55. Лев

А Самойлова смогла вывести меня из себя! Разозлила, заставила выйти из себя, почувствовать беспокойное раздражение…

Все эти вопросы, эти дерзкие выпады и гордые взгляды исподлобья…

Какая же она все-таки обиженная жизнью девочка, несмотря на все свои потуги жить и выглядеть независимо и самостоятельно…

Да и я хорош.

Ну зачем я все это говорю?

Зачем упомянул хренова мажорчика?

Решил жизни поучить? Ткнуть Нику в ее же ошибки?

Как будто она без меня о них ничего не знает… Ага, щаз… Да и кто из нас никогда не совершал ошибки?

А ведь все начиналось так хорошо…

Боится. Эта девочка страшно боится всего на свете. И мужчин в том числе. Вот и цепляется за работу, как за спасательный круг.

Между прочим, очень знакомая ситуация.

Я сам всегда работал, как проклятый. И теперь хочу только одного - спокойствия и уединения. И простого, домашнего такого уюта, который не может устроить и дюжина вышколенного.

Степаныч не зря сказал - пора, брат, обзаводиться семьей. Но как это устроить? Не пальцем же щелкнуть или не повестись на наманикюренный пальчик какой-нибудь очередной Евы-Анжелы-Ангелины?

Девочка права - порой человека знаешь всю жизнь, а оказывается - вот нихрена не знаешь.

И в самый неподходящий момент он такой фортель может провести, что только “караул!” и кричи.

Любовь… Брак… Семья…

Вот те женские определенности, к которым большинство баб тянется.

Но сейчас, в эпоху капитализма, трудно понять, кто из них реально этого хочет. Хочет любви. Хочет дом и семью со всеми вытекающими - совместными ужинами и выходными, соплями-подгузниками вечно орущего младенца, а потом и гормональными всплесками пубертата подросшего детеныша. С обязательными ссорами и сценами - куда ж без них? И взаимными обвинениями - ты уделяешь мне слишком мало времени!

Божечки… И откуда я только этого понабрался?

И как далеко, оказывается, я уже смотрю!

И снова, мать ее, Ника права - я из той категории людей, которые привыкли вечно прогнозировать и анализировать все вероятные шансы. Поэтому, вот - прогнозирую. Прям в картинках могу себе представить - мой Юрьевский дом, всё тот же, прежний, и в то же время неуловимо изменившийся из-за живущей там одной особы. Какие-то штучки и детали, типа тапочек на входе, ваз с цветами, горшочками фиалок на подоконниках и впопыхах брошенной на диван сумочки.

А в спальне - женский туалетный столик со всеми этими косметическими приблудами типа баночками, тюбиками и расческами. В шкафу - платьишки, юбочки и блузочки, а в ванной - пахнущие цветочным парфюмом полотенце и махровый халат, а еще ряды шампуней и кондиционеров, которые так необходимы девушкам.

Раньше подобный склад меня раздражал. А сейчас, представив… умилился.

Но это не все.

Я с легкостью представляю себе одну из гостевых комнат, переделанную под детскую. То, как стоит мебель… в какой цвет покрашены стены… даже где и как в беспорядке валяются игрушки - машинки и медвежата, пистолеты и резинки-бантики.

Двое. Двоих хочу. Чтоб и мальчишка был, оторва и сорви-голова, и девчонка - голубоглазая и деловитая, как мать.

Летом мы вчетвером полетели бы на моря. И малышня бы носилась по белому песку, плескалась бы в воде с дутыми нарукавниками, а их мать, с обеспокоенным выражением лица, тащила бы их на берег, чтобы обсушить и намазать солнцезащитным кремом…

И представить в этой роли Нику нереально просто. Хотя пока я и не знаю - а сама-то она хочет детей? А захочет ли, убравшись из города, вести уединенный образ жизни в провинции? Она сама откровенно высказалась по поводу своей работы - для нее она в приоритете.

