Научи меня дышать

Глава 19

Мира

— Поверить не могу, что ты все рассказал родителям! — шиплю я, прожигая Макса взглядом.

— А как по-твоему я должен был это скрыть?

— Элементарно! Когда они спрашивают «как у вас дела», надо отвечать «отлично»!

— Ах прости, — он прикладывает руку к уху и делает вид, что разговаривает по телефону. — «Да, мам у нас все отлично. Ничего серьезного, просто Миру преследует какой-то псих!» Так ты себе это представляешь? Мира, они твои родители и вправе знать правду.

Просовываю голову в дверную щель и украдкой смотрю на родителей, расположившихся на диване в гостиной.

Сегодня с утра, как только я открыла глаза, то сразу услышала в соседней комнате тихий спор. Сначала мне показалось, что это Макс и Богдан выясняют что-то, как это часто бывает, когда они играют в приставку, но выйдя из комнаты я застыла столбом увидев родителей. Удивительно, что они не приехали сразу же, после того как появился злополучный конверт. Макс докладывает им о каждом моем шаге. Не сказать, что я удивилась, узнав об этом, учитывая обстоятельства, но все же я уже взрослая женщина. А меня опекают так, словно мне пятнадцать.

Поразительно, когда я так нуждалась в защите, ее не было.

Распахнув дверь, выхожу к родителям.

— Вы надолго приехали? — спрашиваю я с улыбкой.

— Очень гостеприимно с твоей стороны, — папа подходит ко мне и, обняв за плечи, целует в висок.

Мое лицо заливается краской.

— Прости, вы же знаете, что я рада вас видеть, — обнимаю его и утыкаюсь носом в грудь, вдыхая такой родной аромат уюта.

— Просто мы опять сделали то, что не входило в твои планы, — он смеется.

— В последнее время моя жизнь состоит из сплошных сюрпризов, — бормочу я себе под нос.

Поднимаю голову и смотрю на отца. В светлых волосах уже пробивается седина, а вокруг глаз появляются морщинки. За последние четыре месяца, что мы не виделись он ни капли не изменился. И он все также обнимает меня с любовью и трепетом.

— А я постою в сторонке и подожду, пока очередь дойдет до меня, — изрекает мама, отворачиваясь в сторону.

Я хихикаю себе под нос и, отстранившись от папы, сажусь рядом с ней.

— Я очень скучала по тебе, — беру ее руку в свою и, наклонившись, целую в щеку.

— Так и не скажешь, — она убирает невидимую пылинку с колена.

— А еще я очень скучала по твоей еде.

На губах мамы появляется легкая улыбка, которую она тут же скрывает.

— Я заметила. Одна кожа да кости. Ты вообще ешь что-нибудь?

— Да. Ее традиционная еда на каждый день — десять кружек кофе, — вставляет Макс, не дав мне раскрыть рта.

Я потом его придушу, а сейчас пододвигаюсь к маме и обняв ее за талию, опускаю голову на плечо. Она тут же смягчается, и сжимает мою ладонь. Слышу едва уловимый всхлип и робкие объятия сменяются крепкой и надежной опорой. Мама проводит рукой по моей спине, так сильно обнимая, будто я вот-вот испарюсь.

Для них это не впервой. Последние восемь лет они отчаянно боятся, что я испарюсь из их жизни и больше не появлюсь. Не могу винить родителей за это. Я давала слишком много поводов.

Возможно, мне надо сказать Максу спасибо за то, что родители приехали. Конечно я была бы не против встречи по какому-нибудь радостному событию, а не заставлять их лишний раз нервничать и проезжать две тысячи километров, лишь бы убедиться, что со мной все в порядке.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает мама.

Она отстраняется и трепетно проводит рукой по моей щеке.

— Правда, все хорошо. Не беспокойся.

— Мира! — мое имя звучит как упрек. — Как я могу не беспокоиться? На моей дочери грозит опасность, а я узнаю об этом в самый последний момент!

Когда родители говорят «моя дочь» моя внутренняя стена начинает трещать по швам. Прошло восемь лет, а я так и не привыкла.

Они мне не родные. Родители Макса приняли меня в свою семью, когда моя собственная не смогла сделать так, чтобы я чувствовала себя в безопасности. Они стали теми, кто отмечает мой день рождения, узнают, как у меня дела, поддерживают на каждом шагу и самое главное — они просто находятся рядом, даже когда я сама их отталкиваю.

