(не)моё чудовище (СИ)

42. Вероника

В уборной я принимаю твердое решение уйти из клуба. И потому смело и уверенно шурую из туалета, ни на что не обращая внимая, и даже на какого-то ушлепка, не умеющего смотреть по сторонам.

Замечаю Махловского около бара. И, подойдя к нему, громко и четко заявляю:

- Паша! Я хочу домой!

Наверное, со стороны это выглядит глупо. Вот прям на грани истерики.

Но мне хватает всего ничего, чтобы все-таки понять и прийти к определенному решению.

Не хочу.

Не буду.

Не надо мне всего этого.

По крайней мере, сейчас.

Надломилось что-то во мне. Переменилось за эти две недели.

Противно даже смотреть на любовника. А ведь всем хорош!

Ну, почти всем.

И будь мне двадцать или даже двадцать пять, мне было бы достаточно тех отношений, что мог дать Махловский.

Но не сейчас.

Мне почти тридцать.

Я вполне себе самостоятельная и самодостаточная. К этой мысли я уже давно пришла.

Так к чему мне мужик? Просто чтобы был? Просто чтобы радовал тело и глаз?

А где же опора?

А где же ощущение защищенности?

Нету этого. Вот совсем.

А хочется.

Устала я уже разочаровываться. И случай с лешим только доказал это, открыв глаза на душевные сомнения и терзания.

- Я не понял, - хмурится мужчина, складывая на груди руки и вытягиваясь в струнку, - Что это значит? Мы же только что приехали!

Я устало тру лоб и качаю головой. И что тут непонятного, в самом деле?

- Если ты хочешь остаться, я не против, - равнодушно бросаю я, - Я такси вызову. А ты оставайся. Повеселись! Уверена, ты найдешь себе подходящую компанию…

- Компанию? - Махловский возмущенно фыркает, - Компанию?! Да о чем ты?!

- Не истери, Паш. Тебе не идет, - я раздраженно морщусь, - Проехали. Я и правда устала. Вчера толком не отдохнула. Сегодня отработала по полной программе, еще и задержаться пришлось… Ты ведь даже не поинтересовался, как я провела сегодняшний день… А я устала, как собака!

- Ну и шуруй домой! - как-то по-детски взвивается Махловский, зло сверкнув глазами, - Больно надо! Я, вообще-то, хотел сделать тебе приятное!

И снова - будь мне 20-25, я, возможно, и принялась за выяснение отношений, начала бы скандалить, спорить, высказываться…

Сейчас же я не видела в этом никакого смысла. Все-таки была у меня не только гордость, но самодостаточность - как душевная, так и вполне себе материальная. И унижаться для того, чтобы оставаться удобной игрушкой под боком, я не имела никакого желания.

Поэтому, посчитав наш странный разговор оконченным, я просто разворачиваюсь и направляюсь в сторону выхода. Но, видимо, как всегда, решает оставить последнее слово за собой.

Догнав меня в два шага, он крепко и болезненно перехватывает пальцами мой локоть, резко разворачивает к себе и, наклонившись, зло шипит:

- Сначала объяснись, Ника! Это что еще за истерика?!

Я, конечно, могу об этом еще пожалеть. Но так как разговаривать с мужчиной у меня нет никакого желания, я делаю первое, что приходит в голову - что есть силы выбрасываю вперед свободную руку раскрытой ладонью и попадаю ею аккурат в чеканный и красивый нос, нанося четкий и точный удар. И да, еще и болезненный. Иначе почему Махловский охает, мгновенно отпускает меня и, некрасиво взвизгнув, отступает назад.

Ага, я определенно могу еще пожалеть об этом позже. Паша - он ведь обидчивый, как ребенок. И может отыграться.

Но я всё же надеюсь, что он не будет опускаться до низкой мести за попытку защитить себя и свободу своего выбора.

А случайные свидетели, обратившие на данный инцидент свое внимание, еще и похлопали мне, поощряя. И под недружные аплодисменты и выкрики я все-таки смогла развернуться и вышла из этого проклятого клуба, в котором в итоге и пошло все наперекосяк, будто в каком-то бредовом кошмаре.

Меняем жизнь, Самойлова. Отказываемся от всего старого и ненужного и начинаем творить новый беспредел. Ну, то есть, налаживаем новый быт, разумеется.

Без Махловского.

