Не имея звезды

Глава 17

22 декабря 1992г. Хогвартс

Каникулы подкрались незаметно. Вернее — они подкрадывались незаметно, пока не получили мощного пинка и буквально не рухнули на головы учащимся. На прошлой неделе произошел очередной инцидент. На этот раз пострадали Джастин Фин-Флетчли и, что поразительно — Почти Безголовый Ник. После этого замок буквально уверился в том что истинный Наследник Слизерина это Гарри-очки-велосипеды-Поттер. Единственными кто оставался на стороне парнишки были его друзья и семейство Уизли, за исключением Перси. Но того вообще ничего не волновало, кроме своей подружки и поиска места, где можно уединиться.

Сам Герберт пытался отстраниться от всей катавасии, но ему мешали три приятельницы. Они почему-то уверились в том, что следующей жертвой обязательно станет Ланс. И теперь девушки буквально силой затаскивали Геба в гостиную Гриффиндора где он, по их мнению, был бы в полной безопасности, так как Поттер не станет мокрушничать у всех на виду. По первости Лнс еще пытался сопротивляться их напору, но потом попросту махнул рукой и позволил делать с собой все что угодно. В конечном счете, он сидел у алых целыми днями, занимаясь своими делами и изредка поигрывая на Малышке.

Кресло под Дамблдором шаталось с такой силой, что уже нельзя было сказать, когда произойдет смена директора. И вот это уже заставляло беспокоиться приютского. Ведь, не будем отрицать, лишь благодаря серебробородому дедану, его еще не исключили за все те фортели, которые он успел выкинуть за полтора года учебы. И если Альбуса действительно попрут из школы, то велика вероятность, что следом за ним, с прощальным поджопником вылетит и Ланс. Даже вся протекция мастера чар ему не поможет, так как зам. директора — Железная Леди, будет только рада избавиться от своеобразного бельма на глазу.

И вот тут крылась дилемма парнишки. Последний инцидент как нельзя лучше вписывался в картину, которую обрисовал для себя Проныра. Но вся фишка была в том, что во-первых он пообещал себе не лезть во все эти расследования (а Герберт Ланс всегда держит обещания, потому что кроме слова, у ничего и нет), а во-вторых, Геб никогда не забывает долгов, ни своих ни чужих. Вот и получалось, что приходилась ждать удобного момента, когда личные принципы не будут нарушены. Вот только парнишка не мог понять, почему никто другой не может сложить столь простые слагаемые и вычислить корень зла. Впрочем, и здесь Герберт имел свой ответ.

Взрослые слишком любят все усложнять и поэтому не могут увидеть простоты решения, а Трио Детективов весьма предвзяты и не видят дальше собственного носа. Нет, в конечном счете они обязательно допрут, но к этому времени Геба уже могут отчислить. Вот и получалась патовая ситуация, в которой любой шаг так или иначе обернется против тебя. Так что пока Ланс решил бездействовать и продолжать плыть по течению.

Герберт посмотрелся в зеркало. За полгода он как-то слишком сильно вытянулся и теперь поравнялся в росте с четверокурсниками. Да и выглядеть он стал почему-то не на тринадцать с половиной, а скорее на пятнадцать. Такое впечатление, что в мальчике что-то щелкнуло, и он стал расти как минимум в полтора раза быстрее обычного человека. Пока что это нисколько не мешало, но вот если Ланс будет в пятнадцать выглядеть на восемнадцать, а в шестнадцать почти на двадцать один, то вот тогда начнутся проблемы. И ладно бы это можно было списать на постоянные тренировки буквально до потери сознания, но ведь на лицо они не должны так сильно влиять. Геб покачал головой и стал одевать свою парадную мантию.

