Не спеши с ответом (СИ)

Глава 11

В последнее время я не запоминала, что смотрела. Для меня было важным лишь картинка, которая бы мелькала перед глазами. Если до встречи с Тимом я упивалась мелодрамами, то теперь мелодрам мне хватило в жизни. Хотелось чего-то другого, непривычного. Если не волшебного, то хотя бы псевдоисторического, где все крутилось бы вокруг интриг, влияющих на судьбы государств. Найдя в интернете такой фильм, я завалилась на диван и приготовилась погрузиться в мир, где все вертелось вокруг очередных королевских подвесок и безумно влюбленных юнцов, готовых горы свернуть за поцелуй дамы сердца. Все это вызывало улыбку и совсем не раздражало. К тому же все это мне что-то напоминало. Тим. Он был именно таким: ярким и безрассудным. Интересно, у него хоть был какой-то план по жизни? Он вроде говорил, что планировал купить дом, а потом его выгодно продать. Купить другой. Но почему-то мне не верилось в то, что это был именно план. Хорошо продуманный, с расчетами и выводами, рисками и вариантами выходами из проблем, которые могут возникнуть при реализации этого плана. Если он рассчитывал на меня, то как-то его расчет провалился. Теперь я не только осталась без магазина, так еще и без работы. И все из-за него. На деле надо было уйти от него после этой выходке. А я осталась. Лежала у него в доме и смотрела на колечко.

Тим сделал мне предложение. Я могла бы все перевести в шутку. Сегодня утром сказала бы, что это всея дурость. Но позволил бы он мне вот так его слить? Вряд ли. Для него было все серьезно. А вот мне было сложно поверить, что он меня любит. Любит до такой степени, что готов со мной прогуляться до загса. Но допустим, что он действительно меня любит. Тогда почему жестоко со мной поступал? Зачем ему нужно было причинять мне боль? Стараться меня унизить непристойными предложениями? Или в его представлениях об отношениях все это было нормально?

Возможно, если учесть, что у него было довольно мало опыта, то он мог нести такие вещи совершенно серьезно. К тому же и я была совсем не юной и наивной, которая краснела бы при упоминании о сексе. Так чего оскорбляться? Он высказал свои пожелания, но мне необязательно было на них соглашаться. Как и на его предложение.

Тим сделал мне предложение, но это не значит, что если я соглашусь, то эта роспись будет на всю жизнь. Мы могли расписаться и развестись через месяц. А могли прожить годик другой. Я всю жизнь хотела выйти замуж. И вот поступило такое долгожданное предложение. Можно было бы прыгать в свадебный омут и начинать готовиться к празднику: искать там платье и думать в каком ресторане посидеть. Вместо этого я погрязла в сомнениях, не понимая, как поступить.

— Не помешаю? — спросила Зинаида Петровна, заходя в дом.

— Нет, — ответила я.

— Я больше не могу. Там дубак. Холодно. Надо погреться, — ответила Зинаида Петровна. — А греться около мангала — это не для меня.

— Чайник поставить? — предложила я.

— Руки есть, значит сама справлюсь, — ответила Зинаида Петровна.

Я пожала плечами. Дело ее. С Зинаидой Петровной мы раньше никогда не общались. Как-то не было повода. Может когда-то мы и здоровались. В моем детстве. А вот потом… Потом соседи со мной как-то не особо хотели общаться. Я сама как-то по этому поводу не переживала. Мне было не до соседей.

Сейчас же я могла рассмотреть Зинаиду Петровну. Она была высокой женщиной с нейтральным выражением лица. Оно не было злым, но в нем отсутствовала доброта. Я бы назвала это выражение смирением. Такое выражение появляется, когда не знаешь, что делать с неприятностями и не получается справиться с ними, то приходится их впустить в жизнь и смириться с их присутствием.

Она заварила чай. После этого прошла в комнату. По ее виду было понятно, что она хочет со мной поговорить. Хотела ли я этого? Не особо. Поэтому и хотела сбежать до того момента, когда придется общаться с его родителями. Но сбежать не получилось. А значит разговаривать все же придется. Пусть я и не думала, что этот разговор мог принести что-то хорошее.

