Не подавай виду

Глава 8

Несмотря на настояния Анны Георгиевны, Илья позвонил Лене на следующий день, боясь, что они тянут время с какой-то целью. Он ожидал всякого, вплоть до того, что она заблокировала его номер, но все-таки услышал ее голос — утративший прежнее жеманство, ставший каким-то надломленным. Но он показался Илье еще более притягательным, чем при их первой встрече.

— Ну здравствуй, Илья, — неохотно сказала девушка, чеканя каждое слово. — Мы же вроде просили пока не звонить, или для тебя это пустой звук? За пару недель ничего с твоим ребенком не случится, поверь!

— Лена, ты сама себя слышишь? Это уже только мой ребенок? У тебя к нему что, нет вообще никаких чувств?

— Как и к тебе, с тех пор, как ты меня отшил, — огрызнулась Лена. — Ты думал, я не гордая, стерплю? И теперь всегда тебя буду встречать с извинениями и романтическим ужином?

— Вообще-то как минимум извинения я заслужил, — невозмутимо сказал Илья. — Это же вы пытались меня обмануть. Ну и все остальное меня бы тоже устроило, в порядке моральной компенсации.

— Компенсации за что? За то, что ты послал меня к черту? И после этого я тебе еще и о ребенке должна была сказать! Ты вообще не охренел?

— Да, должна была. Кстати, а почему ты тогда даже не догадалась таблетку принять?

— Я приняла, но с опозданием, — призналась Лена. — Решила, что пронесет, уж с одного-то раза. А когда узнала, у меня будто в голове помутилось. Я-то думала, что у тебя свадьба скоро и нафиг этот ребенок сдался, только испортишь себе всю малину! Потому и решила, что мать права.

— Так ты благородно не хотела срывать мою свадьбу? — усмехнулся Илья. — Вот поэтому, Лена, мне и не верилось, что ты прямо сразу в меня втрескалась. Просто я знаю, что ты любишь играть, актерствовать, любишь когда эмоции скачут в зависимости от лунных суток. И почему бы не поиграть и живыми людьми? А я игры не люблю! Может, тебе это смешно, но я всегда хотел, чтобы у меня было всерьез и навсегда, как у моих родителей. Я хотел семью, хотел одну родную женщину, одну мать для своих детей, — да, такой вот я вымирающий вид. Я не хочу «нагуляться», мне не надо никаких «бывших», никакого опыта и никаких острых впечатлений, мне дороже всего покой. Но тебя же это не волновало! Я тебе приглянулся и все, этого достаточно.

— Надо же, никогда от тебя не слышала столько слов за один раз, — сказала Лена после паузы. — Слушай, Илья, а тебе не приходило в голову, что мне все это тоже нелегко далось? Я что, не знаю, что плохо спать с чужим женихом? Но блин, я не железная! Многие бы на моем месте устояли? Ты был очень даже не против острых впечатлений, когда со мной ложился, так что не надо теперь лицемерить и все спихивать на меня!

— Да откуда ты знаешь, почему я это сделал? Сначала я тоже так думал, потом понял: нет, что-то тут не склеивается... Но речь сейчас вообще о другом, и выворачивать душу я не намерен.

— Ой, не больно-то и хотелось! — съязвила Лена. — Можешь своей Ирочке выплакаться. Как она поживает, кстати? Поняла-простила?

— Да вроде того. Но если тебе интересно, мы все равно расстались, и о ее нынешней жизни я ничего не знаю.

— Неинтересно, — заверила Лена. — Хотя что так? Вы вроде прекрасно друг другу подходили.

— Потому что я ее не понял и не простил.

Тут Лена немного помолчала и сказала:

— Черт с тобой, Илья, будь по-твоему. Приезжай, поговорим, хоть я и не понимаю, что тебе нужно. Но не надо больше названивать, я сама с тобой свяжусь.

Илья согласился, хотя не до конца понимал, куда их заведет этот странный разговор, разве что интуитивно. Оставалось ждать и не терять приятных минут — подступало лето, солнце щедро рассыпало свой блеск, но не пекло и не морило. Зеленогорск был настоящим оазисом по сравнению с пыльным и шумным центром города, и в свободное от подготовки к защите время Илья с удовольствием ходил на залив, ловил с отцом рыбу и даже выбрался с друзьями на шашлыки. Но по вечерам он то и дело доставал телефон и поглядывал на знакомый номер.