Уизли присылали ему каждый месяц три галеона из тех пяти, что отчислял фонд, и в кое-то веки, Ланс решил разживиться новой мантией. Нет, он вовсе не собирался шиковать, просто нынешняя парадная развалилась, когда слизеринец решил её починить. В итоге юноша заказал себе черную, с серебренными оборками и пуговицами, стильную мантию. Он как раз нашел ателье в котором проходила акция и поэтому заплатил не полную стоимость, а на сорок процентов меньше, что обошлось ему в восемь золотых и три бронзовых монетки. Бешенная сумма, учитывая что если все так и будет продолжаться, то на следующий год она станет явно мала, но тогда её можно будет продать в волшебный сэконд-хэнд. В общем, Ланс рассчитывал, что при перепродажи потеряет около двух золотых, а значит именно в такую стоимость ему обойдется разовое удовольствие новой одежды. Ну, в конце концов, можно же раз в жизни шикануть, даже если обойдется в четыреста фунтов.

Герберт поперхнулся. Когда он перевел стоимость в нормальные единицы, то затея показалась ему несколько безумной. Хотя изменить уже ничего было нельзя — мантия идеально села на фигуру парня.

Следом юноша нацепил свои туфли, которые две недели провели под восстанавливающими рунами и теперь выглядели несколько презентабельнее. Брюки, выглаженные как всегда вручную, несколько раздражали парнишку. Он, будет его воля, заказал бы себе джинсовые брюки, но в замке его бы не поняли, а МакГи не упустила бы возможность его попесочить, так что приходилось ходить в этом. Ну и, конечно же, белая рубашка.

Юноша вновь посмотрелся в зеркало, но что-то его все же смущало. Довольно долго Геб крутился, выискивая где же может быть прореха, дырка, неровный или цветной шов, пока вдруг не замер и не хлопнул себя по лицу. Ланс, подняв руку, стянул с себя черную бандану. На лицо упали длинноватые черно-смоляные, волнистые волосы. Густые пряди спускались до самых скул и парню пришлось повозиться, чтобы смастерить из них хоть какое-то подобие приличной прически. Если бы не наличие старших девушек, он бы давно их обкорнал до привычного ежика, но злить ведьм, это все равно что перед быком махать китайским флагом или флагом СССР.

Еще немного попыхтев, Ланс убрал бандану в карман (на всякий случай, если Снейпу захочется встретиться с ним взглядом) и вышел из спальни. Весь факультет Слизерин уже собрался в гостиной и ждал пока старосты дадут отмашку и можно будет двинуться в Большой Зал, где пройдет Рождественнский пир.

Геб осторожно притиснулся в угол, где сложив руки на груди и оперевшись о стену, решил подождать начала ежегодно мероприятия. Но, как нельзя не кстати, прямо перед Пронырой встали его одногрупнки. Эти упырята всегда смелели перед отправкой на каникулы. Вот и сейчас Гринграсс явно собиралась что-то сказать, но потом буквально «споткнулась взглядом» о лицо Геба. Она водила своими голубыми глазами по его чертам, изредка перебегая на волосы и шею. Дафна, кажется, подавилась словами. На выручку ей хотела поспешить Забини, но и она приняла облик рыбы. Вскоре девушек увели парни, а Нотт успел опасно блеснуть гляделками, показывая, что про палочку не забыл.

Ланс достал из кармана бандану и грустно хмыкнул. Кажется, прошли те деньки, когда девчонок привлекала эта повязка. Может, стоит сменить её на что-то другое? Раз двух стерв прошибло её отсутствие, то пора вновь задуматься над образом. Пират Геб-проныра, владыка озера, повелитель кальмара и гроза всех русалок, скорее всего, отправиться в следующем семестре в свое последнее плавание, а на третьем курсе его сменить кто-то другой. Надо только придумать — кто.

