Деконструктивизм
В тот же период, когда Бойд разрабатывал "Дискурс" на основе изучения широкого круга источников, отделяя идеи друг от друга и формируя новые синтезы, Деррида стал известен благодаря своей идее деконструктивизма. Возникшая на основе анализа текстов, она утверждает, что тексты не имеют точного и окончательного значения и могут быть прочитаны по-разному. Деконструктивизм признает, что наблюдатель социальных событий и артефактов не может быть объективным, поскольку он сам втянут в историю, имеет особые предрассудки, язык со специфическими значениями, ритуалы, символы и т. д., которые окрашивают его восприятие. Деконструкция - это путешествие, подпитываемое историческими свидетельствами, имплицитными и эксплицитными предположениями, мировоззрением аналитика и т. д., которое приводит к различным интерпретациям конкретных текстов, иными словами, это деятельность, в значительной степени зависящая от того, что Бойд называет ориентацией. Хотя ни одна из различных интерпретаций не может быть равна авторскому пониманию, в результате возникает более глубокое понимание текста.95
Таким образом, Лиотар, Гидденс и деконструктивисты предлагают точку зрения, согласно которой реальность - факты, действующие лица и поведение - в значительной степени является социальной конструкцией. Благодаря диалогу, исследованию, критике и использованию различных точек зрения можно нарисовать картину, которая даст нам достаточно уверенности, чтобы на мгновение основывать на ней свои решения. Это мнение близко соответствует идеям, которые Бойд изложил в своем графике петли OODA.
Заманчиво сравнить деконструктивный метод с тем, как Бойд строит свои аргументы: как он устанавливает неожиданные связи между, казалось бы, несоединимыми мыслями, как он часто разрывает тексты на части, чтобы потом соединить их в несколько ином порядке, чем раньше, и как он намеренно отказывается "закончить" брифинг. В самом деле, в основе аргументации Бойда лежит мысль о том, что путь к выживанию и процветанию - это
Инстинктивный анализ и синтез информации в различных областях или по конкурирующим/независимым каналам, чтобы спонтанно генерировать новые мысленные образы или впечатления, которые соответствуют разворачивающемуся миру неопределенности и перемен.96
Кажется, что он пытается решить проблемы, связанные с характеристиками социально сконструированного мира, перечисленными во вставке 4.5.97
Объединяясь, эти школы, таким образом, сходятся на многотеоретическом перспективизме. И этот эклектизм теоретических подходов и идей сам по себе представляет собой постмодернистское чувство: "Постмодернистский мир теперь понимается как состоящий из взаимопроникающих и множественных реальностей [...] эти реальности сводят на нет полезность монотеоретического анализа. Напротив, она предполагает необходимость множественного теоретического анализа", - отмечает Джарвис.98
В последние два десятилетия различные авторы применяли постмодернистскую или критическую теорию при изучении войны и безопасности.99 Конструктивисты акцентируют внимание на нормативном характере идей, языка, идентичностей, образов, систем убеждений и институтов как источников изменений, поведения и власти.100 В то же время сама идея безопасности обсуждается, что предполагает смещение акцента с абстрактного индивидуализма и договорного суверенитета на культуру, цивилизацию и идентичность; роль идей, норм и ценностей в конституировании того, что должно быть защищено; и исторический контекст, в котором происходит этот процесс. Эпистемологически это предполагает отход от объективистского, рационалистического подхода к более интерпретативному способу анализа".101 Государство - это не только актор, но и социальная конструкция, наделенная смыслом и ролью; оно социально конституировано и предполагает наличие государственной культуры.102
Мы знаем мир только так, как мы его воспринимаем;
Наше восприятие основано на усвоенных интерпретациях;
Это обучение носит социальный характер: мы учимся у людей и среди них в процессе социального взаимодействия.
Основными средствами передачи смысла являются:
a символы, включая язык
b культурные мифы
c структура и практика наших институтов
d наши правила конгруэнтного действия.
Эти носители смысла вместе создают:
a наше мировоззрение: как устроен мир, каковы в нем причинно-следственные связи, что является ценностью
b наше представление о себе, наша идентичность и цель
c наши идеологии.
Мы сами, наши общества и институты постоянно меняются в процессе взаимодействия.
Вставка 4.5 Взгляд деконструктивиста на реальность и познание.
Эти школы указывают на влияние практики, институциональных традиций, репертуара реакций, языка, представлений о поведении акторов на международной арене в вопросах национальной и международной безопасности.103 Идеи - это не просто правила или "дорожные карты для действий", скорее идеи действуют "по всей длине", фактически формируя акторов и действия в мировой политике.104 Когда идеи являются нормами, они не только сдерживают акторов, но и формируют их и позволяют действовать.105 Другие указывают на стратегическую и организационную культуру, чтобы объяснить различия в доктринах, военной мощи или методах управления вооруженными силами.106
Таким образом, идеи Бойда отражают современные понятия, аргументы и концепции постмодернистской социальной науки, включая исследования безопасности, что позволяет предположить, что, внедряя эти идеи, Бойд делал для военной сферы то, что другие делали для философии, социологии и искусства в конце 1970-х и в начале 1980-х годов.
Хаос повсюду
Ранние ожидания
Применение Бойдом научных разработок в стратегической мысли было оправдано еще и по другой причине. Вскоре после того, как нелинейная динамика обрела легитимность в конце 1970-х - начале 1980-х годов, были предприняты иногда осторожные, иногда смелые попытки применить теорию хаоса к человеческой истории. Пригожин, например, осторожно предположил, что:
Сегодня мы знаем, что общество - это чрезвычайно сложная система с потенциально огромным количеством бифуркаций, примером которых может служить разнообразие культур, сформировавшихся за относительно короткий период истории человечества. Мы знаем, что такие системы очень чувствительны к флуктуациям.107
В частности, после публикации книги Джеймса Глейка "Хаос: Making a New Science", область хаоплексики стала полномасштабным феноменом поп-культуры.108 В книге, наполненной иллюстрациями хаотического поведения в природе и человеческой жизни, говорится, что:
Теперь, когда наука смотрит в глаза, хаос кажется повсюду [...] Это осознание начало менять то, как руководители компаний принимают решения о страховании, как астрономы смотрят на Солнечную систему, как политические теоретики рассуждают о стрессах, приводящих к вооруженным конфликтам.
Митчелл Уолдроп повторил это мнение в своем бестселлере 1992 года, посвященном теории сложности. Количество исследований в различных областях, в которых с начала 1980-х годов предлагались общие концепции, лежащие в основе динамики изучаемых явлений, в начале 1990-х годов стало просто ошеломляющим. Мы живем в крайне нелинейном мире, заключил один из социологов.109 В экономике, например, было отмечено, что вместо стремления к равновесию рынки явно нелинейны и всегда находятся в неравновесии.110 Нестабильность была отмечена и в финансовой системе: внезапные колебания в одном регионе могут прокатиться по всей тесно связанной глобальной финансовой системе. Дисциплины истории и международных отношений, становление обществ и социальных структур постоянно растущей сложности также подверглись воздействию новой парадигмы.111 Новые науки также широко применяются к организационному поведению, как с внутриорганизационной точки зрения (динамика внутри организации), так и с межорганизационной (конкуренция, динамика рынка, война).
Нелинейность и жизнь организации
Что касается внутриорганизационной перспективы, Перроу выдвинул идею о том, что организации можно классифицировать как простые или сложные системы, и они состоят из процессов, которые являются либо линейными, либо нелинейными. Линейные взаимодействия - это взаимодействия в ожидаемой и знакомой последовательности производства или обслуживания, которые вполне заметны, даже если они незапланированы, тогда как нелинейные взаимодействия - это незнакомые последовательности или незапланированные и неожиданные последовательности, которые либо не видны, либо не сразу понятны.
Как сложные, так и простые системы могут иметь тесную и/или свободную связь между подсистемами и подпроцессами. В слабосвязанной системе существует слабина или буфер. Впоследствии то, что происходит в одном элементе, может не повлиять на другой, пока буфер не будет превышен. Неожиданные требования или нехватка ресурсов могут быть решены. В тесно связанных системах, с другой стороны, между двумя элементами нет свободного пространства или буфера. Количества должны быть точными; ресурсы не могут быть заменены друг другом. Кроме того, в тесно связанных системах не только конкретные последовательности неизменны, но и общая структура процесса, количество специализированного персонала и других основных, не подлежащих замене производственных ресурсов позволяют достичь цели производства только одним способом.112
Как правило, тесно связанные системы быстрее реагируют на возмущения. Однако из-за быстрого наступления непредсказуемых нелинейных эффектов они могут реагировать более жестко и в нескольких направлениях, с несколькими слоями эффектов, чем слабосвязанные системы.113 Отказ может быть не только быстрым, но и проявляться в различных измерениях, в различные моменты времени, в различных частях системы и, возможно, в совершенно неожиданных местах. В силу этих факторов вероятность перерастания инцидентов в аварии и катастрофы в масштабах всей системы в сложных жестко связанных системах выше, а требования к мерам по предотвращению и восстановлению отказов очень высоки. В отличие от этого, слабосвязанные системы могут включать в себя потрясения, сбои и давление изменений без дестабилизации. Слабосвязанные системы, как правило, имеют неоднозначную или, возможно, гибкую производительность. Процессы не обязательно оптимизированы с точки зрения эффективности. Можно допускать некоторую свободу действий. В слабосвязанных системах обычно больше времени на восстановление.114
Необходимый тип управления зависит от уровня сложности системы, степени связанности подсистем и процессов, а также от сопутствующих рисков. Если система линейна и тесно связана, требуется централизация, поскольку сбои приводят к предсказуемым и видимым последствиям, а ответные действия могут быть заранее запрограммированы, отрепетированы всеми заинтересованными сторонами и впоследствии инициированы и контролироваться из центрального органа. Детальный контроль и мониторинг на высшем уровне и дотошное повиновение на низшем уровне необходимы потому, что время реагирования должно быть минимальным, а реакция - точной. Впоследствии практически не остается места для отклонений/корректировок на нижнем уровне. Линейные и слабосвязанные системы могут работать при любой системе управления. Централизация возможна благодаря линейности, децентрализация - благодаря слабому соединению.
Особую проблему представляет собой класс сложных и тесно связанных систем, которые также представляют собой наибольший риск выхода инцидентов из-под контроля. Требования к системе управления противоречивы, и ни один из вариантов не является оптимальным. Сложность предполагает децентрализацию, а тесная связь - централизацию, чтобы обеспечить быстрое восстановление после сбоя до того, как тесно связанные процессы выведут систему за грань. Предложения о том, что нижним уровням может быть предоставлена свобода действий за счет определения предпосылок принятия решений вышестоящими уровнями, несостоятельны, поскольку из-за непредсказуемого характера сбоев во всей системе невозможно установить правильные предпосылки принятия решений. Более того, эти предпосылки, по мнению Перроу, могут оказаться контрпродуктивными.115 Таким образом, элитам, принимающим решения, придется балансировать между двумя требованиями.
Что касается слабосвязанных сложных систем, Перроу утверждает, что сложность требует, чтобы те, кто находится в точке нарушения, могли свободно интерпретировать ситуацию и принимать корректирующие меры, поскольку именно там впервые отмечается инцидент. Они должны иметь возможность диагностировать ситуацию и предпринять шаги по локализации проблемы до того, как ее последствия распространятся на другие части системы. Поскольку взаимодействие слабо завязано, есть время для выработки целостной картины и соответствующих ответных мер. Вместе с недирективными способами синхронизации и координации, такими как неформальные процессы, общая культура, общая профессиональная этика, стабильные схемы взаимодействия, провисания и буферы, децентрализация позволит обеспечить достаточную степень контроля и достаточный потенциал восстановления после сбоев. Эти элементы встречаются в работе Бойда о командовании и контроле.