Спустя пару недель Лена наконец позвонила и говорила уже бодрее и спокойнее.

— Привет, Илья, — сказала она. — Можешь завтра приехать, наши уезжают на дачу. В другое место я не хочу, да и сил особо нет.

— Вот как? Мама тебе разрешила остаться со мной наедине, или ты не стала ей рассказывать?

— Сказала только, что ты придешь. Она ворчала, конечно, и закатывала глаза, но в конце концов отстала: ладно, мол, поступай как хочешь. А что, мне с тобой наедине что-то угрожает?

— Ну, это по твоему желанию, — усмехнулся парень.

— Ой, я от желания просто умираю, веришь? — ехидно сказала Лена. — Сижу тут квашней и только об этом и думаю! А ты уже сделал все что мог, так что мне не страшно. Все, Илья, удачи тебе в устройстве личной жизни. То, что будет завтра, не в счет.

— Договорились. Ладно, Лена, спокойной ночи.

— И тебе приятных эротических снов, — парировала она, и Илья невольно улыбнулся.

Наутро его одолевал легкий мандраж и даже не хотелось есть. Подумав, Илья попросил у отца разрешения взять ненадолго машину, и поскольку родители собирались отдохнуть дома, тот спокойно согласился.

Поскольку было воскресенье, Илья выехал пораньше, но улицы и станция уже наполнились стайками любителей тепла и света. Люди целыми семьями ехали подышать сосновым ароматом, помочить в заливе ноги и проветрить голову от мыслей. Ради нескольких безмятежных часов они терпели стояние в пробках и духоту в тесных электричках.

Наконец он приехал в город и, сам не зная почему, позвонил Лене.

— Может быть, заодно что-нибудь купить?

— Спасибо, у меня все есть, а цветов и шампанского как-то не хочется, — отозвалась она вяло, будто только проснулась. Илья припомнил все, что слышал про пищевые особенности у беременных, и купил клюквенный морс, лимонный сок, травяной чай и печенье. Этот набор почему-то вызвал стойкую ассоциацию с больницей, и ему стало еще больше не по себе.

Наконец он позвонил в дверь, гадая, какой увидит Лену, и боясь, что ее слабость совсем его обезоружит. Однако она держалась неплохо, несмотря на бледность, круги под глазами и безразличное выражение лица. На ней был домашний блеклый халат, слегка влажные волосы завязаны в узелок, ногти не накрашены. Лена холодно посмотрела на Илью и сказала, забирая у него пакет:

— Ничего, что я без макияжа и кружевного белья? Впрочем, мы с тобой друг другу никто, так что я и не обязана.

Не дождавшись ответа, она пошла в свою комнату. Илья оставил кроссовки в прихожей, помыл руки, а затем нерешительно заглянул к ней. Лена сидела на постели и бездумно глядела в пол. Ему вдруг захотелось присесть рядом, подбодрить ее хотя бы легким объятием и прикосновением, но она будто отгородилась невидимым панцирем.

— Ну что, мы так и будем молчать? — наконец спросила она. — Или от моего вида у тебя все слова отсохли? Я вроде еще не настолько подурнела и опустилась! Что, я тебе больше не нужна? Найдешь теперь новую, свеженькую, или уже нашел? Ну конечно, у тебя-то никаких проблем нет...

Тут она прикусила губу и затихла. Илья все же сел, осторожно погладил ее по голове и сказал:

— Ну что ты, Леночка, все не так. Конечно, ты мне по-прежнему нравишься, и никого у меня нет. Просто я, наверное, сейчас не в форме.

— Голова болит? — усмехнулась девушка, и Илья заметил, что лицо у нее немного просветлело. Неожиданно она потянулась к нему, провела по его щекам, шее, волосам.

— Как хорошо, что ты все-таки пришел, — сказала Лена. — Я была уверена, что ты уже меня бросил.

Илья тоже улыбнулся, взял ее тонкую кисть и бережно поцеловал.