Тут появился Флинт и Меринда Кетчбэк, сногсшибательная брюнетка с невероятными, модельными формами. Староста девушек, скорее всего, за лето успевает сменить по десятку парней, так как в замке ни с кем не встречается и даже самые отчаянные сплетницы не могут припомнить, чтобы её видели хоть с кем-нибудь. И вроде как, если Проныре память не отшибло, то она является невестой Деррека Спина, который выпустился в прошлом году — ясное дело со Слизерина. Мол, родители их, следуя традициям аристо, заключили брачный договор, как только родилась Меринда. Тут даже и не поймешь, повезло Дерреку или нет. С одной стороны, Меринда будет обязана выполнять супружеский долг, но с другой — у Деррека наверняка рога будут такие, что до тропосферы дотянуться. И, разумеется, Кетчбэк была секс-символов всех старшекурсников и мечтой тех подростков, которые только узнали что такое гормональный всплеск и перестройка организма.

— Постройтесь и выдвигаемся, — скомандовал Флинт.

Проныра покачал головой. Маркус, что на поле, что в замке — вечно врубал генерала и начинал отдавать приказы. И как его только приятели и друзья терпят...

Так или иначе, но факультет выполнил команду и стройными рядам замаршировал в сторону Большого Зала. Марш прошел в тишине, лишь под шелест мантий, перешептывание портретов и клекот стучащих каблуков. Всего студенты зеленого факультета «шли» в течении семи минут, именно столько у них занял путь от гостиной до крупных, высоких дверей, уходящих под самой свод цокольного этажа.

К этому времени уже подтянулись вороны, которые всегда приходили первыми, так как им приходилось выходить намного раньше, ибо их башня находилась в другой части замка. Третьими подошли барсучки, ну и опоздали, понятное дело — грифы. Вовсе не из-за плохой организации процесса, а потому как пока там все соберутся, пересмеются и найдут дорогу — пройдет еще один семестр.

Что удивительно, никакой склоки не возникло. Народ уже предвкушал каникулы и скорый отдых от поднадоевших жителей древнего замка. В особенности от преподавателей и их бесконечных домашних заданий. Те же кто этому не сильно придавал значения, ждали возможности набить желудок вкуснейшей едой. К этой прослойке относился и наш Проныра. Сегодня он собирался побить собственный рекорд по обжирательству.

Пока Геб мечтательно закатывал глаза и сглатывал слюни, то не заметил, что двери зала уже открылись и ученики стало плавно втекать в него, рассаживаясь на свои места. Не небе, то бишь потолке, было довольно красиво. Словно кто-то большой и сильный, разогнал зимнюю серость и мглистость, оставляя за собой черный летний саван, прореженный искристыми светлячками и сюрреалистично большой луной. Над головами плавно и размеренно плыли свечи, капли воска которых превращались в падающие звезды, рассыпающиеся разноцветным фонтанчиком, коснувшись пола или ткани верхних одежд. Праздники в Хоге всегда были красочны и живописны, и после лета Ланс стал их сравнивать с известным вам мультфильмом где очаровательная, добрая, но, увы, вымышленная девушка, влюбилась в чудовище. И если девушку можно выдумать, то чудовища, как правило, вполне реальны, но, увы, в них никто не влюбляется, потому они и остаются чудищами, а не превращаются в прекрасных принцев. Геб знал об этом как никто другой. Потому как если большинство видело в нем того самого, прекрасного принца, то приглядевшиеся различали внутри холодного и мертвого уродца, который в страхе забился в самый темный уголок и ощерился рядами острых, точеных копий. Будто пытаясь защититься разом от всего мира, от всех людей.

Впрочем, хватит об этом. Со своей козырной табуретки поднялся директор. Он не изменял себе в нарядах и в этот вечер одел лиловую мантию с нашивными спиралями вселенных, звезд и лунных месяцев. Дамблдор выглядел словно кусочек космоса, упавшего на Землю и попытавшегося здесь прижиться.

Великий, но немного сумасшедший, впрочем весьма добродушный светлый маг толкнул свою речугу. В которой описал все, что невозможно описать, пожелал то, чего обычно не желают, намекнул на единство, дружбу, братство, вечную любовь и лимонные дольки, затем, наконец, взмахнул своими руками. Столы заломились от еды.

