(Не)нужная истинная, или Хозяйка боевой академии

Глава 5

После обеда я отдала домовым распоряжения насчет заготовок к ужину, поднялась к себе и обнаружила, что все платья вернулись на место. Поблагодарив Ульриха, я переоделась, повесила в шкаф алое платье порочной женщины, и мне сразу же сделалось намного спокойнее.

Я не хотела быть настолько яркой. Не желала привлекать к себе внимание.

По моим подсчетам, полицейский отряд, отправленный спасать заложницу, уже вернулся в Ротбург: сейчас Норберт выслушивает рассказ Малькольма и меняется в лице.

Он и правда не понимает. У нас было несколько встреч, за которые он сумел очаровать и меня, и моих родных. Теперь я нахожусь в восторженном трепете первых минут влюбленности и жду предложения о помолвке. Я просто не могу вот так взять и сбежать на другой конец королевства, в провинциальную академию. Это выглядит крайне дико и нелепо.

Но я сбежала. И Норберт сейчас пытается понять, что он сделал не так.

И не поймет. Он ведь не знает, что я вернулась в свое прошлое из невыразимо страшного будущего, что мне известны все его планы, что я не верю ни единому его слову об обретенной истинной.

И Норберт обязательно заявится в академию. А я должна решить, как вести себя – и лучше бы посоветоваться с тем, кто знает жизнь. Не с Мартином, нет: он не придумает, как я должна дать отпор несостоявшемуся жениху.

И я решила заглянуть к госпоже Винкельман. Проректор казалась мне серьезной и мудрой женщиной, и вместе мы могли бы составить план отпора лжецу. Для этого, конечно, надо было посвятить ее во всю историю, и она, разумеется, будет очень недовольна тем, что из-за меня ректор и преподаватель едва не поубивали друг друга, но…

Другого выхода у меня нет. Норберт должен мне поверить и отстать.

Кабинет госпожи Патриции располагался в башне с романтическим названием Восточный ветер. Здесь было светло, все классы заливало солнце, и пейзажи, которые красовались на стенах, казались живыми. Украшением кабинета проректора служил громадный скелет ископаемого ящера, который парил под потолком, покачивая костяными крыльями, и я подумала, что раньше госпожа Патриция преподавала биологию.

– Мне нужна ваша помощь, – сказала я, закрыв за собой дверь, и проректор поджала губы.

– Меньше всего, милочка, я хочу вам помогать после сегодняшней дуэли, – сказала она, решительно придвигая к себе несколько папок с бумагами.

– Я понимаю, это все выглядит жутко по-дурацки, – согласилась я, усаживаясь в кресло для посетителей: нет уж, если я зашла, то не выйду, не получив помощь. – Честное слово, я пробовала их остановить и не крутила хвостом ни перед одним, ни перед вторым. И насчет истинной пары… ни ректор, ни я пока не знаем до конца, правда ли это.

Ящер качнулся над моей головой, и кабинет наполнился мелодичным далеким криком. Наверно, именно так пело это существо, когда кружило над землей в допотопные времена. Госпожа Патриция покосилась на ящера и вздохнула:

– Да, вы говорите правду. Что случилось, рассказывайте.

Значит, это не просто диковинное украшение, а артефакт, который показывает, насколько искренен собеседник. И ведь как замаскировано! Я даже ничего не заподозрила.

Говорила я четверть часа, и чем дольше длился мой рассказ, тем изумленнее становилась госпожа Патриция. Ящер над нами продолжал петь, показывая, что я не лгу. Когда история подошла к концу, проректор достала из ящика стола бутылку хереса и маленькую рюмку и призналась:

– Удивительно! Я, конечно, читала научные труды о похожих заклинаниях, но все они пока в стадии разработки. И теперь уважаю вас, Эмма, не только как знатока магии, но и как порядочную женщину.

Я согласно кивнула. Непорядочная не стала бы возвращаться в прошлое, чтобы отменить войну и захват власти. У нее Норберт с руки бы ел.