Различные авторы утверждают, что модели организации, основанные на живых системах, естественно органичны и адаптивны.116 Чтобы организации могли выжить, они должны эволюционировать вместе с окружающей средой, сохраняя при этом внутреннюю стабильность. Это требует разнообразия, творчества и обучающихся сообществ. Организация должна быть достаточно разнообразной, чтобы провоцировать обучение, но не настолько, чтобы перегрузить законную систему и вызвать анархию. Эти исследования утверждают, что, подобно экосистемам, организации процветают, когда в них есть разнообразие. С практической точки зрения, организации (должны) обладать различными моделями связей, от тесных до свободных. Слабосвязанные структуры позволяют организации приспосабливаться к изменениям окружающей среды, а когда экологические потрясения особенно сильны, слабосвязанные структуры реагируют вяло, что позволяет выиграть время для восстановления. Умеренно и жестко связанные структуры не позволяют организации чрезмерно реагировать на возмущения окружающей среды. Таким образом, модели связей позволяют организациям сохранять относительную стабильность в большинстве условий и защищают систему даже от сильных потрясений.117
Надежные" системы характеризуются "богатым набором тесных, умеренных и слабосвязанных связей; цепи взаимозависимости разветвляются по сложным схемам практически между всеми участниками широкой сети взаимодействия". Такие сложные схемы взаимодействия защищают организацию от потрясений окружающей среды, предоставляя множество путей для действий. Если одна из моделей взаимозависимости в сети нарушается, динамика, выполняемая этой подсистемой, обычно может быть перенаправлена в другие области сети. Такая устойчивость затрудняет повреждение или разрушение сложной системы, поскольку сложное взаимодействие придает ей удивительную устойчивость".118
В структурном плане ключевой темой является самоорганизация.119 Оптимальной организационной формой для адаптации в турбулентной среде считается "ячеистая" форма, действующая в сети, - идея, заложенная в представлениях Бойда о командовании и контроле. Небольшие команды, действующие относительно автономно, преследуют предпринимательские возможности и делятся друг с другом ноу-хау.120 В то же время общие ценности корпоративной культуры в системах убеждений обеспечивают жесткий, но внутренний и, возможно, даже "негласный" контроль как форму протокола. В то же время свободный контроль возникает в результате взаимодействия между руководителем и сотрудниками, которое способствует обмену информацией, доверию и обучению. Ключом к свободному контролю является вера руководства в то, что сотрудники будут действовать в соответствии с общими ценностями, что позволяет им свободно искать возможности, учиться и применять накопленные знания в инновационной деятельности.121 Успешные руководители сложных организаций допускают эксперименты, ошибки, противоречия, неопределенность и парадоксы, чтобы организация могла развиваться. Управление организацией как сложной системой означает отказ от контроля и сосредоточение на силе взаимосвязанного мира отношений и контуров обратной связи.
Стратегия и планирование не избежали применения идей теории сложности. Из-за квантово-механической неопределенности и чувствительности к начальным условиям часто невозможно найти оптимальную стратегию. Напротив, устойчивость заключается не столько в наличии определенной модели реагирования, сколько в наличии огромного набора возможных реакций.122 Вставка 4.6 демонстрирует множество возможных последствий теории сложности для стратегического управления коммерческими организациями, противопоставляя холистический подход, необходимый для управления сложными организациями, механистическому взгляду ранних теоретиков менеджмента, таких как Тейлор.
Некоторые из этих идей нашли отражение в концепции Бойда о командовании и управлении, которая основывается на доверии, неявном общении, открытом потоке информации и общем взгляде на цели организации. Бойд выступает за расслабленный подход к командованию, предоставляя подразделениям и командирам достаточную свободу действий, чтобы реагировать на быстро меняющуюся обстановку и формировать ее. Он выступает за латеральные отношения между подчиненными подразделениями, что будет способствовать самоорганизации. Бойд допускает существование неопределенности и хочет, чтобы командиры не навязывали определенный курс действий, а устанавливали границы поведения, общее направление и разрабатывали соответствующие схемы организационной ориентации (schemata).
Нелинейность войны
От теории хаоплексичности перешли к изучению войны и формулированию военной стратегии.123 В обширном исследовании, посвященном разработке политики и содержащем множество ссылок на военную стратегию, Роберт Джервис отметил, что в нелинейных сложных системах:124
Невозможно заниматься только одним делом;
Результаты нельзя предсказать по отдельным действиям;
Стратегии зависят от стратегий других людей;
Поведение изменяет окружающую среду.
Вторя Перроу, он отмечает, что связи, взаимодействия и взаимозависимости - это важные и проблематичные характеристики сложных систем. В системе цепочки последствий растягиваются во времени и во многих областях. Последствия действий всегда множественны. Некоторые называют это тем, что действия имеют побочные эффекты, но кроме того, что они в основном нежелательны, нет ничего, что отличало бы один эффект от другого. В принципе, невозможно сделать только одну вещь.125 Когда взаимосвязи очень плотные, бывает трудно отследить влияние любого изменения даже постфактум, не говоря уже о том, чтобы предсказать его заранее, что делает систему сложной и трудноуправляемой.126
С сайта
На
Линейный
Нелинейный
Статический, причинно-следственный взгляд на
отдельные факторы
Динамичное, постоянно меняющееся поле
взаимодействия
Микроскопический, локальный
Широкоугольный, глобальный
Раздельность
Родство
Рынок
Окружающая среда
Редукционист
Нередукционист
Компонентное мышление
Видеть и мыслить целостно
Карточки учета рабочего времени, анализ задач
Сложные адаптивные системы
Решение проблем
Эффект бабочки, обратная связь в системе
Мозговой штурм
Самоорганизация, адаптация
Поляризация
Сканирование окружающей среды плюс
картирование
Структура создает процесс
Процессы, лежащие в основе
переменных
системы, и
их взаимодействие
создают самоорганизующиеся
паттерны, формы и структуры
Уделяет внимание политикам и
процедурам, которые обычно
фиксированы и негибки
Обращает внимание на начальные условия,
информацию, вызывающую интерес, возникающие
события и странные аттракторы
Постоянные комитеты
Специальные рабочие группы, сети
Политика
Обучение
Планирование как дискретное событие
Планирование как непрерывный процесс
Планирование элитной группой специалистов
Планирование требует
участия всей системы
Реализация плана
Гибкость реализации и
постоянное развитие в ответ на
возникающие условия
Прогнозирование с помощью анализа данных
Предвидение через синтез
Количественные
Качественные
Контроль, стабилизация или
управление изменениями
Реагировать на
изменения и влиять на
них по мере их возникновения
Поведение динозавров
Предпринимательское поведение
Перемены как угроза
Перемены как возможность
Приводит к застою и вымиранию
Ведет к обновлению и росту
Источник: адаптировано из T. Irene Sanders, Strategic Thinking and the
Новые науки, Планирование в условиях хаоса, сложности и перемен
(Нью-Йорк, 1998), стр. 146-50.
Вставка 4.6 Новая парадигма планирования, определенная новыми науками.
Взаимосвязи могут помешать целенаправленному поведению. Не только действия могут вызывать противодействие, но и множество сторон и этапов открывают множество путей к непредвиденным последствиям.127 А поскольку большинство систем либо были спроектированы так, чтобы справляться с трудностями, либо эволюционировали перед лицом этих трудностей, поломка или перегрузка в одной точке редко приводит к их разрушению. Системы имеют способы компенсации, они гибкие и могут иметь встроенную избыточность. Поэтому действия против взаимосвязанных систем могут не привести к прямым результатам, но они вызовут нарушения в других точках.128 Джервис завершает свою книгу тремя предложениями по стратегиям, которые могут преодолеть или учесть рассмотренные нами проблемы:
Ограничение возможностей противника;
Понимание нелинейности окружающей среды;
Стремитесь к непрямым эффектам и применяйте несколько стратегий.
Во-первых, люди могут сдерживать других участников и снижать, а то и вовсе устранять степень системности и непредвиденных последствий в окружающей среде. Ограничения могут быть вызваны лишением возможностей и разрывом взаимосвязей. Они ограничивают пространство решений оппонента.129 Они уменьшают количество альтернатив, которые необходимо учитывать при разработке контрстратегий. Это делает систему более предсказуемой.
Во-вторых, понимание того факта, что человек действует в рамках системы и против системы, в рамках среды, может позволить ему компенсировать результат, который в противном случае мог бы произойти.130 Если человек знает, что что-то может произойти, он может предвидеть это, подготовиться к этому, тем самым снизив вероятность этого, хотя бы тем, что заставит другого поверить в то, что этот конкретный вариант был предусмотрен.
Третья стратегия - нацеленность на косвенные эффекты и применение нескольких мер политики в расчете на то, что кумулятивный эффект приведет к тому, что у других возникнут проблемы с адаптацией.131 Если одна мера не срабатывает, другая может сработать, или их взаимодействие может оказаться слишком сложным. Одна из форм этого - манипулирование средой, в которой действуют системы, например, расширение или сужение числа союзников. Последнее, что советует Джервис, - оставить себе некоторую слабину, гибкость и возможность отреагировать, если их ожидания окажутся неверными.132
Помимо работы Барри Уоттса о нелинейности и стратегии, появившейся в 1980-х годах, в списке личных работ Бойда есть еще три работы о войне и хаоплексичности, появившиеся в начале 1990-х годов. В 1992 году Стивен Манн опубликовал работу о теории хаоса и стратегии, в которой перечислил четыре фактора окружения стратегического объекта, определяющие критичность системы, частью которой он является: (1) начальная форма системы, (2) базовая структура системы, (3) сплоченность акторов, (4) энергия конфликта отдельных акторов. Эти факторы, по его мнению, должны быть изучены, прежде чем мы сможем приступить к созданию стратегий.133
Вторая статья - исследование Алана Байерчена, озаглавленное "Клаузевиц, нелинейность и непредсказуемость войны". Он подчеркивает актуальность новых наук для изучения войны, утверждая, что основные темы хаоплексичности неявно всегда были заложены в краеугольном камне западной военной мысли: Клаузевиц "О войне".134 Байерхен утверждает, что Клаузевиц понимал, что война по своей сути является нелинейным явлением, и воспринимал природу войны как энергозатратное явление, включающее конкурирующие и взаимодействующие факторы. Он рассматривал войну как систему, движимую психологическими силами и характеризующуюся положительной обратной связью, что "теоретически" приводит к безграничным крайностям взаимных усилий противников и попыток одержать верх друг над другом. Однако он утверждает, что реальная война никогда не происходит без контекста, что ее ведение всегда занимает время, состоящее из ряда интерактивных этапов, и что ее результаты никогда не бывают абсолютно окончательными - все это накладывает ограничения на аналитически простую "чистую теорию" войны. Любая конкретная война подвержена историческим случайностям. Поэтому войны не только характеризуются обратной связью (процесс, явно включающий нелинейность), но и неотделимы от своего контекста.
Понимание Клаузевицем нелинейного характера войны проявляется и в его утверждении, что война - это "удивительная троица", состоящая из (а) слепой, естественной силы насилия, ненависти и вражды между массами людей; (б) случая и вероятности, с которыми сталкиваются или которые порождают полководец и его армия; и (в) рационального подчинения войны политике правительства. Таким образом, задача стратега - разработать теорию, поддерживающую баланс между этими тремя тенденциями, "как предмет, подвешенный между тремя магнитами". Эта метафора сталкивает нас с хаосом, присущим нелинейной системе, чувствительной к начальным условиям, поскольку вероятность того, что картина, формируемая треком маятника, будет одинаковой каждый раз, когда его отпускают над тремя равноудаленными и одинаково мощными магнитами, исчезающе мала. Вопреки ньютоновским предположениям чистой теории войны, в реальном мире невозможно достаточно точно измерить соответствующие начальные условия, чтобы воспроизвести их и получить ту же картину во второй раз, поскольку все физические измерения являются приближениями, ограниченными инструментом и стандартом измерения. Также невозможно изолировать систему от всех возможных влияний вокруг нее, и эта среда изменилась с момента проведения измерений. Предвидеть общий вид модели возможно, но количественная предсказуемость фактической траектории теряется.
Учет политической обстановки приводит Клаузевица к его знаменитому второму определению войны как "всего лишь продолжения политики другими средствами", утверждая, что война никогда не бывает автономной, поскольку она всегда является инструментом политики. Однако эта взаимосвязь не статична, она не подразумевает неизменности инструмента, а также того, что политическая цель или политика сама по себе не подвержена эффектам обратной связи. Отношения "цель-средство" явно не работают линейно.
Акцент Клаузевица на непредсказуемости - еще одно ключевое проявление той роли, которую нелинейность играет в его работах. Непредсказуемость обусловлена взаимодействием, трением и случайностью. Военное действие порождает не одну реакцию, а динамические взаимодействия и предвидения, которые представляют собой фундаментальную проблему для любой теории. Такие закономерности можно теоретизировать только в качественных и общих терминах, а не в конкретных деталях, необходимых для предсказания. Более того, трение, используемое Клаузевицем, включает в себя два разных, но связанных между собой понятия, которые демонстрируют глубину его наблюдательности и интуиции (и оба они всплывают в работе Бойда). Одно из них - физический смысл сопротивления, заложенный в самом слове, которое во времена Клаузевица связывали с теплом, что в конечном итоге привело ко Второму закону термодинамики и понятию энтропии. Трение - это нелинейный эффект обратной связи, который приводит к тепловой диссипации энергии в системе и увеличению энтропии. Военному трению противостоят обучение, дисциплина, инспекции, правила, приказы и, не в последнюю очередь, "железная воля" командира. В открытую систему вливается новая энергия и усилия, но все равно все не идет по плану; диссипация эндемична из-за интерактивной природы частей системы.
