Не имея звезды

Глава 47

20 марта 1995г Англия, Хогвартс

— Используя ведущий взмах, вы должны мысленно представить себе форму вашего заклятия. При недостаточной визуализации, энергия либо уйдет в никуда, либо создаст нечто случайное, — Комеденти, зачитывая лекцию, ходила вдоль доски, на который были нарисованы формулы «объемных чар».

Проныра, сидя на галерке, смотрел в окно. В школе почти не осталось предметов, которые интересовали бы юношу. Порой, сидя на занятиях, он нервно теребил штаны, то и дело начиная играть на невидимой, воздушной гитаре. Тексты песен так и роились в его голове, частенько соскальзывая на любую поверхность, на которой можно было писать. Манжет рубашки, ладонь, салфетка, туалетная бумага, поля учебника — не важно. Иногда просто нужно было срочно записать, иначе песня буквально резала мозг своим настойчивым гудением.

Все чаще Герберт мысленно выпадал из реальности и хоть тело его присутствовало на лекции, но в разумом Проныра возвращался на сцену где вновь играл. Сейчас, когда игралось лучами весеннее солнце, когда дул прохладный, но уже теплый ветерок, юноше все сложнее было усидеть в замке. Раньше он не ощущал подобных порывов и поэтому пока не до конца в них разобрался.

— Так же, чтобы использовать данные чары, вам нужно попытаться очистить сознание и представить некую форму, который вы словно заполняете стихией. Это немного похоже на выпечку печенья или кекса.

Сногсшибательная красотка, одетая в строгий костюм, затянувшая волосы пучком, продолжала вещать, а Ланс слышал её лишь краем уха. Наверно он бы мог даже наплевать на свой статус «Лучшего ученика», наплевать на знания и на диплом, будь у него хоть малейший шанс подняться хоть на самую захудалую сцену с Малышкой на руках. Но, как бы то ни было, Геб уже изучил в магии все, что его интересовало, в том числе и «объемные стихийные чары». В конце концов, именно в них Проныра разбирался лучшего всего.

Геб всегда любил покрасоваться и по выпендриваться, но сейчас он уже даже не отвечал на прямые вопросы профессоров, просто находя их скучными и убогими. Школьники казались юноше одурманенными зомби, стены замка — клеткой, запершей его еще на целых три года.

Проныра вертел палочку в руках, позволяя перу стенографировать лекцию. В феврале, будучи в центре Черного Сердца, Геб потерял свою магию. Конечно она уже к нему вернулась в полном объеме, но память об инциденте не прошла бесследно. Ланс никак не мог разобраться — почувствовал ли он что-то особенное, в тот момент, когда палочка не отозвалась привычной волной тепла, а осталась куском дерева. Было ли нечто необычное в том, чтобы не иметь возможности творить волшебство. Пожалуй — нет.

Быть может, Герберт слишком долго был маглом и магия оставалась для него просто занимательной игрушкой, но ни как не центром мира. А может это было влияние шока и действие сотен препаратов, которые в юношу закачивали целители св.Мунго. Особенно Гебу не понравился тот настой, заставивший его волосы за ночь вырасти до прежней длины. После этого голова неделю чесалась так, что юноше парализовали руки, чтобы он до крови не стер кожу ногтями.

— В любой ситуации. Вы должны знать — вышедшее из под контроля заклинание непредсказуемо, но его разрушительная сила прямо пропорционально вложенной энергии. Так что всегда следить за тем, сколько магии вы используете для той или иной операции.

Герберт взглянул на увлеченную своим же голосом мисс Комеденти, потом на девушек, старательно записывающих буквально каждое слово, на парней, то и дело отрывавшихся от конспекта, чтобы поглазеть на красотку. Это вызывало улыбку.

Проныра, по-воровски оглядевшись, взмахнул палочкой. Её кончика сорвалась искра. Она упала на парту, немного опалив столешницу, а потом стала расти. В какой-то момент она вытянулась до средних размеров, превратившись в спицу. Но вот из спицы стали прорастать маленькие листики, а так же целый бутон. Вскоре на столе стоял цветок, похожий на нарцисс. Впрочем, этого юноше показалось мало.

Слизеринец вновь взмахнул палочкой, и вот огненный цветок задрожал, а потом вместо корней у него появились ножки, вместо листьев— ручки, а под лепестками, теперь представляющимися в качестве волос, показалось милое личико.

Скептически посмотрев на свое творение, волшебник в третий раз взмахнул палочкой и цветочная фея стала какой-то напыщенной, словно надутой. Юноша удовлетворенно кивнул, а потом подул на пламя. Девушка цветок взмыла в воздух, пролетела над классом, и застыла над головой Комеденти.

— Не забывайте, что в практическом применении «объемные чары» требуют максимального контроля над визуализацией.

Профессор продолжала читать лекцию, а его цветочно-огненная копия повторяла каждый жест и открывала рот одновременно с волшебницей. Причем делала она все это так напыщенно и столь чванливо, что можно было подумать, что стоит не над головой красавицы, а перед очами Её Величества.

Проныру это изрядно веселило, а вот народ не знал, как реагировать. Студенты сидели и тупо втыкали, а маленькая копия преподавателя продолжала свою сатирическую пародию. Наконец Комеденти отвлеклась от самой себя и взглянула на учеников.

— Что? — спросила она.

Потом шестеренки в её прелестной головке натужно заскрипели (Ланс мог поклясться, что услышал их визг) и леди подняла голову. Одновременно с этим «бутон» подняла и огненная копия. Комеденти, сохраняя невозмутимость, взмахнула палочкой и рассекла нарцисс на две части.

— Ага, «щаз», — ухмыльнулся Проныра.

Волшебница уже поворачивалась к классу, как две половинки стали вытягиваться, а потом перед глазами Комеденти появилось уже две её цветочные копии. Еще два взмаха палочкой ситуацию лишь ухудшили, породив сразу четыре цветка. Казалось бы, здесь у любого здравомыслящего человека в голове должно что-то щелкнуть, но женщина, охваченная порывом злобы, не подлежит к данной категории разумных.

Комеденти принялась отчаянно размахивать палочкой, порождая все больше огненных копий. Вскоре те уже заполонили собой почти все свободное пространство в классе. Все это происходило в абсолютной тишине, которую Ланс старался не разрушить своим сдерживаемым смехом.

— Кто это сделал? — кричала профессор.

Хором с ней пищали и цветки, заставляя многих заложить уши руками.

— Кто это сделал?!