– Теперь давайте думать, – проректор осушила стаканчик хереса и откинулась на спинку кресла. – У вас есть редчайшая способность самостоятельно создавать заклинания. Таких магов очень мало и этот Норберт Брикенхорф ни за что вас не отпустит. Вы ему нужны.

Я снова утвердительно качнула головой. Люди, подобные Норберту, пойдут на все, чтобы получить желаемое.

– Вы можете говорить ему про работу. Про то, что влюблены в ректора Грюнвальда по уши, что вы его истинная пара, – продолжала госпожа Патриция. – Даже про то, что ждете ребенка от другого мужчины. Его это не остановит. Кстати, почему вас не взяли на государственную службу, с вашими-то способностями?

– Я занялась серьезными заклинаниями только после учебы, – сказала я, и ящер хрипло раскашлялся. Госпожа Патриция посмотрела на меня очень выразительно, и я добавила: – Ну и я не поладила с нашим ректором. Он пообещал, что не даст мне ходу в дальнейшую науку… и не дал.

Ректор Каннеман когда-то в юности любил мою мать, но она предпочла ему моего отца. Я окончила академию с отличием, но все годы учебы мне приходилось туго. Повышенную стипендию мне не выплачивали, придираясь к каким-то нелепым вещам вроде несуществующих опозданий, на королевские семинары одаренных студентов не отправляли, и так далее, и тому подобное, и в том же духе…

– Если Норберт похитит вас, заберет отсюда до истечения срока контракта, то вас накроет чарами Безжалостной руки, – задумчиво сказала госпожа Патриция. – Но чары разрушаются автоматически, если академия перестает существовать или ректор, который подписал с вами договор, умирает. И я боюсь, ваш несостоявшийся жених готов пойти и на это.

***

Несколько мгновений я потрясенно смотрела на проректора, а потом слепо дотронулась до лица, словно проверяла, на месте ли оно.

В начале наших отношений Норберт казался славным парнем, добрым и сильным, тем, кому ты полностью можешь доверять. И сразу же после свадьбы я узнала, что он хорошо умеет притворяться. За мирной внешностью хорошего человека, души компании и настоящего друга скрывалось чудовище, готовое идти по головам для достижения своих целей.

Способен ли он убить Мартина? Да, способен.

От этой мысли душа промерзала до самого дна.

– Однажды он подставил друга, с которым был с детства, – глухо сказала я. – Того, кто считал Норберта братом. Предательство привело его к топору палача. Я могу ждать от него, чего угодно.

Госпожа Патриция задумчиво посмотрела на своего ящера, потом перевела взгляд за окно, на зеленые холмы и темные гребни леса, в которых уже мелькали красные и золотые осенние искры, и сказала:

– Надо усилить системы безопасности. Сегодня Джеррит выхватил глубозеркального призрака, и это плохой знак.

– Согласна, – откликнулась я. – Могу соткать новые обережные чары. Если их усилить драконьим огнем, то они станут несокрушимы.

Проректор печально улыбнулась.

– Боюсь, Норберт Брикенхорф не пойдет сюда нахрапом. Он придумает что-нибудь хитрое. Купит должность народного инспектора, например, они имеют право осматривать академии. Или патент журналиста – они тоже имеют право на посещение академий.

Мне стало еще холоднее. Норберт сделает все, чтобы попасть в замок. Я нужна ему, и он не откажется от своих притязаний.

Мелькнула мысль, что я всех здесь подставляю. Что лучше бы мне было уехать куда-нибудь за границу, постоянно скитаться, меняя города и поселки, зарабатывать скудное пропитание заклинаниями, которые я творила бы на заказ. Впрочем, нет: такие заказные заклинания мигом меня выдадут.

Госпожа Патриция поняла, насколько я растеряна – она ободряюще улыбнулась и сказала:

– Ну, ну! Не стоит так сразу вешать нос! Начнем с того, что вот так сразу патенты и должности не выдадут, так что у нас есть время. А система безопасности Дандевара одна из лучших в этой части королевства.

