(Не)нужная истинная, или Хозяйка боевой академии

Глава 8

Ближе к полудню в академию начали съезжаться студенты. Кто побогаче, добирался до замка в экипаже, те, кто попроще, шли пешком. И, конечно, несколько человек сразу же попались в мою кухонную ловушку и влипли в невидимую завесу.

– Ну что за дела? – возмущенно воскликнул один, светловолосый красавчик в дорогом костюме, похожий на принца из сказок. – Всегда можно было запросто зайти и перекусить!

Высоченные парни не в такой дорогой одежде, которые были похожи на его свиту, согласно закивали. Мы с Вайдфогелем освободили их, и я сказала:

– Все, кухня теперь закрыта от посторонних. А то ходят тут всякие, а потом серебряные ложечки пропадают.

От возмущения красавчик даже руку к груди прижал.

– Я никогда не брал никакие ложки! – воскликнул он. – Пирожки и чай да, брал. Но обвинять меня, Клауса Хофф-Барнгерна, в воровстве ложек, это… низко!

Свита возмущенно закивала. Я выразительно завела глаза к потолку.

– На кухню теперь хода нет, – важно заявил завхоз. – Кто хочет перекусить, прошу к морозильным ларям с едой. На каждом этаже поставили, и самовар рядом. А вообще ешьте по режиму, режим основа дисциплины.

Клаус Хофф-Барнгерн фыркнул и, важно вскинув голову, пошел прочь.

Морозильные лари с едой, которые мы установили для студентов, были прозрачными, чтобы не скрывать аппетитное содержимое. На полках расположились пирожки, печенья, пирожные и сухофрукты в бумажных пакетиках. Как только ларь открывался, заклинание разогревало то, что нужно было разогреть, и пирожок попадал в руки с пылу, с жару. К ларям сразу же выстроилась очередь страждущих, и домовые сбились с ног, таская все новые подносы.

– Изголодались по дороге, – заметила я, глядя, как студентки наливают чай в плотные картонные стаканчики. – И вот такие толпы таскались бы на кухню, да?

– Надо пару наших определить четко на пополнение ларей, – предложил Вигвард. – Пусть пекут и сразу же относят. Это они с дороги такие голодные, а после первой пары у госпожи Патриции еще голоднее будут!

Вигбурда и Виггера назначили главными по ларям: домовые важно муркнули, распушились и бросились работать. А остальные взялись за утку.

Утицы успели промариноваться, и мы с Вигвардом чуть не поссорились, выясняя, что делать с яблоками. Золотисто-белые, с румяными мазками солнечного загара на боках, они так и звали: съешь меня! Съешь скорее!

– Надо класть внутрь, – говорила я. – Сок пропитывает птицу, а мясо будет нежным. И аромат удивительный!

– Если яблоко в утку класть, то оно там внутри в кашу превратится! – возмущался Вигвард. – И что с ней потом делать? Ложками выгребать? Нарезать на дольки и рядышком положить!

Я показала домовому яблоко.

– Этот сорт называется “Бабка кузнеца”. Они плотные и не развалятся. Но рядышком мы тоже положим, не волнуйся.

Домовой презрительно фыркнул и принялся нарезать яблоки на дольки. Затем мы взяли большие стеклянные формы для запекания, уложили на дно яблоки, а сверху начиненных уток. Формы отправились в разогретые печи на два часа, и я сказала:

– Часть яблок потом перетрем. Получится соус. Кстати, ребята, вспомните все-таки, кто принес ту корзину с киви. Откуда она тут взялась?

Домовые растерянно переглянулись: понятно, появление корзины это по-прежнему загадка.

– Такие вещи не появляются сами по себе, – мрачно пробормотала я, и домовые закивали и испуганно выгнули спины.

– А если нам сюда еще что-то такое принесут? – спросил Вигвард. – А мы и не заметим, пока оно не жахнет?

Послышался стук, и я увидела в дверях госпожу Патрицию. Она замерла на пороге, не рискуя сделать шаг, и я быстро подошла к ней.

– Хотите чего-нибудь вкусненького? – поинтересовалась я. – У нас пирожки с пылу, с жару.