Геб втянул слюну и накинулся на пищу, не обращая внимания ни на что другое. Пришло время запастись белками и углеводами, а то кто знает, когда его попрут из школы и лишат возможности пировать на халяву. А халява это святое, даже нет — священное.

Несколько килограмм еды спустя.

Ланс, шумно втягивая воздух и кряхтя, вышел из гостиной, где оставался лишь Малфой, продолжавший бездумно пялиться в камин. Остальные либо разошлись по спальням (поезд был рано, аж в пол седьмого) либо где-то, в случае старших, продолжали банкет шумной или не чоень, но пьянкой. Драко же без своих верных друзей обычно был тих и незаметен, словно отбившаяся от стада овца. И если Нотт точно отправился на свиднку с Морфеем, то вот где Кребб и Гойл, сие есть большая загадка. Впрочем, Геба это мало волновало. Все, чего он сейчас хотел, это дойти до своей заначки на втором этаже, где умудрился забыть бомбу с часовым механизмом. Вы же не думали, что проделками в школе занимаются только Близнецы?

Ланс, порой, выкидывал тот или иной фортель, но скорее от нечего делать и из желания ширнуться адреналинчиком, нежели из каких-то высоко маргинальных соображений. У него даже был свой стиль — часовой механизм. Вот сварганишь какую-нибудь взрывную, вонюче-мазучую хрень, забабахаешь на неё часики и свалишь на все четыре. А когда бабахнет, только маргиналы и будут знать чьих рук дело сей финт. Зачастую проделки Геба списывали на Близнецов и их последователей (Ли Джордана, к примеру), но слизеринец не обращал на это внимания. Он же не ради признания, а для острых ощущений.

Но вот накануне парень оставил в тайной нише бомбочку, у которой позабыл завести механизм. Та должна была взорваться после ужина, когда барсуки будут возвращаться обратно, но, увы, вышел полный швах. Теперь же Проныра спешил на место несостоявшегося преступления. Вряд ли у магов есть тесты ДНК или база по отпечаткам, но какие-нибудь волшебные штучки точно имеются и парню очень не хотелось, чтобы его по ним определили.

А вот, кстати, и Винсент с Грэгори. Как всегда огромные, неповоротливые, туповатые и довольно таки злобные ребята. Прям цвет нации, ядрен батон, аристократы чистокровные. Когда Ланс уже почти поравнялся с гвардией Драко, то чуть не задохнулся от омерзительнейшей помойной вони, доносившейся от парочки.

Проныра аж осел и схватился руками за живот, силясь не сблевануть. Складывалось такое впечатление, что эти остолопы сбежали из Шоушенка, проползя четверть мили по говностоку, где измазались в том, что по этому стоку стекает.

— Герберт! — послышался чуть обеспокоенный голос.

Парнишка услышал топот ног, запах усилился и приблизился. Голова закружилась, но потом все прошло, будто кто-то выключил в голове Ланса какой-то рубильник или, наоборот, включил фильтр. Оставалось лишь далекое, мерзостное ощущение.

Слизеринец поднялся и увидел Крэбба с Гойлом, вот только у них были какие-то другие выражения лиц. Нет, Крэбб был все так же туп на морду, но при этом будто одухотворен и чего-то явно стремался. А вот Гойл выглядел слишком умно, да еще и очки зачем-то напялил, и почему-то назвал Ланса по имени. В замке было не так уж много тех, кто называл музыканта не кликухой, фамилией, сокращенным именем, а вот так — полным, но с приятельской теплотой. Скорее, так его называл лишь один человек.

— Поттер, — прохрипел еще не до конца пришедший в себя Ланс. — Очки сними и сделай выражение лица чуть потупее.

Дуболомы вздрогнули и переглянулись, Поттер-Гойл снял очки и натянуто улыбнулся.

— А вот у тебя Ронни-бой, все высший сорт, — усмехнулся слизеринец. — Тут и не поймешь, то ли в тебе великий актер умирает, то ли ты просто баклан. Бывайте, Бонды доморощенные.