– А призрак-то пробрался, – вздохнула я.

Усмешка госпожи Патриции сделалась острее.

– Не снаружи, а изнутри, – сообщила она. – Это не была какая-нибудь червоточина в охранной системе, его принесли в академию и выпустили, чтобы запугать вас.

– Кто? – поинтересовалась я. – Хотя я, кажется, знаю.

– Совершенно верно. Одним словом, давайте поступим так. Вы спокойно идете готовить ужин. Вайдфогель будет приставать к вам по поводу расхода продуктов, но не обращайте на него особенного внимания. Он хороший человек.

– Да, я заметила, – согласилась я. Можно быть странным сухарем, который вызубрил все уставы, но это не отменяет добрую душу. – Ничего, думаю, мы с ним поладим.

– Он очень уважает картофельный пирог с сыром. Я, кстати, тоже, – госпожа Патриция улыбнулась. – А что касается сегодняшней дуэли… будьте благоразумны, Эмма. И разберитесь побыстрее, что там с вашей истинностью.

На том разговор и закончился. Я вернулась на кухню, вздохнула с облегчением, не обнаружив там ни Джеррита, ни завхоза. Вигвард, который сидел на подоконнике и ловил свой толстый хвостик, оставил это важное дело и подбежал ко мне.

– А картошки наварили! – сообщил он, подставляя голову под поглаживание. – Толкун будем делать?

– Правильно говорить “пюре”, – я улыбнулась, такой он был замечательный. Когда рядом хороший котик, все проблемы сразу же отступают. Не уходят навсегда – но уже не так сильно мучат.

– Пюре в конуре, – срифмовал домовой, и остальные коты рассмеялись. Все они сейчас бездельничали, раскидавшись по полу, и у меня сжалось сердце: в любую минуту здесь может появиться Норберт, и все это уютное спокойствие рассыплется разбитым стеклом.

– На ужин у нас будут картофельные пироги, – сказала я, и в кухню тотчас же вошел завхоз, словно подслушивал. В руках он держал какие-то книги и папки с бумагами.

– Пусть эти бездельники поменьше лежат на полу, – заметил Вайдфогель. – От этого больше расходуется средство для мытья. Вот эту таблицу нужно заполнить после ужина, госпожа Аутенберг.

Я смиренно кивнула, принимая листок бумаги. Расход продуктов, выверенный до грамма.

– Извините, что назвала устав книжкой, – промолвила я. – На ужин будет картофельный пирог с мясным фаршем, помидорами и перцем. Спасибо, что дали мне камень Жельдра.

Лицо Вайдфогеля дрогнуло, будто он хотел улыбнуться.

– Не за что, я как раз изъял его у второкурсника. Хорошо, что он послужил доброму делу. Я слышал, что вы опасаетесь за жизнь и здоровье ректора?

– Подслушивали? – удивленно воскликнула я. Вот ведь бессовестный!

Вайдфогель выразительно поднял указательный палец.

– Я завхоз, – важно произнес он. – Я знаю все, что творится в замке. Боитесь, что господин Брикенхорф способен отравить нашего ректора?

Я только руками развела.

– Боюсь, да. Это вас удивляет?

Завхоз усмехнулся.

– Нисколько. Бояться это нормально. Как и нанести упреждающий удар. Мы ведь сможем, например, угостить господина Брикенхорфа пирогом с норнскими ягодами, как только он тут появится?

***

Я даже рот приоткрыла от такого предложения.

Норнские ягоды почти ничем не отличаются от ежевики – они немного крупнее и круглее – но их употребление вызывает медленную и мучительную смерть. Съешь пирог с такой ягодой и умрешь, почти лишившись рассудка. Именно поэтому ежевика в королевстве не пользуется популярностью: поди знай, сорт это такой или норнская ягода затесалась. Проверять на себе желающих нет.