Проныра, поправив шляпу, поднялся со своего места.

— Я, — с гордостью ответил он.

— Какого дьявола, мистер Ланс? — не поверила своим глазам Комеденти. Вообще довольно странно, но она считала, что победила в их маленькой войне и студент капитулировал. — Вам спокойная жизнь надоела?

— Вы совершенно правы, профессор. Но дело не в этом, просто я попытался использовать полученные на лекции знания, но, кажется, что-то вышло из-под контроля.

Профессор уже собиралась что-то сказать, но тут прозвенел колокол, оповещаю обитателей замка о конце занятий.

— Мое почтение, — снял шляпу Проныра.

Он картинно, показушно взмахнул рукой и сотни маленьких нарциссов исчезли в яркой вспышке. Где-то посреди этого фейерверка исчез и Ланс, так что Комеденти просто не успела снять баллы.

Герберт, выйдя за дверь кабинета, поправил сумку и направился в сторону кабинета ЗоТи, где должно было пройти следующее занятие. Наверно Грюм опять будет насылать на всех свое Империо, но юношу это не волновало.

Проныра поднял свою левую руку и широко улыбнулся, там, среди линий татуировки, можно было разглядеть, если пристально всмотреться, четыре маленьких пятнышка. Они были сведены в один узор, и сложно было понять где начинается одно и кончается другое. Можно было даже подумать что это обычные чернильные пятна, но, вы наверно уже догадались, на самом деле это были Старшие Руны. Эта небольшая вязь надежно защищала разум Ланса от любых посягательств на его «границы».

Конечно обычный человек не мог воплотить четыре Старшие Руны, и уж точно обычный человек не выдержал бы их постоянное присутствие на своем теле. Но, поблагодарим Мерлина, а так же родителей Ланса за то, что тот на половину не был обычным человеком.

Конечно вы можете упрекнуть Геба в том, что тот жульничал на занятии, где Грюм просил снять его все артефакты. Но, право же, обвинять Проныру в мухлеже, это все равно что обвинять птицу, в том, что она умеет летать. Жульничество, мухлеж и подтасовка въелись в подкорку парня так плотно, что их оттуда и каленым железом было не выжечь.

Герберт, идя к кабинету, по пути здоровался со знакомыми, которые поздравляли его с успехом на прошлом Испытании. Судьи, оценив широту души юноши и его «геройский порыв», добавили тому целый, что бы вы подумали — балл. Прям до хрена и больше. Но все же этого хватило чтобы Проныра поднялся с пятой, аж на третью строчку чарта — «малолетние самоубийцы».

Вообще, как говорила Анастасия, Ланс был настолько неординарной личностью, что его либо ненавидели, либо любили. Причем первых, почему-то, набиралось немного больше, чем вторых. Что, собственно, не очень волновало поклонника акустических гитар и фетровых шляп.

Из нагрудного кармашка выглянул сонный Родж. Кончиком хвоста он протер свои зенки, а потом, отсалютовав товарищу, улетел на ратные подвиги. Опять будет вымогать у младшекурсниц сахарные перья, поджигать чьи-то конспекты и вообще — веселиться на полную катушку. Проныра даже завидовал своему миниатюрному другу.

И тут, собственно, юноше пришла в голову гениальная идея. Она пришла, а уже меньше через удар сердца на полу сидел грустный прегрустный кот. Он комично строил глазки, глядя на спешившую толпу студентов. Поджав свой черный хвост, он переменился с лапки на лапку, жалостливо мурлыча.

— Герберт, кончай ломать комедию, — насмешливо сказала МакДугал, стоявшая во главе тройки. Слева от неё стреляла глазками Лаванда Браун, чье декольте вновь поражала воображение. Вернее — для воображения там уже мало что осталось. Справа — Парвати Патил, которая пока так и не завела себе парня. Тот факт, что девушка пошла на бал С Гарри Поттером настроил против неё добрую половину женского населения замка, а половину парней — отпугнул. Ведь кто захочет соревноваться с Героем Магической Британии и Чемпионом Турнира Лучших?

— Мяууу! (Злые вы!)

— Ну ладно, ладно, — сжалилась Браун.

Она нагнулась, заставляя прохожих сглатывать, глядя на оголенные бедра и выразительную филейную часть. Девушка подняла котяру, устроив его на руках. Тут сразу потерся мордочкой о бюст сокурсницы, потом лизнул её руку и, зажмурившись, довольно заурчал.

— Что за наглое создание, — улыбалась Изабель. Поглаживая кота.

Тот заурчал еще громче и затерся мордочкой еще старательней.

— Пойдемте, — поторопила подруг Парвати. — А то профессор Грюм опять зверствовать будет.

— И то верно.

— Мяурр. (Да-да, рикша, вези меня)

Причудливая компания состоящая из трех ведьм и одного волшебного кота двинулась к кабинету ЗоТИ. У самого входа им пришлось немного подождать, но все же бывший Аврор успел появиться до колокола и вовремя открыл двери. Стуженты сразу хлынули внутрь. Расселись как обычно — на одной половине Слизерин, на другой — Гриффиндор. На передних партах — девушки. На задних — парни. Все по гендерно-галстучному признаку. Как при таких отношениях умудряются возникать, так сказать — «межфакультетские связи» до сих пор для Проныры оставалось той еще загадкой. Возможно здесь не обошлось без какой-нибудь хитрой магии.

Браун, хитро подмигнув Лансу, вдруг подлетела к преподавательскому столу и сгрузила на него ошарашенного кота. Поздоровавшись с Грюмом, Лаванда подмигнула приятелю и подсела к подруге. Ланс так и остался сидеть прямо на столе Грозного Глаза.

— И что это такое? — спросил Грюм.

— Это Ланс, сэр, — засмеялись девушки.

— Я вижу, что не книзл. Слышь, рядовой, ты чего на капитанском столе делаешь?

Проныра, смекнув что пахнет не только керосином, но уже мылом и веревкой, с трудном поднялся на задние лапы, балансируя хвостом. Он выгнул колесом свой животик, обнажая грудь с белой шерсткой, а потом приложил праву переднюю лапу ко лбу.

— Мьяяяуу! (Сэр, несу дозор, сэр!)

Грюм прищурил свой единственный глаз, а потом вдруг в его руке появился самый прозаичный тапок. Проныра не успел ничего понять, как этот самый тапок, отправившись в недалекий полет, в итоге сбил студента-кота со стола. Герберт, кубарем полетев на каменный пол, потерял контроль над анимагией и рухнул уже не животным, а человеком.