Ну, в такой случае, можно и в Москве обосноваться. Но не в той квартире, что служит для меня пристанищем во время пребывания в белокаменной, а в другой, в одном из построенном компанией комплексе. Эта квартира не просто большая - она огромная, двухуровневая, с полноценной террасой вместо балкона и даже выходом на крышу. Да-да, отжал себе лучший метр в комплексе, могу себе позволить. Да и вклад какой-никакой…

А чувства…

Я ж циник. Чувства в стиле “аля-улю, жить не могу, как люблю” - это, наверное, все-таки не про меня. Но эмоций все равно предостаточно. Преимущественно - эгоистичных и собственнических. А еще желаний - как глубоко физических, так и вполне себе невинных и нежных типа заботы и беспокойства за самочувствие и мысли девушки.

Несмотря на свою прямолинейность, девочка явно постоянно себя накручивает.

Несмотря на отзывчивость - все равно чувствует неуверенность и видит во всем подвох.

Я дурак, раз задал вопрос: “И что в тебе не так?”

Нормальная баба страшно обидится на подобную предъяву.

И Самойлова тоже обиделась, хотя почти и не показала вида.

Вот же черт…

Хотел же по-человечески… по-нормальному…

Но, видимо, давно во мне отсохло это самое “человеческое” и “нормальное”.

Привык брать свое, даже если оно и не принадлежит мне.

Ведь это просто! Нравится - хватай. Не нравится - за борт.

Грубо и жестко. И действенно. И сметает к черту все иллюзии.

А девочки - они трепетные и нежные. Это жесть как бьет по их розовым замкам, оставляя зияющую дыру.

Бронепоезд- так однажды назвала меня Ника.

Не она первая, между прочим.

Но ведь так лучше, разве нет? Мгновенно расставляет все точки на Ё.

Так в чем проблема-то?

В тебе, Смирнов, проблема. В тебе.

Не над всеми Ё ты точки расставил. Вот и приходится отгребать.


***

Ника выходит из машины раньше, чем я успеваю обойти капот и по-джентельменски распахнуть перед ней дверь. Она с любопытством смотрит на ресторанную вывеску, щедро украшенную неоном, и разглядывает огромные, на всю стену, панорамные окна, за которыми прекрасно виден главный зал - просторный, но полный.

- Ни разу не была здесь, - говорит девушка, - Хорошая кухня?

- Неплохая, - киваю я, внимательно следя за выражением ее лица.

Оно… Спокойное. Сосредоточенное. И совсем немного - задумчивое.

Я обнимаю Нику за талию, и она немного дергается пугливой птичкой.

Да не съем я ее, в самом деле! Почему она так нервничает?

Совсем как в тот раз, когда я ее привез на конюшни.

Но тогда и проще было как-то… И обстановка, и внешний вид в прошлый раз располагали к тому, чтобы расслабиться и не страдать мысленными потугами.

Похоже, зря я это затеял.

Надо было остаться у Самойловой дома, по-простому завалиться на диван да в обнимку поглядеть фильмец. А потом долго и трепетно отлюбить ее на этом самом диване, чтобы потом она ног своих не чувствовала… А там, поди, и поговорили бы нормально.

Романтичным, блин, решил побыть. Решил - ну какой бабе не понравится красивый и широкий жест с рестораном? Учитывая, что и столик я забронировал не обычный, а в вип-комнате, в которой ни лишних глаз не будет, ни надоедливых соседей неизвестного происхождения…

Хотя… Почему неизвестного? “Ромео” - презентабельное и дорогое заведение, которое себе может позволить далеко не каждый. И принадлежит оно моему одному хорошему знакомому, точнее говоря - ему и его жене. Поэтому и с организацией в столь короткие сроки никаких проблем не возникло.

… Стоит нам появиться внутри, сразу же появляется Катерина - та самая жена. Пухленькая, но, несомненно, миловидная и очаровательная блондинка в деловом костюме темно-розового цвета улыбается широко и искренне и подходит к нам, чтобы поздороваться и лично проводить в вип-комнату.

- У вас очень красивое платье, - говорит она по пути комплимент Нике. - И цвет вашей помады. Очень вам к лицу.