Без чудовища.

Без мужиков.

Живем только для себя и вопреки.

***

Не зря говорят - утро вечера мудренее. Несмотря на то, что домой я вернулась поздно и еще целый час приводила себя в порядок после внепланового и неожиданного выхода в свет и, как следствие, поспала всего ничего, я встала свежей и обновленной.

Будто груз какой скинула, приняв ночью определенные решения. И даже кошмары ночью не мучили. А, собираясь на работу, я как никогда получаю удовольствие от утреннего моциона. И даже не выкуриваю традиционную утреннюю сигарету - вот какое у меня преотличное настроение!

Рука привычно и легко наносит макияж и укладывает волосы в незатейливую, но стильную прическу, а шкаф выдает не типичное женское“одежды полно, а надеть нечего”, а вполне себе приятный и видный комплект.

Кстати, пока с обновками придется завязать, ведь мне пришлось прилично так потратиться на восстановление дедова дома. А если я еще похудею, то можно будет достать с дюжину вещей из старых запасов, не выброшенных мною не то из-за лени, не то по случайному стечению обстоятельств.

Нормально. Живем.

И на работу я добираюсь просто необычайно быстро. Куда ж подевались все пробки? А долбоящеры-водители? А сонные и раздраженные спросонья попутчики?

И даже гогочущие и лепечущие дети, которых матери везут в садик или поликлинику, совершенно не раздражают.

Настроение - отпад. Так и хочется улыбаться и смотреть в будущее смелым и незамутненным взором.

И больше ни на что понапрасну не надеяться.

Я буду жить и наслаждаться своей жизнью несмотря ни на что.

Ну и что, что моя жизнь будет полностью посвящена работе? В ней я вижу смысл. Вижу результат и отдачу. А подначки Даны даже раззадоривают и заставляют чувствовать азарт и какой-то особый вкус.

Вот, например:

- Из какого века твоя блузка, Ника? - ухмыляется девушка, демонстративно помахав перед своим лицом своими длиннющими наращенными ногтями, выкрашенными в ярко-пурпурный цвет.

- Из прошлого, разумеется, - спокойно и равнодушно откликаюсь я, переводя обратно взгляд на монитор компьютера, - Поэтому за качество и натуральность отвечаю. А твои ноготочки, Даночка, для чего? Вместо вилки используешь? Со столовыми приборами напряженка?

Я понимаю, что глупо реагировать и отвечать на ее подколки. Вот и она толком не реагирует - ухмыляется только и прищуривается.

- Зато у меня нет под ними навоза, деточка, - заявляет Дана, вызывая у меня очередной смешок, - И набойки на туфлях у меня новые и чистые.

- Прекрати уже, Дана! - строго приказывает ей Светлана Аркадьевна, хотя я и не думаю сердиться. На настолько откровенную и явную провокацию просто нельзя злиться. - Лучше разбери свои отчеты! В них же несусветный бардак! Или опять прикажешь за тебя твою работу выполнять?!

- С моими документами все в порядке, Светлана Аркадьевна, - обиженно бросает Дана, фыркнув.

- Только с теми, которые обработала Самойлова! - говорит, как отрезает, начальница.

Ого! Неужели ее все-таки допекло? Спустя столько времени?!

- Сегодня из отдела аналитики кое-что взяли для отчетов, - неожиданно поясняет женщина, повернувшись ко мне. - И мне уже пришло два сообщения с указанием ошибок. Сама понимаешь, кому это разгребать.

А мне-то чего она это говорит? Неужели у меня какие-то косяки?!

Светлана Аркадьевна правильно понимает мое выражение лица и тут же мягко и ободряюще улыбается.

- Нет, Ника. У тебя-то как раз проблем нет. И то, что ты вчера успела переделать, сыграло нам только на руку, - говорит она искренне и облегченно.

Ну, коль так, может, все-таки стоит задуматься о том, что Дане пора щелкнуть по ее длинному и наглому носику? Хорошо, не уволить. Но хотя бы лишить премии! Для профилактики, так сказать! И прекратить уже, в конце концов, идти у нее на поводу!

Но даже это не выводит меня из себя и не портит настроение.

Я готова работать как никогда, но ответственность за исправление указанных и пока что не обнаруженных ошибок браться не собираюсь.

У самой работы полно.

