Не оставляйте нас

Глава 8

Виктор

Виктор злился уже который день. Неприятности сыпались на него одна за другой. Главной, конечно, был вирус, подхваченный за неделю до начала предполетного карантина. Угораздило же его выпить на прощание пива с приятелем, сняв респиратор! Вирус, по счастью, неопасный, категория С, две недели в постели — ерунда. Но вот начало карантина и, соответственно, корабль, где для него уже было зарезервировано место, он пропустил. Теперь корпорация предлагает отправить его на Марс только в следующем году — хотя Виктор знал, что корабли отходят каждые три месяца. Дорогущее обследование за такой срок устареет, а новое университет не оплатит, тем более что Виктор оттуда уже уволился, дочитав семестр. Да и аренда жилого отсека в кондо истекла… Он остался без лаборатории, и счета за номер в гостинице съедали остатки сбережений.

А ведь ему необходимо как можно скорее оказаться на Марсе! С теми материалами, которые поступают оттуда, работать совершенно невозможно. Это он и пытался втолковать корп-майору Саймону Хэнсону по аугсвязи:

— Поймите, я не могу планировать разработку марсианских недр, находясь здесь! Мне уже второй раз присылают некорректные сведения!

— Не переживайте так, господин ученый, — Саймон быстрым движением вывел документы на голоэкран перед собой. — Сейчас мы во всем разберемся… Так, вы заказывали отчеты о предварительной разведке в районе кратера Гейла. Вот, они были вам высланы…

Виктор наблюдал за быстрыми движениями пальцев Саймона — изящных, даже чересчур. Ученого раздражала свежая корпоративная мода на утонченную, почти кукольную красоту. Впрочем, популярная пару лет назад нарочитая брутальность была немногим лучше. Сам Виктор носил доставшееся ему при рождении широкоскулое лицо с крупными чертами — считал всю эту суету с пласт-модификацией недостойной ученого. Да и денег таких у него не водилось.

— Дело в том, что это не кратер Гейл, — принялся объяснять Виктор. — Да, заголовок я вижу не хуже вас. Но вижу и кое-что дальше заголовка. Вот, посмотрите… — Виктор развернул другие схемы. — Это данные с горы Шарп, разведанной пять лет назад. Я хорошо изучил ее недра, потому что участвовал в планировании разработки, которая ведется уже пять лет. И потому со всей ответственностью могу заявить, что сейчас мне прислали снимки и отчеты по той же самой горе Шарп.

— Да что вы такое говорите? — корп-майор приподнял тонкие брови. — Вы уверены?

— Абсолютно. Снимки сделаны не в том месте и не с того ракурса, как наши архивные, но именно на Шарпе. К кратеру Гейл эти данные отношения не имеют.

— Видимо, произошла какая-то ошибка…

Виктор встал и заходил по номеру:

— Уже второй раз подряд! Первый отчет с Гейла не соответствовал стандартам, из него просто не удалось извлечь данные! Я запросил его повторно — и получил сведения вовсе о другом месте!

Саймон нахмурился:

— Так что же, Виктор… вы предполагаете саботаж?

— Откуда мне знать, что там на Марсе происходит! — почти выкрикнул Виктор. — Может, сбой программного обеспечения. Может, часть приборов вышла из строя, а местные специалисты недостаточно компетентны, чтобы разобраться. Может, действительно, саботаж, и никакой разведки на Гейле на самом деле не велось, нам дурят головы поддельными отчетами. Если бы я был на Марсе, быстро разобрался бы. Но вы меня туда не пускаете!

— Как же не пускаем! Ваша отправление запланировано…

— Через десять месяцев, я знаю, да! Вы понимаете, что это поздно?! Время уходит, колония нуждается в ресурсах, а разведка перспективного месторождения не ведется, и корп знает почему! — Виктор осекся. — То есть… я имел в виду… извините.