Второе значение слова "трение" - это информационно-теоретическая идея "шума". Планы и приказы - это сигналы, которые неизбежно искажаются в шуме в процессе передачи их вниз и через ряды, даже в мирное время, и все больше из-за воздействия физических нагрузок и опасности в бою. С этой точки зрения его знаменитая метафора "тумана" войны относится не столько к недостатку информации, сколько к тому, как искажение и перегрузка информации порождают неопределенность в отношении фактического положения дел. Обучение, правила, процедуры и так далее - это избыточность, которая повышает вероятность распознавания сигнала сквозь шум. Трение" передает ощущение Клаузевица о том, как незаметные мелкие причины могут усиливаться на войне, пока не приведут к макроэффектам, и что эти эффекты никогда нельзя предвидеть.
Шанс - последний из этой троицы. Сравнивая войну с игрой в карты, Клаузевиц не только говорит о невозможности просчитать вероятности, но и намекает на ограниченность знаний человеческой психологии, позволяющих "читать" других игроков, чувствовать, когда стоит рискнуть, и так далее. Таким образом, точное знание, необходимое для предвидения последствий взаимодействия, недостижимо. Другой тип случайности - результат нашей неспособности воспринимать вселенную как взаимосвязанное целое. Стремление постичь мир с помощью анализа, попытка разделить части Вселенной на части, чтобы сделать их пригодными для изучения, открывает возможность оказаться вслепую из-за самой искусственности практики разделения. Эта форма случайности становится особенно острой проблемой, когда наша интуиция руководствуется линейными концепциями.
Третья работа, включенная в список Бойда, - исследование Пэта Пентланда "Анализ центра тяжести и теория хаоса".135 Его главный аргумент заключается в том, что, учитывая понимание, которое дает смена парадигмы, ключ к анализу центров тяжести противника заключается в том, чтобы включить реальные и динамические сложности естественного мира, объясняемые теорией хаоса. Он дезагрегирует систему противника на элементы силы (вставка 4.7).136 Каждый элемент существует в трех измерениях: источник, связь и проявление. Связь помогает преобразовать источник в силу и обеспечивает связь внутри и между элементами силы. Каждый элемент силы - это центр тяжести, а также странный аттрактор. Сила определяется массой источника, интенсивностью силы, взаимосвязанностью внутри системы и скоростью обменных потоков в связях.137
Источник
Ссылка
Force
Вооруженные силы
Командование и управление,
логистика, обучение
Военные
Государственная
бюрократия
Лидерство и
общение
Политические и
дипломатические
Промышленность и природные
ресурсы
Транспорт и
технологии
Экономика
Общество и культура
Семья, образование,
социализация
Социально-культурный
Система ценностей
Религия и философия,
Индоктринация
Идеология
Вставка 4.7 Набор потенциальных центров притяжения Пентланда.
Теория хаоса вступает в игру в этой конструкции, поскольку она описывает, что может произойти, когда в открытые системы вводится дополнительная внешняя сила, или что происходит, когда разрываются силовые связи.138 Он строит аналитический подход к выбору центров притяжения в качестве фокуса для военного планирования, основываясь на описании динамики нелинейных систем, перечисленных во вставке 4.8.139
Основываясь на модели противника и динамике хаотических систем, Пентланд утверждает, что кризисные моменты могут быть спровоцированы:
закрытие системы от окружающей среды и приведение ее в равновесие;
устранение обратной связи в системе;
доведение любой из динамик размерности до сингулярности путем ее перегрузки или разрушения;
применение квантовых количеств широкой внешней энергии ко всей системе.
Последний вариант возможен только при наличии огромного неравенства сил. Хаотическая система, как правило, очень устойчива, способна сохранять свою структуру и даже переходить на более высокие уровни организации до тех пор, пока энергия может черпаться из окружающей среды. Это относится и к возмущениям в системе. Если на нее направлено воздействие, элемент власти изнутри корректируется, чтобы компенсировать его, и черпает ресурсы из других элементов власти через механизмы взаимосвязанных связей. В экономической сфере, например, противник может выбрать экономическое ослабление, замещение, перераспределение, реинжиниринг, реконструкцию, накопление запасов, рационирование, импорт и рассеивание. И хотя общество может потерпеть военное поражение, глубокие культурные и политические силы практически неуязвимы для военной силы, если только речь не идет о длительной оккупации. В качестве альтернативы можно стремиться к различным видам военной силы, например, отвечая на обычное нападение длительной иррегулярной кампанией низкой интенсивности. Эта особенность заставляет признать, что война - это процесс оценки, инноваций и адаптации. Общество противника будет постоянно оценивать, внедрять инновации и использовать новые комбинации сил для достижения различных результатов.140
Предсказания теории хаоса носят общий характер и описывают взаимодействие систем, а не конкретные конечные состояния;
Начальные условия и динамические факторы, управляющие динамикой системы, редко могут быть абсолютно известны или определены;
Можно предугадать некоторые процессы и функции;
Долгосрочное прогнозирование, однако, невозможно: вы не можете предсказать, что произойдет после того или иного события или когда произойдет то или иное событие;
Они часто повторяются, демонстрируя масштабные структуры;
Незначительные различия во времени могут привести к удивительно разнообразным результатам;
В динамической системе вокруг функций формируются паттерны ("странные аттракторы"); эти паттерны похожи друг на друга, проявляя схожие свойства, но никогда не повторяются в точности;
Системы, открытые для окружающей среды, самоорганизуются в похожие паттерны в соответствии со своими фундаментальными структурами;
Нелинейность может как стабилизировать системы, так и дестабилизировать их;
Открытые системы могут быть доведены до кризисных точек, где они либо раздвоятся и снова самоорганизуются, либо впадут в период стохастического хаоса (проявление неустойчивой случайности).
Вставка 4.8 Пентланд описывает динамику нелинейных систем.
Этот обзор, хотя и далеко не исчерпывающий, предлагает репрезентативное описание исследований, в которых авторы разного уровня пытались применить идеи теории хаоса и сложности к социальной сфере, полагая, что эти разработки действительно актуальны для понимания социальных явлений и могут улучшить редукционистский способ анализа.141 Это позволяет предположить, что применение Бойдом идей динамических процессов в химических и биологических системах к социальной сфере было не только весьма плодотворным и принесло ему важные открытия, но и оправданным.
Дискурс и научный Zeitgeist
Наука, стратегическая теория и стратегическое мышление
Таким образом, работы Бойда, несомненно, являются продуктом его Zeitgeist, и обзор научного Zeitgeist, проведенный до сих пор, не только предлагает окно в литературу, которую изучал Бойд, но и знакомит с идеями, темами и взглядами, которые Бойд считал актуальными для военной стратегии и стратегического мышления. Изучение науки было важным для разработки его аргументов. Как утверждает Хэммонд, "его изучение химии, физики и биологии, его исследования о том, как работает мозг, о природе памяти, о том, как человек учится, думает и задает вопросы, были центральными для его мировоззрения".142 Действительно, в различных отношениях наука играет более заметную роль в качестве формирующего фактора в работах Бойда, чем в работах других теоретиков стратегии.
Во-первых, вклад Бойда в стратегическую теорию отчасти заключается в использовании им достижений новых наук. Бойд сознательно сделал науку важнейшим элементом своей работы. Он начинает с эссе, которое прочно опирается на эпистемологические дебаты 1960-х годов. С годами влияние науки усиливалось. Даже в книге "Patterns of Conflict", которая по своей сути является обзором военной истории и для которой он изучал труды по военной истории и стратегии, в списке источников, к которым он обращался, есть несколько книг из других научных дисциплин. Так, в версии "Patterns of Conflict" 1981 года Докинз, Э. О. Уилсон и Грегори Бейтсон перечислены как немногие заметные исследования, не имеющие прямого отношения к военной истории и стратегии, а в окончательном издании 1986 года число невоенных работ в библиографии выросло до тридцати. Неудивительно, что Бертон описывает "Закономерности конфликта" как продукт анализа Бойдом исторических моделей конфликтов и синтеза научных теорий для успешных операций.143 В брифингах, разработанных после Patterns of Conflict, количество ссылок на научные открытия, число научных работ, включенных в библиографию, и использование научных иллюстраций значительно увеличивается, в то время как количество ссылок и иллюстраций из военной истории заметно уменьшается. Брифинг "Стратегическая игра в ? и ?" практически лишен ссылок на военную историю. В "Концептуальной спирали" вообще нет военной истории; наука и техника доминируют на слайдах, показывая, как они развиваются и формируют нашу жизнь.
На несколько ином уровне наука тоже играла свою роль. Само усилие по чтению, изучению, анализу, разбору идей, установлению связей по аналогии с другими книгами и статьями, которые он анализировал, и созданию нового синтеза стало такой же неотъемлемой частью его идей о стратегии, как и содержание. Это представляет собой дидактический подход Бойда. Бойд считает недопустимым разделение индуктивного и дедуктивного подходов. Необходимо использовать и то, и другое, а также смешивать и сочетать анализ и синтез. Это не вопрос выбора между кумулятивными индуктивными процессами; скорее, их сочетание обогащает кумулятивные индуктивные и дедуктивные достижения и обеспечивает то, что Бойд называет многогранными, неявными перекрестными ссылками.
Его исследования в области познания, обучения и творчества натолкнули его на мысль о том, что разработка стратегии, военных планов похожа на эти умственные процессы. Разработка стратегической теории похожа на научную деятельность, которая напоминает то, как организмы развивают, изменяют или отбрасывают схемы. И поскольку литература, которую он читал, демонстрировала глубокий междисциплинарный подход, стратегическая теория, как и когнитивные науки, теория систем, теория сложности и хаоса, должна включать в себя и вытекать из глубокого междисциплинарного подхода. Бойд специально включил список "дисциплин или видов деятельности, которые необходимо изучить", чтобы проникнуть в суть стратегии. В этом списке упоминаются математическая логика, физика, термодинамика, биология, психология, антропология и конфликтология.144 Смысл этого заключается в том, что инновационные идеи появились не только благодаря индуктивному мышлению. Настоящие достижения - это прорывы творческого мышления за пределы известного на тот момент. Поэтому он активно и целенаправленно ориентировался в самых разных дисциплинах, чтобы получить новые знания, лучше понять сложный феномен войны и стратегического поведения. В отличие от Жомини, например, и более позднего Дж. Ф. К. Фуллера, которые стремились сформулировать теорию, способную выдержать сравнение с тем, как физика развивала теорию, чтобы получить ауру универсальности (и хорошую меру научной приемлемости), Бойд сознательно не отдавал предпочтение одной научной модели или дисциплине перед другой, поскольку каждая дисциплина могла дать понимание поведения человеческих организаций в жестоком конфликте и метафоры, позволяющие увидеть новое в знакомых объектах. Хаммонд описывает Путь Бойда как "своего рода западный дзен":
Это состояние ума, познание единства вещей, понимание фундаментальных идей, известных в восточной философии и религии как просто Путь [или Дао]. Для Бойда Путь - это не цель, а процесс, путешествие [...] Важными были связи, прозрения, возникающие при рассмотрении мира с разных сторон, с разных точек зрения, при обычном рассмотрении противоположных предложений. Ключ - в умственной ловкости".145
Таким образом, его междисциплинарный подход был как частью его усилий по улучшению собственной "ориентации", так и частью его послания. Он подчеркивал важность использования различных теорий и дисциплин для поиска связей и новых линий причинности, которые могли бы объяснить и осветить знакомые процессы и события, а также для поиска связей, которые могли бы привести к более общей проработке происходящего. Этот аспект "Дискурса" он отметил в своем предисловии,
представляет собой ключ к разработке тактик, стратегий, целей, объединяющих тем и т.д., которые позволяют нам активно формировать и адаптироваться к разворачивающемуся миру, частью которого мы являемся, в котором живем и которым питаемся... Это тот тип мышления, который одновременно лежит в основе и составляет саму его суть.146
Наконец, "Дискурс" появился в своей окончательной форме, после многочисленных изменений, в результате именно такого диалектического процесса разрушения и созидания. Фактически, он развился благодаря применению петли OODA. Это результат разговора с историей, наукой и аудиторией, вдохновленный инсайтом из его опыта пилота истребителя.