Вот, например, надо в отдел типографии сбегать, отдать очередные буклеты на печать. Да верстку прошлой партии проверить. А то напутают еще что. И потом хрен знает, как исправлять, чтоб потом собственный кошелек не трогать. Плавали - знаем. По неопытности и легкомысленности молодости я и не в такие передряги попадала, в самом деле.

Порешав все запланированные на первую половину дня дела, я действительно иду в типографию с небольшой папкой, в которой собрала развернутую сводку с заявками и базой свежих данных, в которой отметила маркерами самые срочные и самые неоднозначные заказы.

На месте я без каких-либо проблем встречаюсь и с начальником отдела, и с редактором, и печатником. Разбираем с каждым из них каждый пункт, каждую буковку, сравниваем цифры по накладным и даже пару раз созваниваемся с заказчиками.

Ошибки, кстати, находятся. Хорошо, что я придирчиво изучаю и проверяю абсолютно все строчки накладной и без зазрения совести поднимаю все резервы, чтобы понять - правильные у нас данные или нет.

По итогу все мы остаемся вполне довольными друг другом и проделанной работой. За изучением документов, за шуточками и несерьезным флиртом время проходит практически незаметно.

А на выходе из типографии, вынырнув из монотонного шума работающих станков и лязгающих резаков, я осознаю, что жуть как проголодалась. По-быстрому закинув документы в свой отдел и предупредив Светлану Аркадьевну, что иду на обед, я спускаюсь на первый этаж, где у нас находится не только уютный кафетерий, но и полноценная столовая с крайне приятными глазу и кошельку ценниками. А еще с отличным ассортиментом. Выбирай - не хочу. На любой вкус и цвет. Для любящих и как следует похомячить, так и посидеть на диетах.

В общем, поела я. Порефлексировала еще. И на обратном пути зашла в уборную обновить макияж, поправить укладку и одежду и морально подготовиться ко второй половине дня.

Мелодия вызова на телефоне резонирует от кафеля туалетной комнаты так громко и звонко, что я чуть не подпрыгнула. А оказавшаяся рядом девушка даже испуганно взвизгивает и шарахается в сторону.

- Прошу прощения, - улыбаюсь я извиняюще, быстро выхватывая из сумочки мобильник и мельком посмотрев на имя контакта.

Бухгалтерия.

А ей-то что от меня надо?

- Алло? - отвечаю я быстро.

- Вероника? Здравствуй. Это Петрова из бухгалтерии. Ты уже вернулась из отпуска?

- Конечно, Надежда Викторовна, - недоуменно отзываюсь я, - Второй день как.

- Зайди, пожалуйста, к нам.

- Хорошо. Без проблем.

Удивляясь и по-прежнему не понимая, чего от меня хотят, я быстро заканчиваю прихорашиваться и мчусь к лифту. Поднимаюсь на третий этаж и поспешно иду к кабинету, в котором сидят две помощницы главбуха.

- Распишись, Вероника, - говорит Надежда Викторовна, стоит мне только перешагнуть порог, - Молодец, что так быстро. Сама понимаешь, отчетность.

- А что это? - я подхожу к столу бухгалтера и заглядываю в протянутый мне распечатанный бумагу с таблицей.

- Расчетный листок. За отпуск. Проверь и поставь свою подпись на второй странице. И заодно разберемся с одним из заказов.

Я быстро проглядываю распечатанный документ, не нахожу никаких проблем и оставлю автограф. Обмениваюсь с женщиной бумагами и начинаю изучать накладную.

К сожалению, хорошо мне знакомую, но уже устаревшую. Я ее уже исправила и отправила Светлане Аркадьевне на утверждение. Но, видимо, пока дошло только до финансистов.

- У нас еще неделя времени. Не обязательно одобрять прямо сегодня, - говорю я спокойно. - Заказ еще в проработке. Вчера я созванивалась с заказчиком и устранила все несостыковки.

- Вот как? - Надежда Викторовна скривилась и, вернув себе документ, шлепнула по нему ярко-красной печатью.

И мне бы расслабиться. Очередной косяк замечен и своевременно устранен.

Но вот вопрос.

Откуда взялась это накладная в бухгалтерии, если оформление заказа и переговоры еще продолжаются? Опять Дана постаралась? Но так ведь это надо было Светлану Аркадьевну обойти. Без нее этой бумажки у наших дам не оказалось бы. По глупости или же по какой-то хитромудрой задумке?