Оставив за спиной парочку детективов, пребывавших в легком недоумении, Геб двинулся дальше. Нет, это ж надо было додуматься, сварганить в школе условно-запрещенное Оборотное зелье. «Условно», потому как по закону его могли принимать только должностные лица особых структур. Теперь понятно почему Снейп последние месяцы так подозрительно относился к Лансу. Видать он включил его в круг подозреваемых, подломивших его запасники. Нет, это надо быть чокнутым самоубийцей или камикадзе, чтобы допереть поставить на копье Сальноволосого. Да безопаснее Фоукса у Дамблдора спереть, директор это хоть в шутку сможет обернуть. Но видимо яйца у Лохматого сделаны даже не из стали, а из такого вещества, которое не обнаружил даже батенька Менделеев, а, возможно, он просто не успел досмотреть сон и так и не увидел последний элемент — Поттерианиум. Как только он смог уговорить на сей явно криминальный подвиг последовательницу правил Железной Леди — Дэнжер и децл трусливого Рональда Уизли? Может у него еще и язык без чего-то там, но с чем-то там? Дааа, очкастый явно опасная и мутная личность, таких либо убивать, либо в смирительную рубашку и в самый темный цугундер.

Замок, перед каникулами, словно засыпал, прощаясь с учениками. Тускнели доспехи, покрывались какой-то незримой пленкой портреты и даже лестницы, те самые деревянные чертовки, видящие смысл своего существования в пакостях Гебу, делались смирными и неподвижными. Создавалось впечатление, что Хогвартс, одна из древнейших волшебных крепостей, уже давно жила ради студентов, а без них была пустым и непримечательным местом.

Пока Ланс шел по нынче спокойным лестницам, то в который раз пообещал себе, что не оставит за собой ни единого магического портрета. Эта убогая насмешка, жалкая имитация, чья-то дурная шутка, не могла даже напомнить о настоящей, полной жизни. Словно вековое заточение за тяжкие грехи, будто ад, созданный людьми и для людей. А еще, Геб никак не мог взять толк, почему существуют приведения. Для чего они остались? Почему испугались идти дальше? И куда это — дальше? Будет ли там хоть что-то, или там уже нет ничего. Порой эти вопросы мучали юношу до головной боли, до крови из носа и уставших, красных от недосыпа глаз. И парень никак не мог взять в толк, почему ими не задаются другие. Ладно чистокровные, они к этому привыкли, но маглорожденные...

Тот же Джас еще пару лет назад, каждое воскресенье ходил в церковь вместе с семьей и друзьями родителей. А теперь он живет среди призраков, среди неживых, но думающих и даже чувствующих портретов, среди того, что маглы уже давно называют дьявольщиной, но будто не замечает этого. Создавалось такое впечатление, что замок выдумал какой-то слабый человек, из-за неимения внутреннего стержня и любви к жизни, потерявшийся между этой самой жизнью и смертью. Человеком, который так не и смог определиться, стоит ли отпустить умерших, оставив их где-то, куда, скорее всего, смотрит Шляпа, или же их надо обязательно держать рядом, имея возможность хотя бы поговорить. Но если последнее, то этот человек максимально эгоистичен.

Ланс, знавший об изнанке мира то, чего не должен знать тринадцатилетний подросток, был уверен, что жизнь прекрасна именно своей жизнью, а не её подобием, каким бы оно не было. Возможно, именно поэтому портреты стучат на парнишку со страшной силой, а призраки обходят его за десятый метр. Они чувствуют отношение мальчика, чувствуют его, фактически, ярость при одном лишь взгляде на жалкие имитации. На презренных, полупрозрачных трусов, которые еще имеют наглость жалеть себя и пытаться приблизиться к реальной жизни, хотя бы при помощи гнилой еды и дурацких забав. И жалость к узникам золотых рам, давно ушедших, но все же существующих.