Для Бойда этот целенаправленный поиск новых открытий путем изучения различных областей знания, сознательное сохранение открытого отношения к различным дисциплинам имели нормативный характер. Именно так следует изучать стратегию и войну. Изучение научной литературы в междисциплинарном ключе и понимание того, как развивается научное знание, было столь же нормативным, как и изучение военной истории, если человек хотел получить правильное представление о конфликте, победе и поражении. Метафоры, аналогии и иллюстрации, которые использовал Бойд, были выбраны сознательно. Более того, они были и остаются частью научного и культурного Zeitgeist. Бойд был на волне науки, переводил ее и применял в военной сфере.
Бойд, скорее всего, был первым военным теоретиком, отметившим значение зарождающейся парадигмы для понимания войны и стратегии. В противовес тем, кто утверждает, что Бойд был "нелинейщиком" лишь имплицитно и ретроспективно,147 в этих главах было показано, что на основании литературы, которую Бойд изучал с начала 1970-х годов до момента своей смерти, примеров, которые он включал в свои работы, замечаний нескольких экспертов, лично знавших Бойда, и утверждений самого Бойда, можно сделать вывод, что Бойд явно использовал пригожинскую или постмодернистскую перспективу при разработке своих работ, в частности в презентациях, которые он создал после "Patterns of Conflict".
Метафоры Бойда
Вторым следствием увлечения Бойда разнообразным чтением являются метафоры, которые он использовал в этих произведениях. Бойд намекает на это в утверждении, что: "ключевые положения этих презентаций, набросок петли OODA и связанные с ним идеи представляют собой развивающийся, открытый, далекий от равновесия процесс самоорганизации, возникновения и естественного отбора".Наука дала ему новые метафоры, аналогии и иллюстрации, другими словами, новые концептуальные линзы, чтобы подходить к военным конфликтам и объяснять их. Он мог интерполировать между этими кусочками информации и создавать масштабные представления о скрытой динамике.149
В целом в работе Бойда можно выделить две метафоры.150 Во-первых, он использует органическую метафору: вооруженные силы подобны организмам и ведут себя подобно им. Петля OODA и теория успеха Бойда объясняют, что необходимо для выживания. Петлю OODA можно сравнить с генетическим циклом воспроизводства органических видов. Вместо генов организация передает идеи, ориентацию и репертуар действий от одного цикла к другому, отбрасывая те модели ориентации и действия, которые оказались нефункциональными. Как и организмы, по мнению Бойда, вооруженные силы конкурируют, учатся, эволюционируют, выживают или не выживают. Военная доктрина и стратегическая теория также рассматриваются в этом теоретическом свете эволюции. Те из них, которые "работают", выживают и сохраняются (до того момента, когда это приводит к появлению догм и конкретных эффективных контрдоктрин). Бойд придерживается идеи, что, подобно науке, стратегическая теория развивается в соответствии с механизмом самокоррекции. Он хочет, чтобы вооруженные силы действовали как самообучающиеся организации.
Вторая метафора заключается в рассмотрении вооруженных сил как открытых систем. На протяжении всей работы Бойд подчеркивает связи, сухожилия, отношения между различными взаимозависимыми подсистемами по горизонтали и между иерархическими уровнями организации, а также необходимость постоянного взаимодействия с окружающей средой. Расширяя эту метафору, Бойд также рассматривал вооруженные силы как сложные адаптивные системы, подобные экосистемам. Здесь задействованы темы нелинейности, новизны, разнообразия, уровней организованной сложности и различных путей, способов и временных масштабов адаптации и эволюции. Война похожа на нелинейное столкновение двух сложных адаптивных систем. Подразделения заполняют ниши в экосистеме и должны быть способны действовать с достаточным уровнем автономности, но при этом взаимозависимо с другими системами. Доктрины, процедуры, тактика, организационная культура подобны странным аттракторам теории хаоса, объясняющим общее поведение системы. Они также похожи на схемы, которые должны развиваться. Вооруженные силы подобны аутопоэтическим системам, постоянно прилагающим усилия для сохранения своего отличительного характера, несмотря на неспокойную обстановку. Поражение, деморализация и неорганизованное отступление могут рассматриваться как симптомы распада системы после точки бифуркации, неспособной справиться в имеющееся время с радикальными изменениями, навязанными ей окружающей средой, неспособной скорректировать схемы или ускорить темп корректировки.
Концептуализация военных стратегий сложных адаптивных систем
Это влияет на интерпретацию его работ. Как станет очевидно из прочтения его работ и логически вытекает из панорамы научного Zeitgeist, его работа вращается вокруг темы организационного выживания и его решения - адаптивности. Бойд фокусируется на факторах, которые могут ослабить способность противника к адаптации, и на тех, которые сохраняют его собственную способность к этому.
Системой, для которой разрабатывается стратегическая теория, являются вооруженные силы и их окружение. Вооруженные силы по своей сути являются достаточно надежной системой. Они предназначены для того, чтобы вызывать изменения в системе противника и противостоять необходимости делать это самим. Она будет оснащена резервными соединениями, большим количеством подразделений различной природы, хорошими сенсорами, соответствующими схемами и благоприятным окружением. Она сделает все, чтобы обеспечить хоть какую-то согласованность своих действий. Таким образом, цель состоит в том, чтобы подтолкнуть систему от упорядоченного, дисциплинированного состояния к такому, в котором несколько подсистем должны самоорганизоваться из-за отсутствия высшего руководства, а затем к состоянию случайности, но не обязательно в таком порядке, который был бы упорядочен по времени. Случайность, потеря целостности, противоположна способности к адаптации. Единицы могут продолжать существовать, но не как часть более сложной системы. Этот механизм снижения сплоченности и ослабления способности к адаптации может быть применен к любой системе и подсистеме до самого низкого уровня, который можно описать как систему; в вооруженных силах это отдельный солдат. Но не обязательно, чтобы система полностью разрушилась одним мощным ударом. Поскольку ошибка в ответе или замедленная реакция со временем будут усиливать воздействие через петли обратной связи, в основном необходимо лишь создать начальное преимущество и не дать противнику компенсировать его.
Характер системы может меняться от менее сложной к сложной или, наоборот, к такой, где уже почти нет связи, где нет обмена информацией и где перестает существовать согласованность действий. Тогда различные элементы системы действуют произвольно и не являются частью системы. Применительно к вооруженным силам мы можем представить себе армию в начале конфликта, выполняющую план в упорядоченном виде с высокой степенью сплоченности, но после неудач, деградации возможностей, потери связей и подразделений, сплоченность системы деградирует. Изначально центральный руководящий орган может отдавать новые приказы для поддержания сплоченности, тем самым обеспечивая часть новых схем (что ожидается от подразделений, как себя вести) и как должна выглядеть окружающая среда (путем предоставления разведданных). Когда способность к коммуникации снижается, подразделениям приходится заботиться о себе в течение более длительных периодов времени, и благодаря доктрине и обучению они смогут самоорганизовываться в течение некоторого времени. После более длительного периода устаревшие схемы перестают соответствовать реальности, и, не имея связей и входов, подразделения не смогут правильно реагировать, и чем больше подразделений это делает, тем больше система в целом не сможет правильно адаптироваться к складывающимся обстоятельствам. Это объясняет важность когнитивного фактора в работе Бойда.
Опираясь на выводы этой и предыдущих глав, из динамики открытых, сложных, нелинейных адаптивных систем можно извлечь несколько взаимосвязанных методов, которые можно воплотить в стратегические ходы - пусть и абстрактные - для достижения основной цели социальных систем в конфликте (вставка 4.9). Большинство из них, если не все, присутствуют в работе Бойда.
Обеспечьте большое разнообразие концептуальных линз;
Организуйтесь в полуавтономные ячейки, избегайте жестких иерархических структур/культуры;
Используйте несколько стратегий/возможностей;
Влияют на точность когнитивного процесса/процесса обратной связи. Если понимание помогает достичь сплоченности и поддерживать целенаправленное поведение, то, как следствие, замешательство помогает создать коллапс;
Перегружайте когнитивные способности;
Устранить (и/или поставить под угрозу) конкретные критически важные (реальные или воображаемые) подсистемы;
Уменьшение разнообразия подсистем (влияющее на способность реагировать на разнообразные угрозы и уменьшающее пространство для принятия решений или адаптации) в качестве альтернативы достижению и поддержанию относительного и релевантного преимущества в разнообразии;
Нарушение моральных, физических и/или информационных вертикальных и горизонтальных связей (т.е. сплоченности) между подсистемами;
Закройте врага от его физического/социального окружения;
Формируйте окружение системы быстрее, чем противник способен с ним справиться;
Нарушение информационного потока между окружающей средой и системой, и
Убедитесь в нерелевантности схем оппонента или в невозможности их проверки, обеспечив при этом достаточную точность собственных схем;
Изменение характера войны: ведение войны в форме, которая не соответствует доктрине и стратегическим предпочтениям (схемам) противника;
Измените обстановку с точки зрения альянсов, местоположения и/или ставок.
Вставка 4.9 Список стратагем, разработанных на основе информации CAS.
Именно эта концептуализация войны и стратегического поведения лежит в основе мышления Бойда, что станет очевидным из описания "Дискурса", которое последует в следующих главах.
Заключительные слова
Бойд создавал свои работы, полностью осознавая значительные научные достижения своей эпохи. Научный Zeitgeist снабжал его метафорами и новыми идеями, которые связывались с закономерностями, обнаруженными им в военной истории и стратегической теории, а также в его собственном военном опыте. Подобно постмодернистским социологам и авторам, которые использовали новые науки для объяснения привычных социальных явлений под новым углом, попутно предлагая новые идеи, Бойд может считаться первым стратегом, который включил смену парадигмы науки XX века в стратегическую теорию, сознательно и нормативно, и построил теорию, основанную на идеях, порожденных этой сменой парадигмы. Когда дело доходит до интерпретации его работы, эти главы убедительно показывают, что Бойд утверждает гораздо больше, чем "просто" идея быстрого цикла OODA, и что в рамках идеи цикла OODA множество концепций и идей добавляют уровни смысла к простому графику.
5 основных аргументов
Patterns of Conflict" представляет собой сборник идей и действий, позволяющих побеждать и проигрывать в условиях жесткой конкуренции.
Джон Бойд
Рассуждение в прозе
В предыдущих главах была представлена концептуальная линза, через которую мы можем изучать презентации Бойда. В следующих главах Бойд излагает в полной прозе то, что набросал на своих слайдах. Они показывают, что, хотя идея "быстрой петли OODA" действительно является важной темой в работе Бойда и значима сама по себе, на самом деле его работа гораздо шире и сложнее, чем можно предположить, опираясь только на эту идею. Помимо разработки подхода к ведению обычной войны, концептуальной основой которого является понятие "быстрой петли OODA", Бойд выделяет различные "категории конфликта", каждая из которых имеет свою особую логику. Они также продемонстрируют, что Бойд не остановился на тактическом и оперативном уровнях войны; напротив, он рассмотрел стратегический и большой стратегический уровни, причем весьма подробно. Более того, он старается переосмыслить значение этих терминов, рассматривая их в контексте адаптивности, как уровни в игре на выживание.
Более того, при обсуждении этих вопросов он отходит от идеи быстрой петли OODA, признавая тот факт, что на более высоких уровнях войны в игру вступают другие факторы. В частности, в двух последних докладах Бойд переводит свои аргументы на более высокие уровни абстракции, превращая свою военную теорию в общую теорию стратегии или, скорее, в общую теорию организационного выживания. Наконец, эти главы проиллюстрируют точку зрения Бойда на правильный подход к стратегическому мышлению, поскольку "Дискурс" - это одновременно аргумент в пользу конкретного подхода к победе в конфликте, переосмысление термина "стратегия", а также аргумент в пользу того, как следует мыслить стратегически.
Главы, предваряемые введением к каждой презентации, не отходят от слайдов Бойда и структуры его аргументации. Это не позволяет проводить большой анализ, комментировать или объяснять. Цель - передать содержание слайдов в удобочитаемой прозе. При этом по возможности соблюдается язык и терминология самого Бойда. Кроме того, четко прослеживается оригинальная структура каждой презентации.