Они моя семья. Порой мне кажется, что я их не достойна и все же, понимаю: любовь нельзя заслужить. Это не то, что дается за хорошие оценки или отличное поведение. Это не то, чего надо ждать. Родительская любовь должна быть с того самого момента, как маленький комочек счастья появился на свет. Это аксиома. Неоспоримый факт.

То, чего я была лишена долгое время.

— Итак, сейчас я приготовлю завтрак, и вы все мне расскажите. Даже не спорьте, — мама бросает на нас с Максом строгий взгляд.

Входная дверь открывается и в квартиру входит Богдан. Заметив нас четверых, он замирает на входе в гостиную и вытаскивает из ушей наушники.

— А вот и ты! — восклицает мама. Она быстрым шагом подходит к нему и сгребает в свои объятия.

Я давлюсь смешком. Со стороны это очень странная картина: невысокого роста женщина, с довольно пышной фигурой, крепко обнимает парня под два метра ростом и заставляет его смущаться.

— Богдан, как же я рада тебя видеть! — голос мамы все еще звучит на запредельных тональностях.

— Эээ, да. Здравствуйте, — бормочет он и переводит взгляд на нас с Максом.

— Мам, дай ему хоть минуту прийти в себя.

— А что я сделала? Я не видела этого мальчика уже шестнадцать лет.

— Мальчика? — Макс хохочет во все горло.

— Еще слово и она переключится на тебя, — пихаю его плечом в руку.

Веселье тут же прекращается. Однако я сама на грани смеха. Хоть кто-то может заставить Богдана смущаться.

— Все быстро мойте руки и за стол, — мама хлопает в ладоши.

Я закатываю глаза и все же иду за ней, чтобы помочь с завтраком.

— Спорю на что угодно, ты даже подумать не мог, что твое утро начнется именно так, — бросаю я Богдану, проходя мимо него.

Он фыркает и направляется к себе в комнату.

Мама открывает холодильник, и я радуюсь, что вчера успела заскочить в магазин и купить продукты. Слушать очередную лекцию о здоровом питании мне не очень хочется.

— Чем помочь?

— Можешь сесть и начать рассказывать о том, когда, например, приехал Богдан? Почему из вас двоих все надо вытаскивать клещами? Вечно храните какие-то секреты! — ворчит она, взбивая в миске яйца.

— Не думала, что новость о приезде нежданного гостя так уж важна.

— А о том, что произошло в клубе? — она всплескивает руками. — Когда Максим рассказал спустя несколько дней, то я чуть с ума не сошла. Ваш отец завтра же поедет в полицию и поднимет оставшиеся связи, чтобы это дело не спустили с рук.

— Мам, пожалуйста.

Она выливает содержимое в сковороду. У меня в голове не укладывается, как можно разговаривать на столь разные темы и при этом спокойно готовить.

— Пока мы здесь, хочу убедиться, что вы в полном порядке.

— Нам уже двадцать пять.

Мама поворачивается и упирает руки в бока.

— И что? Хоть сорок. Вы остаетесь моими детьми. Надеюсь, я ясно выразилась?

Она возвращается к готовке. В кухню входит папа вместе с Максом и Богданом.

— Я наверное лучше съеду в гостиницу, чтобы вам удобнее было, — говорит Богдан.

Он садится напротив меня.

— Не говори глупостей, мы уже сами там остановились. К тому же, думаю Мира совсем не против такого расклада. Ты же видел, как ее глаза горят от счастья из-за нашего приезда? — папа посылает мне теплую улыбку и подмигивает.

— В таком случае, вы не видели все грани ее безудержного счастья, когда приехал я, — со мешком отзывается Богдан. — Мира была очень гостеприимна.

Бросаю на него хмурый взгляд, но Богдана это только веселит. Его губы растягиваются в довольной улыбке, а в темных глазах загорается искорка веселья.

Я встаю, чтобы помочь маме и мне доверяют ответственную должность расставить тарелки. Она быстро готовит сытный и вкусный завтрак и за считанные минуты от него практически ничего не остается. Мама смотрит на нас удовлетворенным взглядом. Она всегда старалась нас накормить, особенно меня, так как я слишком худая. Наверное, это особенность каждой мамы. Грудь пронзает острой болью от осознания, что так бывает не всегда.

— Может вы все-таки переедите к нам? — спрашивает Макс. — Я могу перебраться в гостиную.

— Если вы так стремитесь жить вместе с нами, то просто признайтесь в этом, — папа допивает свой чай и с ухмылкой смотрит на сына.

— Давайте не будем путать гостеприимство и самоубийство, — бормочет Макс себе под нос.