Все это было настолько омерзительно, настолько противоестественно, что парень, порой, в такие моменты как этот, буквально мечтал о побеге в Волшебный Лес, где все было таким настоящим, таким реальным и живым. Даже буйный ветер и зеленые кроны, казалось, имеют куда больше души, чем намалеванные фигуры, бессмертные в своем узничестве.

Впрочем, парень отмахнулся от этих мыслей. Подумайте только, уж точно не о жизни и смерти должен размышлять Проныра, вождь Белой Перо, глава несуществующей организации «Власть Мангустам» и прочее и прочее. Все что знал Ланс об этом мире, это простой закон, который рассказал ему в своей песне Боб Марлей — не волнуйся о мелких проблемах, они исчезнут сами собой. А, право же, смерть, это, пожалуй, самая мелкая проблема из всех, на которых может зациклиться юный волшебник из Скэри-сквера. А вот вопрос как бы не спалится с бомбой, это уже серьезная запара, от которой может опасно полыхнуть задница, итак уже ждущая совсем не волшебного поджопника.

Поднявшись на второй этаж, Герберт мигом нашел нишу. Она была недалеко от туалета Миртл. Чтобы её найти, надо было всего лишь погладить прекрасную леди за предмет женской гордости. А уж эта леди уж точно могла гордиться такими предметами. И даже не спрашивайте, как Ланс сделал подобное открытие. Когда были проведены все манипуляции, леди вдруг томно и совсем не по-дворянски хихикнула и сделал шаг в сторону. Гобелен колыхнулся и буквально отъехал, обнажая углубление в стене. Здесь, когда-то давно, скорее всего, стояла или висела голова какого-нибудь поверженного монстра, но когда замок превратился в школу, то такие ниши попытались скрыть. Юноша осторожно достал бомбочку, распыляющую Скунсовый-спрей (спасибо подпольной торговле Близнецов), вынул запал и снял механизм, потом три части убрал в три разных кармашка сумки.

Ланс уже собирался уходить, как услышал противный смех, доносившийся из заброшенного туалета, с которым в последнее время связанно слишком много событий. В перерывах между явными насмешками и псевдо-жалостливым убаюкиванием, слышались девичьи рыдания. Буквально истерика — кто-то заливался соленой влагой, заходясь в приступе истерики. Проныра на мгновение растерялся, он никогда не любил женских слез. Наверно, потому что его единственный друг женского пола — Рози, была слишком сильной, чтобы позволить себе даже немного увлажнить взгляд. И все же, это был хороший повод, чтобы примерить на себя роль гриффиндорца, причиняющего добро и наносящего справедливость.

Герберт, не доставая палочку, ворвался в туалет. Сперва он никак не мог понять, что здесь происходит, но потом почувствовал мерзкий запах из одной из многочисленных зеленых кабинок. Эта вонь явно говорила о присутствии эктоплазменного. О рыданиях Миртл в школе ходили легенды и данная истерика, не дотягивала и до легкой депрессии Плаксы. Проныра теперь уже без шуток почувствовал пламенную ярость. Призрак, смеющийся над живым человеком, это что-то из ряда вон.

Мелькнула взлетевшая огненная лента и дверь распалась на две половинки. Геб успел заметить что-то черное, пушистое и почему-то в школьной форме, но вскоре он полностью сосредоточился на мерцающей фигуре не самой красивой девушки. Миртл так же заметила нового посетителя и проглотила очередную насмешку. Нет ничего омерзительнее, чем униженная личность, которая унижает других. Плакса Миртл заслуживала все, что с ней случилось, и еще случится в этой школе. Если она может насмехаться над другими, предварительно испытав такие же унижения, то пусть другие в сотни раз жестче насмехаются над ней. Так бы сказал вороний гоблин, и с этим не мог не согласиться юный слизеринец.

— Ах ты мерзкий... — неожиданно воинственно прошипела Миртл.