Саймон откинулся в кресле и тихо засмеялся:

— Право же, Виктор, не стоит извинений! Да, корпорации давно увязываются в коллективном бессознательном с демонической силой, что нашло отражение и в семантике… Увы, плебс никогда не ценил жертв, которые приносят во благо ему те, кто вершит историю. А что касается вас… — Саймон задумался, потом опустил чересчур длинные ресницы. — Да, Виктор, вы — особый случай. Такие дедуктивные способности… Ваше место действительно на Марсе. Обыкновенно мы такого не делаем… но ради вас отступим от регламента. Мы отправим вас через три месяца.

— Отлично, благодарю вас!

Виктор не понимал, что мешало принять это решение раньше, но счел за лучшее проявить вежливость. Его все раздражало в собеседнике. Возможно, из-за чрезмерной пласт-модификации эмоции Саймона выглядели неестественными, словно их сыграл посредственный актер. А ведь корп-майору за пятьдесят, но выглядит он, словно вышел из древних японских мультфильмов. Может, на молоденьких девушек это и действует…

— Видите ли, это некоторое нарушение наших правил — этот корабль предназначен для участниц материнской программы, — продолжал разливаться корп-майор. — Но раз вы настолько проницательны и так горячо переживаете за колонию, мы найдем для вас место. И кстати, нет никаких причин откладывать работу даже на три месяца! Мы оборудуем вам временную лабораторию в центре подготовки к колонизации, так что и в карантине вы сможете продолжать свою работу. Там же пройдете медицинское обследование. За счет корпорации. Вас устраивает?

— Это несколько неожиданно… Но, пожалуй, довольно удобно в моих обстоятельствах.

— Превосходно! Тогда жду от вас список всего, что нужно для лаборатории. Материалы, оборудование, программное обеспечение — все, что только потребуется.

— Видите ли, в лаборатории нужен лаборант… Мы сможем заключить временный контракт с кем-нибудь из университетского персонала?

— А вот это, увы, невозможно. В центр подготовки к колонизации допускаются только будущие колонисты и офицеры корпорации. Вот как мы поступим… подберем для вас лаборантку из числа участниц материнской программы. Мы отбираем на Марс образованных девушек, и для вас найдем среди них самую способную.

Виктор задумался. Конечно, ему требовался более квалифицированный сотрудник, чем вчерашняя школьница, да еще и мечтающая об одном только материнстве… но сейчас у него и вовсе никакого лаборанта не было, равно как и лаборатории. Основные его проблемы предложение Саймона благополучно решало.

— Я согласен.

— Великолепно, — наверно, улыбка Саймона должна была выглядеть дружелюбной, но из-за особенностей пласт-модификации лица смотрелась змеиной. — Помимо прочего, это означает, что мы скоро увидимся в реале. Лицом, как говорится, к лицу, как во времена далеких предков. Эта группа участниц материнской программы имеет особое значение для «Детей человечества», и я курирую ее сам. Во плоти.

***

Виктор вошел в лабораторию — и, нарушив технику безопасности, замер прямо в дверном проеме, между разошедшимися створками. Он слышал голос своей матери, видел край ее профиля…

— Эти данные можно отсортировать с помощью простого скрипта, — говорила мать. — Ты уже умеешь такие писать. Какие мы задействуем переменные?

— Что, ради Че, здесь происходит? — спросил Виктор. Голос предательски дрогнул.

— Простите! — лаборантка спешно свернула голоэкран, вскочила на ноги, сложила руки перед собой и принялась кланяться на азиатский манер. — Я просто пользовалась учебной программой, чтобы не ошибиться с обработкой данных! Не знала, что это не разрешено! Простите, господин…

— Индира, я же просил тебя, зови меня по имени и на «ты», пожалуйста, — Виктор постарался улыбнуться. Похоже, своим тоном он смутил и без того робкую девушку. — Ты теперь в академической среде работаешь, у нас принят демократический стиль. И мы ведь в Британии, здесь совершенно не обязательно кланяться начальству. Извини, если напугал. Ничего плохого ты не сделала. Разумеется, пользуйся любыми программами, которые тебе помогают…

Ну конечно. Учебная программа. Мать ее разрабатывала, потому дала ей свои лицо и голос. Обычное дело. Ничего особенного.