— Я что-то не помню, ты замужем или нет? — спросила она,

— Не замужем. Тим мне предложение сделал, — ответила я, показывая кольцо. А что тянуть? Шило в мешке не утаить. Рано или поздно его родители об этом узнают, если он им еще раньше об этом не сказал. Тогда бы с моей стороны было бы глупостью игнорировать эту тему.

— Можно? — спросила она. Я пожала плечами. Сняла колечко и протянула его Зинаиде Петровне. Она покрутила колечко в руках. — Красивое. Тимоша говорил, что женится собрался. Но не сказал на ком.

Тут я не знала, как отреагировать. Вернула колечко на палец. Все же мне оно нравилось. В то же время, а что я хотела? Как бы я отреагировала, если бы ко мне пришел сын и сказал, что решил жениться на тётке старше себя, которую в районе знали как женщину без моральных принципов и явно не отличающейся разборчивостью. Следующие слова Зинаиды Петровны меня удивили, потому что я к ним не была готова.

— Я не против тебя. Ничего, что на ты?

— Ничего.

— У меня Тимошка не единственный ребенок. И не единственный сын. Когда дети выросли, то я решила, что не буду вмешиваться в их личную жизнь. Это их решения, их желания с кем жить и как, но промолчать по поводу Тимоши с моей стороны будет нечестно по отношению к тебе, — осторожно подбирая слова, сказала Зинаида Петровна.

— И о чем вы хотели меня предупредить? — спросила я.

— Он тебя слишком сильно любит. Сама любовь — это хорошее чувство, но не когда оно превращается в манию. В безумство. Когда любовь затмевает рассудок и застилает красной пеленой глаза. Все это переходит в болезнь, которую нельзя вылечить. Это не вдохновение и стремление к чему-то светлому. Для него это темное чувство. Настоящие безумие. Слезы, сопли, агрессия — все это в нем бурлит, кипит и в любой момент готово вырваться наружу. Только Тимоша научился это подавлять и маскировать, чтоб тебя не напугать. Надевает маску положительного героя, но на деле Тимошке далеко от героя.

— Какой же он настоящий? — спросила я.

— Мелочный, жестокий, непредсказуемый. Я боюсь, что ему что-то померещится, и он что-то может сделать. С тобой. Может натворить бед, — ответила Зинаида Петровна. Она говорила тихо, но что-то в ее словах было такое, чему я верила. — Знаешь поговорку нет трупа — нет дела? Примерно в этом и заключается… Пока он чего-то не натворил, то никто не будет чего-то делать. Маниакальная любовь — это не болезнь, пока не перейдет в острую фазу. Пока медовый месяц и все хорошо, то он спокойный и счастливый. Но если вы с ним поссоритесь, то может случиться все, что угодно. А когда вы распишетесь, то тебе будет тяжело доказать, что он тебя обижает. Мол, сегодня поругались, а завтра помирились. Чего ты тут докажешь?

— В любом случае доказать что-то будет сложно, — ответила я. — Если он начнет меня преследовать, то защиты я не найду. Вы верно сказали, что нет трупа — нет дела.

— Значит, ты понимаешь, что с Тимом не все так просто?

— Понимаю. Но уезжать из города и прятаться от него я не хочу. Со временем он остынет. Если его сейчас отвадить, то Тиму будет плохо. Он должен сам во мне разочароваться. Ему сейчас хочется со мной съехаться. Придумал эту роспись. Но сколько мы с ним проживем вместе? С ним как с ребенком, которому захотелось достать звезду с неба. Когда звезда далеко, то ее охота достать. Ну, достал он эту звезду. В квартиру ее притащил и понял, что места станет в квартире мало. Мы с ним встречаемся не так долго. Это пока медовый месяц. А потом начнется быт. Этот быт все расставит по местам.

— У тебя любви к нему нет?

— Интерес. К тому же мне его жалко. Я знаю, что это такое. Вот и тихонько стараюсь вывести ситуацию в правильное русло, — ответила я. — Но за предупреждение спасибо. Это ценно.

И ведь я верила в то, что говорила. Верила, понимая, что обманываю себя. Изначально все было так, но сейчас контроль над ситуацией. Тим все изменил под себя. Он меня подминал, заставляя подчиняться его воли. Я возмущалась, но подчинялась, потому что мне это нравилось. Он мне вернул то чувство, которое было с Сергеем. За меня вновь кто-то решал. Уговаривал и убеждал, что так правильно. Столько лет я жила своим умом, отказываясь расслабиться, что предложение от Тима меня буквально соблазнило. Хотелось на время расслабиться, думая, что ситуация под контролем.

