( Не ) настоящая жена для магната

Глава 31

Марина

Всего секунда, и лицо девушки преобразилось до неузнаваемости. Морщины боли тут же разгладились, в глазах заблестело обожание, а пухлые губы растянулись в самой настоящей и искренней улыбке.

Наклонившись, она подхватила девочку на руки и прижала к себе. Ее тонкие кисти с нежностью обхватили слегка кудрявую светлую головку, уложили ее на худое плечо, убаюкивая.

— Конечно же я вернулась, милая, — прошептала ласково и губами прижалась к виску дочери. — Я всегда буду с тобой. Всегда.

Я видела, как ей тяжело. Казалось, она держалась с трудом, заставляла себя быть сильной. Так ведет себя только настоящая МАМА. Любящая и заботливая.

Смотрела на них и чувствовала, как сердце на куски разрывается. Воображение нарисовало картину, как я сама однажды буду так же обнимать своего малыша.

Дрожащие ладони легли на живот, согревая. Я сама не поняла, как шагнула к ним и, потянувшись, коснулась маленького детского плеча.

Девочка вздрогнула, вскинула голову и посмотрела на меня огромными голубыми глазами, как у маленького любопытного зайчонка.

Мгновение она внимательно изучала меня, а потом улыбнулась так чистой, такой светлой и естественной улыбкой, каких я уже очень давно не видела. На ее пухлых щеках показались озорные ямочки, заставляя влюбиться в нее с первого взгляда.

— Привет! — малышка взяла меня за руку и едва заметно нахмурилась. — Ты принцесса, да? Тебя тоже похитило злое чудовище?

То, с какой наивной правотой она произнесла эти слова, не могло не подкупить. Сама того не понимая, девочка вдруг озвучила мои собственные мысли. Ее мама нахмурилась и устало облокотилась на стену.

Решение пришло моментально. Я вдруг поняла, что обязана ей помочь. Сейчас же.

— Не совсем так, — начала как можно спокойнее. — Я скорее королева, ведь мой муж — самый настоящий Король!

Я заметила, как яркие сапфиры ее глаз загорелись неподдельным интересом.

— Это правда? Мамочка, ты слышала?! — малышка еще крепче сжала мою руку, будто боялась, что Королева может исчезнуть, так и не рассказав ей свою историю. — Она — Королева! Представляешь?

— Да, солнышко, — наши взгляды встретились, и я увидела в ее глазах безмолвное «спасибо». — Простите, я не представилась вам. Меня Варей зовут. А эта непоседа, — она любовно приласкала девочку, — моя дочь Юля.

— Очень приятно. А я — Марина. Вы…

Я собиралась спросить, как и почему они тут оказались, но Варя перебила меня.

— Прошу вас, идемте в детскую. Нам нельзя здесь долго находиться.

Повернувшись, она двинула к той самой двери, откуда минутами ранее выбежала Юля.

Мы прошли в просторную светло-розовую «Комнату Принцессы», как назвала ее малышка. Варя закрыла за нами дверь и щелкнула замком.

Она явно чего-то жала. Я видела, как ее трясло от волнения, хотя сама девушка изо всех сил старалась это скрыть.

Поставив Юленьку на пол, Варя бросилась к окну.

Тонкие белые пальчики слегка отодвинули плотную ткань, полоска света просочилась сквозь щель и осветила ее напряженный профиль.

— Варя, что-то не так? Вы чем-то взволнованы.

Я встала рядом и попыталась выглянуть во двор, но она тут же выпустила штору.

— Все в порядке. Они уже здесь.

— Они? — я не поняла. — Кто? Варя, что происходит?

Я старалась говорить как можно спокойнее, мне не хотелось, чтобы мой страх передался ребенку. Тем более, что Юля уже подбежала к матери и обнимала ее за талию.

— Полиция. Мой брат обещал, что вытащит нас отсюда. Скоро уже все начнется.

Брат?

Так Варя — сестра Германа? Это для ей я должна была передать кое-что?

Инстинктивно потянулась к карману и вытащила из него кусочек запечатанной фольги. Таблетки?

— Герман просил отдать это вам.

— Лешкааа, — в больших зеленых глазах заблестели слезы. — Он все-таки достал их для меня… Спасибо!