И все-таки Виктор ощутил что-то вроде ревности. Мама так терпеливо, так внимательно беседовала с этой девочкой… Не мама, конечно — интерфейс с ее лицом и голосом. А вот реальной Диане времени позаниматься с родным сыном вечно не хватало — она вся была в работе.

«Не вздумай еще вымещать на девушке глупую детскую обиду», – одернул себя Виктор. Индире и без того пришлось в жизни куда тяжелее, чем ему.

Индира была второй кандидаткой на должность лаборантки, с которой он проводил собеседование. Первую звали Рия, ее экзаменационные баллы по физике и основам программирования были самыми высокими в группе, но энтузиазм, который Рия проявляла к будущей работе, показался Виктору несколько чрезмерным. За двадцать минут собеседования ее энергичность успела его утомить. Он понял, что с такой сотрудницей постоянно будет в напряжении, и попросил другую кандидатуру. Индира, вторая в группе по успеваемости, оказалась гораздо спокойнее и мягче.

— Я отфильтровала данные, гос… Виктор, — сказала она.

Таблица, действительно, уже подгрузилась в оболочку его браслета. Виктор быстренько просмотрел ее — все было организовано именно так, как ему удобно для работы.

— Спасибо, Индира! — Виктору все еще было неловко за невольную резкость. — Я принес из комнаты для персонала шоколадный батончик. Хочешь?

— Очень хочу, — вздохнула Индира. — Но нам нельзя отклоняться от диеты.

— Что же, нельзя так нельзя, — Виктор спрятал шоколадку в карман. — Тогда идем в химический отсек. Поступили новые реактивы, поможешь мне их разобрать.

Они прошли в отгороженный пластиковой занавесью отсек в дальнем углу лаборатории.

— Так… все уже разобрано, — удивилась Индира, окинув взглядом стеллаж с реактивами.

Виктор улыбнулся, приложил палец к губам и прикрыл ладонью микрофон на оболочке браслета. Индира догадалась сделать то же самое.

— Да, реактивы привезут завтра, — сказал Виктор вполголоса. — Но я тут кое-что проверил… В этот отсек ни одна камера не добивает. У нас есть слепое пятно.

Свободной рукой Виктор достал из кармана шоколадный батончик:

— Вот, возьми. Никто не увидит.

— Ну разве что небольшой кусочек, — смущенно улыбнулась Индира. — Иначе по анализу биохимии будет видно, что я ела сладкое. Спасибо…

Неловко, одной рукой она развернула обертку и отломила немного. Попробовала — и лицо ее осветилось мягкой мечтательной улыбкой.

— Спасибо, — повторила она. — Последний раз я ела шоколад в день рождения… восемь лет назад. Тогда у дедушки еще была работа, но шоколад мы все равно могли себе позволить только в большие праздники…

Виктор отвел глаза. Он всегда знал, что существует бедность, но как-то умудрялся находиться с бедняками в разных жизненных пространствах.

— Ну ты ведь могла сколько угодно есть шоколад в вирте, — ответил он наконец.

— В вирте? — Индира почему-то густо покраснела. Что он такого сказал? — Но я никогда не была… в вирте. Вирт — это очень дорого, и капсулу можно арендовать только за деньги, не за соцбаллы.

— В самом деле? У нас в Европейском конгломерате наоборот, соцбаллы проще всего заработать в вирт-играх.

— В играх? В вирте есть игры?

— Иисус, как вы там вообще живете, в своей Азии… В Европе каждому законопослушному гражданину вместе с базовым пайком положена вирт-капсула и доступ к игровым серверам.

— Как здорово!

— Да что тут здорового? — Виктор пожал плечами. — Больше половины безработных уходит в гейм-дайв. Играют сутками напролет, наплевав на все санитарные нормы и вообще не выходя в реал. Сенсорная перегрузка приводит к смерти от нервного истощения за два-три года. Начинают играть из любопытства или от скуки... а потом мало кто может ограничиться безопасными для здоровья пятью часами в сутки.

— Не могут? Но почему?