Самойлова улыбается. Но мне заметно, что ей очень хочется отмочить какую-нибудь колкость. Однако сдерживается. Я же, ведя ее вперед, не могу не отметить, что несколько мужчин, повернув головы, с любопытством (и не только) провожают мою женщину взглядом. Чем, разумеется, вызывают у их спутниц предсказуемую и недовольную реакцию.

Вот так, девочка. Пускают на тебя слюни мужики. А ты этого и не видишь.

А все потому, что в этом своем беленьком платьице Ника снова выглядит моложе своих лет - совсем еще студенточкой. Густые, слегка вьющиеся волосы распущены по плечам и спине и только передние пряди убраны назад заколками. На лице - не слой штукатурки, а легкий и ненавязчивый макияж, лишь подчеркивающий большие голубые глаза, высокие скулы и пухлые губы.

Моя девочка красива. Очень красива. Но не яркой и кричащей красотой, от которой мгновенно сводит скулы и слюни текут, нет. А тихой, уютной и очень правильной. Такую сразу не заметишь. Но, заметив, уже не можешь отвести взгляда.

Я и забыл, что именно такое впечатление она и оказала на меня в нашу самую первую встречу в сельском магазинчике, очаровав и заставив сердце порывисто сжаться. И заставив фантазировать… всякое…

Как Катерина и пообещала - к нашему приходу всё оказалось готово на высшем уровне. Небольшая комната, стилизованная под английский кабинет, встретила полностью накрытым столом, горящими свечами и цветочными букетами на специальных подставках. Из скрытых динамиков играет тихая и незамысловатая музыка, и то, что происходит в главном зале, совершенно не слышно.

- Приятного вечера, Лев Маркович, - улыбаясь, желает женщина, и тихонько уходит.

- Миленько, - комментирует, оглядевшись, Ника. Но я не замечаю за ней ни бурных восторгов, ни восхищения, хотя вокруг действительно очень красиво и романтично. На женский, думаю, взгляд - так точно.

Я галантно отодвигаю стул и приглашающе машу ладонью.

Ну же, рыбка. Не артачься. Я ж хочу все по правилам сделать…

Ника садится. Я достаю из ведерка со льдом шампанское, без труда открываю и наполняю стоящий перед девушкой бокал. Я-то за рулем, мне не полагается. Хотя, если честно, с удовольствием опрокинул бы рюмку-другую. А то что-то мне до странного не по себе…

Поэтому…

- Говори, как есть, - прошу я, садясь напротив. - Что не так?

Девушка молчит. Будто раздумывая над чем-то. И неуверенно произносит:

- Все, конечно, замечательно… - растерянный взгляд в сторону - на картину на стене, изображающую лесную полянку с не то оленями, не то косулями. - Дорого-богато, как говорится. Но мне неуютно. Прости. Странно мне.

Вот она - прямолинейность Самойловская. Как мне и нравится.

Поэтому - улыбаюсь. Широко и поощрительно.

- Вижу. Сам в таком же состоянии.

- А ты-то чего? Как будто в первый раз…

- А ты? - парирую я, хотя тут же понимаю - глупость сморозил.

Богатенький буратино наверняка водил свою любовницу в подобные заведения. Так что удивляться ей нечему. А вот чувствовать абсурдность и нашу общую какую-то нервозность - это да, это по-нашему.

Поэтому - встаю. И перетаскиваю свою стул поближе к Нике. Переставляю и тарелки. Та смотрит на это спокойно и с любопытством, а я и говорю:

- Давай сейчас просто пообедаем, хорошо, малыш? Выпей шампанского и просто расслабься. Плыви по течению.

- По течению, говоришь… - задумчиво повторяет за мной Самойлова. И переводит взгляд на тарелку перед собой, на которой аккуратным кружком выложена невразумительная смесь с листиком базилика сверху. Делает осторожный глоток из бокала и отставляет в сторону. А после берет с тканевой салфетки вилку, медленно поддевает часть салата и сует в рот.

- Вкусно, - выносит она вердикт.

Я же, не зная почему, шумно выдыхаю.