Торопливо распечатав упаковку, Варя проглотила две белые таблетки за раз.

Все это она делала быстро, почти машинально. Прижав ладонь к шее, тяжело сглотнула и объяснила спокойно:

— Эти лекарства мне жизненно необходимы. Если бы не вы…

Она не договорила. Лишь улыбнулась грустно, от чего мне стало совсем не по себе.

Сколько еще тайн хранит это проклятое место? Сколько пленников и разрушенных судеб?

Зачем Гордееву эта девушка? Почему он ее тут держит?

— Мама, — вдруг прозвучало в возникшей тишине. Жалобно, с надрывом. — Ты ведь не умрешь?

Девочка вцепилась в нее так сильно, что невольно причинила этим боль.

Я заметила, как Варя поморщилась, но еще больше меня заворожил взгляд Юли.

Подняв голову, она смотрела на мать своими огромными бездонными глазами, в которых застыли океаны отчаяния и горя… и робой надежды. Спрятанной в самом центре крохотного детского сердечка, как за толстыми запотевшими стеклами готовых пролиться слез.

Варя вздохнула и опустилась перед ней на колени.

— Что ты, маленькая. Я никогда тебя не брошу! Слышишь меня? Никогда! Ты — самое дорогое, что у меня есть в этом мире. Ты — моя душа, мой солнышко. А разве человек может жить без сердца?

Юля молчала. Только продолжала смотреть на своего ангела так, что душу выворачивает, кромсает на лоскутки.

Наконец, малышка мотнула головой.

— Вот и я не могу без тебя. Ты — мое все, Юляш. И я никогда тебя не брошу!

— Никогда — никогда? — и всхлипнула шумно.

— Никогда — никогда!

Отвернувшись, я приподняла край занавески и чуть не закричала от счастья.

Тимофей!

Чернов был там, внизу. Он стоял в окружении целого отряда ОМОН и спокойно раздавал указания.

Сердце мое болезненно сжалось, подскочило к горлу, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди и взлететь свободной птицей.

Они здесь! Успели. Они успели, господи!

Я почувствовала, что плачу и торопливо смахнула влагу со щек.

Ну, не дурочка ли? Разве можно плакать, когда все ТАК хорошо?

— Все закончилось! — торжественно объявила я и улыбнулась. — Чернов здесь. Он нас вытащит! Нам больше нечего бояться.

Не помня себя, я бросилась к двери детской. Хотела послушать, что происходит в коридоре. Мне не терпелось выбраться из этого ада, найти там Артема, прижаться к нему и заставить поклясться, чтобы больше никогда и ни при каких обстоятельствах не отпускал от себя. Никуда!

Я была настолько окрылена предстоящим воссоединением, что не сразу заметила, как другая дверь, с противоположной стороны, бесшумно отворилась.

А потом услышала за спиной хриплое, надсадное:

— Куда собралась, маленькая?

Не веря собственным ушам и отказываясь воспринимать происходящее, я окаменела, так и не дойдя до двери, и на мгновение забыла даже как дышать.

Прямо у меня за спиной, держа в вытянутой руке пистолет, стоял Гордеев…

Он был близко… очень близко. На расстоянии вытянутой руки. Я чувствовала его, каждой клеткой ощущала его присутствие. Мерзкое. Ненавистное.

Медленно, не чувствуя собственного тела, заставила себя повернуться. Подняла чуть дрожащий подбородок и перехватила стеклянный, леденящий внутренности, взгляд зверя.

Гордеев изменился с нашей последней встречи, когда я огрела его по голове и сбежала из родительского дома. Он даже изменился с того туманного вечера, когда я мельком видела его в толпе. Тогда он показался мне таким же сильным и влиятельным, как много лет назад. Сейчас же я видела перед собой не царя зверей, а трусливого загнанного в угол шакала.

Он похудел. Сильно. На осунувшемся постаревшем лице отчетливо виднелись глубокие уродливые морщины. Годы не пощадили его. Гордеев действительно постарел. Больше не было того гордого, самонадеянного павлина, каким я помнила его все это время. Нет. Теперь это был обычный, потрепанный жизнью и вредными привычками старик.