Я давлюсь чаем и закашливаюсь. Родители только громко смеются. Да, мы любим друг друга, но все же нам двадцать пять и у каждого из нас своя жизнь. Хотя бы в этом мы солидарны.

— К тому же, мы скоро будем намного ближе, чем вы можете себе представить, — вставляет мама.

— В каком смысле? — в один голос говорим мы с Максом.

— Мы подумываем, чтобы перебраться сюда. Я уже стар для того, чтобы самостоятельно заниматься магазином. Да и ваша жизнь настолько кишит событиями, что хотелось бы быть в курсе происходящего.

Мы с Максом изумленно переглядываемся, и папа громко смеется.

— Вот видишь, искренняя радость. Как ты и предполагала, — он берет мамину руку в свою.

— Я уже в предвкушении, — мама встает из-за стола и собирает грязную посуду.

Я помогаю ей и, когда оборачиваюсь, чтобы взять кружку, вижу, как Богдан встает и с задумчивым видом идет к себе в комнату.

За время завтрака он практически не разговаривал.

— Ты всегда сидишь по ночам за ноутбуком? — Богдан появляется в кухонном проеме.

Отрываю взгляд от экрана и смотрю на него. Сейчас уже за полночь и он только закончил смену в клубе. Хотя по внешнему виду можно подумать, что он собирается провести свой вечер куда более приятнее, чем спокойно лечь спать. Черная футболка плотно обтягивает крепкую грудь, джинсы в тон. На запястье крупные часы и пара браслетов, а волосы аккуратно уложены.

Не так выглядят после двенадцатичасовой смены.

Он садится напротив меня и откидывается на спинку стула.

— Бессонница, — пожимаю плечами и прикрываю крышку ноутбука. — Как в клубе?

Я целый день провела с мамой, поэтому вместо поиска нового сотрудника занималась подробным рассказом обо всем, что, по ее мнению, мы утаиваем. Максу повезло, и он сбежал в клуб, прихватив с собой папу, поэтому мне пришлось отдуваться также и за него.

— Как и всегда, — он потирает шею. — Только выступление вашей группы нельзя назвать таким уж фееричным, по сравнению с первым разом.

— В каком смысле?

— Не хватало горячей гитаристки, — он поигрывает бровями.

— Ты не устаешь от этого? — указываю рукой на пространство между нами. — Вечные перепалки, твои бессмысленные подкаты.

— Знаешь, в последнее время это стало моим самым любимым занятием.

— Ты неисправим.

— Что ты так увлеченно рассматривала? — он кивает на мой ноутбук.

— Ничего особенного. Несколько проектов по работе, — отмахиваюсь я.

— Брось, Мира. Мы живем под одной крышей уже больше двух недель, и я успел тебя выучить. Когда ты говоришь о работе, то твои глаза полыхают от гнева. Сейчас же ты была настолько увлечена, что даже не заметила, что я пять минут стоял в кухне.

— Тогда ты должен был усвоить, что я не делюсь личным.

— Только со мной, — вдруг в его голосе звучит обида.

Ну или мне просто кажется.

Богдан берет мой ноутбук и резко поворачивает к себе.

— Ты что делаешь? — восклицаю я.

— Хочу посмотреть, что ты изучаешь.

Я пытаюсь его забрать, но Богдан преграждает все мои попытки. Он открывает ноутбук и, нажимает тачпад: поочередно всплывают все скрытые вкладки. Его взгляд внимательно изучает содержимое. Тянусь рукой, чтобы прикрыть экран, но он ловко ловит мое запястье и его пальцы нежно обвивают кожу.

Сердце в груди бьется чаще, но в данный момент не от страха. Понятия не имею что с ним, но оно определенно в беде.

— Не упрямься, выкладывай. Что тебе не нравится? — пронзая меня своим глубоким взглядом.

— Ты! Мне не нравишься ты и то, что ты нарушаешь мои личные границы! — обвожу руками пространство между нами.

Он громко смеется.

— Я имел в виду, что тебе не нравится в эскизах?

— А с чего ты взял, что мне что-то не нравится?

— Ты смотрела на них так же, как сейчас смотришь на меня.

У меня вырывается смешок. Богдан поднимает голову, и мы сталкиваемся взглядами. Его теплый и мой холодный. По крайней мере я на это надеюсь. Потому что на губах все еще непонятная глупая улыбка, которой там не было еще двадцать минут назад.

Сажусь рядом с ним и придвигаю к себе ноутбук.

— Эти эскизы прислал мастер. Мне вроде бы все нравится, но в то же время хочу, чтобы она была более объемной, — обвожу область с планетами кончиком пальца. — Вот здесь я хочу четкие линии, а созвездия глубокими.