– Вмешать немного в смородиновое пюре, никто и не догадается, – продолжал Вайдфогель. Я справилась с удивлением и удивленно воскликнула:

– Да вы, я смотрю, знатный отравитель!

Домовые и ухом не повели: видно не удивились.

– Я родом из Киталии, а наши дожи знают толк в подобных вещах, – ответил завхоз. – Ну а устав безопасности академии предписывает всем принимать активное участие в обеспечении спокойствия и нормального течения рабочего процесса. Любой, – он снова поднял указательный палец, – ценой.

Да уж, этот уставной сухарь, оказывается, не так уж и сух. Какие секреты, интересно, есть у других преподавателей?

– У меня нет норнских ягод, – призналась я.

– Их нетрудно раздобыть, – ответил Вайдфогель. – Одним словом, мы приготовим отличную встречу… а вы, перед тем, как готовить ужин, заполните отчеты по завтраку и обеду.

Над отчетами я просидела почти час: завхоз требовал высчитывать потраченную соль до крупинок и рис до рисинок. Я дольше буду заполнять бумажки, чем работать! Но в итоге отчет был сдан, и мы с домовыми наконец-то взялись за пирог.

Сперва нужно было мелко нарезать лук и обжарить на умеренном огне. Мы мешали лук, защитное заклинание с трудом сдерживало наши слезы, и Вигвард пробормотал:

– Ну, лихой лучок! У Джима Мюллера всегда такой, глаза не просто режет, а прямо вынимает!

– Кто это, Джим Мюллер? – поинтересовалась я.

– А, учился в академии, но не доучился, – ответил Вигвард. – У него папаша помер, оставил ферму да хозяйство. Не бросишь ведь добро, да и Джим был не отличник, чтоб убиваться за учебу. Ну и ушел с третьего курса, стал поставщиком академии. Лучок у него ядреный!

Переложив лук из сковородок в отдельные тарелки, мы взялись за обжаривание фарша. Мешать надо было часто, разбивая комочки, и за работой я смогла отвлечься от переживаний и тоскливых мыслей.

Как-то там ректор? Джеррит ведь чуть ему шею не свернул, вот как вошел в раж… Ведь даже если я истинная пара Мартина, это не остановит Норберта. Может, послать ему пирог с норнскими ягодами уже сейчас? Может, это надо было сделать еще в столице? Тогда бы мне не пришлось убегать…

Ужасные мысли. Просто ужасные. Я готова была сражаться за свою жизнь и за близких, но сделаться убийцей… нет, это было выше моих сил. Да, возможно, я слабачка – но не могла бы убить Норберта.

Вряд ли он вызовет Мартина на дуэль. Норберт никогда не рисковал жизнью и не сошелся бы в битве с тем, кто сильнее – а я не сомневалась, что ректор Дандевара в драконьем обличье превосходит моего несостоявшегося мужа. Значит, будет действовать исподтишка.

Написать королю. Прямо сегодня. И пусть госпожа Патриция и Мартин подтвердят мои слова. Конечно, король может ответить, что в провинциальной академии преподавательский состав от скуки допился до зеленых кизляков, но все же…

Мы размяли картошку со сливочным маслом в пюре без комочков и частями добавили просеянную муку, все старательно перемешивая. Один из домовых чихнул, и кухню окутало белой дымкой. Я убрала ее заклинанием и заметила:

– Надо выбить у господина Вайдфогеля хорошую систему очистки воздуха.

– Ага, выбьешь из него, – проворчал Вигвард. – У него снега зимой не выбьешь!

Потом мы замесили тесто и раскатали его на досках. Нежные пласты отправились в формы, выстеленные пергаментом, я вспомнила, как готовила такой пирог на родительской кухне, и подумала: а ведь моя семья меня проклинает. Я ведь опозорила их, сбежав из дома, отказываясь от такого жениха.

Стало грустно, но потом я вспомнила, как пожаловалась родителям, а мать ответила: “Дорогая, а что ты сделала, чтобы твой муж не бил тебя?” И грусть ушла, словно ее и не было.