Структура
Однако описание отдельных частей работы Бойда не следует в той последовательности, в которой они представлены в "Рассуждении". Вместо этого соблюдается хронологический порядок, чтобы показать, как он строит свои аргументы, и понять, как он развивал свои идеи. Эссе занимает настолько центральное место как в содержании, так и в развитии всей работы, что правильное понимание творчества Бойда невозможно, если обсуждать его в последнюю очередь. Чтобы подчеркнуть это, стоит упомянуть, что в двух последних брифингах он возвращается к своим самым ранним идеям и темам из эссе и развивает их еще больше.
Разделы разделены на две главы в организационных целях и для качественного разграничения между эссе и Patterns of Conflict (эта глава), с одной стороны, и более короткими презентациями, которые можно считать развитием конкретных тем, представленных в эссе и Patterns, с другой стороны. Эта глава начинается с эссе "Разрушение и созидание", написанного в 1976 году, которое Бойд поместил почти в конец "Дискурса", за которым следуют "Узоры конфликта". Обе книги содержат полный набор тем, идей и аргументов, которые Бойд хотел донести до читателя, и вместе они изначально составляли "Узоры конфликта". Глава 6 состоит из презентаций Organic Design for Command and Control, The Strategic Game of ? and ? и очень краткого Revelation. Кроме того, хотя "Концептуальная спираль" и "Сущность победы и поражения" не являются неотъемлемой частью "Дискурса", они представляют собой еще два ключевых элемента его работы, поэтому они также были включены в книгу. Эти презентации опираются на фундамент, заложенный эссе и "Узорами", развивая, исследуя и уточняя конкретные темы и аргументы, выводя аудиторию на новые уровни абстракции.
Такая структура подчеркивает, как Бойд развивает впечатления и темы, сформулированные в книге "Новая концепция воздушного боя", эссе и "Закономерности конфликта". В самом начале он обнаружил некую закономерность, основной процесс, и его презентации развивают и укрепляют эту идею. Более того, благодаря использованию газетных статей и разделов книг, эти презентации объясняют непрофессиональным языком и практическими терминами довольно абстрактные концепции эссе, а также дают им новое обоснование.
Несмотря на эти изменения, довольно точно придерживаясь фактических формулировок его слайдов, но вооружившись концептуальными линзами, предоставленными в предыдущих главах, мы можем хорошо прочувствовать смысл и структуру аргументации Бойда, а также уникальный бойдовский способ извлечения новых идей из знакомого материала и его уникального стратегического лексикона. Мы можем, по крайней мере, увидеть, как работает его ум. Это начинается с предлагаемой им "Аннотации", в которой он ясно намекает на всеобъемлющие темы, заложенные в этой работе, которые он считает важными. Мы приводим ее дословно.
Аннотация Бойда "Дискурс
Чтобы процветать и развиваться в многогранном неопределенном и постоянно меняющемся мире, который нас окружает, мы должны создать в себе интуитивно понятные практики, которые необходимы нам для того, чтобы соответствовать требованиям этого мира. Содержание, а значит, и пять разделов, составляющих этот дискурс, раскрывают наблюдения и идеи, которые способствуют достижению или препятствуют достижению такой цели или задачи. А именно:
Patterns of Conflict" представляет собой сборник идей и действий, позволяющих побеждать и проигрывать в условиях жесткой конкуренции;
Organic Design for Command and Control (Органическая конструкция для командования и управления) показывает неявные механизмы, которые позволяют сотрудничать в сложных, конкурентных, быстро меняющихся ситуациях;
Стратегическая игра в ? и ? делает акцент на мысленных поворотах, которые мы совершаем, чтобы вывести на поверхность подходящие схемы или проекты для реализации наших целей или задач;
В книге "Разрушение и созидание" абстрактно, но наглядно показаны способы, с помощью которых мы развиваем ментальные концепции, чтобы постичь окружающую среду и справиться с ней;
Откровение делает видимым метафорическое послание, вытекающее из этой Беседы.
По мере того как человек переходит от паттернов через органический дизайн, стратегическую игру, разрушение и созидание к откровению, он заметит, что обсуждение идет от более конкретного и очевидного к более абстрактному. В этом смысле можно заметить, что от множества конкретных действий и идей переходят к меньшему количеству более общих концепций для объяснения этих множества действий и идей. В этом контексте "Узоры" подчеркивают историческое прочтение, в первую очередь военное, как фон для обсуждения, в то время как последние четыре раздела отходят от этих исторических рамок и все больше подчеркивают теорию, распространяющуюся на научный фон, как среду для обсуждения.
Однако тема, которая проходит через весь "Дискурс о победе и поражении", содержится не столько в каждом из пяти разделов, составляющих этот дискурс, сколько в мышлении, которое лежит в основе и составляет саму его суть. Для интересующихся внимательное изучение покажет, что все более абстрактная дискуссия представляет собой процесс охвата множества перспектив, разбора каждой из них на части (анализ), при этом интуитивно отыскивая те части разобранных перспектив, которые естественным образом соединяются друг с другом, образуя более высокую, более общую проработку (синтез) происходящего. В результате этот процесс не только создает дискурс, но и представляет собой ключ к развитию тактики, стратегии, целей, объединяющих тем и т. д., которые позволяют нам активно формировать и адаптироваться к разворачивающемуся миру, частью которого мы являемся, в котором живем и которым питаемся.
Разрушение и созидание
Введение
Основа "Рассуждений" была заложена в сентябре 1976 года лаконичным 16-страничным эссе под названием "Разрушение и созидание". По словам Хэммонда, оно стало кульминацией поиска научного, математического и логического подтверждения принципов, которые Бойд инстинктивно считал истинными. Проверенная и доработанная таким образом, она стала основой для большинства его последующих размышлений.1 В этом эссе он объединил понятия из, казалось бы, не связанных между собой областей математической логики, физики и термодинамики, связав теорему Гёделя о неполноте, принцип неопределенности Гейзенберга и Второй закон термодинамики.2 Но в него явно или неявно включены и другие концепции, например, аргументы Поланьи, Поппера и Куна. Эссе состоит из аннотации и восьми параграфов. Эссе приводится полностью, без комментариев, поскольку оно не требует пояснений (если читать его вместе с предыдущими главами как концептуальный фон), в отличие от следующих за ним презентаций. Единственное отличие заключается в библиографии, которая включена не в конец эссе, а в приложение А к данному исследованию.
Сердце эссе - дискуссия о природе знания. Она носит в высшей степени философский характер и, очевидно, уходит корнями в эпистемологические дебаты, бушевавшие в 1960-е годы. Бойд связывает эти эпистемологические вопросы с борьбой за выживание. Фундаментальное, неизбежное и всепроникающее присутствие неопределенности является отправной точкой. Она приводит к необходимости учиться, разрабатывать адекватные ментальные модели и постоянно оценивать адекватность этих моделей как основу выживания любого организма. Этот процесс требует как анализа, так и синтеза, как индукции, так и дедукции. Бойд возвращался к понятиям, развитым в этом эссе, при разработке своих идей о характере хорошей системы командования и управления и сущности стратегической игры. В 1996 году он сжал свои идеи в своей заключительной презентации, и в пяти слайдах, составляющих этот брифинг, он снова возвращается к темам, затронутым в эссе. В аннотации к эссе он представляет центральную тему. Далее следует дословный и полный текст эссе, включая использование Бойдом подчеркивания.
'Abstract'
Чтобы постичь окружающую среду и справиться с ней, мы разрабатываем ментальные схемы или концепции смысла. Цель данной статьи - описать, как мы разрушаем и создаем эти паттерны, чтобы иметь возможность формировать и быть сформированными изменяющейся окружающей средой. В этом смысле обсуждение также буквально показывает, почему мы не можем избежать такого рода деятельности, если намерены выжить на своих собственных условиях. Эта деятельность диалектична по своей природе, порождая как беспорядок, так и порядок, который возникает как изменяющаяся и расширяющаяся вселенная ментальных концепций, соответствующая изменяющейся и расширяющейся вселенной наблюдаемой реальности.
Цель
Изучение человеческого поведения показывает, что действия, которые мы предпринимаем как индивидуумы, тесно связаны с выживанием, причем выживанием на наших собственных условиях. Естественно, такое представление подразумевает, что мы должны иметь возможность действовать относительно свободно или независимо от любых изнурительных внешних воздействий - в противном случае это самое выживание может оказаться под угрозой. Рассматривая инстинкт выживания таким образом, мы подразумеваем, что основной целью или задачей для нас, как для индивидуумов, является повышение нашей способности к самостоятельным действиям. Степень, в которой мы сотрудничаем или конкурируем с другими, обусловлена необходимостью удовлетворить эту основную цель. Если мы считаем, что не можем достичь ее в одиночку, без помощи других, история показывает, что мы соглашаемся на ограничения наших самостоятельных действий - для того чтобы коллективно объединить навыки и таланты в виде наций, корпораций, профсоюзов, мафий и т. д. - чтобы устранить или преодолеть препятствия, стоящие на пути к основной цели. С другой стороны, если группа не может или не пытается преодолеть препятствия, считающиеся важными для многих (а возможно, и для всех) ее отдельных членов, она рискует потерять этих отчужденных членов. В этих обстоятельствах отчужденные члены могут разорвать отношения и остаться независимыми, сформировать собственную группу или присоединиться к другому коллективному органу, чтобы повысить свою способность к самостоятельным действиям.
Окружающая среда
В реальном мире, где ресурсы и навыки ограничены, отдельные люди и группы формируют, распускают и реформируют свои кооперативные или конкурентные позиции в непрерывной борьбе за устранение или преодоление физических и социальных препятствий.3 В кооперативном смысле, когда навыки и таланты объединены, устранение или преодоление препятствий представляет собой улучшение способности к независимым действиям для всех заинтересованных сторон. В конкурентном смысле, когда индивиды и группы конкурируют за ограниченные ресурсы и навыки, улучшение способности к самостоятельным действиям, достигнутое одними индивидами или группами, ограничивает эту способность для других индивидов или групп. Естественно, такое сочетание дефицита реальных ресурсов и стремления преодолеть этот дефицит обостряет борьбу индивидов и групп за то, чтобы справиться с физическим и социальным окружением.4
Необходимость принятия решений
На этом фоне действия и решения приобретают решающее значение. Действия должны предприниматься снова и снова, причем самыми разными способами. Решения должны приниматься для того, чтобы отслеживать и определять точный характер необходимых действий, которые будут соответствовать поставленной цели. Принятие своевременных решений предполагает, что мы должны уметь формировать ментальные концепции наблюдаемой реальности, как мы ее воспринимаем, и уметь менять эти концепции по мере изменения самой реальности. Затем эти концепции могут быть использованы в качестве моделей принятия решений для улучшения нашей способности к самостоятельным действиям. Такая потребность в принятии решений, которые буквально влияют на наше выживание, заставляет задуматься: Как мы генерируем или создаем ментальные концепции для поддержки этой деятельности по принятию решений?
Создание концепций
Есть два способа, с помощью которых мы можем развивать и манипулировать ментальными концепциями для представления наблюдаемой реальности: Мы можем начать с всеобъемлющего целого и разложить его на частные элементы, или мы можем начать с частностей и построить их на основе всеобъемлющего целого.5 Говоря иначе, но в смежном смысле, мы можем идти от общего к конкретному или от конкретного к общему. Небольшое размышление показывает, что дедукция связана с переходом от общего к конкретному, а индукция - с переходом от конкретного к общему. Следуя этой линии мысли, можем ли мы подумать о других видах деятельности, которые связаны с этими двумя противоположными идеями? Разве анализ не связан с переходом от общего к конкретному? Разве синтез, противоположный анализу, не связан с переходом от конкретного к общему? Сложив все это вместе: Не можем ли мы сказать, что общее-специфическое связано как с дедукцией, так и с анализом, а специфическое-общее - с индукцией и синтезом? Можем ли мы придумать примеры, соответствующие этим двум противоположным идеям? Далеко искать не надо. Дифференциальное исчисление идет от общего к частному - от функции к ее производной. Следовательно, разве использование или применение дифференциального исчисления не связано с дедукцией и анализом? Интегральное исчисление, с другой стороны, действует в обратном направлении - от производной к общей функции. Следовательно, разве использование или применение интегрального исчисления не связано с индукцией и синтезом? Подводя итог, мы видим, что: общее-специфическое связано с дедукцией, анализом и дифференцированием, а специфическое-общее - с индукцией, синтезом и интегрированием.