А вообще, выглядит, как подстава. Зарубочку надо сделать.

- А какие еще накладные из нашего отдела у вас есть? - спрашиваю я бухгалтершу.

- Тебе из свежего?

- Да, за последний месяц, если можно.

- Подожди минуту. Сейчас отберу…

Пару минут, и у меня в руках действительно оказывается небольшая кипа бумаг. Надежда Викторовна разрешает мне забрать их с собой, и я ухожу, уже просчитывая, какие именно данные мне надо поднять, чтобы всё проверить.

По дороге в родной отдел, правда, еще приходится завернуть в пару мест. И каждый раз количество папок и скоросшивателей увеличивалось вдвое, из-за чего у меня образуется такая приличная стопка, что это даже смешно. Я как будто снова вернулась в студенческие годы и во времена своей рабочей практики.

Как сейчас вижу - небрежный пучок с помощью простейшей резинки, юное, уставшее, но полное воодушевления лицо с легким, почти незаметным налетом косметики и совершенно простая и недорогая повседневная одежда стандартной студентки. И да, обладающая пока еще стройной и изящной фигуркой, делающей меня в совокупности с небольшим ростом куда моложе.

И не то, чтобы я ничего не видела - не такая уж и большая была бумажная груда в моих руках. Но чтобы ничего не выпало и никого не задеть, мне приходится старательно контролировать каждое свое телодвижение.

Правда, мне это все равно в итоге не помогает. А подводят меня каблуки. Как банально! Споткнувшись на ровном месте, я ожидаемо оступаюсь и кошусь в сторону. И едва не развожу руки в стороны, чтобы удержать равновесие, из-за чего моя ноша почти рассыпалась.

Но я устояла. И потому - удовлетворенно вздыхаю и поднимаю глаза, чтобы увидеть тех, кто мог стать случайным свидетелем моего “почти фиаско”. И даже не удивляюсь, поняв, что их больше чем достаточно.

И самая правильная реакция в этом случае - лучезарно улыбнуться, будто ничего и не случилось. А еще можно что-нибудь сказать, даже самое нелепое. Типа, шуткую, братцы. Из-за стресса, ага.

Что, в принципе, я и делаю. Смело устремляю взгляд вперед, прямо на застывших передо мной мужчин в почти одинаковых и однотипных деловых костюмах, и говорю:

- Ой, какая же я неловкая, надо же! А ведь вроде бы полы здесь ровные! Прошу прощения!

Еще одна порция лучезарности и добродушия и я выпрямляюсь. Грудь вперед, задницу втянуть. Шаг, другой. Находим приятные стороны. На меня смотрят мужчины. В количестве четырех штук. Статные, высокие, привлекательные. Деловые костюмы вообще имеют тенденцию делать даже из людей в возрасте или, наоборот, слишком молодых таковыми.

О да, все как на подбор, даже дядька Черномор имеется в лайт-версии. Один из мужчин - это наш большой босс, Андрей Воронцов. Редкой красоты и харизмы мужик с темными волосами и будто бы всегда смеющимися синими глазами редкого оттенка. Разумеется, с ним я не могу не поздороваться отдельно.

По остальным я едва мазнула глазами.

Третий шаг. Четвертый.

Я равняюсь с мужчинами, и почему-то мой взгляд возвращается к лицу одного из них. Да-да, к тому самому дядьке с бородой, как и полагается Черномору.

Хм… А ведь знакомая физиомордия…

Это ведь…

Оу…

Божечки.

Этого не может быть.

Глазам своим не верю!

Это, наверное, галлюцинации.

Ерунда какая-то.

Костюм, конечно, поразительно преображает людей, но тут дело в другом. Ведь не мог же конюший из Юрьево оказаться в одной из московских компании, да еще и в сопровождении моего начальника и подобных ему людей.

Но лицо! Каково! Сходство просто поразительное! Скулы, лоб, нос, губы. И глаза. Особенно глаза! Трудно не отметить особый серо-ртутный цвет глаз лешего, и сейчас именно его я видела в глазах незнакомца, который, между прочим, тоже смотрит на меня сейчас ну уж очень прямолинейно и проницательно и почему-то хмурится.

Сердце пропускай удар. А потом несется вскачь.

И я застываю на месте.