С Зинаидой Петровной мы пообщались еще минут тридцать по поводу Тима и его дальнейших планов. Но это все были общие слова, которые скорее были для поддержки разговора. В итоге мы пришли к выводу, что воевать не будем, но и общаться друг с другом, как две поддержки, мы тоже не собирались. Мне не нужна была ни война, ни дружба. К тому же я была готова, что ей не понравлюсь. Если говорить объективно, то я и сама себя не одобряла.

Когда начало темнеть, люди стали расходиться. Я слышала, как они прощались. Как выключили музыку. Тим запустил в дом Риса, а потом зашел сам с тарелкой, на которой лежали шашлыки.

— Я с ужином, — сказал он.

— Всех выгнал?

— Сами разбежались, — ответил Тим. После этого начал разжигать печку. — Завтра увидишь, какой у нас теперь красивый забор.

— Закончили?

— Да. Заодно от сухостоя избавились. Участок стал симпатичным. А то прям были глухие дебри.

— Тебе нравится этот дом, — не сдержав улыбку, заметила я.

— Нравится. Здесь много места. Большое поле для действий. Я тебя как-нибудь в гости к родителям отведу. Тогда поймешь про что я говорю. С матерью не поругались?

— Нет. Чего нам ругаться? Тебя делить? — хмыкнула я.

— А чего? Я вон какой удалый парень! Разве нельзя за меня побороться? Чего так на меня смотришь? Хочешь гадость сказать?

— Промолчу, — ответила я.

— Говори. Я же привык…

Он выглядел таким ранимым и беззащитным. Без его мерзкой улыбки. Со взглядом, как щенка. Я не удержалась. Подошла к нему. Потрепала его волосы и поцеловала в щеку.

— Заканчивай на себя наговаривать, — сказала я. — Ты хороший парень. Только шебутной.

— Ты правда так думаешь? — спросил Тим. Такое ощущение, что он сомневался в себе. Откуда такая неуверенность? Ведь так ловко манипулировал людьми. Играл с ними, как с куклами. И тут неуверенность.

— Да. Ты правда хороший, — ответила я. Может, сомнения появлялись после общения с братьями? Всю жизнь он сравнивал себя с ними и всегда проигрывал. Вот и сомневался. Или все тянулось из семьи? Если мать считала, что он не совсем в адеквате, то, может, он чувствовал это или знал о ее мыслях.

— Тогда тебе придется за меня замуж выходить. Я тебя не отпущу, — ответил Тим, ловя мою руку и прижимая ее к щеке.

— Может, я этого и хочу? — сказала я, чувствуя холод его щеки. Тим лукаво улыбнулся.

— Я тебя поймал на слове, — сказал Тим.

Он меня поймал меня на слове. Страшно от этого не было. Стало спокойнее. Похоже, решение пришло само. А когда сомнения уходят, то на душе становится намного спокойнее.

Ночью бушевала непогода. Я слышала, как поднялся ветер. Повалил снег. Большими крупными хлопьями, он падал на землю. Тим вытащил меня на улицу, потому что ему было скучно одному чистить снег. Я чистить снег не хотела, но он особо и не настаивал. И все равно пришлось к нему присоединиться, потому что совесть заела.

Снег падал, кружась, создавая ощущения волшебства. Тим очистил свой кусок тропинок и достал сигареты. В расстегнутой куртке, в шапке набекрень, он выглядел совсем по-простому. И родному. Сердце переполнилось от нежности. Я встряхнула головой, чтоб отогнать эти мысли, но внутри все аж переворачивалось от волны чувств.

— Какое-то колечко и такой поворот, — рассмеялся Тим, подходя ко мне.

— О чем ты?

— У тебя глаза влюбленные, — ответил Тим.

— Вечер волшебный. Вот и настроение такое. Игривое.

— А мне кажется, что это колечко виновато.

— Может быть, — ответила я.

— Мне нравятся такие перемены. Намного лучше, чем постоянные споры ни о чем.

— Я еще не согласилась.

— А я не тороплю тебя с ответом, — ответил Тим. — Хотя я его вижу по глазам.