Теперь, держа в уме эти две противоположные идейные цепочки, перейдем к несколько иному пути. Представьте себе, если хотите, домен (всеобъемлющее целое) и его составные элементы или части. Теперь представьте другой домен и его составные части. И снова представьте еще один домен и его составные части. Повторяя эту идею снова и снова, мы можем представить себе любое количество доменов и частей, соответствующих каждому из них. Естественно, по мере того как мы идем по жизни, мы разрабатываем концепции смысла (с включенными в них составными частями) для представления наблюдаемой реальности. Можем ли мы уподобить эти понятия и соответствующие им составные части доменам и составным частям, которые мы сформировали в своем воображении? Естественно, можем. Помня об этих отношениях, предположим, что мы разрушим соответствие каждого домена или понятия с его составными элементами. Другими словами, мы воображаем существование частей, но делаем вид, что доменов или понятий, с которыми они ранее ассоциировались, не существует. Результат: Мы имеем множество составных частей, или партикуляров, плавающих в море анархии. Вместо смысла и порядка мы имеем неопределенность и беспорядок. Далее, мы видим, что такая неструктуризация или разрушение многих областей - нарушение соответствия каждой из них с ее соответствующими составляющими - связана с дедукцией, анализом и дифференциацией. Мы называем такую деконструкцию деструктивной дедукцией.
Столкнувшись с таким беспорядком или хаосом, как мы можем восстановить порядок и смысл? Возвращаясь к цепочке идей от конкретного к общему, индукции, синтезу и интеграции, возникает мысль, что новая область или концепция может быть сформирована, если мы сможем найти некоторые общие качества, атрибуты или операции среди некоторых или многих из этих составляющих, плавающих в этом море анархии. Посредством таких связующих нитей (которые порождают смысл) мы синтезируем составляющие из доменов, которые мы только что раздробили, а значит, и между ними.6 Связывая таким образом отдельные элементы вместе, мы можем сформировать новый домен или концепт - конечно, при условии, что мы не используем случайно только те "кусочки" в том же самом расположении, которые мы ассоциировали с одним из доменов, вычеркнутых из нашего воображения. Очевидно, что такой синтез будет означать, что мы создали нечто новое и отличное от того, что существовало ранее. Возвращаясь к нашей цепочке идей, следует, что творчество связано с индукцией, синтезом и интеграцией, поскольку мы перешли от неструктурированных кусочков к новой общей схеме или концепции. Мы называем такое действие творческой или конструктивной индукцией. Важно отметить, что решающим или ключевым шагом, позволяющим осуществить эту творческую индукцию, является отделение частностей от их предыдущих областей с помощью деструктивной дедукции. Без этой деконструкции создание новой структуры невозможно - поскольку кусочки и фрагменты все еще связаны вместе как смысл в рамках неоспоримых областей или концепций.
Если вспомнить, что мы используем концепции или ментальные модели для представления реальности, то из этого следует, что только что показанные разгруппировка и реструктуризация позволяют изменить наше восприятие реальности.7 Естественно, такое представление подразумевает, что возникающий паттерн идей и взаимодействий должен быть внутренне непротиворечивым и соответствовать реальности.8 Чтобы проверить внутреннюю согласованность, мы пытаемся выяснить, можем ли мы проследить наш путь назад к исходным составляющим, которые были использованы в творческой или конструктивной индукции. Если мы не можем изменить направление, то идеи и взаимодействия не сочетаются друг с другом без противоречий. Следовательно, они не являются внутренне непротиворечивыми. Однако это не обязательно означает, что мы отвергаем и выбрасываем всю структуру. Напротив, мы должны попытаться определить те идеи (частности) и взаимодействия, которые, как нам кажется, объединяются в целостную структуру деятельности, в отличие от тех идей, которые, как нам кажется, не вписываются в нее. При выполнении этой задачи мы проверяем обратимость, а также смотрим, какие идеи и взаимодействия соответствуют нашим наблюдениям за реальностью.9 Используя те идеи и взаимодействия, которые прошли этот тест, а также любые новые идеи (из новых деструктивных умозаключений) или другие многообещающие идеи, появившиеся из первоначального деструктивного умозаключения, мы снова пытаемся найти некоторые общие качества, атрибуты или операции для воссоздания концепции - или создания новой концепции. Кроме того, мы снова проводим проверку на обратимость и соответствие реальности. Снова и снова повторяется этот цикл разрушения и создания, пока мы не продемонстрируем внутреннюю согласованность и соответствие реальности.10
Подозрение
Когда это упорядоченное (и приятное) состояние достигнуто, концепция становится связным паттерном идей и взаимодействий, который может быть использован для описания некоторых аспектов наблюдаемой реальности. Как следствие, дальнейшее обращение к альтернативным идеям и взаимодействиям в попытке расширить, дополнить или изменить концепцию практически не происходит.11 Вместо этого усилия направлены на тонкую настройку идей и взаимодействий, чтобы улучшить обобщенность и добиться более точного соответствия концептуального паттерна реальности.12 Для этого концепция и ее внутренние механизмы проверяются и сравниваются с наблюдаемыми явлениями снова и снова различными и тонкими способами.13 Такие повторяющиеся и ориентированные вовнутрь усилия по объяснению все более тонких аспектов реальности наводят на тревожную мысль о том, что, возможно, в какой-то момент могут возникнуть двусмысленности, неопределенности, аномалии или очевидные несоответствия, которые помешают более общему и точному сопоставлению концепции с наблюдаемой реальностью.14 Почему мы подозреваем это?
С одной стороны, мы понимаем, что факты, восприятия, идеи, впечатления, взаимодействия и т. д., отделенные от предыдущих наблюдений и моделей мышления, были соединены вместе, чтобы создать новую концептуальную схему. С другой стороны, мы подозреваем, что уточненные наблюдения, которые ведутся в настоящее время, в конечном итоге продемонстрируют либо большую, либо иную точность и тонкость, чем предыдущие наблюдения и мыслительные схемы. Очевидно, что любое ожидаемое различие или различия предполагает, что мы должны ожидать несоответствия между новыми наблюдениями и ожидаемым концептуальным описанием этих наблюдений. Предположить обратное было бы равносильно признанию того, что прежние составляющие и взаимодействия дадут тот же синтез, что и любые новые составляющие и взаимодействия, демонстрирующие либо большую, либо иную точность и тонкость. Это все равно что признать, что один равен двум. Чтобы избежать такого дискомфортного положения, необходимо предвидеть несоответствие между наблюдением явлений и концептуальным описанием этого наблюдения. Такое понятие не ново и подтверждается открытиями Курта Гёделя и Вернера Гейзенберга.
Неполнота и последовательность
В 1931 году Курт Гёдель произвел фурор в мире математики и логики, когда показал, что невозможно охватить математику в рамках одной системы логики.15 Он добился этого, доказав, во-первых, что любая непротиворечивая система, включающая арифметику целых чисел, является неполной. Другими словами, в этой системе есть истинные утверждения или понятия, которые нельзя вывести из постулатов, составляющих систему. Далее он доказал, что даже если такая система непротиворечива, ее непротиворечивость не может быть продемонстрирована в рамках самой системы.
Этот результат не означает, что невозможно доказать непротиворечивость системы. Он означает лишь то, что такое доказательство не может быть выполнено внутри системы. На самом деле, после Гёделя Герхард Гентцен и другие показали, что доказательство непротиворечивости арифметики можно найти, обратившись к системам вне этой арифметики. Таким образом, доказательство Гёделя косвенно показывает, что для определения непротиворечивости любой новой системы мы должны построить или раскрыть другую систему за ее пределами.16 Этот цикл необходимо повторять снова и снова, чтобы определить непротиворечивость все более и более сложных систем.17
Помня об этом процессе, давайте посмотрим, как результаты Гёделя влияют на усилия по улучшению соответствия между концепцией и наблюдаемой реальностью. Для этого мы рассмотрим два вида согласованности: непротиворечивость концепции и непротиворечивость соответствия между наблюдаемой реальностью и концептуальным описанием реальности. В этом смысле, если мы предполагаем - в результате предыдущих попыток деструктивной дедукции и творческой индукции - что у нас есть непротиворечивая концепция и непротиворечивое соответствие, мы не должны видеть никаких различий между наблюдением и описанием концепции. Однако, как мы видели, с одной стороны, мы используем наблюдения, чтобы сформировать или сформулировать концепцию; с другой стороны, мы используем концепцию, чтобы сформировать природу будущих запросов или наблюдений за реальностью. Снова и снова, снова и снова, мы используем наблюдения, чтобы отточить концепцию, и концепцию, чтобы отточить наблюдения. В таких обстоятельствах концепция должна быть неполной, поскольку мы зависим от постоянно меняющегося набора наблюдений, чтобы сформировать или сформулировать ее. Точно так же и наши наблюдения за реальностью должны быть неполными, поскольку мы зависим от меняющейся концепции, чтобы сформировать или сформулировать природу новых запросов и наблюдений. Поэтому, когда мы прощупываем все более точно и тонко, мы должны признать, что у нас могут быть расхождения между наблюдениями и описанием концепции; следовательно, мы не можем определить согласованность системы - с точки зрения ее концепции и соответствия наблюдаемой реальности - внутри себя.
Более того, согласованность не может быть определена даже тогда, когда точность и тонкость наблюдаемых явлений приближается к точности и тонкости наблюдателя, использующего идеи и взаимодействия, которые играют вместе в концептуальной схеме. Этот аспект непротиворечивости учитывается не только доказательством Гёделя, но и принципом неопределенности или индетерминированности Гейзенберга.
Неопределенность и неопределенность
Принцип неопределенности, открытый Вернером Гейзенбергом в 1927 году, показал, что невозможно одновременно точно зафиксировать или определить скорость и положение частицы или тела.18 В частности, он показал, что из-за присутствия и влияния наблюдателя произведение неопределенностей скорости и положения равно или больше небольшого числа (постоянной Планка), деленного на массу исследуемой частицы или тела. Другими словами:
∆ V ∆ Q ≥ h/m
где ∆ V - неопределенность скорости, ∆
Q - неопределенность положения, а h/m - постоянная Планка (h), деленная на наблюдаемую массу (m).
Изучение принципа Гейзенберга показывает, что когда масса становится чрезвычайно малой, неопределенность, или индетерминация, становится чрезвычайно большой. Теперь - в соответствии с этим соотношением - когда точность, или масса, наблюдаемых явлений мала или не отличается от точности, или массы, наблюдающих явлений, значения неопределенности становятся такими же большими или больше, чем скорость и размер рамки отсчета, связанной с наблюдаемыми телами.19 Другими словами, когда намеченное различие между наблюдателем и наблюдаемым начинает исчезать,20 значения неопределенности скрывают или маскируют поведение феноменов; или, говоря иначе, наблюдатель воспринимает неопределенное или неустойчивое поведение, которое скачет во все стороны в соответствии с отношением неопределенности. В этих обстоятельствах значения неопределенности представляют собой неспособность определить характер или природу (согласованность) системы в самой себе. С другой стороны, если точность и тонкость наблюдаемых явлений намного меньше точности и тонкости наблюдающих явлений, значения неопределенности становятся намного меньше скоростей и размеров наблюдаемых тел.21 При таких обстоятельствах характер или природу системы можно определить - хотя и не точно, - поскольку значения неопределенности не скрывают и не маскируют поведение наблюдаемых явлений и не указывают на значительные отклонения в поведении.
Помня о том, что принцип Гейзенберга неявно зависит от неопределенного присутствия и влияния наблюдателя,22 мы можем теперь увидеть - как показывают два только что приведенных примера - что величина значений неопределенности представляет собой степень вторжения наблюдателя в наблюдаемое. При полном вторжении (то есть когда намеченное различие между наблюдателем и наблюдаемым по существу исчезает)23 значения неопределенности указывают на неустойчивое поведение. При низком уровне вторжения значения неопределенности не скрывают и не маскируют поведение наблюдаемых явлений, но и не указывают на значительное эрратическое поведение. Другими словами, значения неопределенности отражают не только степень вторжения наблюдателя в наблюдаемое, но и степень замешательства и беспорядка, ощущаемого этим наблюдателем.