Слишком как-то аккуратно и с неестественно прямой спиной Ника быстро съедает салат и запивает соком из высокого стакана. Как будто по команде, дверь в комнату открывается и тихо заходят два официанта с широкими подносами. Они убирают лишнюю и грязную посуду и ставят горячее, а с ними - и чистые бокалы.

- Какие-нибудь пожелания? - учтиво интересуется один.

- Свободны. Молодцы, - даю я отмашку.

- Спасибо, - вежливо благодарит Ника.

Сочные медальоны из свинины под сырно-чесночным соусом девушка тоже поглощает быстро и теперь уже с явным удовольствием. И пирог с мраморной говядиной пробует и довольно жмурится.

- Определенно, тут отменно готовят, - говорит она, когда происходит очередная смена блюд - тихо и очень быстро теми же мальчиками-официантами. - Моя стряпня и рядом не стоит…

- На то он и ресторан. Если бы местный шеф-повар работал абы как, он бы и зарплату такую не получал.

- А ты в курсе, какая зарплата у шеф-повара?

- Лет пять назад было - 300 тысяч.

- Чего?!! - смешно таращит Ника на меня свои зеньки, - Откуда такие расценки?! Да ты врешь!

- Не вру. Хозяин, Женька Доронин, делился. Дескать, оторвал его у какого-то конкурента.

- Мда-а… Надо было в кулинарный техникум идти, а не в дизайн.

- Вряд ли из наших техникумов выходят приличные шеф-повара. Тут связи и учеба за границей нужна.

- И талант.

- И талант. Однозначно. Но ты и сама прилично готовишь, детка.

- Однако от моего обеда отказался. Побоялся отравится?

- Если ты забыла, вчера я ел у тебя. И животом, отмечу, не мучился. Поэтому - вот - решил отблагодарить.

- Да? Тогда ладно. Спасибо.

- Кстати, ты обратила внимание на администратора? - спрашиваю я, - Это жена Доронина. Катя.

- Симпатичная женщина, - кивает Ника.

- Работала тут еще до того, как хозяином Доронин стал. А с приходом его власти с шумом и скандалом отвоевала команду - тот всех поувольнять хотел к чертям. Тут такие разборки происходили - цирк да и только. Думал и ждал, что эти двое поубивают друг друга…

Девушка мягко улыбается и говорит:

- Но что-то пошло не так?

- Определенно. Страсть, экспрессия, искры во все стороны. И, как следствие, свадьба и трое карапузов. Если не ошибаюсь, сейчас ждут четвертого.

- Прям как в кино.

- Похоже, - киваю я, а сам старательно считываю с женского лица эмоции. Как отреагирует на эту историю с замужеством и многочисленным потомством?

Но ничего особенного не вижу. Девушка спокойна и расслаблена. Похоже, сытный обед действительно повлиял на нее благотворно.

Поэтому, когда приносят десерт, даже берет в руки бокал с шампанским. И с предвкушением глядит на целую дивизию каких-то миниатюрных пироженок с белой массой, ягодами и кусочками фруктов. Некоторые из них еще и съедобной золотой фольгой присыпаны, но особого смысла не несущей. Сплошной выпендреж.

Хомячит сладости Ника с наслаждением. Хотя как по мне - ничего особенного. Мне в больший кайф смотреть, как, наконец-то расслабившись, девушка уже не сидит с прямой, как доска, спиной, а улыбается и даже хохмит в ответ на мои собственные незамысловатые шутки.

- Заглянул однажды сюда один толстосумик с дутой красоткой на буксире, - делюсь я очередной историей. - Я тогда в общем зале сидел - пообедать забежал. Мне-то пофиг, таких вот парочек насмотрелся вволю. Но девчонка решила скандал закатить на пустом месте - то ли салат ей не тот, то ли фрукты не те - и стала она выговаривать местную официанточку. Катя выскочила, стала выяснять, что и как. И все бы ничего, а стал толстосумик права качать, да за женщину свою заступаться. Оно-то, может, и правильно, но вела девка себя безобразно… И это все вкупе с огромными такими губищами, ресницами до лба и сиськами в четвертый размер. И колыхается это все, как желе, аж аппетит пропал…

Ника хохочет. Не то от представленной картинки, не то от моих ярких эпитетов, но - хохочет искренне и радостно.