Он подмигнул мне. Скинул снег с шапки. Я хотела отойти, чтоб вернуться к работе, но он не дал. Полез целоваться. Я ответила на этот поцелуй, чувствуя, как холод начинает проходить. Мне стало жарко. Тим отошел на шаг. Вновь затянулся. Рассмеялся.

— Эх, тетя Маша. Но мне все равно нравится, — довольно сказал он.

Снег не заканчивался. В доме топилась печка. Было слышно, как трещали дрова в печке. Рис вел себя беспокойно. Он подошел к окну и с какой-то тоской смотрел в него, словно пытался чего-то разглядеть. Потом решил забраться к нам под одеяло, но Тим его выгнал. Рис походил кругами, но потом лег около кровати.

Мне нравилось тепло в доме. Нравилось, как от монитора шел синеватый свет, который высвечивал красную розу в аккуратной вазочке. Тим лежал рядом, закинув руку за голову. От него пахло пивом. Перед сном он выпил бутылку пива, решив окончательно расслабиться. При этом он не был пьяным.

— Тим, вот допустим, мы с тобой съедемся. И как будем жить дальше?

— А как все живут, так и мы будем, — лениво ответил он.

— Но как ты это себя представляешь?

— Будем работать, дом поднимать, с долгами расплачиваться. Будем спать вместе в одной кровати. За столом будем делить хлеб напополам. А ты как хочешь жить?

— Мне нужно работать. Я не хочу от тебя зависеть.

— Хорошо. Но ищи работу в крупном магазине и женском коллективе. Не хочу тебя ревновать.

— А тебе не кажется, что ты все равно будешь меня ревновать?

— Не буду, если ты не будешь видеть интерес к тебе от других мужчин.

— Предлагаешь мне паранджу надеть?

— Будь моя воля, я тебя бы посадил под замок в высокой башне и никуда бы не отпускал. Но у нас свободное общество. Поэтому попробуем обойтись штампом в паспорте и честным словом с твоей стороны.

— Попробуем, — согласилась я. — Давай сразу решим насчет детей.

— Тебе они нужны? — спросил Тим.

— А тебе?

— Я не могу сейчас финансово позволить детей. Или мне придется только работать и не видеть тебя.

— Потом может получиться, что у меня будут проблемы с рождением. Возраст свое возьмет.

— Я не против, если мы будем жить с тобой вдвоем, — ответил Тим. — Надеюсь, у тебя нет желания получить мою вторую копию?

— Нет.

— Тогда эту тему больше не поднимаем. Знаешь, мы будем более свободны в сексе. Не надо будет оглядываться на карапузов, — ответил Тим. Синеватые отблески прыгали у него по лицу. Сумерки не могли скрыть его довольное выражения лица. Он был счастливым. Это счастье невольно передалось и мне. Умиротворение. Спокойствие. Расслабленность.

— Марусь, я так понимаю, что ты согласна?

— Если через месяц мы с тобой не разбежимся, то распишемся, — ответила я.

— Не разбежимся, — пообещал Тим.

— Посмотрим, — ответила я уже чисто по привычке, понимая, что пока придется идти вперед, а не назад. Значит, надо будет готовиться к переезду.

На следующий день Тим уехал по делам. Я же поехала в квартиру за вещами. Раз мы решили съехаться, то откладывать переезд не было смысла. Рита должна была обрадоваться тому, что квартира достанется ей в полное распоряжение. Теперь она будет жить одна. Или с Игорем.

Я смотрела на свою квартиру и понимала, что не хочу ее им отдавать. Не хотела, чтоб они жили в моей комнате, как когда-то я жила с Игорем. Чтоб они готовили в той же посуде и строили планы на будущее, которого не будет. Она ведь повторяла мою историю. Наступала на те же грабли, а я не могла ничего сделать. От беспомощности поднималась злость. Но ситуацию надо отпустить. Так будет лучше в первую очередь для Риты. А мне надо отойти в сторону.

Это были не мои проблемы. Она должна была сама обжечься. А я буду обжигаться на своих ошибках. Надавив на чувство жадности и зависти, я собирала вещи. Я ей завидовала. Если бы у нее все получилось с Игорем, то обида меня бы сгрызла. Тяжелая ситуация. Все у них получится, так будет плохо мне, а если разойдутся, то будет плохо Рите, а по умолчанию я буду переживать за нее.