У меня теперь была только эта академия. И Мартин. Пусть бы он и правда был моей истинной парой – тогда мне было бы не так тоскливо.

Все мечтают о любви, и я всегда мечтала. Так пусть она будет хорошей. Искренней и чистой.

Мы выложили начинку в формы, добавили сверху щедро нарезанные помидоры без кожицы и отправили все в духовку. Потом надо будет присыпать сыром, немного остудить и подавать. А компанию составит простой овощной салат.

Не успела я вымыть руки, как на кухню заглянул Джек.

– О, ты здесь, отлично! – произнес он. – Там у ворот гость притащился, тебя требует.

Я кивнула, понимая, что это за гость. Жаль, что пирога с норнскими ягодами так и не сделала.

Мне сделалось страшно. Очень-очень страшно.

– Хорошо, – сказала я, вытирая руки и вешая полотенце на крючок. – Иду.

***

К замку вела широкая дорога – бежала по холмам и лугам и упиралась в широкий ров, через который был перекинут мост. В академии, где я когда-то училась, ров был такой же – если бы случилась осада, ректор пустил бы по нему реку жидкого пламени, превратив замок в неприступную твердыню.

Там меня и ждали.

Я вышла в приветственный зал, постоянно вытирая руки – от волнения ладони сделались ледяными и постоянно потели. Там меня уже ждал Мартин: выглядел он угрюмо и холодно, как человек, с которым вы меньше всего захотите иметь дело. В руках была папка с документами.

Когда он увидел меня, его взгляд смягчился и просветлел.

– Извини, что сразу не подошел к тебе после этого полицейского явления. Малькольм так сразу не убрался. Проверил все документы.

– Понимаю, – улыбнулась я. – А Ульрих вернул мои платья.

Мартин улыбнулся в ответ.

– То красное тебе не шло. Ладно, пойдем выйдем к этому гостю.

Мне сразу сделалось бодрее и легче. Мартин будет со мной, вдвоем мы сумеем дать Норберту отпор.

На мосту нас ждала целая компания. Я увидела своего отца и брата, Фред стоял за ними с крайне хмурой физиономией, и на всем моем семействе почти была видна печать невыразимого позора.

Норберт был впереди. Смотрел с нескрываемой любовью и трепетом – видят Небеса, раньше этот взгляд покорял, проникая в сердце, и я готова была на все, лишь бы Норберт, лишь бы этот великолепный дракон не сводил с меня восхищенных глаз.

А теперь я точно знала, что все это притворство. Он никогда не любил меня, я не была его истинной. Норберт играл свою роль – ему нужны были чары, которые я создавала.

Снова пришло видение разрушенного родительского дома и ворон, пирующих на развалинах столицы, затянутых дымом. Нет, господин Брикенхорф, я не позволю вам царствовать и править.

– Эмма! – воскликнул Норберт, когда мы ступили на мост. – Слава Богу, ты жива!

Он бросился было ко мне, но Мартин небрежно провел рукой по воздуху, и на темном дереве моста проступила пламенная полоса. Ожила защита академии. Норберт сделал шаг назад и с раненой гордостью бросил:

– Извольте объясниться, вы! Не имеете права защищаться от нас!

– Ректор академии обязан применять защитные меры при малейших намеках на опасность, – нудным тоном, который сделал бы честь завхозу Вайдфогелю, ответил Мартин. – Я дракон и чувствую в вас скрытую агрессию.

– Вы пленили мою невесту! – крикнул Норберт, и мои родители закивали. – Держите ее здесь против воли! Мы должны были пожениться!

– Ты не делал мне предложения, Норберт, – сказала я. – Но если это оно, прими мой отказ. Я не выйду за тебя замуж.

Мать со стоном прижала руку к груди. Все девушки мечтают о замужестве, это, скажем так, венец женской карьеры – и то, что я отказывалась от брака с драконом, с таким драконом, было для нее шоком.