— Другой разговор, — заметил он. — А то свернулась клубком и фыркаешь, будто дикий ежик! Я вот что подумал: переоденься во что-нибудь и поедем на свежий воздух, на солнце погреемся. Тебе сейчас нельзя в бетонной коробке сидеть.

— Ну ты с ума сошел, Илья? Какие поездки, я полежать хочу...

— Вот там и полежишь, и не надо спорить. Я тебя отвезу в одно тайное место, там даже в жару мало народа и никто нам не помешает.

— Что-то мне уже страшно, — шутливо ответила Лена. — Один раз ты меня отвез, а потом сам учил, что на такое нельзя соглашаться.

— Ну теперь-то мы не чужие, — возразил Илья. — Давай собирайся, захвати еще что-нибудь поесть.

Лена поморщилась, но все же стала собираться, и вскоре они ехали вдоль Невы мимо Финляндского вокзала, а затем пересекли Охту и город остался позади.

— И куда ты меня утащил? — спросила Лена.

— Скажешь тоже, утащил. Я тебе что, дракон? Едем во Всеволожский район, на озера. Там сейчас вода теплая как парное молоко, а еще есть один дикий уголок, где можно спокойно поплавать. В Зеленогорске сейчас и шагу негде ступить...

— Что-то я не верю, что в выходной можно найти спокойные места. И как я буду плавать, если у меня и купальника с собой нет? Ты про это не удосужился сказать.

— Но лифчик с трусиками-то есть? По-моему, никакой разницы, к тому же я тебя видел и без них.

Лена дерзко на него посмотрела, но Илья невозмутимо следил за дорогой. Хорошо зная местность, он миновал пробку и наконец они подъехали к невысокому, но крутому песчаному берегу, поросшему осокой и лопухами. От легкого ветерка по воде шла рябь и деревья шелестели молодой листвой. К удивлению девушки, здесь действительно царила тишина и какая-то странная задумчивость.

— Теперь веришь? — улыбнулся Илья и снял футболку. Немного помешкав, Лена расстегнула и сбросила платье, и Илья невольно посмотрел на ее округлившуюся грудь под полупрозрачным лифчиком. Он почти не скрывал набухшие ареолы приятного коричневого оттенка, и парень сразу почувствовал прилив желания.

— Ну а ты теперь чего застыл? — задорно спросила Лена. — Налюбоваться не можешь?

Он тоже разделся до белья, взял ее за руку и решительно увлек за собой. Поначалу Лена ахнула, когда вода коснулась ее ног, но вскоре доверилась Илье и окунулась по плечи, а затем и расшалилась. Они долго плескались, ныряли с головой, затем Лена уцепилась ногами за его талию и стала целовать в губы.

Илья безотчетно провел ладонями по ее спине, по нежным округлостям, дотронулся до внутренней стороны бедер. Их почти ничто не разделяло и страсть, смешанная с покоем безлюдного озера, вытесняла все мысли. Только сейчас он осознал, как тосковал по ней эти месяцы, и стал отзываться на ее поцелуи все азартнее. Однако он немного робел перед этим местом, его вибрирующей тишиной и хмельным воздухом, источающим какие-то древние дикие ароматы, и с трудом заставил себя оторваться от ее губ.

— Давай потом, Леночка, дома, — решительно сказал он, погладив ее мокрые волосы.

— У кого дома? — испытующе спросила она. — У тебя или у меня?

— Там видно будет, сейчас давай обсохнем и перекусим.

Лена не стала спорить и принесла из машины сок, бутерброды и печенье. На солнце белье действительно быстро высохло, они оделись и устроились на пледе, расстеленном поверх травы.

— А почему ты именно сюда приехал? — вдруг спросила она.