Подтверждая мои слова, Вигбурд и Виггер вынули два очередных противня. На одном были пирожки с яблоками и вишней с корицей, на другом – с мясом и печенью. Госпожа Патриция сожалеюще вздохнула.

– Увы, такие лакомства мне уже не по возрасту. Приходится строго следить за фигурой. Я к вам вот по какому делу, дорогая Эмма. Там, в кладовой, стоит корзина с киви, я хотела бы ее забрать. Можете вынести?

Несколько мгновений я растерянно смотрела на проректора, пытаясь взять себя в руки и никак не выдать своего волнения.

Это госпожа Патриция хотела взорвать академию? Убить меня? Но зачем ей это? Незачем… Но что, если она хочет сместить Мартина и занять его место? Тогда такая трагедия вместе со скандалом будет ей на руку.

Нет. Не верю. Она не похожа ни на убийцу, ни на интриганку.

Но ведь и Норберт не был похож на мерзавца.

– Корзина с киви, да? – спросила я, улыбаясь, как дурочка. – Корзина с киви… Госпожа Патриция, мы сможем поговорить в вашем кабинете? У меня к вам очень важное дело. Неотложное.

Если скелет кашляет, когда врут, пусть не сдерживается, если госпожа Патриция что-то скрывает. Вот сейчас и проверим.

***

Проректор нахмурилась. Посмотрела так, словно пыталась понять, не сошла ли я с ума на радостях от того, что стала истинной парой дракона.

– Все в порядке? – уточнила она. Я кивнула и вышла в коридор.

– Да, но мне очень нужно с вами поговорить. Пожалуйста, госпожа Патриция, прошу вас.

Она вздохнула, качнула головой и мы пошли в башню Восточного ветра. По пути я тихонько сплела небольшое заклинание истины: сработает, если скелет ящера настроен так, чтобы скрывать правду о своей хозяйке. Когда мы вошли, госпожа Патриция села за стол и недовольно сказала:

– Если домовые съели мои киви, то так и скажите. Я не обижусь, хотя мне будет неприятно.

– Это ваши киви? – спросила я.

Госпожа Патриция нахмурилась. Видно, еще сильнее засомневалась в моем душевном здоровье.

– Мои. Говорю же: корзина с киви. В кладовой.

– А где вы их купили? – спросила я. – В этих краях киви редкость…

Госпожа Патриция поджала губы.

– Ну точно сожрали. И как только умудрились? Да, Эмма, это мои киви, корзину прислал мой выпускник Джереми Кхвонга. Работает сейчас в Проюжье, там их много. Вспомнил, что я их обожаю, решил порадовать перед началом учебного года.

Я покосилась в сторону ящера. Он молчал. Но и мое заклинание тоже не показывало лжи. Госпожа Патриция открыла ящик стола и вынула открытку с нарисованным вомбатом. Положила передо мной.

– Вот, это сопровождало корзину. Почерк Джереми я знаю, он двенадцать раз пересдавал физические основы магии.

Тишина. Она не лжет.

– И вы окутали корзину чарами, чтобы домовые не увидели киви? – уточнила я. – Потому что они не помнят никакой корзины.

– Разумеется, – недовольно ответила госпожа Патриция.

Ящер и мое заклинание молчали.

– А почему вы не съели их сразу? – спросила я.

– Знаете, голубушка, есть вещи, в которых я не должна давать отчет, – чуть ли не обиженно сказала проректор. – И вообще я не понимаю, почему вы устроили допрос!

Я вздохнула, собираясь с духом.

– Потому что это были не киви. Это бомбы. Анна заказала мне торт, я увидела киви и решила, что они общие…

Госпожа Патриция возмущенно выпрямилась с таким видом, словно хотела выругаться. Потом откинулась на спинку кресла, будто поняла наконец, о чем я толкую.

Да. О бомбах.

– Вы сильная волшебница, раз смогли заглянуть под мои чары, – промолвила она. – Но бомба… как? Это были обычные фрукты!

Ящер качнулся над нашими головами и издал мелодичную трель, подтверждая слова хозяйки. Да и мое заклинание спокойно лежало в ладони.