В классе отчаянно засмеялись, а профессор лишь злорадно ухмылялся.

— Именно так, студенты, надо разбираться коша...

Не успел препод договорить, как ему в лицо врезался тот же самый тапок. В классе повисла тишина, и, единственное что её нарушало, это сдавленный кашель, раздающийся со стороны импровизированного укрытия, за которым скрывался Герберт.

Тапок медленно сползал с лица Аврора, оставляя за собой красный отпечаток в форме подметки. Народ стал медленно сползать под парты, ожидая как минимум немедленно смертоубийства. Грозный Глаз поднял палочку, направив её в сторону стола. Народ стал поспешно возводить вокруг себя элементарные Протего, опасаясь возможного отскока заклятья.

— Ну ты попал, Либефлем, — как-то странно произнес Грюм, с явной искоркой веселья в глазах.

Профессор резко вскинул палочку и на стол обрушилась «автоматная очередь» в виде самых разнообразных тапков. Народ, выползая из под столов, не мог поверить своим глазам.

— Артобстрел значит?! — с вызовом выкрикнул Ланс.

Он выхватил из воздуха один тапок, увеличил его до невозможных размеров, а потом кинул толчковыми чарами в сторону противника. Этот исполин, который был бы велик даже на стопу самого здорового великана, рисковал зашибить собой Грюма, но не тут-то было. С криком:

— В укрытие!

Грюм отпрыгнул назад и в сторону, взмахом руки леветировал перед собой чью-то парту и укрылся за ней. В классе повисла тишина.

— Профессор, душманы на шесть часов! — крикнул Ланс.

Студенты не поняли в чем дело, но потом, когда в них полетел целый град тапок, они стали поспешно сооружать свои укрытия. Вскоре в классе развернулся нестоящий «матч смерти», в котором каждый был сам за себя. Тапки поражали одного студента за другим, пачкая одежду и оставляя на лицах и руках красные следы.

На поле битвы вместо снарядов с неба падали разнокалиберные тапки, а вместо крови проливался лишь смех. Ланс, сидя за своим укрытием, то и дело пытался задеть Грюма, но тот весьма успешно вел оборону, а каждый пущенный им тапок непременно находил свою цель. Обычно это было лицо какого-нибудь слишком медленного студента, не успевшего вовремя скрыться в укрытии.

Так же весьма опасным противником был Поттер. Его тапки были по-настоящему опасны. Они летали со скоростью пули 45го калибра, пущенной с наклона в 90 градусов по вертикали. То есть, увернуться от них не было и шанса, а встретившись с партой, они заставляли ту звучать подобно хорошему барабану. Того и гляди — пробьет что-нибудь или кого-нибудь.

— Постоянная бдительность! — воскликнул Грюм, засандалив пушистый тапочек прямо в лицо Заучки. Та скрылась в «окопе».

Зверем профессор не был, и девушек лишь задевал «пушистиками», что было скорее щекотно и смешно, а не больно. Но вот парням доставалось по полной. У Симуса уже из носа кровь била, но тому все было нипочём, и парень продолжал развлекаться. Даже старина Невилл, войдя во вкус, разил тапками слизеринцев дай боже — особо доставалось Малфою, который частенько по-черному разыгрывал доброго, но неповоротливого и медлительного Лонгботтома.

Скрипнули дверные петли, провернулась ручка и в классе появилось новое действующее лицо. МакГонагалл, смотря в кипу документов, не видела куда она шла.

— Профессор Грюм, я тут...

— Постоянная бдительность! — гаркнул препод, но было слишком поздно, зам. директора в буквальном смысле этого выражения — закидали тапками.

В общем и целом, для народа так и осталось тайной кому предназначался этот крик — то ли студентам, дабы те цели выбирали получше, то ли Железной Леди, чтобы она поставила щит. Но, так или иначе, в абсолютной тишине из укрытия выглянул Ланс, улыбнулся и помахав тапком, произнес:

— Четвертый курс Хогвартс — один, профессор МакГонагалл — ноль.

А ему вторил Грюм:

— Вызовите кто-нибудь Помфри, у нас раненный солдат, вызвавший огонь на себя.

Никто и никогда не узнает, какой разнос устроит МакГонагалл Грюму, когда те останутся тет-а-тет. И никто и никогда, кроме одного почти человека, не вспомнит оговорку бывшего Аврора в самом начале занятия.

21 марта 1995г Англия, Хогвартс

Герберт, наигрывая на укулеле, которую ему подарил не абы кто, а сам Альбус Дамблдор на прошедшее Рождество, стоял на выходе из гриффиндорской гостинной. На часах стрелки неумолимо приближались к времени отбоя, а значит скоро на тропу охоты выйдет мистер Филч, сопровождаемый миссис Норрис. Вертушкой она, как её знаменитый однофамилец, не владеет, но наводит не меньшего страху.

На замок спускалась ночь, засыпали портреты, призраки уплывали в подвалы, студенты расходились по гостиным, или прятались в кабинетах. Ланс, так же, как и многие, собирался хорошенько выспаться перед завтрашним днем. Причем этот пресловутый «завтрашний день», по обещаниям Коры Комеденти и Миневры МакГонагалл, должен был стать для юношу разве что не последним. Но тот не боялся. Нет-нет.

Рассерженные ведьмы хоть и страшные создания, но не страшнее Черного Сердца зимнего Леса. А от туда, как мы знаем, Ланс выбрался здоровым, хоть и не очень целым.

Скрипнул портрет Полной Дамы и на свет показался Поттер.

— Привет Герберт.

— Алоха Лохматый, — помахал рукой Ланс, убирая гавайскую гитару. — Как жизнь?

— Нормально, — Гарри, как это обычно у него бывало, когда он над чем-то размышлял, взлохматил свою и без того хаотичную прическу. — Мне сказали ты со мной поговорить хочешь.

— Верно тебе сказали, — кивнул слизеринец. — Дело у меня к тебе на два миллиона.

— Чего?

— Выражаясь плебейским языком — ты разгадал загадку яйца.

Поттер замялся, потом зачем-то оглянулся за спину. Ланс мигом обо всем догадался.

— Да ладно тебе, Лохматый, — Проныра закинул руку на плечи сокурснику и понизил голос до заговорщицкого шепота. — Мы не скажем Гермионе о нашем маленьком разговоре.

— Ну с тобой-то она вообще не разговаривает, — хмыкнул присмелевший гриффиндорец.