Лицо серое, под глазами залегли черные круги, словно человек пережил что-то поистине ужасное. Его скула напряженно подрагивала, выдавая злость и… страх. Я видела в его взгляде неприкрытый ужас, и это придало мне сил.

Молчание длилось всего мгновение, но казалось прошла целая вечность, прежде чем мне удалось собраться и произнести спокойно:

— Вы же знаете, что проиграли. Мой муж здесь, дом окружен полицией. Все кончено!

— Олег Валентинович, — взмолилась Варя, закрывая собой дочь. — Прошу вас…

— Заткнись! Это все из-за тебя. Лживая бракованная сука! — с отвращением заорал он и навел на нее пистолет.

Варя инстинктивно сжалась, дернулась как от удара и шагнула назад.

— Надо было избавиться от тебя сразу же. Ну ничего, — Гордеев оскалился. — Сейчас я исправлю эту ошибку!

— Не надо, — слабый шепот сорвался с ее сухих губ, изумрудные глаза затопили горячие слезы. — Прошу вас только не при Юле. Сжальтесь…

Секунду он смотрел на нее, не двигаясь. Наслаждался ее отчаянием, питался беспомощностью своей жертвы. Урод!

Склонив голову набок, Гордеев плавно переводил пистолет от головы Вари к ее груди и обратно. Его лицо исказила отвратительная гримаса, а затем он рассмеялся. Жутко.

Меня затрясло от этого смеха, и я невольно обхватила себя руками.

Мысленно попросила всевышнего о помощи.

— Думаешь, мне есть дело до твоего выродка? — процедил сквозь зубы. — Будь моя воля, ее бы здесь никогда не было, как и тебя! Мне плевать на тебя и твоего ублюдка. Ты натравила на меня своего братца… Ты — недочеловек. Убил бы тебя, да только не хочу замараться твоей проклятой кровью. А теперь взяла свое отродье и двинулась вперед! Будете моим щитом. Пошла, я сказал!

Замахнувшись, он уже собирался ее ударить, но я успела перехватить занесенную руку.

Больше я не могла сдерживаться и смотреть, как другие страдают по моей вине. Вцепившись в толстое запястье, буквально повисла на нем. Сглотнула шумно и прошептала:

— Не трогайте ее! Вам ведь я нужна. Оставьте их в покое!

Гордеев завис.

Он смотрел на меня так, словно увидел привидение. В его мутных мертвых глазах сначала появилось неверие, но оно тут же сменилось знакомым, одержимым, бесовским блеском, от которого у меня сердце ушло в пятки.

— Я… я пойду с вами. Только не причиняйте им вреда, — не знаю, откуда взялась эта смелость и была ли это вообще она? Я подумаю об этом позже, когда выберусь отсюда и смогу проанализировать все свои действия. Но это потом, когда-нибудь…

— Маринааа, — казалось, он тоже уже был на грани. Только в его случае дело было в лютом, безумно желании обладать, присвоить и сломать. Меня.

Схватив меня за предплечье, притянул к себе.

Я оказалась прижата спиной к его клокочущей груди, обездвижена и полностью в его власти.

Гордеев дышал часто, тяжело. Холодное металлическое дуло упиралось мне в бок, пугая и причиняя боль.

— Попробуй только дернуться, и тут же я выпотрошу твои кишки.

Хриплый зловещий шепот пробудил ненавистные воспоминания. Паника облепила меня липкой слизью, горькие слезы поползли по щекам.

Желудок скрутило мощнейшим спазмом и в рот брызнула противная горечь.

Меня затошнило.

— Шагай!

Словно не видя моего полуобморочного состояния, Гордеев толкал меня в спину, подгоняя и ведя куда-то.

Коридор, лестница, незнакомые помещения плыли у меня перед глазами.

Кровь набатом стучала в висках, заглушая звуки выстрелов, мат и металлический звук громкоговорителя.

Сквозь всю эту какофонию я с трудом улавливала знакомый бас, цеплялась за него, как за единственную нить, связывающую меня с внешним миром, дающим смутную надежду на спасение.