Госпожа Патриция не лгала.

– Мы с Анной вчера были на кухне, – сказала я. – Она пришла поздравить меня с обретением истинной пары, я стала готовить для нее торт. Но как только я хотела резать киви, она вдруг велела мне остановиться. И да, в киви были бомбы. Они рванули бы, начни я их резать.

Проректор изменилась в лице. Ящер по-прежнему пел, показывая, что все говорят правду.

– Бомбы в академии? – госпожа Патриция дотронулась до груди, потом вынула таблетницу и отправила в рот пилюлю. – Как такое вообще возможно? Как это произошло? Джереми прислал обычные плоды, я съела один… да, мне нельзя есть много фруктов, желудок не позволяет. Господи, бомбы в академии…

– Не волнуйтесь так, все уже в порядке, – заверила я. Госпожа Патриция побледнела так, что я невольно испугалась: не хватил бы ее сердечный приступ. – Вы можете мне помочь?

– Да, разумеется, – проректор проглотила еще одну пилюлю, прикрыла глаза, собираясь с мыслями. – Что нужно сделать?

– Давайте поговорим с Анной, – попросила я. – Пусть подтвердит все, что я сказала. Сможете ее вызвать в кабинет?

Не доверяла я госпоже Шрайбер, несмотря на все ее добрые слова и подарочки. Вот не доверяла, и все тут.

Анна пришла через четверть часа: она переоделась, и я заметила, что воротник ее платья стал еще выше, подпирая шею по моде позапрошлого века. Выглядела она бледной и больной. Опустившись в свободное кресло, Анна призналась:

– Голова раскалывается. Чувствую перемену погоды, к нам идет буря.

– Только этого и не хватало, – нахмурилась госпожа Патриция. – Анна, что это за история с бомбами?

Анна выразительно завела глаза к потолку.

– Я всегда говорила, что форма киви идеально подходит для бомбы с разрыв-чарами. Кто-то приволок в академию целую корзину таких. Поварихе повезло, что я была рядом, иначе рвануло бы – костей не собрать.

Госпожа Патриция понимающе кивнула.

– Ты пошла на кухню вечером? После нашего с тобой разговора?

– Верно. Говорят, что сладкое помогает справиться с переживаниями, а я переживала. Не буду скрывать: Мартин всегда мне нравился, я имела все основания считать, что мои чувства взаимны. Поэтому естественно, я огорчилась, когда он встретил свою истинную.

Анна перевела взгляд на меня, и в ее глазах я не увидела ничего хорошего. Только плохо скрываемую неприязнь.

– Но я могу лишь порадоваться за человека, которому симпатизировала. Обретение истинности редкая вещь, и я рада, что он нашел такое счастье.

Скелет ящера издал сдавленное покашливание, и мы с госпожой Патрицией понимающе переглянулись. Анна могла вести себя с безукоризненной вежливостью, но это никого не обмануло бы.

– Но да, бомбы в самом деле были, – продолжала Анна. – И нам всем очень повезло. Я рада, что защита академии повышена, особенно с учетом того, что твой, Эмма, несостоявшийся жених скрылся из Ротбурга и бродит где-то рядом.

– Откуда ты знаешь? – нахмурилась я. – Тебя же с нами не было, когда об этом стало известно!

***

Анна только рукой махнула.

– Джеррит рассказал. Что ты так удивляешься? Все об этом знают. Если замку грозит опасность, надо быть готовыми к ней.

Скелет ящера издал переливистую трель. Значит, Анна ни в чем не виновата.

– Необычное у тебя платье, – заметила я. – Не слышала о том, что воротники, как у монахинь, теперь в моде.

Анна вздохнула.

– Скрываю сыпь, съела утром пару апельсинов. Родители прислали. Что ты вообще прицепилась ко мне?

Госпожа Патриция выставила руки вперед примиряющим жестом.

– Дамы, дамы! Только не ссорьтесь, тут и без вашей ругани хлопот хватает. Господи, поверить не могу. В академии злоумышленник, и все мы под ударом.