Проныра всегда знал, что внутри этой стесняхи живет нормальный парень, который только и ждет момента, чтобы выбраться наружу и на...бать весь мир.

— Вот видишь, — подмигнул Геб. — Ну так что, герой доморощенный, решил ребус?

— Нет. Не решил.

— Тогда слушай. Пойди на четвертый этаж, найди огромную портьеру с изображением морской лагуны. Пароль — «райское блаженство».

— И что за этим проходом?

Ланс прищурился, а потом хлопнул очкарика по спине.

— Ванная старост. Когда будешь купаться — обязательно возьми с собой яйцо. Дальше уже сам разберешься. Ну, адьо.

Проныра, довольный разговором, поспешил к лестницам, дабы его не прищучил Филч. Отработки он все равно не назначит — неуда, все забито ими до лета, но вот нервы потрепать может. У поворота, ведущего к выходу из башни алых, Ланса окликнули.

— Герберт, почему ты мне помог?

Проныра встал как вкопанный, а потом понял, что этот вопрос он совсем не продумал. Придется импровизировать на ходу...

— Ну ты же хотел мне помочь с драконами, — развел руками юноша.

— Не знал, что подобная черта присуща слизеринцам, — вновь хмыкнул Поттер, походя на какого-то другого человека.

Человека явно веселого и добродушного. С таким бы Ланс, наверно, мог бы подружиться. Но вот что-то щелкнуло и на месте отбитого сорвиголовы вновь появился затюканный «малютка Потти». Проныра лишь покачал головой, но потом вновь улыбнулся своей коронной и прикрыл шляпой глаза.

— Я просто притворяюсь слизеринцем, — сказал он, постепенно скрываясь во тьме. — На самом деле я засланный шпион гриффиндора.

И Геб ушел, а Поттер так и не понял, что его уже прочно окрутил паутиной человек, который собирался провернуть аферу, перед которыми даже самая лучшая махинация Слизерина показалась бы обычной шалостью. Вряд ли после этого, кто-либо скажет что Герберт не по праву носит зеленый герб на груди, хоть тому и не нравился ни сам герб, ни сама афера. Но, как уже было неоднократно сказано, Проныра свято чтит долги. В том числе, и которые должны ему, а не он. Так что он собирался любыми способами взыскать самый важный долг в его жизни.

3 апреля1995г. Англия, Хогвартс

— Вы слышали?! — воскликнул Давид, плюхаясь рядом с Настей и быстренько чмокая ту в щеку.

Завтрак протекал вполне обыденно, разбавляемый храпом наевшегося Роджа.

— Слышали... что? — спросил Крам.

— Поттера вчера вечером поймали в женской душевой!

— Брешишь! — хором возразили близняшки.

— Неа, — гордо выпятил груд хвастливый Ланс. — Не врет он.

Ребята тут же повернулись к слизеринцу.

— Твоих рук дела? — с подозрением спросила Анастасия.

Проныра только кивнул. Парни тут же начали его поздравлять с успешным подколом, а близняшки просили сказать им пароль от женских душевых Хога, так как мыться разве что не в бочке на «Голландце» им уже надоело. И только одна Яковлева смотрела на юношу, как кошка смотрит на ускользающую мышь.

— Что ты задумал, Герберт? — спросила она.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ну-ну. Ну-ну...

— Насть, — вклинился известный миротворец фамилии Миллер. — Ну в самом деле, чего ты насела на Проныру.

— Да ничего, — пожала плечиками девушка. — Я же не виновата, что вы не видите что он втягивает себя в неприятности.

— Ты втягиваешь себя в неприятности? — шутливо переспросил Крам.

— Никак нет, — отрапортовал Проныра.

— Как же, — фыркнула девушка. — Именно поэтому ты так старательно помогаешь Поттеру в прохождении Турнира.

Ребята замолчали.

— Насть, — довольно строго произнес Давид. — Если наш друг не хочет что-то говорить, мы не станем его пытать на эту тему. Если он попадет в неприятности, мы придем и выручим, а потом от души надоем по мордасам, за то что ничего не рассказал.

Девушки переглянулись и хором, разве что не презрительно, выпалили:

— Мужская логика.

Парни же в ответ дружно вздохнули:

— Женщины...

7 апреля 1995г Англия, Хогвартс

Трибуны, воздвигнутые над поверхностью уже теплого озера, были забиты битком. Наверху красовался огромный иллюзорный экран, на котором пока красовалось лицо Людо Бэгмена — главного комментатора Турнира. Внизу, на помосте Чемпионов, уже собрались почти все. Не хватало лишь Ланса.

— И где его носит, — бурчал под нос Крам. — И куда Гермиона запропастилась, обещала же прийти.

Не то чтобы Виктор запал на эту вечно куда-то спешившую и чем-то занятую дурнушку (девушка почти не следила за собой, так что выглядело просто ужасно), но она ему стала хорошей приятельницей. Крам даже подумывал, чтобы пригласить леди в свое поместье в Болгарии. Может она ему поможет улучшить английский. А то скоро открывается новый сезон Лиги, а он не понимает ни слова судей и прочих организаторов.

Поттер, стоявший рядом и будто жующий жвачку, услышав знакомое слово «Гермиона», с подозрение взглянул на Крама. Виктор попытался сохранить спокойствие. Ланс поведал ему, что «Золотое Трио», как называли в Хогвартсе Уизли, Поттера и Грейнджер, жить не могут без детективных изысканий. И в их новом деле главным фигурантом выступает Крам. Вернее, им он выступает у Поттера и Уизли, а Гермиона слабо верит в виновность своего знакомого с дальнего юга.

— Твою мать, — выдохнул Крам, взглянув в сторону берега.

Оттуда шефствовало нечто. Нечто, в водолазном костюме, который без труда опознал болгарин. Причем это нечто в заранее нацепило маску и ласты, и при этом пыталось идти не спиной, а «животом» вперед. Поэтому нечто сгибало ноги в коленях и расставляло их в разные стороны, комично шлёпая этими самыми ластами.

Трибуны покатывались со смеху, репортеры делали сотни кадров в минуту, Бэтмен... пардон, Бэгмен травил какие-то пошлые шутки. Все беспардонно тыкали пальцами в волшебника и смеялись. Тот же лишь всех приветствовал взмахами рук, а так же ласт. Лансу, ну а кто это еще мог быть, было плевать на то что смеются над его нарядом — ведь не над ним же самим. Как говаривал мудрые славянский священник «если смеются, подыграй и посмейся с ними — удача любит тех, кто умеет смеяться над собой». Проныра всегда строго придерживался данной философии.