— Я отчего-то люблю это озеро, мне иногда кажется, что рядом по лесу бродят его духи-хранители и лакают молоко с медом, а из воды вот-вот вылезет прелестная Накки с тремя грудями. Здесь недалеко те места, откуда мы родом, там у ингерманландцев до сих пор есть что-то вроде резерваций. А об этом озере осталось много легенд. Когда-то здесь летом разводили костры, зимой катались с берега на санках, весной сжигали соломенное чучело — у нас его зовут Суутари. А потом, после «зачистки» в 30-е годы, оно превратилось в обиталище призраков. Кому-то здесь являлись духи стариков, потерявших всю семью, кому-то — осиротевших младенцев, умерших от голода. Позже, после войны, финны стали понемногу возвращаться в родные места из ссылок, но народ все равно вымирает, а вот такие места, как это озеро, — будто забытые могилы... Впрочем, ладно, извини, что я тебя стал грузить этими ужасами.

— Да нет, Илюша, все хорошо, — сказала Лена и робко поцеловала его в плечо. — Я понимаю, тебе об этом больно вспоминать. Извини, что я раньше тебе говорила всякие колкости...

Он немного помолчал, прикрыл глаза и взял ее за руку, а потом улыбнулся как ни в чем не бывало и спросил:

— Как у тебя самочувствие? Что-то ты вяло ешь, как я смотрю.

— Сейчас уже сносно, вот первое время был кошмар. Какое там солененькое, меня выворачивало даже с глотка воды! А теперь понемногу привыкаю, хотя иногда зло берет, как подумаю, что впереди ждет. Вам-то хоть бы что, пять минут удовольствия — и ты отец, а нам вот такое дерьмо терпеть.

— Ну во-первых, выбирай выражения, — строго сказал Илья. — А во-вторых, я же не виноват, что мир так устроен. И ты, между прочим, тоже получила удовольствие.

— А может, я соврала, — заявила Лена и неожиданно улыбнулась. Он осторожно погладил ее худые пальцы с коротко подстриженными ногтями и спросил:

— Еще не шевелится?

— Да пока рано, — смутилась Лена. — Потом начнется, вдобавок к прочим прелестям. Зато молоко уже иногда подтекает.

— Молоко, говоришь? Дашь мне попробовать? — шутливо спросил Илья.

— Да ну тебя! Что за больные фантазии?

— Почему больные-то, Лена? Это абсолютно нормально.

— Ой, давай не будем про всю эту гадость, — вздохнула Лена. — Кто только придумал, что беременность это райское время? У меня уже сейчас грудь болит, наверное, придется таблетки пить, когда это все закончится...

Илья решил, что именно сейчас надо сказать то, что он намеревался. Чуть крепче взяв ее запястье, он осторожно произнес:

— Лена, давай забудем все эти глупости, которые мы наговорили. Ребенок останется и со мной, и с тобой, и я буду таким же нормальным отцом, как и ты — матерью. Мало ли что мы там планировали, раньше-позже? Вышло вот так, зато сейчас мы молодые и здоровые, и нам будет легче его растить.

— Я не поняла, это ты мне предложение в такой рациональной форме делаешь? — недоверчиво усмехнулась Лена.

— Ну, я вообще рациональный, уж извини, Лен, но я знал таких парней, которые умели и стихи читать, и на мотоциклах катать по ночному городу, и до рассвета стоять под окном с шикарными букетами и плюшевыми уродцами в человеческий рост. А еще они умели окучивать сразу по несколько наивных девчонок, и когда из них кто-то залетал, отвечали «Ну поздравляю» и заносили этих дурочек в черный список. Вот и вся романтика. Я немного к другому приучен, понимаешь? И меня не смущает, что мой отец не дарит маме цветов, потому что они все равно скоро завянут, но зато сам готовит ужин и моет посуду, когда у нее болит голова. Даже если он очень устал после работы. Да, Леночка, наверное, ты не о таком предложении мечтала, но уверяю, со временем ты все поймешь и оценишь.

Лена грустно улыбнулась и погладила его по руке.

— Ну давай попробуем, — сказала она.

На следующий день Анна Георгиевна приехала с дачи и молодые люди объявили ей о своем решении. Она будто растратила пыл и довольно быстро уступила, но все-таки попыталась отговорить их от официального брака, чтобы Лена могла получить льготы матери-одиночки.

— Просто поживите вместе, привыкните, а потом, когда ребенок подрастет, ничто не помешает вам зарегистрироваться и вписать Илью как отца, — уверяла она. Однако Илье сразу не понравилась эта идея, и он решительно сказал, что они с Леной поженятся сразу после получения диплома.