– Мы обязательно поймаем Норберта, – заверила я, и в это время откуда-то снаружи донесся пронзительный девичий визг.

Девушка кричала так, словно ее резали. И немудрено. На ее крики в сад высыпала чуть ли не вся академия, и, подойдя к густым кустам живой изгороди, я увидела торчащий носок знакомого ботинка.

Одной из радостей Норберта была хорошая обувь. Он не покупал туфли в магазине, как делали многие, а приходил к одному из лучших столичных мастеров и заказывал ботинки ручной работы. Каждую пару он холил и лелеял, надевая на выбранный случай. Вот эти, из оленьей кожи, тонкие и мягкие, Норберт надевал на встречи с друзьями, когда была назначена прогулка.

Девушка уже не визжала: Вайдфогель дал ей какой-то пузырек и кусок сахара, и теперь она старательно вытряхивала на него капли успокоительного зелья. Я шагнула было ближе, увидела темно-серые штаны – Норберт не очень любил их, но вот, все-таки надел…

В какой-то миг мне стало дурно чуть ли не до обморока, а потом за дурнотой пришло облегчение. Я сделала еще один шаг, и подоспевший Мартин придержал меня, мягко отстранил от кустарника и произнес:

– Лучше на это не смотреть. Мейли, рассказывайте.

Мейли икнула и едва слышно ответила:

– Мы с девочками играли в мяч… он залетел куда-то сюда, я пошла искать, а тут м-м… мертвец.

Я отстраненно подумала, что девушке нужно что-то делать с нервами: если она так переживает от вида покойников, то боевого мага из нее не получится. Мартин понимающе кивнул и, присев на корточки, принялся рассматривать мертвеца.

– Это он, – сказал Мартин. – Эмма, это Норберт.

Во рту сделалось сухо. Неужели мы все теперь свободны? И можно спокойно жить дальше, не думая о том, что рядом бродит враг, что в киви или яблоках могут быть бомбы.

Я подошла, присела на землю рядом с Мартином. Норберт в самом деле был мертв, лицо, которое я когда-то так любила, обрело неживую остроту, скрюченные пальцы правой руки вцепились в рубашку на груди, словно Норберт пытался разорвать ее и глотнуть воздуха.

– Вот как было дело, – задумчиво сказал Мартин. – Он прошел в академию со стороны боковых ворот. Получил там удар системы безопасности, который вызывает постепенный паралич. Приковылял сюда, заполз под кустарник, пытаясь найти укрытие…

– Кстати, хорошее укрытие, – заметил Джеррит: он бесшумно подошел к нам и теперь тоже рассматривал незваного гостя. – В этой части сада очень редко бывают, если бы девицам не захотелось поиграть в мяч перед обедом, никто бы ничего не заметил.

Подруги Мейли пытались ее успокоить. В руках одной из них была бита, больше похожая на дубину разбойника: коротко стриженная шатенка небрежно играла ею, словно пером.

Все кончилось. Мы теперь свободны. Мои родители будут счастливы, что я все-таки вышла замуж за дракона, мы с Мартином будем жить дальше, и уже никакой заговор не сможет разрушить эту жизнь.

– Я уже вызвал полицию, – сообщил Вайдфогель и сокрушенно покачал головой. – Расходы на магосвязь в этом году просто космические. Министерство с меня семь шкур спустит.

– И это я еще не отправляю по всему королевству любовные записочки! – рассмеялся Джеррит и обернулся к зевакам. – Господа, предлагаю покинуть место преступления! Время обеденное, из столовой такие запахи, что голова кругом. Конечно, сильно веселиться у нас не получится, сами видите, какие тут обстоятельства… Но приветственный пир все равно должен быть, правда, господин ректор?

Мартин угрюмо кивнул. Он поднялся, помог мне встать и коротко ответил:

– Уважаемые коллеги, студенты, прошу всех пройти в замок.

Народ начал расходиться, обсуждая академическую систему безопасности. Подруги повели Мейли под руки. Мартин придержал меня за запястье и, когда все, кроме завхоза и Джеррита, ушли, негромко произнес:

– Не хочу тебя пугать, Эмма, но он не мертв.