— Ты что на себя напялил? — ошарашенно спросил Крам.

Проныра повернул голову, оттянул маску и выплюнул изо рта воздушный клапан.

— Это же озеро.

— И?

— Это вода!

— И?!

— Это! Большая! Вода!

— И?!!

Проныра закатил глаза и шлепнул на глаза маску.

— Мы, коты, лучше выступим в роли шутов, чем полезем в воду. Мяу! И этим все сказано!

Виктор стоял ошалевший, с глазами на выкате, из прострации его вывел лишь выстрел из сигнальной ракетницы. Чемпионы тут же сиганули в воду. Последним, что странно, в «заплыв» ушел давящийся Поттер, которого незаметно для всех подтолкнул Грюм. Но этого Ланс уже не видел.

Он, совсем не умеючи, плюхнулся в воду не спиной назад, а животом вперед, тем самым чуть не перебив себе переносицу и не выбив клапаном зубы. Но, что ж поделать. Времени на тренировки у Геба почти не было. Плюс ко всему, достав палочку, как-то хитро закрепленную при помощи резиновых жгутов и пластмассовой коробочки, Проныра сразу осознал, что магия хоть и не пропала, но стала явно слабее. Это, конечно, не полный ноль как было в Лесу, но что-то близкое к нему. В такие моменты как этот, Геб начинал жалеть, что он был частично Ифритом. Обычный человек таких трудностей не испытывал бы.

Проныра медленно пускался на глубину, разрабатывая дыхание и привыкая к давлению. Дно здесь было близко — метров десять, но даже такое расстояние уже считалось высокими нагрузками. Не будь Проныра натренированным малым, он бы не выдержал и кровь, наверно, не вспузырилась бы, но вот сознание потерять можно было.

Водоросли комично тряслись и тянулись к далекому, мерцающему свету. Герберт перевернулся на спину и расширил глаза. Это было красиво. Солнце, доброе весеннее солнце, разлило лучи на поверхность озера. Часть их собралась в центре и стала походить на расплавленное сливочное масло. Но некоторые, самые сильные, смогли пробиться через толщу воды. Они призрачными столпами обрушились на дно, заставляя косяки рыб оплывать их. Ил, взметнувшийся от падения тела волшебника, поднялся и закружился среди столпов, делая их зримее и даже несколько осязаемыми.

Проныра хотел еще немного полежать на дне, но нужно было спешить. Сирены отвели лишь час, на то чтобы вернуть то, что было украдено. Воздуха в баллоне было всего на час двадцать, а «запасном мизере», находилось всего семь с половиной минут.

Почему-то Геб не сомневался, что организаторы, для зрелищности, в качестве «краденного» использовали студентов или иных, дорогих Чемпионам, людей. Этот финт привлечет еще больше зрителей. А чем больше зрителей, тем выше рейтинг, чем выше рейтинг, тем активнее скупают рекламное время, чем активнее скупают рекламное время, тем больше денег у организаторов. Короче, все просто — больше зрителей, больше денег. А все это делалось вовсе не ради международных отношений, а колоссальной прибыли, в сотни раз перекрывающей «жалкие» десять тысяч золотых за первое место.

Но, в таком случае, Проныра не понимал кого могли похитить у него. Все дурмштранговские друзья стояли на трибуне во время сигнала к старту. Ну а больше в замке не было кого-то, кто имел бы для Ланса какое-то особое значение. Те же девчонки из гриффиндора, значили для Проныры не больше, чем остальные замковые знакомые. Для Герберта вообще посторонние люди мало что значили, но это уже пережитки не самого спокойного детства.

Плывя между кораллов, не понятно откуда взявшихся в озере, Ланс постоянно сверялся с подводным компасом, а так же крутил головой на все триста шестьдесят. Сейчас, максимум на которой был способен юноша — выдать струю кипятка из палочки, причём после этого он рисковал потерять сознание от магического истощения. Как в таких обстоятельствах сражаться с гриндлоу — гуманоиндыми-осьминогами, это уже вопрос на миллион. Так что юноша выбрал верную тактику, избегая любых конфликтов.

Спрятавшись за очередным рифом, юноша пропустил над головой гигантского кальмара. Этот монстр под водой казался еще больше, чем когда игрался на поверхности. Отдышавшись, если это вообще возможно, учитывая что рот забивал клапан, Проныра поплыл дальше.

При каждом взмахе ласты и очередном гребке, он морщился и хотел фыркнуть. Вода смущала его, нервировала, и юноше так и хотелось поскорее выбраться, найти какой-нибудь теплый уголок (желательно с одеялом) и поспать там часиков восемнадцать, а то и двадцать. Желательно чтобы рядом стояла миска сметаны и был клубок ниток. Ну так — на всякий случай.

Герберт двигался строго на север. Именно там находилась впадина, черным пятном выглядевшая с высоты птичьего полета. Да-да, вы не ошиблись, в кои-то веки, перед тем как сунуть голову в пасть дракона, Ланс решил произвести разведку. На метле он пролетел над озером, выясняя где глубже всего. Ведь, по логике вещей, именно в подобном углублении и должна находиться колония «русалок».

Плывя и одновременно с этим морщась, Ланс лицезрел пейзажи, которые не мог оценить по достоинство. Сейчас он мечтал только о горячем камине, а единственное жидкостью в его окружении должен был быть ароматный кофе в чашке. Впрочем, это не мешало ему с замиранием сердца наблюдать за волшебными рыбками, по легенде исполняющими желания. Или на водоросли, съев которые, можно целый день понимать «подводный» язык. В общем, тут было на что посмотреть.

Ланс продвигался довольно быстро Костюм позволял ему плыть с приличной скоростью, вот только с дыханием были проблемы. Дышать нужно было мудрено, вдыхая и выдыхая по счету. Сбившись, нужно было задержать дыхание на определенный срок, а потом вновь возобновить счет. Но, тем не менее, мозгу немного не доставало кислорода, и юноша чувствовал себя то ли пьяным, то ли накуренным. Все двигалось как в замедленной съемке. Позитива не прибавляло еще и то, что практически в абсолютной тишине, набатом стучала кровь в висках, гипнотизируя своим мерным отсчетом, погружая парня разве что не в летаргический сон.