Рита вернулась раньше. Оказалось, что у нее отменили пары, но мне она не сказала об этом. Верно. А зачем мне что-то говорить? У нее своя жизнь. У меня своя. Все верно.

— С квартиры я уеду. Она теперь в твоем распоряжение. За кварплату заплачу. Три тысячи тебе дам на карманные расходы, — сказала я Рите.

— Все меньше и меньше даешь денег, — заметила Рита, доставая из холодильника селедку и мороженое. Она не удивилась моим словам, что я съезжаю. Это насторожило.

— С работой проблема. Пришлось уйти, — ответила я.

— Почему? — с интересом спросила она.

— Потому что пришлось. Вкусно? — спросила я, наблюдая за тем, как она ест мороженое с селедкой.

— Неплохо. Ты к этому переезжаешь?

— Да.

— Тогда я могу съехаться с Игорем?

— Съезжайся. А ты готова к детям?

— Мы пока о них не думаем. Мне надо учебу закончить. Профессию получить.

— Угу. А ребенок явного этого ждать не будет, — сказала я. — Тест сделай. Похоже, ты ребенка ждешь.

— Это не так!

— Давно тебе нравится мороженое с селедкой? — спросила я. Только после этого Рита поняла, что ела. Она с ужасом посмотрела на обед, как будто там увидела червяка. Потом так же посмотрела на меня.

— Быть такого не может!

— Ну почему? Детям свойственно появляться, когда женщина спит с мужчиной, — ответила я.

— И чего теперь делать? — растерянно спросила Рита.

— Или рожать, или на аборт идти, — ответила я.

— Я не могу! Мам, надо что-то придумать!

— Чего тут думать? Вариантов нет. Сделай тест, а потом решай с Игорем.

— Ты не хочешь дать совет?

— Так ребенок ваш, а не мой. Решать вам.

— Но ты же поможешь? Если я решу родить, — спросила Рита.

— Пока у меня возможности нет. Рит я не знаю, как будет с работой, — ответила я. Рита начала возмущаться, но я только улыбнулась. А чего она хотела? Это взрослая жизнь. Взрослые проблемы и такие же решения. Это ей нужно понять. Пусть это и будет с моей стороны жестоко.

Наш разговор принес звонок Тима, который подъехал, чтоб помочь спустить и довезти сумки. Если настроение у Риты резко испортилось, то у меня резко поднялось настроение. Это заметил Тим. Вопросительно на меня посмотрел. Я вначале не хотела говорить, но потом решила все же решила рассказать.

— Я чувствую себя отвратительной матерью. Но я счастлива.

— На тему?

— Мне нравится, что у Риты проблемы, — ответила я.

— Злорадствуешь?

— Да. Правда это плохо? — Я посмотрела на Тима. Не знаю, что я хотела услышать в ответ. Мне кажется, если бы он со мной поспорил или бы согласился, то я все равно бы была недовольна ответом.

— С одной стороны, да. Это как-то грубо и страшно звучит. А с другой стороны — она живет с твоим бывшим мужиком, — ответил Тим. — Тут сложно что-то говорить. И судить тут сложно.

— Я хочу дать ей свободу. Какое-то время совсем не вмешиваться в ее жизнь. Как думаешь, она на меня после этого не обидится?

— Сейчас она будет этому рада. Что получит свободу. Любовь затмевает разум. Ей сейчас хорошо. Птички поют. А вот потом ей будет плохо. Тогда и появишься. Но ты мне лучше расскажи, как будем свадьбу играть? — спросил Тим.

— Скромно. Не хочу большую шумную компанию. Плясок, песен, драк и всех прелестей. Может, просто распишемся? — предложила я, уходя в другую тему.

— А как же пышное платье? Фотографии и лимузин?

— А у нас есть деньги на это?

— Надо заработать, — ответил Тим. — Чтоб было красиво.

— Если ты не будешь меня ревновать, то это получится сделать быстрее.

— При условии, что не будешь с мужиками крутить, — спокойно ответил Тим, останавливая машину около дома.

— Как будто я только и делаю, что по мужикам бегаю, — ответила я.

Тим не стал продолжать тему, переводя разговор на тему ужина. Я же не стала настаивать на споре, переводя активность на обустройстве в доме.

Пусть я раньше уже жила в доме, но одно дело приходить на ночь или оставаться на выходные и другое дело жить постоянно. Нужно было распределить места хранения, поставить свои баночки на общую полку и добавить в холодильник любимые продукты. Вроде все то же, что и при гостевом режиме, но в других масштабах.

Я же думала, что переезд пройдет так безболезненно. Было такое ощущение, что мы всю жизнь жили вместе. Ушли мелкие споры, которые порой возникали до этого. Наступил настоящий медовый месяц, в котором не было туч. И я наслаждалась этим месяцем.

Тим после работы ездил на какие-то халтуры. Я целыми днями оставалась одна. Вначале это было интересно. Я отдыхала от всех проблем и забот. Наблюдала за мучениями Риты, обрывающей мне телефон. Рита мучилась, принимая решение оставить ребенка или нет. Я соглашалась со всем, что бы она мне ни говорила. Это ее злило. Она не хотела понимать, что любой мой совет будет для нее неверным.

Невольно вспоминалось, как я сама была в ее ситуации. Тогда родители сказали, что помогут, если я решусь воспитывать Риту в одиночку. Но решение принимала я, понимая, что придется отказаться от компаний, учебы, друзей. От таких друзей, которым было бы не место рядом с маленьким ребенком. Но я знала на что шла. Жалела ли я о своем решение? Нет. Только той жизни мне все же не хватало. В этом Тим был прав. Мне не хватало той легкости и безрассудства, которое было тогда. И это безрассудство вернулось в отношениях с Тимом.

В тот день я вернулась домой после собеседования. Тим вернулся раньше. Он словно почувствовала, что я решила прерывать затянувшийся отпуск. Пора было выходить на работу. О собеседовании Тиму я ничего не рассказывала, зная, что он будет меня отговаривать, находя новые доводы, чтоб я сидела дома.

Еще в сенях я почувствовала запах мясом. Тим мурлыкал под нос очередную песню, нарезая маринованные овощи.

— У нас сегодня праздник? — спросила я.

— Месяц как мы живем вместе. Сегодня или решаем, когда свадьба, или назначаем дату росписи, — ответил Тим. — И будет у нас: «ах, эта свадьба, свадьба пела и плясала»…

— Что-то нет вариантов. У тебя он один, — ответила я. Не удержалась. Улыбнулась ему.

— А какие у нас есть варианты? — спросил Тим.

— Еще не заработали денег, — ответила я. — Сегодня ходила на собеседование. Хочу поработать на Новогодней ярмарке.

— На улице? — спросила Тим.

— Да.

— А не замерзнешь?

— Не замерзну, — ответила я. — К тому же там платят неплохо.

— Поработай, — неожиданно согласился Тим. — Только одевайся теплее. Не хочу, чтоб ты заболела.

Пока я переодевалась, Тим включил музыку. Дождавшись, когда я надела платье, он подошел ко мне. Обнял за талию, чтоб увести в танце.

— Там пам парам. Когда с тобой распишемся?

— Давай в январе. После праздников.

— Хорошо. В январе после старого Нового года. Пригласим моих родных и друзей, — мягко сказал он, продолжая мурлыкать.

— Я буду себя чувствовать бедной родственницей. С моей стороны будет только дочка. Возможно, зять, — ответила я. Тим рассмеялся на моих последних словах.

— Можно его приглашать.

— Тим, а может просто распишемся и куда-нибудь уедем?

— Где тепло и пальмы живут?

— Куда угодно.

— Мне эта идея нравится.

— Ты сегодня все время соглашаешься.

— А почему нет? Завтра подадим заявление. А если я буду с тобой спорить, то ты это поставишь мне в упрек. И тогда мы не распишемся, ответил он, кружа меня по комнате.

— Тим, у меня голова кружится.

— А у меня она давно кругом от тебя, — ответил он. Мягко посмотрел на меня. — Я тебя говорил, что тебя люблю?

— Говорил.

— Тогда повторю, что от тебя без ума. Так выйдешь за меня замуж? Месяц мы с тобой неплохо прожили. Время у тебя подумать было.

— Я не думала об этом. Но замуж за тебя выйду.

— Хороший ответ, — останавливаясь, сказал Тим. — Надо это отпраздновать.