Энтропия и второй закон термодинамики
Путаница и беспорядок также связаны с понятием энтропии и вторым законом термодинамики.24 Энтропия - это понятие, которое представляет собой потенциал для совершения работы, способность к действию или степень беспорядка, связанную с любой физической или информационной активностью. Высокая энтропия подразумевает низкий потенциал для совершения работы, низкую способность к действию или высокую степень беспорядка и неразберихи. Низкая энтропия подразумевает прямо противоположное. В этом контексте Второй закон термодинамики гласит, что все наблюдаемые природные процессы порождают энтропию25 .25 Из этого закона следует, что энтропия должна возрастать в любой закрытой системе - или, если на то пошло, в любой системе, которая не может упорядоченно взаимодействовать с другими системами или внешней по отношению к себе средой.26 Соответственно, всякий раз, когда мы пытаемся выполнить работу или предпринять действия внутри такой системы - концепции и ее соответствия реальности, - мы должны ожидать увеличения энтропии, а значит, увеличения путаницы и беспорядка. Естественно, это означает, что мы не можем определить характер или природу (согласованность) такой системы внутри нее самой, поскольку она необратимо движется к более высокому, пока неизвестному состоянию путаницы и беспорядка.
Разрушение и созидание
Какой интересный результат!27 Согласно Гёделю, мы не можем - в общем случае - определить непротиворечивость, а значит, характер или природу абстрактной системы в самой себе. Согласно Гейзенбергу и Второму закону термодинамики, любая попытка сделать это в реальном мире приведет к неопределенности и породит беспорядок. Взятые вместе, эти три понятия поддерживают идею о том, что любые направленные вовнутрь и постоянные усилия по улучшению соответствия концепции и наблюдаемой реальности только увеличат степень несоответствия. Естественно, в таких условиях неопределенность и беспорядок будут возрастать, на что ранее указывали Принцип неопределенности Гейзенберга и Второй закон термодинамики, соответственно. Другими словами, мы можем ожидать, что необъяснимые и тревожные двусмысленности, неопределенности, аномалии или очевидные несоответствия будут появляться все чаще и чаще. Более того, если не будет какого-то облегчения, мы можем ожидать, что путаница будет нарастать, пока беспорядок не приблизится к хаосу - смерти.
К счастью, выход есть. Помните, как было показано ранее, мы можем создать новую концепцию, применяя умственные операции разрушительной дедукции и созидательной индукции. Также помните, что для выполнения этих диалектических умственных операций мы должны сначала разрушить жесткий концептуальный шаблон или шаблоны, прочно укоренившиеся в нашем сознании. (Это не должно быть слишком сложно, поскольку растущая путаница и беспорядок уже помогают нам разрушить любые шаблоны). Затем мы должны найти некоторые общие качества, атрибуты или операции, чтобы связать изолированные факты, восприятия, идеи, впечатления, взаимодействия, наблюдения и т. д. вместе в качестве возможных концепций для представления реального мира. И наконец, мы должны повторять это разворачивание и реструктуризацию, пока не разработаем концепцию, которая начнет соответствовать реальности. Поступая таким образом - в соответствии с Гёделем, Гейзенбергом и Вторым законом термодинамики, - мы обнаруживаем, что неопределенность и беспорядок, порождаемые системой, ориентированной внутрь, говорящей сама с собой, могут быть компенсированы выходом наружу и созданием новой системы. Проще говоря, неопределенность и связанный с ней беспорядок могут быть уменьшены прямым искусством создания более высокого и широкого общего понятия для представления реальности.
Однако, когда мы снова начинаем обращаться вовнутрь и использовать новую концепцию - в рамках ее собственной схемы идей и взаимодействий - для получения более тонкого соответствия наблюдаемой реальности, мы замечаем, что новая концепция и ее соответствие наблюдаемой реальности начинают саморазрушаться, как и раньше. Соответственно, диалектический цикл разрушения и созидания начинает повторяться снова. Другими словами, в соответствии с доказательством неполноты Гёделя, мы подразумеваем, что процесс структуры, неструктуры, реструктуры, неструктуры, реструктуры повторяется бесконечно при переходе на более высокие и широкие уровни проработки. В этой разворачивающейся драме чередующийся цикл увеличения энтропии в сторону все большего беспорядка и уменьшения энтропии в сторону все большего порядка представляется одной из частей механизма контроля, который буквально управляет и регулирует этот чередующийся цикл разрушения и созидания в сторону все более высоких и широких уровней проработанности.
Теперь, связывая эту дедуктивную/индуктивную деятельность с основной целью, о которой шла речь в начале, я полагаю, что мы обнаружили диалектический двигатель, позволяющий строить модели принятия решений, необходимые индивидуумам и обществам для определения и контроля действий в попытке улучшить их способность к независимому действию. Более того, поскольку этот двигатель направлен на удовлетворение основной задачи или цели, из этого следует, что само стремление к цели оказывается другой стороной механизма контроля, который, похоже, также управляет и регулирует чередующийся цикл разрушения и созидания на более высоких и широких уровнях проработки. В этом контексте, если действовать в рамках жесткой или, по сути, закрытой системы, усилия индивидов и обществ по поиску целей, направленные на повышение их способности к независимому действию, имеют тенденцию к беспорядку, ведущему к случайности и смерти. С другой стороны, как уже было показано, растущий беспорядок, порождаемый растущим несоответствием концепции системы наблюдаемой реальности, открывает или разворачивает систему. По мере того как разворачивается бесструктурная или, как мы будем ее называть, деструктивная дедукция, она переходит в созидательную индукцию, чтобы остановить тенденцию к беспорядку и хаосу для удовлетворения целевой потребности в увеличении порядка. Парадоксально, но увеличение энтропии позволяет как разрушить или разложить на части закрытую систему, так и создать новую систему, чтобы свести на нет движение к случайности и смерти.
Вместе взятые, понятие энтропии, связанное со вторым законом термодинамики, и основная цель индивидов и обществ, похоже, работают в диалектической гармонии, управляя и регулируя разрушительное/созидательное, или дедуктивное/индуктивное, действие - то, что мы описали здесь как диалектический двигатель. Результатом этого является меняющаяся и расширяющаяся вселенная ментальных концепций, соответствующая меняющейся и расширяющейся вселенной наблюдаемой реальности.28 Как указывалось ранее, эти ментальные концепции используются индивидами и обществами в качестве моделей принятия решений для определения и мониторинга действий, необходимых для преодоления окружающей среды - или для улучшения способности к самостоятельным действиям.
Модели конфликтов
Введение
Patterns of Conflict - это массивный набор слайдов, состоящий из 193 страниц. В одном смысле его можно читать как упражнение по применению аргументов, разработанных в книге "Разрушение и созидание". Действительно, то, как Бойд строит "Узоры конфликта", основано на индуктивно-дедуктивном подходе. Здесь, как и в последующих презентациях, Бойд предлагает первоначальное предположение, аргумент или инсайт, который он затем стремится проиллюстрировать, обосновать, опровергнуть или подтвердить, хотя и в измененной форме, принимая во внимание дополнительные выводы, сделанные в ходе этого упражнения.
Фактически, "Дискурс" можно рассматривать в этом свете. Эссе составляет индуктивную часть, после чего Patterns of Conflict стремится подтвердить/опровергнуть эти выводы посредством обзора военной истории и существующих стратегических теорий. Найдя достаточные основания для признания обоснованности своих первоначальных аргументов, он затем переходит к дальнейшему развитию теории на смежные вопросы - Organic Design for Command and Control - и к экстраполяции концептуальных последствий и возможных обобщений - Strategic Game of ? and ?. С другой стороны, "Узоры" следует читать как самостоятельный аргумент, но такой, который опирается на абстрактные аргументы эссе и полностью соответствует им. В "Узорах конфликта" Бойд развивает и обосновывает свои основные аргументы, касающиеся ведения боевых действий - или, скорее, оперативного искусства и стратегии.
Первые двенадцать страниц содержат ядро его теории, или то, что он называет "впечатлением". Взяв за основу некоторые заметки из "Новой концепции воздушного боя", он приступает к обзору военной истории в виде серии исторических снимков. Он действует в общем хронологическом порядке и фокусируется на эволюции военных действий. Постепенно "впечатление" расширяется и становится ключом к грандиозной стратегии, но к тому времени концепция "быстрых переходных процессов" приобретает все новые измерения и слои. Из этого широкого обзора он выделяет три отдельные категории конфликтов, а также обобщает суть - основные элементы, - которые характеризуют эти категории.
В первой половине презентации Бойд знакомит слушателей с подвигами и идеями Сунь-Цзы, Александра, Ганнибала, Белисария, Чингисхана и Тамерлана. Он также рассказывает о французских теоретиках XVIII века Саксе, Бурсе, Гибере и Дю Тейле. Изучение Наполеона и его интерпретаторов приводит его к катастрофическим событиям девятнадцатого века. Затем это исследование приводит его к Первой мировой войне и немецким методам инфильтрации, теории партизанской войны Т.Э. Лоуренса, революционным теориям войны Маркса, Ленина и Мао, работе Дж.Ф.К. Фуллера о маневренной войне, немецкой доктрине блицкрига, современной партизанщине и, наконец, к контрпартизанским и контрблиц-методам, что указывает на его взгляд на стратегию как на диалектический интерактивный процесс. Бойд признал фундаментальное сходство между процессами, которые привели к успеху на тактическом уровне и на большом тактическом уровне (то, что мы бы назвали оперативным уровнем) в партизанской войне, в набегах стай Чингисхана на Европу и в концепции блицкрига. Рассматривая эти концепции как превосходные, он использует их в качестве контраста с разработками XIX века и Первой мировой войны, эпохи "истощения".
Во второй половине презентации он переходит из описательной в предписывающую/предлагающую сферу и пытается свести свои мысли к более универсальной модели. В целом это интересная работа, большой обзор военной истории и стратегической теории. С другой стороны, это также предвзятый подход к военной истории. Бойд хочет донести до читателя некую мысль, аргумент. Эта цель становится очевидной уже на первых страницах "Узоров", когда он излагает миссию презентации.
Миссия
Миссия "Узоров конфликта" состоит из четырех частей:
чтобы показать природу морально-ментально-физического конфликта;
чтобы определить схему успешных операций;
чтобы помочь обобщить "Тактику и стратегию";
и найти основу для Великой стратегии.
А цель - не что иное, как "раскрыть характер конфликта, выживания и завоевания".29 Он начинает с того, что представляет своей аудитории ряд впечатлений. Во-первых, он представляет свою отправную точку - "быстрые переходные процессы" истребителей, о которых говорилось в "Новой концепции воздушного боя". Затем он впервые вводит петлю OODA. Идея "быстрых переходных процессов", по мнению Бойда, предполагает, что
Чтобы победить, мы должны действовать в более быстром темпе или ритме, или, что еще лучше, действовать внутри временного цикла или петли "наблюдение-ориентация-решение-действие" противника.30
Затем он включает в один из разделов слайда новую концепцию из этой немного более старой презентации. Цель состоит в том, чтобы заставить систему противника впасть в замешательство и беспорядок, побуждая его чрезмерно или недостаточно реагировать на действия, которые кажутся одновременно угрожающими, а также двусмысленными, хаотичными или вводящими в заблуждение. Механизм создания такой ситуации заключается в создании быстро меняющейся обстановки, что приводит либо к сокращению времени принятия решения, либо к возникновению множества несоответствий в его обычном цикле принятия решений, тем самым подавляя его способность адаптироваться к такой обстановке. На рисунке 5.1 показано, как Бойд изобразил этот момент в графической форме.31
Последующая тема, которую он представляет, - природа человека - раскрывает его несколько дарвинистский (или гоббсианский) взгляд на жизнь, обнаруживая влияние как Хейлбронера, так и Николаса Жоржеску-Регена. Цель организмов, по мнению Бойда, заключается в следующем:
Выжить, выжить на своих условиях или повысить свою способность к самостоятельным действиям. Конкуренция за ограниченные ресурсы для удовлетворения этих желаний может заставить человека:
Уменьшить способность противника к самостоятельным действиям, лишить его возможности выжить на своих условиях или сделать невозможным выживание вообще.
Рисунок 5.1 Стартовая идея Бойда.
Бойд считает, что жизнь - это конфликт, выживание и завоевание.32 И это "естественным образом" приводит его к "Теории эволюции путем естественного отбора и "Ведению войны" (книга Дж. Ф. К. Фуллера), поскольку "и то, и другое очень фундаментально рассматривает конфликт, выживание и завоевание".33 Затем Бойд предлагает идею, не более того, о том, что
Может оказаться выгодным обладать разнообразными способами реагирования, которые можно быстро применить, чтобы обеспечить себе пропитание, избежать опасности и уменьшить способность противника к самостоятельным действиям.
Организмы также должны сотрудничать и согласовывать свои действия в стремлении выжить как органический синтез.
Кроме того, чтобы формировать изменения и адаптироваться к ним, нельзя быть пассивным, а нужно проявлять инициативу.