Вскоре впереди показался резкий спуск. Проныра, зависнув в воде, стал медленно, постепенно погружаться вниз. Давление в баллоне постепенно падало, показывая, что волшебник расходует слишком много кислорода. Но юноша ничего не мог с собой поделать. Он был готов рычать и царапать воду, но вовремя останавливал этот порыв.

У самого дна, парень сделал резкий выдох, выпуская вереницу пузырьков, а потом вновь поплыл. Деревня «русалок» поражала воображение. На кораллах возвышались дома до четерх этажей высотой. Они были построены из ила, водорослей, других кораллов, а так же, здесь студент не сомневался — магии.

Дома пустовали, на своеобразных улицах так же не было ни единой живой души или просто какой-нибудь рыбины. Скорее интуитивно, чем на что-то рассчитывая, Ланс двигался куда-то на северо-запад. Вскоре он, как и подобает профессиональному воришке, скрылся за углом.

Там, на площади, скопилось немалое количество гуманоидных килек. Хвост как у шпрот, тело как у селедки, разве что с руками и головой. Глаза у них были как из старого анекдота, зубы похожие на щучьи, но больше всего напрягали костяные трезубцы и пики.

Шпорты явно что-то затевали, так как кружили вокруг другой, как сперва подумал Ланс — селедки. Но нет. Это было нечто другое. Нечто, напоминающее Поттера, вот только вместо ступней у него были ласты, а вместо рук и пальцев — непонятные лягушачьи хваталки.

Рыбешки кружили вокруг Поттера, а главный, самый мощный тритон с самым мощным трезубцем, что-то трещал и тыкал в сторону столбов. Герберт пригляделся и обрадованно потер руки. Вернее, он мысленно потер руки, так как в костюме это было делать противопоказанно.

В центре, на помосте, возвышалось семь столбов, к каждому был привязан человек. К каждому, кроме одного. Герберт от паники чуть волосы не начал на себе рвать. Благо он был в костюме, что удержало его от попытки. Взяв первую нее...ческую скорость, рванув сквозь время, пространство и толщу воды, Проныра за пару мгновений оказался в центре толпы рядом с Поттером.

Не обращая внимание на треск психованных шпротин, Ланс «голыми» руками разорвал верёвки и освободил Малышку. Он не верящими глазами смотрел на корпус, трещащий под водой. Какой подонок мог додуматься опустить гитару не только в воду, но и погрузить её на десять метров под неё! Давление точно сомнет базу, расшатает колки... А клей! Да он же намокнет! Звук может испортиться! Ланс еще никогда не испытывал такого всепоглощающего ужаса. Ведь он мог остаться без музыки!

Развернувшись, игнорируя шокированный взгляд очкарика, Проныра рванул к поверхности. Но шпорты не хотели отпускать беспардонного визитера так просто. Перед юношей вынырнул какой-то тритон с шашкой наголо. Он уже открыл свою варежку, но мигом её захлопнул. Не рассусоливая, Геб вырвал костяной меч из лап «русала», а потом, с неимоверным усилием, преодолевающим сопротивление воды, снес башку рыбине. Что тут началось...

Каждая шпорта, плывшая рядом, сочла своим долгом подплыть к Гебу. Тот же, погруженный в непередаваемую ярость, резал и бил направо и налево. Вода стала сиреневой от крови, на дно медленно опускались кишки, плавники, глаза, хвосты. На призрачных лучах солнца блестели чешуйки, окрашенные капельками фиолетовой крови.

Наверно, Ланс мог биться и дальше, но он вовремя вспомнил о гитаре в его руках. Разрубив последнюю селедку, Геб перешел уже на вторую нее..ческую и преодолев пространство, время и толщи воды, он в резком вертикальном подъеме, не заботясь о кисоновой болезни, буквально вылетел на поверхность. Там он плюхнулся на спину и поднял над собой гитару. Удивительно, но не ней не было и капли влаги — наверняка зачаровали. Но тем не менее Ланса это не волновало.

Обезумив, от греб ластами с такой силой, что не заметил, как больно ударил испугавшегося кальмара и как оглушил ненароком парочку гриндлоу, решивших что этого психа лучше обплыть и поохотиться на прелестную француженку.

Оказавшись у трибун, не выключая скорости, Ланс скинул с себя водолазный костюм, выкинул баллон с кислородом и разве что не кинулся делать искусственное дыхание своей гитаре, напрочь игнорируя рукоплескания аудитории.

Ланс был настолько взвинчен, что когда к нему подошли медики, чтобы обследовать юношу, тот, не сдержав порыва, обратился в кота и зашипел на них. Всклочилась шерсть, встал дыбом хвост, а из лапок появились короткие, но острые когти.

Кот, сидевший на гитаре, не подпускал никого ни к себе, ни к инструменту. Его хищная мордочка даже несколько пугала подоспевших на шум Авроров. Молодняк, столпившийся здесь, не рисковал подходить к разъяренному, сошедшему сума от ярости животному.

— Позвольте, — вперед протиснулась Анастасия, ведущая за собой остальных дурмштранговцев.

Никто не спорил с ней. Девушка подошла к коту, не боясь присела на корточки, а потом подняла его. Животное прекратило «рычать», убрало когти, но все так же грозно поглядывало на всех остальных.

— Я заберу, — с этими словами Давид бережно поднял Малышку. Он взмахом палчоки наколдовал ей футляр, куда мигом и убрал.

Кот благодарно кивнул. Потом он медленно повернул голову в сторону озера, а следом случайных свидетелей оглушил протяжный мявк, полный недоверия, раздраженности и нервов.

— Нам пора, — улыбнулась Анастасия медикам и, унося орущего кота, они с ребятами удалились в сторону берега.

Кот же, взглянув в сторону противно улыбающейся МакГонагалл, сощурил глаза, а потом провел лапкой по горлу. Это было объявление войны... Если зам директора думает, что она может атаковать Малышку, то Ланс выйдет на задний двор Хогвартса и откопает топор войны. Причем в данном случае это была вовсе не фигура речи...

9 апреля 1995г Англия, Хогсмид

На волшебную деревушку спустилась ночь. В редких окнах все еще горел свет и виднелись тени, бродящие по комантам. В таверне «Три Метлы» уже стихли все разговоры и лишь на втором этаже можно было услышать таинственный, приглушенный шепот. На другом конце улицы из кабака «Кабанья голова», пробив головой «техаский окна» вылетел какой-то забулдыга. Это местечко, словно в укор засыпающей деревушке, спать явно не собиралось. Чоканье кружек, крики людей, а среди всего этого, если прислушаться, можно было услышать пение и игру на гитаре. Сегодня была пятница и со всех окрестностей народ съехался чтобы выпить лучшего огневики на этом чёртова острове, а так же послушать нелегальное выступление Чемпиона.