Она даже потянулась своей ладонью к горлу мальчика, но парнишка, даже не осознавая что делает, наотмашь ударил по чужой культе правой, свободной от палочки. Не забывайте что Ланс был амбидекстером и имел хороший удар с обоих рук. Раздался громкий «пшик» будто кто-то влил холодной воды на горячее пламя. Громко взвизгнуло приведении, прижимая к себе руку, а потом с истошным воплем нырнуло в канализационный сток.

— Как же гадость, — сплюнул мальчик. — А то что за чудо-юдо?

— Уходи, — раздался знакомый голос, утопающий в слезах.

Парень пригляделся. Перед ним стояло существо небольшого роста, покрытое густой, черной шерстью. Лицо оно прикрывало полу кошачьими, полу человеческими лапами. К голове были плотно прижаты все те же кошачьи ушки, а под подолом красовался длинный, пушистый хвост. Герберт сделал шаг вперед и втянул носом воздух. Через явно животный, приятный, лесной привкус, пробивалась вонь, доносившаяся от Креба с Гойлом.

— Грейнджер, — выдохнул мальчик, не зная что ему делать, пытаться утешить девочку которая так его подставила на одном из уроков трансфигурации, или же утешить её. Хотя, Ланс даже не знал как утешают прекрасный пол. — Не уж то Поттер и тебя подбил Оборотное выпить...

— Это я, — вдруг вскинулась женщина-кошка.

— Я уж понял, что не оборотень неудачник.

— Нет, это была моя идея с Оборотным зельем! Но я взяла у Милисент не тот волос, оказывается у неё есть кот!

Геб немного подвис, как говорил славянский священник — в тихом омуте порой и труп водолаза можно найти. В данном случае — конвульсивно дергающийся зародыш матерой авантюристки.

— Что, и Снейпа на копье тоже ты поставила?

Девушка кивнула, её ушки чуть дрогнули, а рыданья стихли. Парнишка не знал что он делает, но простой разговор явно помогал. Может быть, это было новое знание о противоположном поле, упавшее в копилку мальчика. Вдруг они успокаиваются от бесед?

— Ну ты даешь, — присвистнул мальчик. — Тебе какой венок на гроб покупать? Натуральный или искусственный?

— Какой захочешь, — фыркнула девушка. — А как ты узнал про зелье?

Теперь уже фыркнул Герберт.

— Я, в отличии от вас, не лишен дедуктивных способностей. Ну а еще я встретил твоих друзей по дороге сюда. Вид Гойлф в очках и хоть каким-то отблеском ума в глазах, чуть не отправил меня в верхние пласты астрала, — тут парнишка вдруг хитро улыбнулся и подмигнул девушке, которая убрала свои лапы от лица, отображая некое подобие помеси человеческого фейса и кошачье морды. — Ну а еще я до сих пор лучший ученик.

— Ты не ходишь на ЗоТИ!

— А мне контрольные Флитвик приносит, — вздернул подбородок чуть хвастливый парень.

Грейнджер покачал головой и чуть грустно улыбнулась.

— Ты нас не сдашь? — спросила гриффиндорка, но наткнувшись на посуровевшее лицо Ланса, тут же извинилась. — Прости, я забыла, что ты не ябедничаешь.

— Принципиально, — поддакнул Геб. — Ладно, Пушистая, пойдем.

— К-куда? — растерялась девочка.

— На живодерню. К Помфри конечно!

— Нельзя, — Грейнджер активно замотала головой и хвостом, выражая высокую степень отрицания. — Мадам Помфри сразу начнет расспрашивать, а я не умею врать, мне придется ей рассказать. Надо подождать — действие зелья выйдет через полчаса.

Герберт склонил голову набок, а потом тяжко вздохнул и схватил девушку за мягкую, мохнатую лапу.

— Вот ты вроде умная, а вроде дура полная, — причитал парнишка, ведя упиравшуюся девчушку прочь из туалета. У той не было и шанса сравниться в физической силе со слизеринцем. — Если в оборотное добавить хвост животного, то эффект просто так не сойдет на нет. Так раньше Анимагии обучались — ускоренный курс для сорвиголов. Вычислил своего зверька, сварганил зелья, бахнул стопарик, намагичил пару тройку ритуалов и вуаля, через полгода ты Анимаг. Главное — не застрять по дороге в таком состоянии, как ты.