Таким образом, разнообразие, быстрота, гармония и инициативность - вот ключевые качества, которые позволяют человеку формировать и адаптироваться к постоянно меняющейся среде.34
Вся последующая презентация - это развитие этих идей. Он объясняет работу механизма, процесс и, используя историю в качестве иллюстрации и источника достоверности, применяет его на нескольких уровнях: индивидуальном, тактическом, оперативном (или гранд-тактическом) и вплоть до гранд-стратегического уровня. Так в нескольких слайдах Бойд разворачивает основные контуры всей своей стратегической теории. И далее он переходит к длинному разделу, содержащему исторические снимки, направленные на выявление моделей побед и поражений.
Исторические снимки
От Сунь-Цзы до Наполеона
Сразу же становится очевидным фундаментальное влияние нескольких ключевых теоретиков, в первую очередь Сунь-Цзы. В Сунь-цзы Бойд обнаружил идиому и темы, которые отражали его собственные мысли. Сравнивая классических полководцев Александра, Ганнибала и Тамерлана (всех их он называет восточными полководцами) с западными полководцами, он утверждает, что философия восточных полководцев кажется более соответствующей идеям Сунь-цзы в их попытках разбить противника до битвы. Таким образом, подход, предложенный Сунь-цзы, представляет собой отдельную модель в военной истории, которая служит контрастом модели войны на истощение. Следующие темы, взятые из Сунь-цзы, характеризуют эту модель:
обман гармонии,
быстрота действий плавность действий,
сюрприз дисперсии/концентрации
шок
По словам Бойда, Сунь-Цзы отстаивает стратегию, состоящую из четырех ключевых элементов:
Изучите организацию и диспозицию противника, чтобы выявить его сильные и слабые стороны, схемы передвижения и намерения.
Формируйте восприятие мира противником, чтобы манипулировать его планами и действиями.
Атаковать планы противника - лучшая политика. Далее лучше всего разрушить его союзы. Далее
лучше всего атаковать его армию. Нападать на города только тогда, когда нет альтернативы Занятие Чэн и Ч'и35 маневры, чтобы быстро и неожиданно бросить сильные стороны против слабых.
А желаемый результат для Сунь-цзы, по словам Бойда, - это "покорить врага без боя и избежать затяжной войны". Западные полководцы, по мнению Бойда, напротив, были больше озабочены победой в сражении. Чтобы доказать, что подход Сунь-цзы часто превосходил западный, он рассматривает несколько примеров, которые не только подкрепляют его аргументы, но и подробно иллюстрируют, что подразумевает такой подход с точки зрения структуры сил, использования маневра, движения, массы и удара. Он описывает битвы при Марафоне (490 г. до н. э.) греков с персами, битву при Лектре (371 г. до н. э.), в которой сражались фиванцы и спартанцы, битву при Арбеле (331 г. до н. э.), в которой персидский царь Дарий был побежден Александром, и битву при Кане (216 г. до н. э.).
Силы, доступные таким полководцам, как Ганнибал, состояли из легких войск, тяжелых войск и кавалерии. Успешные полководцы комбинировали их в маневрах с легкими войсками, чтобы "раскрыть диспозицию противника, скрыть свою собственную реальную силу и запутать врага". Тяжелые войска, в свою очередь, синергично "наступали и разбивали поредевшие/рассеянные или беспорядочные/разрозненные формирования противника, созданные в результате взаимодействия с легкими войсками". Или же они "угрожают вражеским формированиям, удерживая их в плотных или жестких рядах, тем самым делая их уязвимыми для ракет вихревых легких войск". Таким образом, по мнению Бойда, "легкие и тяжелые войска в соответствующей комбинации преследуют, охватывают и зачищают изолированные остатки вражеских войск". Идея, лежащая в основе этой схемы победы, заключается в том, чтобы "использовать маневренные действия легких войск с наступательными действиями тяжелых войск, чтобы запутать, разбить и разгромить вражеские формирования".36 Дополнительная идея, также соответствующая Сунь-цзы, заключалась в намеренном использовании неравномерного распределения сил в качестве основы для достижения локального превосходства в решающий момент и для получения решающего рычага, чтобы сломить сопротивление противника.37
Однако, отмечает Бойд, эти боевые порядки и маневры не дают представления о том, как они играют на "моральных факторах, таких как сомнения, страх, тревога".38 Для этого он обращается к монгольским ордам Чингисхана и массовым армиям Наполеона. Чингисхан создал четыре "ключевых асимметрии":
превосходная мобильность
превосходные коммуникации
высокий интеллект
превосходное руководство.
Охрана и использование этих асимметрий в полной мере позволили совершать широко разнесенные стратегические маневры, приманчивые отступления, мощные наступления и закрученные обводы, которыми он запомнился. Эти движения выявляли и использовали уязвимые места и слабости противника. Быстрые неожиданные угрожающие движения в сочетании с пропагандой и террором порождали страх, тревогу и суеверие. Это, в свою очередь, подрывало решимость и волю противника к сопротивлению.39 Превосходящие по численности монголы были способны создать впечатление, что они находятся везде и появляются ниоткуда. Мобильность, стремительность и ужас в совокупности приводили к краху, истощая моральные устои противника.40 Таким образом, он устанавливает связь между физическим движением и моральными факторами:
Подрывная пропаганда, хитроумные стратагемы, стремительные маневры и расчетливый террор не только создавали уязвимые места и слабости, но и играли на моральных факторах, которые лишали решимости, порождали панику и приводили к краху.
Действительно, утверждает он, при этом "монголы действовали внутри контуров наблюдения-ориентации-решения-действия противника".41
Потеря гибкости: Наполеон и его переводчики
Напротив, Бойд находит фундаментальные недостатки в стиле ведения войны XIX века. Это начало дорогостоящего и расточительного стиля ведения войны на истощение, который характеризует Первую мировую войну и стратегическое мышление Запада с тех пор, за некоторыми исключениями, которые он не преминул подчеркнуть. В наполеоновских кампаниях он обнаруживает сдвиг в подходе от гибкого к жесткому, от непредсказуемого к стереотипному, от маневра и сосредоточения внимания на слабостях противника к сетовым сражениям, в которых сила противостоит силе. И это примечательно в свете того, что французские теоретики, такие как де Сакс, Бурсе, Гибер и Дю Тейль, имевшие большое влияние на Наполеона, подчеркивали гибкость планирования "с несколькими направлениями, мобильность и подвижность сил, сплоченность, рассредоточение и концентрацию". Кроме того, они подчеркивали необходимость действовать "на линии, угрожающей альтернативным целям". На тактическом уровне эти теоретики предписывали "концентрировать прямой артиллерийский огонь на ключевых точках, которые необходимо форсировать".42
Он объясняет, что в ранних кампаниях Наполеон использовал идеи теоретиков о разнообразии (как о "неожиданных способах"), двусмысленности, обмане и быстроте передвижения, чтобы удивлять и побеждать части превосходящих сил. Кроме того, Бойд признает, что эти идеи применимы и в партизанской войне: американские колонисты, испанские и русские партизаны "использовали разнообразие и быстроту, связанные с окружающей обстановкой (местность, погода, темнота и т. д.), а также мобильность/текучесть небольших групп, объединенных общим делом борьбы с тиранией/несправедливостью, для того чтобы преследовать, запутывать и способствовать поражению британцев и французов при Наполеоне".43 Здесь он также рассматривает связь движения, двусмысленности, быстроты, разнообразия, мобильности, текучести, с одной стороны, и их влияния на моральный фактор, с другой.
Бойд показывает, как Наполеон получил вдохновленную армию с солдатами-гражданами и новыми лидерами, порожденными революцией.44 Эта армия была организована в виде самостоятельных, но взаимоподдерживающих частей (дивизий) и могла быстро передвигаться, живя за счет сельской местности, без большого количества багажа и обозов с припасами. Она могла рассеиваться и концентрироваться быстрее, чем противники. Общими чертами наполеоновского способа применения этих войск были:
процесс планирования, который включал в себя вариации и планы на случай непредвиденных обстоятельств;
обширные операции по сбору информации, которые уменьшили неопределенность и упростили процесс планирования;
использование гибких и запутанных конфигураций блоков,
В сочетании с досмотровыми операциями это маскировало его реальные намерения и перемещения, обеспечивая безопасность;
использование стратегического рассредоточения и тактического сокращения для создания стратегической путаницы;
что привело к тактическому смещению подразделений,
которые путем быстрого сосредоточения собственных войск могут быть подавлены;
и, наконец, быстрой чередой и постоянно меняющимся калейдоскопом (стратегических) ходов и диверсий, которые расстраивают действия противника, нарушают его планы и выводят его из психологического равновесия, что в совокупности обеспечивает постоянный уровень инициативы.
Кроме того, Наполеон использовал единые линии операций как основу для взаимной поддержки частей. Он угрожал коммуникациям противника, чтобы изолировать его. Он заставлял противника сражаться в неблагоприятных условиях, проводя операции, которые удерживали или отвлекали противника (финты, маневры по прижатию), а также атакуя открытые фланги или слабые фронты. При этом он сохранял свободу маневра, создавая центры операций и альтернативные линии коммуникаций и держа их (по крайней мере, некоторые) открытыми. Что касается командования и управления, то Наполеон изначально использовал централизованную концепцию с низкой степенью тактического разнообразия, что создавало стратегический успех для достижения тактического успеха. Таким образом, путаница на более высоком уровне в лагере противника должна компенсировать однородность наполеоновских подразделений и их операций на более низком уровне.
В последующих кампаниях Наполеон заменил разнообразие, быстроту и внезапность на жесткое единообразие и массированный артиллерийский огонь, плотные колонны пехоты и тяжелую артиллерию против районов сильного сопротивления. На тактическом уровне он сделал упор на свободные, нерегулярные методы. И в итоге потерпел поражение.45 Бойд видит в первых победах обоснование собственных взглядов, а в последней, менее победоносной кампании Наполеона, находит вину в потере разнообразия и гибкости.
Далее он обращается с критикой к Клаузевицу и Жомини, главным аналитикам наполеоновского военного искусства. По мнению Бойда, Клаузевиц предложил стратегию следующего содержания:
Изнуряйте противника, заставляя его увеличить затраты сил.
Найдите центры притяжения, от которых зависит вся сила/движение, и, если возможно, проследите их до одного.
Сожмите все усилия, направленные против этих центров, в минимально возможное количество действий.
Максимально подчините себе все второстепенные и незначительные действия.
Двигайтесь с максимальной скоростью.
Стремитесь к крупному сражению (с превосходством в численности и условиях), которое сулит решающую победу.
Целью Клаузевица было "сделать врага бессильным", что подразумевает "уничтожение вооруженных сил противника". И если Бойд, как и Сунь-цзы, считал трения и неопределенность фундаментальными и неизбежными, а также потенциально решающими инструментами, то Клаузевиц, как считается, рассматривал неопределенность, страх, тревогу и другие моральные факторы как препятствие.46 Эти идеи явно противоречили взглядам Бойда, и он отразил свою критику на одном слайде, утверждая, что:47
Клаузевиц придавал слишком большое значение решающему сражению и недооценивал стратегический маневр.
Клаузевиц придавал большое значение методу и рутине на тактическом уровне.
Клаузевиц был озабочен попытками преодолеть или уменьшить трение/неопределенность и не обратил внимания на идею увеличения трения/неопределенности противника.
Клаузевица интересовала попытка истощить противника, заставив его увеличить затраты сил. Он не рассматривал и не развивал идею попытки парализовать противника, лишив его возможности тратить силы.
Клаузевиц неверно утверждал: "Центр тяжести всегда находится там, где масса сосредоточена наиболее плотно", - а затем утверждал, что именно туда должны быть направлены удары и именно там должно приниматься решение. Он не развил идею создания множества не сотрудничающих центров тяжести путем нанесения ударов по тем уязвимым, но критическим сухожилиям, связям и видам деятельности, которые позволяют существовать центру тяжести более крупной системы.
Бойд обвиняет Клаузевица в том, что тот не заметил, "что множество несовместимых или конфликтующих центров притяжения парализуют противника, лишая его возможности действовать целенаправленно, а значит, препятствуют активной деятельности и усиливают трения". И вероятным результатом клаузевицкого подхода, с его отсутствием разнообразия, как он утверждает, будут операции, которые "закончатся кровавой баней через хорошо регламентированную, стереотипную тактику и неизобретательные битвы на истощение, предложенные Клаузевицем".48
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги