(не)порочное отмщение

Часть 61. Оскар

Мне стоило огромного труда сдерживаться и концентрировать внимание на дороги. Казалось, что я вдохнул свежего воздуха и перестал задыхаться. Последние дни я существовал. Бестия была моей жизнью, как бы упорно я ни пытался избавиться от этой мысли. Я хотел быть рядом с ней, дышать её ароматом, просыпаться по утрам и видеть её чудесное лицо… Я желал всего, что было связано с ней.

И у меня появился шанс исполнить эту мечту.

Она сжимала своими тонкими пальчиками моё колено, а у меня в штанах места не хватало, потому что я хотел её всю. Я никогда и никого так не желал. Она моя, — как говорят современные сказочники, — истинная. И я не собирался больше отвергать это.

Уже в подъезде, стоя в лифте, я не смог больше сдерживаться: прижал её к стене и принялся жадно целовать столь желанные губы. Знал, что впереди у нас будет целая жизнь, чтобы наслаждаться друг другом, но всё равно не мог ничего поделать с собой. Не выходило избавиться от этого влечения, превращающего меня в безумца.

Бестия была совершенна. Она совсем непохожа на других девушек. Не стала бить меня по щекам и кричать, какая я сволочь, хоть я и готовился к этому. Я думал, что придётся закидывать её на плечо и тащить в свою пещеру, уподобившись древнему человеку, но она сама всё понимала.

Маленькая любимая девочка…

— Оскар, потерпи немного! — выдохнула она мне в губы, но, когда створки лифта отворились, я вышел, притянул её на себя и снова впился в губы.

Хочу…

Люблю…

Схожу с ума…

Лаская её свободной рукой, я достал из кармана ключи и почти с первого раза попал в замочную скважину. Я так сильно хотел поскорее очутиться в квартире, что мог бы и сквозь стену пройти, как герои фильма «Чародеи», который часто пересматривал с мамой в детстве. Вот только рисковать своим бесценным сокровищем я не мог. Если сам расшибусь в лепёшку — ладно, но если хоть один волос упадёт с её головы…

Ключи полетели на пол, едва мы очутились в квартире, а дверь захлопнулась за нами. Жадно целуя Бестию, и прижимая к себе, я скинул обувь, Аня проделала то же самое, и я прижал её к стене. Хотел, чтобы в комнате она была уже голая, чтобы каждой клеточкой своего тела чувствовать её.

— Невероятная, — прошептал я, расстёгивая ширинку на её джинсах и цепляя их вместе с трусиками, чтобы снять как можно быстрее.

— Оскар, может быть, для начала сходим в душ? — спросила Бестия.

— Сходим… Но потом…

Я быстро избавил её от футболки и бюстгальтера и поднял на руки. Как дошли до кровати и как сорвал одежду с себя, я уже не помнил. Вошёл в неё резким движением и потерял связь с реальностью. Это было нечто фантастическое. Возможно, именно то самое волшебство, которого ждал раньше… Мы простонали в унисон, отдаваясь наслаждению, которое прошло по телу мелкой дрожью.

Я стал двигаться медленно, чтобы чувствовать её всю… Я хотел продлить удовольствие, растянуть его, как самый дорогой алкоголь, который пьёшь не ради состояния опьянения, а для вкуса.

— Моя девочка! — прошептал я, упираясь в матрас ладонями, и целуя Бестию в шею. Чуть приподнявшись, я начал прикусывать мочку её уха, а она извивалась и помогла мне, отвечая встречными движениями своих бёдер…

— Я уже говорил тебе, что ты невероятная? — спросил я, когда немного отпустило.

Бестия прижималась ко мне, положив голову на моё плечо. Она светилась от счастья, как маленькая звёздочка.

— Говорил! — ответила она, но это не значит, что не можешь сказать ещё раз.

— О! Я скажу не один раз ещё. Тебе даже надоест слышать это…

Она негромко хихикнула и чмокнула меня в плечо.

— Как я уже сказал раньше — я готовил длинную речь. Сейчас часть её утратила смысл, но я всё равно скажу.

Бестия соскользнула на подушку, а я упёрся локтем в матрас и посмотрел ей в глаза.

— Я недостоин тебя, Аня… Недостоин… И ты можешь послать меня куда подальше, но вот что я больше не в силах скрывать: я люблю тебя. Люблю больше чем собственную жизнь. Я подохну без тебя, как подзаборный пёс, которого прогнали и избили палками. У меня не получается жить без тебя, потому что ты моё всё! Ты моя жизнь, Бестия! Я живу одной тобой! И если ты позволишь мне стать тем, кто достоин тебя, я сделаю всё возможное и невозможное… Я буду из кожи вон лезть, но стану достойным. Клянусь тебе.

— Я тоже тебя люблю! И ты уже достоин! Понимаешь? Я люблю тебя таким, какой ты есть, Оскар!

Эти слова были ценнее всего, что я когда-либо слышал, и слёзы сами по себе скользнули по щекам.