Но когда Анна Георгиевна узнала, что после свадьбы они намерены жить на съемной квартире, ее протест был уже гораздо более решительным. Ей не нравилась семья Лахтиных, точнее даже как-то настораживала, но она рассчитывала, что дочь хоть первое время будет под присмотром и опекой старших. Однако когда она попыталась убедить в этом мать Ильи, та возразила в обычной холодной и бескомпромиссной манере.

Через неделю у Ильи состоялась защита, после чего предстояло искать работу. Но в центре трудоустройства выпускников парня заверили, что перспективы очень хорошие, поэтому он с чистой совестью выделил немного времени на поиск и обустройство квартиры. Лена уже оправилась, и он наконец пригласил ее познакомиться с родителями.

Вопреки его опасениям, обед прошел очень душевно, во многом благодаря матери. Та приготовила форель в духовке, испекла традиционный финский пирог со сметаной и черникой и Лена неожиданно увлеклась угощениями. Она даже попросила Майю научить ее каким-нибудь рецептам, и та с удовольствием согласилась.

— Ну как тебе наш дом? — полюбопытствовал Илья.

— Слушай, у вас тут классно, — призналась Лена. — Очень спокойно, старомодно, словно в каком-то винтажном кино. Прямо такая расслабленность накатывает, что и не верится, что за окном в это время суета, хлопоты, всем куда-то надо...

— Да, мы всегда жили закрыто, и раньше были довольно бедными. Мои родители приехали из захудалой деревни во Всеволожском районе, учились, мыкались по коммуналкам и съемным квартирам, питались макаронами и овощными закрутками с малой родины. В конце концов, когда я уже родился, они смогли купить эту квартиру, но порой и грибы приходилось сушить на продажу, и рыбу вялить, и даже корзинки плести, а я им помогал. Впрочем, в этом есть свои плюсы.

— И какие? — недоверчиво спросила Лена.

— Просто мы любим лес, озера, залив, и всегда чувствовали себя там как дома. Отец давно меня научил и находить дорогу, и отличать ядовитые растения от безопасных, и распознавать следы. В детстве мне вообще казалось, что за пределами Зеленогорска огромный мир, в котором гораздо легче заблудиться, чем в лесу. Потом я, конечно, стал ездить в город, — не только на учебу и работу, но и в кино, и на рок-концерты, и с сокурсниками гулял, — но лучше всего себя чувствую здесь. Летом город пахнет морем, осенью сухая листва шуршит, а зимой, когда залив покрывается льдом, вообще порой кажется, что ты один на свете. Такое безмолвие вокруг, что того и гляди, услышишь, как с сосны облетают иголки или синица прыгает с ветки на ветку.

— Разве это приятно, чувствовать себя одиноким? — удивилась Лена.

— На самом деле мы все одиноки, — философски улыбнулся Илья. — Есть какие-то иллюзии, которые только усложняют жизнь, больше ничего. А я предпочитаю жить проще: зима сменяется весной, есть родной дом, есть залив, есть близкие люди, с которыми мне дано побыть какое-то время. Потом нас не станет, а снег так и будет падать, таять и снова падать, без конца...

— И ты ни о чем никогда не сожалеешь?

— Пока нет, а будущего мы не знаем, Леночка. Ну что ты задумалась?

— Не знаю, меня всегда пугало одиночество и тишина, — откровенно сказала Лена. — Мне кажется, что если бы я оказалась одна среди такой ледяной пустыни, мне бы тут же скрутило дыхалку от паники. Да еще если бы твой ижорский змей привиделся!..

— Змея не надо бояться, — загадочно промолвил Илья и, оглядевшись, сдержанно поцеловал ее в щеку. — И вообще, красавица моя, давай лучше пить чай с пирогом. Такого ты еще точно не пробовала!

— Издеваешься, что ли? Какая из меня теперь красавица? Вот посмотришь, что потом будет, когда тебе придется лицезреть меня по утрам опухшей и нечесаной.