Девочка перестала упираться, а потом немного покраснела, Грейнджер так всегда делала, когда вспоминала что-то важное, что умудрилась забыть. Вдруг девушка сверкнула своими кошачьими гляделками.

— А ты откуда знаешь?

— Не скажу, — спокойно пожал плечами Ланс.

Девочка тут же начала упираться.

— К Помфри нельзя, она все узнает!

— Узнает, — согласно кивнул Проныра. — Но только то что я её скажу. А скажу я ей вот что. Мол, все девушки с первого по третий курс уже успели меня чмокнуть в щечку, в губы или потискать, а ты еще нет. Вот я к тебе и пристал самым наглым образом, ты меня шарахнула каким-то заклятьем, от которого чирей на самом дорогом выскакивает. А я тебя в отместку захотел в кота превратить, но я ж в трансфигурации неуч, так что вышло, то, что вышло.

Дэнжер хотела что-то возразить, но проглотила так и невысказанное возражение.

— Тебя исключат.

— Пф, — фыркнул Проныра. — Мне и куда большее с рук сходило, как и многим другим. Директор вообще никого за свою карьеру не исключал. Не в его духе.

— С тебя снимут все баллы факультета, и Снейп тебя убьет.

— Не смогут. Баллы только по факту можно снять. Или в течении получаса после поимки. А так как я тебя даже пальцем не трогал, то магия часов не примет запрос. Проверено на опыте Скорбной Недели.

— Тогда назначат отработки! — все не унималась девочка, впрочем, она уже не упиралась, а покорно шла за ведущим.

— Конечно назначат, — хмыкнул мальчик. — А у профессора Флитвика такое вкусное печенье...

Пара студентов уже почти поднялась до больничного крыла, благо лестницы продолжали вести себя вполне прилично. А из-за праздника, в замке не было видно ни души. Хоть танковую дивизию здесь проведи, никто и не заметит. Так что куда уж то полу девочки, полу кота.

— Я тебе буду должна да? — грустно и обреченно спросила девочка, когда двери больнички замаячили в конце коридора.

Проныра сделал вид что задумался, а потом махнул рукой.

— Да не, — протянул он. — Рождество же, считай мои услуги подарком.

— Кто ты такой и куда дел Ланса? — девочка явно пародировала тон самого Геба, что у неё получалось вполне прилично.

Ребята остановились около дверей и Проныра уже собирался постучаться, как вдруг на его лице расплылась пиратская улыбочка, та самая, от которой порой краснели и старшекурсницы.

— Не всю же жизнь я буду Гербертом Лансом из Скэри-сквери.

— А кем же ты тогда будешь?

— Всемирно известной рок-звездой, — глаза парня мечтательно заблестели. — И когда я имею ввиду «всемирно», то подразумеваю что обо мне будут знать и маглы и маги.

-Ага, конечно, — фыркнула девочка, показывая что она думает по этому поводу.

— Хочешь верь, хочешь нет, — тут же насупился Проныра. — Но так оно и будет. И вот когда я стану Королем Рока, тебе придется попросить у меня, в качестве оплаты долга, роспись на груди.

Ланс сделал паузу, а Гермиона даже сквозь шерсть густо покраснела. Тут парнишка провёл взглядом по фигуре гриффиндорке, и улыбнулся уже своей другой улыбкой, которая обычно не сулила ничего хорошего.

— Если она у тебя, конечно, вырастет, — добавил юноша.

Гермиона замерла и начала краснеть уже от девичьей злости и обиды. Пока не произошло ничего не поправимого, Ланс залихватски свистнул и с пинка открыл двери больничного крыла.

— Мадам Помфри! — во всю мощь рявкнул слизеринец. — Принимайте ошибку генной инженерии!

(п.а. не забываем перед уходом покормить автора коментами)