Но среди теней переулка стоял нервно курящий коротышка. В дрожащей рукой он судорожно сжимал свою уродливую палочку, больше похожую на засохший палец учительницы химии — такой же кривой и мерзкий. Человек, про которого с полной уверенностью можно сказать — «метр с кепкой». Лицо его было скрыто под капюшон. Но даже плащ не мог спрятать нервной дрожи.

— Тигр, белка, дуб, — произнесли сзади.

Коротышка вздрогнул, выронил изо рта сигарету и выставив палочку, резко обернулся.

— Кт-то з-з-д-десь? — заикаясь, спросил он.

— Пароль, Ховст. Или увидишь зеленый луч.

— А, — кивнул пухляк, по кличке «Хвост». — Д-да. Ен-нот-т, н-нап-пам-м, з-заб-бор-р.

— Не мямли, Хвост, — сплюнул некто, выходя из темноты. Это был другой человек, он был невысокого роста, но при этом не казался таким жалким, как его ночной собеседник. Скорее он был довольно таки мощным и приземистым. В темноте сверкнул искусственный глаз, а по мостовой цокнула нога из волшебного, небьющегося стекла. — А то не разобрать, пароль ты говоришь или ссышь в юбку. Сигаретку стрельни.

— Чч-чег-го?

— Папироской, говорю, обрадуй. А то это падла одноногая не курит. Не могу же в школе легенду рушить паровозным гудежом.

— А, д-да, — нервно покивал коротышка.

Он попытался вытащить из кармана пачку, но рука дрогнула и сигареты чуть не упали на землю, благо их вовремя подхватил второй человек. Одноногий резко закинул в рот дешевую папироску, а потом с наслаждением затянулся.

— В кайф, — протянул он. — Пусть и дерьмо ты куришь Хвост, но в кайф.

— З-за-ч-чем з-зв-вал? — осмелился спросить коротышка.

— Звал?! — взъярился одноглазый, но вовремя взял себя в руки и понизил голос. — Зовут, Хвост, бабу выйти к сеновалу. А я тебе приказ отдал, ясно?

— Д-да.

— Не понял.

— Да, — твердо кивнул Хвост, от которого за версту разило страховым потом.

— Так то лучше, — кивнул одноглазый и, затянувшись, закрыл глаза. Он стоял и слушал что-то, покачиваясь взад вперед. Тлела сигарета, дрожал от страха коротышка, а одноногий все стоял, замерев и наслаждаясь звуками. — Мордредову шлюху мне в жены, как играет чертяка...

— К-кто?

— Кто? — издевательски спародировал одноногий. — Причина, по которой я тебя вызвал. Лорд отправил своих ищеек по всей планете, но не посмотрел у себя же под носом. Да, Хвост, ты рассчитывал на награду, но твоя жалкая подачка не сравниться с моей наградой. Смекаешь, жалкая ты падаль? Я! Я нашел его!

Хвосту даже не надо было спрашивать кого, по одной лишь только интонации он мигом понял о ком говорит его жуткий собеседник. Коротышка отшатнулся и прижался к стене. Его штанина мигом стала мокрой, что вызывало разве что не истерику у одноглазого.

— Боишься? И правильно боишься. Небось не забыл ту шутку, которую сыграл с тобой его папаня? Вижу что не забыл. Передай Лорду — он здесь.

— Н-не может быть, след Ф-фау...

Не успел Хвост договорить, как его прижали к стене и приставили нож к паху.

— Не сметь, — прошипел одноногий. Он грозно сверкнул своим единственным глазом. В воздухе запахло амиаком. — Такая шваль как ты, не смеет произносить имя Огненного.

— Х-хор-рошо, — хрипел коротышка, чья ноги безудержно болтались в воздухе. — От-п-пуст-т Б-ба-р...

Хвост заткнулся, так как ему в челюсть прилетел мощный, сокрущающий хук, заставивший коротышку упасть и начать отплевываться кровь.

— Не пойму, то ли ты полный или идиот, то ли натуральный имбецилен. Еще бы по фамилии меня назвал, а потом Аврорам пароли и явки на чистом бланке выдал.

— П-пр-рост-ти.

— Заткнись и слушай, — одноглазый оглянулся, зачем-то взмахнул своей палочкой, заставив воздух легонько замерцать, а потом нагнулся к уху коротышки и что-то зашептал.

По мере того как информация поступала в разум Хвоста, его тело дрожало все сильнее, а на камень закапал пот.

— Н-не мож-жет-т бы-т-ть.

— Может, Хвост, может. Да, у него другая фамилия, да, его настоящее имя стало его вторым именем, но я не могу ошибаться. Это сын Фауста Либефлема, это сын Огненного, это сын моего друга и капитана. Это сын единственного существа, которого Темный Лорд открыто называл своим другом. И именно это ты доложишь своему хозяину!

Одноглазый замер и снова прислушался. Он выкинул бычок, взмахом палочки превращая того в прах.

— Нет, ну как играет чертяка...

С этими словами он скрылся во тьме, истаяв бесследно и беззвучно. Хвост же испуганно сжал пуговицу на манжете и исчез в сиянии портала.

Несколько часов спустя

— Хвост, — раздался шелестящий шепот, вгоняющий в дрожь и заставляющий жизнь пролетать перед глазами.

Коротышка согнулся в поклоне. Он стоял в большой зале, перед ним на ковре подобно трону возвышалось кресло. Не было видно существа, сидевшего в нем, все, что можно было различить с этого места, так это сгоравшее в камине трещащее полено и палочку со змеиным орнаментом, лежавшую на подлокотнике.

— Ваше Темнейшиство, — раболепно прошептал Хвост, не разгибая спины.

— Зачем тебя вызывал наш человек?

— Он хотел доложить, что все идет по плану и мы можем начать приготовления.

Хвост выпалил эту фразу с молниеносной скоростью. И не удивительно — он готовил её все то время, пока добирался до сокрытого древней черной магией особняка. Ни одна живая душа, не имевшая на своем предплечье Знака, не смогла бы его найти. Даже Мерлин бы не справился с этой задачей. Казалось, что особняк и вовсе существовал лишь в тенях, будто его вырывали из реальности.