— И это будет очень сексуально, — усмехнулся Илья. — А почему «потом», кстати? Я уже присмотрел подходящую квартиру, там, может быть, владельцы позже и на продажу согласятся. Только кое-что надо купить из мебели и по мелочам подтянуть — обои подклеить, плинтусы укрепить, в одном месте плесень убрать. На днях и возьмусь за это.

— Что же ты заранее не сказал?

— Ну вот, теперь знаешь. Лучше уже сейчас переехать и осваиваться, чтобы к свадьбе там был порядок. Список я составил, смету набросал, нам осталось только все закупить.

— Нам? То есть, ты хочешь, чтобы я ездила с тобой? — растерялась девушка.

— Конечно, выберем все вместе, а иначе как ты собираешься там жить?

Он хотел что-то добавить, но Майя напомнила им про чай. За столом Петр напутствовал сына не забыть, что на свадьбе первый кусок молодые должны съесть из одной тарелки, чтобы жизнь была сладкой и сытной.

— Это самая адекватная из наших свадебных традиций, ребята! — шутливо сказал отец. — И ведь когда мы были молоды, все это еще приветствовалось, потому мы с Майей поскорее и сбежали в город. А там тихо расписались без всяких причуд, но пирог у нас все-таки был!

Заодно родители сообщили, что в честь свадьбы и диплома подарят Илье машину — не новую, но в хорошем состоянии, и это его очень обрадовало. Наконец Лене пришлось ехать домой, и Илья пошел проводить ее до такси. Прощаясь с Петром и Майей, она еще выглядела смущенной и встревоженной, но на улице быстро приободрилась.

— Слушай, Илья, скажи честно: кто твоим родителям понравился больше — я или Ира? — спросила она.

Илья слегка нахмурился и ответил:

— Просишь честно? Они бы в любом случае предпочли, чтобы я женился на своей. Но зачем нам об этом думать? Давить на меня они никогда не пытались, и жить ты будешь со мной, а не с ними.

— Ладно, — промолвила Лена уже веселее. — А у нас кое-кто из родни брызгает желчью, что я выхожу за финна! Мракобесие, что сказать... Самое забавное, что мать тебя защитила! Она вообще как-то размякла в последнее время: говорит, что ты мне, может быть, и ума прибавишь.

— Поэтому ты и перепугалась, когда я про квартиру сказал? — усмехнулся Илья. — Успокойся, посмотри на моих родителей. Деньги у них всегда были общие, отец на маму ни разу голоса не повысил, да и пьем мы только по праздникам. Деликатесов и свежего меню каждый день мне не надо, лишь бы сытно дома поесть и на работу обед захватить. Не так уж страшно, правда?

— А я потом тоже работать пойду, когда сможем ребенка в садик отдать. Мне и в институт неохота возвращаться, лучше устроюсь в парикмахерскую или на маникюр. А что, платят за это нормально...

Илья улыбнулся и обнял ее за плечи.

— Что у тебя вдруг такие далеко идущие планы?

— Ну, не дело же, если я стану дома сидеть, пока муж упахивается, — рассудительно заметила Лена. — Да и приятнее самой себе покупать и прокладки, и нижнее белье.

— Что же, я не против. Но пока побереги себя, Лена, тебе и дома много дел предстоит.

— Это верно, — задумчиво ответила девушка. — Кстати, я давно хотела спросить: ты никогда не думал о репатриации?

— О чем, прости?

— Ну, о возвращении на историческую родину, как у евреев, например. У вас такое не предусмотрено?

— Какое возвращение, Лена? — удивился Илья. — Куда? У меня нет никакой родины, кроме Ингрии, и я не вижу ни одной причины ее оставлять.

— Может, ты просто не пробовал ничего другого? Оттуда можно запросто разъезжать по всей Европе чтобы погулять, сходить в театр, приятно провести время, — это тебе не причина?

— Лен, так ты предлагаешь эмигрировать ради того, чтобы погулять? Забавная ты девочка все-таки! Свожу я тебя в эту Европу не раз, но дергаться-то зачем? К тому же, в Суоми ингерманландцев не очень любят. Мне-то все равно, просто не строй на этот счет иллюзий.

Лена ничего не ответила и только слегка надула губы. Впрочем, когда Илья ее поцеловал, она быстро просияла и больше не затрагивала эту тему.