– Когда ты сбежала, Норберт пришел к нам, – с видом оскорбленного самолюбия произнес отец. – Он попросил твоей руки, и мы согласились. Немедленно иди сюда, Эмма! Господин Брикенхорф оказывает тебе величайшую честь!

– Ты его истинная пара! – подала голос мать. – Он чувствует это всем сердцем!

– Да! – воскликнул Норберт. – Эмма, ты моя истинная! Я не уйду отсюда без тебя!

Фред молчал. Видно было, что ему не нравится все это, и он пришел к замку лишь для того, чтобы создать видимость большого количества людей, которые пришли спасать девицу из оков академической кухни.

– Истинная пара? – обманчиво мягким голосом осведомился Мартин, и Норберт с достоинством кивнул. – Тогда, я полагаю, у вас не будет проблем с тем, чтобы показать всем нам Нить Истинности?

Я удивленно посмотрела на ректора – никогда не слышала ни о каких Нитях. Зато Норберт изменился в лице: сейчас он выглядел, как мальчишка, которого застали за кражей варенья из буфета.

Мы, люди, не поняли, о чем говорит Мартин. Зато Норберт понял.

– Это очень редко открывают людям, – прежним мягким тоном продолжал Мартин. – Но все драконы о ней знают. Как только дракон находит истинную пару, то появляется Нить.

Он неторопливо сдвинул рукав сюртука и расстегнул манжету рубашки. Все мы смотрели на него, словно зачарованные. Мартин поднял руку так, чтобы всем было видно, и по его запястью побежали огоньки. На наших глазах человеческая кожа грубела, обрастая золотой броней, пальцы удлинялись и становились шире, венчаясь иззубренными когтями. Вскоре на месте руки возникла драконья лапа.

– Смотрите внимательно, – улыбнулся Мартин. – Вот она, эта Нить.

По лапе в самом деле струилась нить. Огненно-красная, горячая, она будто была наполнена пламенем. Я смотрела на нее, не в силах отвести взгляд, и сердце стучало быстро-быстро.

“Вот тот, кто был создан для тебя судьбой, – прозвучал незнакомый, удивительно прекрасный голос в голове. – Вот ты, которую для него создал Бог. Вместе навсегда, вы будете жить долго и счастливо, в этом мире и за его краем”.

– Эмма Аутенберг – моя истинная пара, – отчеканил Мартин, и теперь его голос звучал так, словно он был полководцем на поле битвы. – Я доказываю это перед миром и всеми, кто его населяет. И призываю вас, господин Брикенхорф, подтвердить ваши слова. Предъявите Нить, немедленно!

***

Я ждала, чего угодно – огненных шаров Вурнта, которые полетят к нам в лицо, чар Вечного снега, которые окутают весь замок ледяной коркой, даже заклинания Мертвого вихря, которое размечет академию, не оставив камня на камне.

Но не того, что Норберт заорет визгливым голосом торгаша, которого поймали на обвесе покупателей:

– Мошенник! Нет никакой Нити Истинности! Всем нам головы хочешь заморочить? Не выйдет!

Мартин тряхнул рукой, сбрасывая чары, и поинтересовался:

– То есть, Нити Истинности не существует? И вы готовы подтвердить это перед собранием драконов? Я сегодня же потребую созвать его.

Я стояла, ни жива ни мертва. Не в силах поверить в то, что все это оказалось правдой.

Мартин мой истинный. Раз Норберт так разоряется, обвиняя его в мошенничестве, это совершенно точно.

Может, именно поэтому невнятное чувство повлекло меня именно сюда, в эту провинциальную академию, а не какую-то другую. Я ведь могу работать не только поварихой, но и преподавателем – сначала ассистентом, потом подняться выше…

Но я поехала именно сюда. В академию, в которой требовалась повариха – и моя истинная пара ждала меня.

– Что за собрание драконов? – пролепетала мать, не убирая руки от груди. Она всегда была мастерицей в изображении дамы, готовой в любой момент лишиться чувств.