Некоторое время я смотрела на мужа, и в голове царила звонкая пустота.

– Как это? – наконец, смогла спросить я.

Джеррит, который снова сунулся под куст, выглянул и с хмурым видом поинтересовался:

– С чего ты так решил?

– Он дракон, – угрюмо ответил Мартин. – А у нас, драконов, есть такая вещь, как спячка. Глубокий сон, очень похожий на смерть. Все процессы в организме почти останавливаются. Сердце практически не бьется, дает один едва уловимый удар за сутки. Дракон может так пролежать десяток лет, а потом подняться. Он в спячке, Эмма.

***

Вайдфогель сокрушенно покачал головой. Джеррит нахмурился.

– Давайте сделаем так, – предложил он. – Кремируем его. И ни о каких спячках никто и слыхом не слыхивал. Одним махом решим все проблемы.

На всякий случай я сделала несколько шагов в сторону, будто Норберт мог услышать такое чудесное предложение, очнуться и броситься на меня.

– Не говори глупости, – скривился Мартин. – Мы не будем никого кремировать.

– Жаль. А то дохнул бы ты огнем, и готово.

– Нет, мы сдадим его полиции, – ответил Вайдфогель. – Устав предписывает поступать именно так. А полиция с усилением отвезет его, куда следует. Вот проблемы и решатся.

Джеррит согласно кивнул.

– Добавим еще окаменяющих чар, чтобы точно не освободился, – посоветовал он, и Мартин качнул головой.

– Эмма, тебе лучше уйти в замок, – произнес он, и я не стала спорить.

На кухне царила обычная суета, которая наступает перед пиром, если ты хочешь, чтобы он прошел хорошо. Домовые вынимали из печей формы с готовыми блюдами, Вигвард старательно перетирал яблоки в соус для уток, трое самых пушистых домовых стучали ножами, нарезая бекон для тарелок с мясными закусками, и я сразу же почувствовала себя спокойнее.

– Что там, что там? – спросил Вигвард. – Покойник? Студенты с перепугу все шкафчики опустошили. Как страшное чего-то, так им всем сразу жрать подавай.

– Давай не под еду об этом, – велела я. – Пора выставлять салаты и закуски.

В столовой собирался народ и, глядя на студентов и преподавателей, которые занимали места за столами, я подумала, что пир все-таки получится веселым. После первого же куска хорошей копченой колбасы с добавлением ореха, который ляжет на свежевыпеченный хлеб и кудрявый листок салата, а сверху украсится каперсами и укропом – пока не для еды, а для разгона перед едой – все неприятности сотрутся из памяти.

Я отменила страшное будущее для королевства – и сегодня оно ушло навсегда. Приедет полиция, заберет Норберта, и дальше им займется уже служба королевской безопасности.

А мы займемся своими делами. Учебой и приготовлением еды.

Поднявшись в пока еще свою комнату, я быстро переоделась, выбрав простое, но изящное голубое платье с серебряной вышивкой по рукавам. А ведь теперь я буду жить в ректорских покоях с мужем… хорошо, что у меня не так много вещей, переезд получится быстрым.

Я уже почти вышла из комнаты, когда краем глаза заметила движение в зеркале. Обернулась – по зеркальной глади скользила рябь, словно кто-то бросил камешек в воду.

Еще один глубозеркальный призрак?

Я не стала проверять. Возможно, то, что поселилось в зеркалах, хотело, чтобы я подошла и заглянула внутрь. Но я лишь бросила дополнительное защитное заклинание и покинула комнату.

Когда на столах много вкусной еды, то мысли о неурядицах и неприятностях уходят сами собой. Шагая по проходу в сторону столов для преподавателей, я видела, что студенты, которые уже взялись за вилки, выглядят веселыми и беззаботными. О Норберте все забыли.

Я заняла место рядом с Мартином, он улыбнулся мне и поднялся из-за стола. Все сразу же умолкли, глядя на ректора с теплом и интересом.

– Друзья, я хочу поздравить вас с началом нового учебного года! – произнес Мартин с искренней улыбкой. – Пусть ваша дорога к знаниям будет широкой и вы встретите на ней много интересного. Не обещаю легкости на избранном вами пути. Мы боевые маги, защитники людей и мира на земле. “Легко” – это не про нас с вами.