— Гордеев, сукин ты сын, тебе не спрятаться от меня! — голос Чернова звучал отовсюду. Он преследовал нас и догонял на каждом шагу. — На этот раз ты не выберешься отсюда живым. Даю минуту на размышление. Сдавайся по-хорошему и может быть я сжалюсь над тобой… Вспомни свои все грехи и покайся, пока есть время…

— Шеф, мы окружены. Они повсюду…

Тот самый бугай, который провожал меня до дома стоял в проеме между окнами. Его рубашка была вся запачкана бурыми пятнами, по вискам водопадом стекал пот.

В нос ударил мощный, вызывающей рвотные спазмы, запах спекшейся крови. Он обрушился на меня невидимым облаком, заполняя легкие, забиваясь в поры и вызывая еще большую тошноту.

Я схватилась за живот и согнулась по полам.

Меня сейчас вырвет.

— Стоять! — Гордеев тут же рванул меня обратно, прикрываясь моим телом, словно щитом. — Собери всех своих людей. А ты, — зарычал мне на ухо, заставляя задрожать от страха, — не рыпайся. Одно лишнее движение, и тебе конец. Мне терять нечего!

Его голос завибрировал, хватка на моем плече усилилась, а пистолет переместился к виску.

Я застыла, даже дышать перестала. От ужаса зажмурилась и тихо заскулила. Где-то на фоне все еще звучали выстрелы, глухие звуки ударов и надрывные крики. Вокруг меня будто бездна развернулась, и ад переместился на землю. Демоны выползли из своих укрытый и началась настоящая бойня. Не на жизнь, а на смерть.

Главный же монстр, сатана в человеческом обличье, был ближе всех. И он желал моей смерти…

У меня не было выбора. Я не хотела умирать. Впрочем, как и все те, чьи бездыханные тела теперь лежали повсюду. Вот только их никто не собирался жалеть. Им не давали второго шанса как мне…

Толкнув меня в спину, заставил выйти в коридор и свернуть на боковую лестницу. Света нигде не было, электричество пропало сразу же, как начался штурм.

Пятеро мужчин тенью следовали за нами. Раненый шел впереди.

— Дай сюда рацию!

Гордеев отпустил меня, но оружие так и не убрал.

Я услышала рядом с собой характерное шипение. Перехватив нужный канал, он заговорил:

— Полковник, у меня к тебе встречное предложение.

— Ты опоздал, — ответ прозвучал мгновенно. — Мне это неинтересно. Десять секунд, гнида, и пеняй на себя…

Дыхание Гордеева снова участилось и на скулах бешено заходили желваки. Он резко остановился, вперил взгляд в мой затылок и пару секунд молчал, не произнося ни звука.

— Я лично разорву тебя на куски, — продолжал Чернов, с наслаждением выплевывая каждое слово. — Выпотрошу, как цыпленка и скормлю твоим же псам. Они у тебя злые, голодные. Обглодают так, что и следа не останется.

Он все говорил, а у меня желудок скрутился и захотелось исторгнуть из него все содержимое. Я никогда не слышала в голосе Тимофея столько жестокости. Такой спокойной, словно он говорил о чем-то обыденном, повседневном…

— А теперь замолчи и послушай меня, полковник! Прямо сейчас двое моих людей держат под прицелом маленькую девочку. Ей всего шесть лет, представляешь? Кажется, столько же могло быть и твоей дочери, верно? Девчонке бы жить да жить. И только от тебя зависит, выйдет она из этого дома живой или ее вынесут отсюда в черном пакете… Ты же хотел спасти дочь. Помнится ты был готов ради нее на все. Жаль, что тебе это так и не удалось… Но как думаешь, эта малышка заслуживает второго шанса? На что ты готов ради чужого ребенка?

Из рации раздалось смачное ругательство.

— Ты, падаль лживая! Только и умеешь, что воевать с женщинами и детьми. Тебе не жить, Гордеев. Богом клянусь, тебе не жить!

Псих рассмеялся. Громко. До мороза по коже. Никогда не думала, что человеческий смех может пугать до такой степени.

— Вели своим шавкам, чтобы освободили мне путь. Мы с Мариной выедем отсюда, а потом мои люди передадут тебе девчонку с ее матерью. И без фокусов, полковник! Запомни: третьего шанса исправить старую ошибку у тебя не будет!