- В бизнесе - оно ж как? Надо иногда гордость свою поглубже загонять. Чтобы клиентов не растерять. - продолжаю я, - И Катерина - она умная баба, прекрасно это понимает. Но тогда была су-шефом, даже не менеджером и не администратором. И никакого отношения к залу не имела. Но на эмоциях вылила на красотку бутылку вина и, вроде бы как, оплеуху мужику отвесила. Но это не точно. Я очень в тот момент ей гордился.

- И что потом?

- Суп с котом. Скандал разгорелся нешуточный. Народ телефоны повытаскивал, снимать стал, охрана мнется, не знает что делать - клиент-то из богатеньких, связями своими козырять стал… Дескать, ресторан закроет, Женьку по миру пустит… Толкнул он Катерину. Сильно. Она ушиблась сильно и упала. Тут-то, конечно, сторожа стоять в стороне не стали - чистой же воды хулиганство. Но Доронин подоспел раньше - в охапку мужика - и вон. В свободный полет. А следом - и красотулю-чикулю его… Но самое интересное - Катя ему еще и выговор сделала, прям при всех. Сама, говорит, разобралась бы, а ему тут делать нечего. Разругались опять в пух и прах…

- И как только после этого ресторан не закрыли… - тянет Самойлова.

- Не закрыли. А сцены подобные будто в местную фишку какую превратились, как ни странно. Народ валом повалил, желая увидеть что-нибудь этакое.

- И часто видели?

- Чаще, чем хотелось. Скандалили они часто - по делу или без.

- И как же твой знакомый ее не уволил? Они уже были тогда женаты, да?

- Ни в коем разе, самое интересное. Даже интрижки не было. По крайней мере, мне так Доронин клятвенно божился. А не уволил, потому что уже на крючок подсел так конкретно. Терпел. И, терзают меня смутные сомнения, испытывал какое-то мазохистское удовольствие. Но как по мне, лучше бы они этими БДСМ-штучками баловались, и дома, а не при всем честном народе разборки устраивали.

- Мне показалось, что Катерина очень милая и культурная женщина…

- Она действительно очень милая. И заботливая. И мамочка отличная. С возрастом, конечно, стала спокойней и рассудительней. Но при необходимости жару может дать…

Ника снова смеется - беззаботно и весело. И мне безумно нравится смотреть на это.

Но еще больше я радуюсь тому, что она все же успокоилась и раскрепостилась.

И даже не отвернулась, когда я, под влиянием момента, притянул к себе и поцеловал - жадно и голодно, слизывая с губ остатки мятного мусса и ощущая на них вкус шампанского.


- Ты ведь хотела определенности, правда? - тихо спрашиваю я, отрываясь от пухлых губ, - Хочешь, скажу кое-что?

Вероника смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, а взгляд у нее немного рассеянный и чумной.

- Ну?

- Давай попробуем, детка.

- Ммм?

Я кладу пальцы на мягкую женскую скулу и веду подушечками вниз - по щеке, по подбородку и шее. Ласково оглаживаю ямочку между ключицами и дерзко шурую дальше - в ложбинку между грудями. Ника порывисто выдыхает и снова жмурится, поддавшись вперед.

Не услышала. Или, скорее всего, просто не поняла.

Как же это, блин, сложно…

- Ника? - зову я настойчиво, возвращая ладонь вверх и обхватывая пальцами остренький подбородок, - Прием-прием! Мне трудно что-то обещать такой вздорной и самостоятельной девочке, как ты. Но я хочу, чтобы ты стала моей женщиной.

- И что это может значить? - рассеянно интересуется Ника.

- Многое, детка. Многое. Предлагаю тебе переехать ко мне. И, если все пойдет нормально и ты не захочешь убить меня в первую же неделю, то мы пойдем в ЗАГС и подадим заявление.

- Чт… Что?!!

Загрузка...