Студенты заулыбались. Мартин поднял бокал и продолжал:

– Я желаю вам крепкого здоровья, удачи, без которой не бывает жизни, смелости в преодолении преград, что даст вам судьба, и сил, чтобы всегда продолжать ваш путь. Мы боевые маги! С нами сила! С нами честь!

– Сила! Честь! – хором воскликнули студенты и застучали кулаками по столам. Захлопали пробки с легким южным вином, поднялись бокалы, и все сделали первый глоток.

– И еще я хотел бы поделиться с вами своей радостью, – сказал Мартин и протянул мне руку. Я поднялась, встала рядом с ним, понимая, что никогда не улыбалась так растерянно и светло, как сейчас. – Все вы знаете, что я дракон. Для нас самое главное счастье в жизни – это встретить свою истинную пару. И я нашел ее, женщину, которую создала для меня судьба. Позвольте представить: Эмма Грюнвальд, шеф-мастер нашей кухни. Хозяйка и владычица нашей академии.

Студенты засмеялись и зааплодировали. Я улыбнулась. На душе было легко, спокойно и тепло – мы с Мартином были единым целым, одним существом, и когда я думала об этом, то душа начинала петь, и в этой тихой, но сильной песне был весь мир.

– Спасибо за лари с пирожками! – пробасил высоченный парнище с такими широкими плечами, словно в его родне были мифические горные тролли.

– На здоровье! – улыбнулась я в ответ. – На кухню теперь всем доступ закрыт, но лари пополняются постоянно, вам будет, чем перекусить, пока грызете гранит науки.

А потом начался пир. И если бы не чужой взгляд, который я постоянно ощущала на своей спине, все было бы совсем хорошо.

***

Полиция примчалась через час после обеда. Ее сопровождала моя неутешная семья, и убивались они так, будто это Норберт был их родственником, а не я.

– Такой молодой! – заламывала руки мать. – Эмма, все это горе только твоя вина! Слышишь, только ты во всем виновата!

– Во-первых, это не горе, – хмуро ответила я. – Он не умер, просто погрузился в сон. А во-вторых, зачем он пытался втихаря пробраться в академию?

Мать посмотрела на меня так, будто я сошла с ума на ее глазах. Фред, кстати, не приехал: видно, решил не принимать участия во втором акте этого семейного спектакля.

– Господи, какая же ты дура, – устало выдохнула она. – Норберт обожал тебя! Хотел быть с тобой!

– Он лгал о том, что мы истинная пара, – напомнила я. – Зачем бы ему лгать, а?

Мать выразительно завела глаза к небу.

– Говорю же, дура! Он влюбился в тебя. А когда мужчина влюблен, он творит глупости, разум его покидает, и все занимают искренние чувства! Норберт хотел поговорить с тобой еще раз, переубедить, и вот каким горем все кончилось!

Полицейские во главе с Малькольмом извлекли Норберта из-под кустов, уложили на траву и принялись опутывать укрепляющими чарами. Контролировал их невысокий молодой человек очень блеклого, незапоминающегося вида. Посмотришь на него и через мгновение забудешь о том, что видел.

“Служба королевской безопасности”, – подумала я. Такой же блеклый незнакомец сейчас стоял чуть поодаль и о чем-то расспрашивал Мартина: тот косился в мою сторону и я чувствовала его готовность прийти на помощь в любую минуту.

Но помощь не требовалась. Хотят мои родители устроить мне очередную сцену – пускай. Они уедут, и мы еще долго не увидимся.

– Кстати, об искренних чувствах, – сказала я. – Мартин вчера вызвал регистратора из Ротбурга. Мы поженились вечером.

Мать застыла с приоткрытым ртом. Отец, который с нескрываемым сожалением следил за тем, как упаковывают Норберта, перевел на меня изумленный взгляд. Некоторое время они молчали, глядя то на меня, то на Мартина, а потом мать уточнила:

– Ты вышла замуж за него? За ректора?