Сама не замечаю, как приближаюсь к нему настолько, что мое плечо касается его. Взгляд Богдана опускается на мои губы и он на мгновение задерживает дыхание. Смотрю ему в глаза и кажется мы становимся еще ближе. Легкий, но уже такой привычный аромат сандала, пробирается в легкие и на доли секунды становится со мной одним целым.

Господи боже, мне срочно надо нормализовать сон.

— В общем мне понравилась твоя татуировка на груди. Она выразительная и глубокая, — тихо произношу я и указываю на экран.

— Значит, ты признаешь, что пялилась на меня? — он не скрывает веселья, хотя голос звучит хрипло.

— Я не пялилась, — возражаю я — Все, забудь.

Чувствую себя одним большим комком нервов.

— Давай, я кое-что попробую, — Богдан поворачивает компьютер к себе.

Он сворачивает окно с эскизом, открывает фотошоп и перекидывает туда картинки. Обычно с моим мастером у меня не возникает проблем, но сейчас он не слышит то, что я хочу донести до него и поэтому мы уже который месяц не можем прийти к готовому варианту.

Богдан ловкими и быстрыми движениями обрабатывает рисунок. Прокручивает его со всех сторон, добавляет несколько штрихов, затем нахмурившись убирает их. Я же завороженно наблюдаю за ним: сосредоточенный, серьезный. Таким я его еще не видела. Глупая ухмылка сошла с губ и теперь они плотно сжаты. Иногда он задумчиво касается их пальцем, а потом сам себе кивает и проводит очередную линию.

— Не знала, что ты так хорошо разбираешься в эскизах, — бормочу я.

Он пожимает плечами, но не отрывает своего взгляда от работы.

— Когда в семье все архитекторы и художники, то поневоле становишься частью этого творческого безумия.

— Должно быть интересно.

— Как сказать. Когда сестра в процессе создания очередного шедевра, то лучше не показываться в радиусе ста километров. Поверь, это может закончиться внезапным ремонтом, — он усмехается.

— Значит она художница?

— В глубине души да, но Вика слишком хочет угодить отцу, поэтому пошла работать к нему в строительную фирму, — его голос становится немного отстраненным. — Теперь она рисует только когда становится слишком тяжело или отец давит на нее списком обязанностей.

— А почему ты не занимаешься семейным бизнесом?

Богдан вдруг прекращает работу над эскизом и поворачивается ко мне.

— Не люблю, когда мне указывают, что делать.

Слова сказаны слишком резко и все же я понимаю, что этот тон адресован не мне.

Богдан моргает несколько раз, а затем поворачивает ноутбук ко мне.

Я рассматриваю рисунок и не нахожу слов, для ответа. Глупо будет сказать, что он угадал мое желание, а человек, с которым я работаю уже несколько лет, так и не смог этого сделать, но это так. Богдан создал то, что я так хотела. Убрал все лишние линии и оживил мою маленькую мечту. Киты словно плывут через вселенную.

— Спасибо, — шепчу я.

Неосознанно провожу кончиком пальца по правому предплечью: именно тут я хотела набить эту тату.

— Всегда пожалуйста, — я не могу оторвать взгляд от экрана. — К тому же, эскизы к своим татуировкам я рисую сам.

Я не вижу Богдана, но слышу в его голосе улыбку. Поднимаю голову и наши губы находятся в нескольких сантиметрах друг от друга. Мое дыхание сбивается, взгляд блуждает по лицу Богдана, и я замечаю, как он также всматривается в меня. Его дыхание затрудняется, он закусывает губу, а затем смотрит на меня так, будто видит насквозь: чувствует, как в моей груди разрастается буря из непрошенных эмоций и рвется наружу. Его пальцы касаются моих и по телу разливается тепло. От кончиков пальцев и до самого сердца, которое давно остыло к подобным чувствам. Мне бы сбежать и спрятаться в своей комнате, но темные и глубокие глаза Богдана манят меня, заставляя безотрывно смотреть в них, подмечая каждую мелочь на его лице.

С его губ срывается тяжелый и учащенный вздох. Мы слишком быстро подошли к границе, которая вот-вот сотрется.

— Мира, ты спишь?

Хлопок входной двери разрушает момент, и я резко отстраняюсь от Богдана. Не говоря ни слова встаю и быстрым шагом ухожу к себе, игнорируя стоящего передо мной Макса. Прислоняюсь к двери спиной и тихо опускаюсь на пол. Сердце бьется в лихорадочном ритме и мне становится слишком жарко.

Во что я себя втянула?