Нет, Хвост не мог сказать Лорду правду. И для этого было сразу несколько причин. Первая, самая явная — если он расскажет, то вся награда достанется агенту под прикрытием. Нет, он — Хвост, а никто другой должен получить расположение Хозяина. Ведь он так много для этого работал, так много страдал, и он не позволит кому-либо снять с его, Хвоста, головы заслуженный лавровый венок. Они все еще падут ниц перед ним, будут целовать ему ноги и молить прощение за бесконечные издевки и презрение. Он — Хвост, возвыситься над ними, станет вторым после Лорда.

Вторая же причина была куда более прозаична. Если Лорд узнает что Хвост три года жил «бок о бок» с сыном Огненного и так и не узнал его, то участи Хвоста позавидует и сам Прометей, которого боги мучили веками. Те пытки и ужасы, которые обрушит разгневанный Лорд, заставят само небо рыдать кровавыми слезами. Нет, Хвост не мог преодолеть свой страх.

— Это хорошо, — шелестел голос. — Передай — я доволен.

— Как пожелаете мой сир, — Хвост попятился к двери, испуганно ойкнув при виде огромной змеи, свернувшейся кольцами в темном углу. Её зеленые, изумрудные глаза были словно очами самой смерти, хищной и неумолимой.

— Это еще не все.

Хвост замер, а потом согнулся еще ниже, словно это могло бы его спасти от чего-либо.

— Что говорят мои слуги на дальних рубежах? — шипело существо, сидевшее в кресле. — Уже почти год прошел с начала поисков.

Хвост задрожал, но собрался с силами духа, если таковые у него вообще имелись. Стоило ему заикнуться, и Хозяин мигом обрушит на слугу Круцио. Лорд ненавидел заик. Еще больше он ненавидел лишь Альбуса Дамблдора.

— Новостей нет, мой сир. Они не могут его найти. След потерян на Вайкики.

— Не важно! — резко воскликнуло сущуство.

Змея нервно зашипела, а Хвост содрогнулся от боли, но все же сдержал вскрик, чтобы не нервировать Лорда.

— Пусть перевернут каждый камень на этой планете, пусть выпотрошат каждую школу, каждый приют, каждый притон, каждый угол, но найдут мне его! Найдет Артура Либефлема!

— Мой лорд, они и так это делают, но позвольте мне спросить, почему вы так уверены, что у сира Огненного был ребенок? Ведь он был последним Фейри в мире.

Повисла тишина и Хвост уже рассчитывал получить болезненное Круцио, не вместо этого он услышал жуткий шипящий смех.

— Какие-то законы природы и магии не остановили бы моего друга, Хвост. Я знаю, что у него был сын, потому что я его крестил!

Хвост поперхнулся воздухом. В этот миг он со всей четкость осознал, что стоит правде, новой правде всплыть, и все те ужасы, которые воображать Хвост до этого разговора покажутся ему лишь наивной детской страшилкой. Мерлин, нет-нет-нет! Он не должен был задавать этого вопроса! Он не должен был узнавать правды!

— Они обязаны его найти, Хвост. Я подарю море, океан силы тому, кто доставит его сюда!

— Но...

— Crucio!

Хвост упал, извиваясь от боли. Каждая клеточка его тела была в огне, каждый нерв дрожал и рвался, срастаясь в тот же миг. Ливень боли окатил слугу, но потом исчез — Лорд был еще слаб.

— Простите мою наглость, мой Лорд, — Хвост понимал, что он еще легко отделался за попытку спора. Раньше от Круцио он не мог бы неделю подняться с постели, бредя словно в лихорадке.

— Я должен этому ребенку за разрушенную жизнь, Хвост. А Темный Лорд никогда не забывает долгов! Ни чужих, ни своих!

В ту же секунду за многие мили от скрытого поместья в гостиной Гриффиндора

Гарри проснулся от страшной боли в шраме. Сперва он никак не мог осознать себя, не понимая где находиться, но вскоре его вернули в реальность. Он, видимо, заснул в гостиной, когда Гермиона и Рон помогали ему составлять план подготовки перед финальным Испытанием. Друзья же сейчас обеспокоенно смотрели на Героя.

— Пять сон, приятель? — спросил Рон, немного бледный от страха.

Гарри лишь кивнул, с благодарностью принимая от Гермионы кружку горячего шоколада.

— Про того-кого-нельзя-называть? — уточнила она.

Вечно взлохмаченный юноша лишь кивнул, а потом как-то ошарашенно посмотрел на густой, ароматный шоколад. Только сейчас оно осознал смысл сна и ему стало дурно.

— Мы должны рассказать об этом профессору Дамблдору! — воскликнула Гермиона. — Он должен знать!

Поттер покачал головой.

— Пока рано, он подумают, что я жалуюсь и что у меня проблемы с Турниром. Я не хочу, чтобы он думал что я сломался.

— Гарри, но это ведь глупо.

— Может быть... лучше послушай, что я узнал.

Ребята, оглянувшись, сели на диван к другу и нагнулись так, чтобы даже ветер не смог разобрать шепота Поттера.

— Как мы и думали, он что-то замышляет, но это еще не все. Волан-де-морт ищет одного ребенка.

— Тоже мне новость, — хмыкнул Рон, впрочем, его голос дрожал от бравады. Рыжий все еще боялся имени Темного лорда.

— Нет, на этот раз он ищет не меня. Он ищет своего крестника.

Сказать, что ребята были поражены — не сказать ничего. Рон, охнув, отодвинулся, нашаривая в кармане палочку, будто на него мог кто-то напасть. Грейнджер, прикрыв рот ладонью, неверяще распахнула глаза.

— Теперь ты не можешь со мной спорить, что мы должны рассказать об этом профессору Дамблдору.

— Не сейчас, Гермиона. после финала сразу все расскажем, но не сейчас.

Ребята помолчали, слушая треск костра.

— Интересно, — протянул Рон. — Как вы думаете, как он — крестник того-кого-нельзя-называть.

— Не знаю, — пожал плечами Поттер.

— Какая разница, — фыркнула Грейнджер.

— А мне вот кажется, что он такой же мерзавец и подонок, — задумчиво произнес Рональд.

В то же мгновение

Ланс, за спиной которого сверкал настоящий томагавк с красной надписью «WAR», закладывал последнюю бомбу у дверей спальни МакГонагалл. В это время он вдруг резко икнул и чуть не выронил детонатор, вовремя поймав его в воздухе.

— Вспоминает кто-то, что ли? — пробурчал Проныра.

(п.а. Всем лучей счастья и добра! Не забываем про удобрения фанфика и ловим волны позитива! ;) )