— Они погружаются в миры, где чувствуют себя героями. Там усилия вознаграждаются, а система роста понятна и проста. Не хочется возвращаться в реальность, в бешеную конкуренцию за считанные рабочие места, где непонятно, что надо сделать, чтобы урвать одно из них… Некоторым мало обычного вирта, и они модифицируют свои капсулы на черный уровень. Там ощущения не отличаются от реальных, можно даже умереть по-настоящему.

— У нас вместо этого синт. От него мрут еще быстрее. А вы… ты играл?

— Случалось. Но только пока был подростком. До семнадцатилетия есть принудительное суточное ограничение в три часа, и я выбирал их до последней минуты. Родители сердились... я, наверно, затем и играл, чтобы позлить их, пытался хоть так привлечь к себе внимание. А потом… потом понял, как много потерял времени, которое мог бы провести с ними. И не играл больше никогда.

Виктор сам не знал, с чего так разоткровенничался. Работа Индиры заключалась в том, чтобы помогать ему в лаборатории, она не должна исполнять обязанности личного психолога. В университете сотрудник на ее месте мог бы подать на него жалобу за нарушение эмоциональной гигиены. Но Индира только посмотрела на него с сочувствием и сказала:

— Я тоже ужасно скучаю по маме... А Лотереи у вас проводятся?

— Конечно. Но далеко не все на них приходят. Говорят, некоторые из отобранных потом не могут выдержать без вирта даже три дня карантина.

Они немного помолчали.

— Спасибо за шоколадку, — Индира аккуратно завернула едва тронутый батончик и убрала его Виктору в карман. — Что мне делать дальше?

— Да ничего! То есть, что тебе надо, то и делай. Займись своими уроками, или аугфильм посмотри. Можно прямо здесь, ты мне совсем не мешаешь. Только звуковой контур замкни…

Виктор и правда надеялся, что Индира останется в лаборатории, но она вежливо попрощалась и ушла. В дверях с улыбкой обернулась, но он так и не понял — на него или полюбоваться бесшумной работой дверных створок. Иисус, из какой же нищеты она выбралась... Элементарные вещи, вроде системы климат-контроля или голосового управления освещением приводили ее в детский восторг.

Перед собой лукавить нечего: ему нравится эта девушка. Она на редкость умна от природы — за неделю освоила многомерные интерфейсы расчетных программ, с которыми он разбирался куда дольше, хотя учился отнюдь не в контейнерах. У Индиры были ясные глаза и мягкая, доверчивая улыбка. Ужасающие условия, в которых она выросла, не уничтожили в ней доброты и открытости.

Что же, будущим марсианам достанутся превосходные гены. Индира готовится стать матерью нового человечества. Зачем ей скучный неловкий ученый с вечно потеющими ладонями? Она мила с ним, но исключительно по доброте душевной.

Рабочая этика строго запрещала флирт с коллегами и, упаси Маркс, студентками. А для того, чтобы ходить на свидания в реале, Виктор всегда был слишком осторожен: один его приятель так подцепил А-вирус, двое словили В-вирусы и долго лечились. Виктор, как и большинство, заводил романы в вирте. Своей первой девушке он предлагал перевести отношения в реал, но она отказалась. Она так боялась вирусов, что много лет не выходила из жилого отсека и никого к себе не пускала, благо базовый паек в Лондоне доставляла турбопочта. Хотя их отношения были нежными и доверительными, переступить порог ради Виктора она так и не решилась. Вторая девушка сама хотела реального общения и настоящего секса, была готова приехать из Эдинбурга, хотя у нее там была работа. Но путь Виктора к Марсу был уже почти завершен, и развивать отношения на Земле он смысла не видел.

Что же, в жизни есть вещи и поважнее. Скоро он будет на Марсе, ему предстоит много трудной и невероятно важной работы. А отношения… ну, может, он там и встретит кого-нибудь. Не все женщины попадают на Марс по материнской программе, есть они и среди специалистов или ученых. Вот только стерилизация… не то чтобы Виктор горел желанием продолжить род, да еще естественным путем. Но все равно было в этом что-то унизительное — словно он балласт, пойманный за пределами контейнерного квартала, к которому приписан.

Но что поделать. Будущее – на то и будущее, чтобы требовать жертв.