– Да, – кивнула я. – За Мартина Грюнвальда. Я его истинная и чувствую это.

– Ну… он дракон, – произнес отец. – С деньгами, с положением в обществе… конечно, не с таким, как несчастный Норберт, но… Это все равно скандал на все королевство, Эмма. Я надеялся, что ты более благоразумна.

Мать толкнула его локтем в бок.

– Я тоже надеялась, – процедила она. – Но раз уж ты замужем, и твой муж дракон, и как я вижу, вполне состоятелен… скажи ему, что твои родители не должны терпеть нужду! Норберт обещал нам новый дом на Малой Парковой!

Я едва не рассмеялась. Конечно, он обещал. Норберт никогда не скупился на обещания, вот только не спешил их выполнять.

Впрочем, в отмененном прошлом он действительно купил новоиспеченным тестю и теще дом на Малой Парковой, одной из самых престижных столичных улиц. Потом от него остались одни развалины.

– Мама, ты можешь думать о чем-то, кроме денег? – поинтересовалась я.

Мать изумленно вскинула брови. “Не может”, – ответила я за нее.

– Ты смеешь обвинять своих родителей в корысти, негодная девчонка? – осведомилась она. Я усмехнулась.

– А что это, если не корысть? Ты думаешь только о деньгах и выгодах. Норберт это, Норберт то, он вам ближе родного сына, потому что пообещал дом? А если бы двугорбый бес посулил вам королевский дворец, вы бы меня ему продали?

Родители уставились на меня, не в силах опомниться от возмущения. Я никогда не разговаривала с ними в подобном тоне, потому что была обычной барышней из приличной семьи. Нам положено послушно кивать, смиренно принимать родительскую волю и не сопротивляться.

А теперь они не могут опомниться, потому что я взбунтовалась.

– Я кое-что знаю о Норберте, – продолжала я свистящим яростным шепотом. – Там служба королевской безопасности, потому что он негодяй и мерзавец. Он лгал, объявляя меня своей истинной, потому что я нужна ему для ужасных дел. Мой талант…

Отец рассмеялся, махнул рукой.

– Да какой там у тебя талант! – воскликнул он. – Готовила ты всегда хорошо, это верно, но в магии, уж прости, Эмма, ты чуть больше, чем пустое место. Будь иначе, ты бы после академии пошла работать в министерство! А ты вернулась домой.

– И ты прекрасно знаешь, почему это произошло! – рыкнула я. Семейные узы были как кровеносные сосуды, сейчас они рвались, и все, что соединяло меня с родительским домом, растекалось в пустоте. – Норберт негодяй и мерзавец, лжец и предатель, это все, что вам нужно знать. Можете сидеть рядом с ним, ждать, когда проснется, раз уж он вам так мил. А я остаюсь в академии, с мужем!

Над миром повисла густая тишина. Только сейчас я поняла, что кричала на родителей так, что по всей академии отдалось. Мартин, подоспевшие Джеррит и Вайдфогель, полицейские, блеклый тип из службы безопасности короны – все застыли, глядя на нас.

А у меня больше не было связи с родителями. Я сейчас чувствовала это всей своей сутью.

Отец опомнился первым.

– Хочешь сидеть в деревенской академии, так сиди, – процедил он. – Дура! Упустила хорошего жениха, осрамила на все королевство и нас, и Норберта!

Мартин подошел. Встал рядом, приобнял за плечи, словно показывал, что я под надежной защитой, и мать демонстративно разрыдалась. Я прекрасно знала эти ее слезки: способ добиться своего, не больше.

Пусть так. Зато они будут жить. Мир не рухнет.

– Он убил бы вас. Он бы все разрушил, – сказала я, и полицейские, которые были не в курсе всех Норбертовых дел, оторопело воззрились на меня. – Просто знайте это, с вас достаточно. Мартин, его уже упаковали?

– Да, – откликнулся муж, и от его пальцев заструилось успокаивающее тепло, окутывая меня, словно покрывало. Стало легче дышать. – Теперь им займутся в столице.

– Вот и хорошо, тогда мы больше никого не задерживаем, – вздохнула я. – Прощайте.