– Это когда драконы собираются и решают свои драконьи проблемы, – снисходительно объяснил Мартин. – Я готов созвать сородичей со всего королевства, потому что господин Брикенхорф собирается отнять мою истинную пару. Пусть объявит перед драконами, что я мошенник и Нити Истинности не существует. Это людям можно заморочить голову, а драконам нет. Правда, господин Брикенхорф?

И мы ведь не знали, что нельзя просто прийти и сказать: вот моя истинная. Норберт обманул всех нас.

И теперь ему надо сидеть очень-очень тихо. Как мышь под веником. Потому что он уже строит планы переворота, он уже чертит карты, по которым проложит наступление на столицу, он уже собрал тех, кто готов поддержать его притязания.

Норберту нельзя привлекать лишнее внимание к своей персоне. Потому что чем больше внимания, тем глубже начинают копать.

Куда ему теперь деваться? Уйти, поджав хвост и отдать ректору Дандевара свою истинную? Этого не поймут мои родители – а моя мать настолько общительна и разговорчива, что через несколько дней об этом будет знать все королевство. И снова под Норберта начнут копать, потому что если дракон отказался от своей истинной пары, то тут не просто попахивает мошенничеством – тут им смердит.

Он, конечно, может сказать, что просто решил соблазнить человеческую девушку, барышню из приличной семьи – но ему тогда зададут вопрос: зачем было врать? Любая женщина побежит за драконом просто потому, что он дракон, и не надо рассказывать ей сказок про истинную пару.

Одним словом, Норберт попал. В его взгляде я теперь видела не фальшивую любовь, а нескрываемую ненависть. Он ненавидел меня как вещь, которая посмела ослушаться. Как предмет, который разрушил все его планы.

– Не отнимайте более наше время, – проронил Мартин и, взяв меня за руку, пошел прочь с моста. Откуда-то сверху зааплодировали, закричали и, судя по звуку, бросили в Норберта чем-то, вроде гнилого помидора.

И где только нашли? У меня в кладовых такого не водилось.

Надо же, я провела в замке всего сутки, а уже говорю “мои кладовые”. И все тут было по-настоящему моим, таким, от чего я бы не отказалась.

Мы шли вместе, и я вдруг подумала: готова идти с Мартином вот так за руку всю жизнь. Это не было горячкой влюбленности, которая окутала меня, когда Норберт сделал предложение. Это было очень зрелое и очень спокойное чувство – когда только оно возникло во мне!

– Родители успокоятся, – сказала я, когда мы вошли в приветственный зал. – Им, в общем-то, безразлично, за кого я выйду замуж. Главное, чтобы вышла за дракона.

Мартин усмехнулся. Мы стояли рядом, отражаясь в зеркале, избавленном от привидения, и я, кажется, знала этого мужчину тысячу лет.

Нить Истинности привязывала нас друг к другу, спаивая две души в одну.

– Какую свадьбу ты хотела бы? – поинтересовался Мартин. – Если яркую и пышную, то предлагаю все устроить уже после Занбарана. До этого мне нужно разгрести начало учебного года.

Я понимающе кивнула. Осенью у преподавателей забот полон рот, пока учеба не встанет на рутинные рельсы и не покатится по ним к началу лета. И если мы уже связаны Нитью Истинности, то свидетельство о браке, в общем-то, не так много значит.

– Никогда не хотела платье фасона “невесту уронили в торт”, – улыбнулась я. – Давай просто съездим в ратушу Ротбурга и получим свидетельство.

Невольно вспомнилась наша с Норбертом свадьба из отмененного будущего. Там было все, о чем только может мечтать влюбленная и восторженная девушка. Роскошное платье, белоснежные экипажи, соловьиные язычки и тушеные фазаны с дыней на праздничном столе, оркестр, который играет только на драконьих праздниках, а потом салют – ярче, чем на новый год.

И чем все кончилось?

– Тогда сегодня вечером я туда напишу, пусть все подготовят, – ответил Мартин. – И давай составим письмо для короля. Медлить незачем.