и показывает как летал на учебном МИГе:

— На новом то и зализы получше, и крен без рывков. Рысканья почти нет. Вещь!

— Пошли уже «рыскальщик» — бесцеремонно прерывает беседу Капитолина.

— Эх, Капа… — тянет сын вождя, — Если б ты знала… Как тоскуют руки по штурвалу.

Василий Иосифович с помощью адъютанта надевает, снятый в порыве веселья, китель и, поцеловав Даше руку, затем, как Брежнев, троекратно лобызает друга Лёву под покашливание недовольной жены.