Не спеши с ответом (СИ)

Глава 12

Новогодние праздники проходили к концу. Я работала почти без выходных. Даже первого числа было решено выйти, но во второй половине дня. Я не была против. Платили за выход, плюс процент. И получалось вполне неплохо. К тому же Тим работал без выходных, а я дома вполне насиделась. Мне хотелось движения и общения. На работе я это все получила.

— Маш, ты совесть имеешь? — без приветствий спросил Игорь. Он появился чуть не из-под земли. Я его вначале не узнала. Он выглядел солидно. В дубленке, зимней шапке на меху и кожаных перчатках — Игорь напоминал чиновника из северных районов времен нулевых.

— Тебе родственники гуманитарную помощь дали? — спросила я.

— Чего⁈ — возмутился Игорь, не понимая моих слов.

— Вещи откуда? — спросила я.

— Сестра прислала. От бывшего мужа. Неплохо смотрится? — рассылался в улыбке Игорь.

— Неплохо, — улыбнулась я, сдерживаясь, чтоб не рассмеяться. Он мне напоминал напыщенного индюка. И борода у него была индюшачьей. На мужскую бороду она не была похожа. А он ее тряс, вытягивая шею, чтоб смотреть на мир свысока. Или ему натирал ворот дубленки?

— Ты чего Риту не поздравила? — спросил он.

— С чем?

— С Новым годом! Праздник же. Ты ей чего подарила? — с наездом спросил он. Я отошла на шаг назад. Больно он был нервным. Еще кинется.

— Чего подарила? Комплект постельного белья, — ответила я, поправляя товар на лотке. — Хороший комплект. Чего? Не понравился? Я подумала, что вам, как молодой семье, нужно дарить что-то полезное.

— Могла бы и денег дать, а не наволочки дарить, — ответил Игорь.

— У меня сейчас денег нет. К тому же я сама решаю, что дарить, а что нет, — ответила я.

— А ты знаешь, что мы сидели в Новый год с черным хлебом и банкой соленых огурцов! Рита беременна! Ты это забываешь!

— Я это помню, — ответила я. — Но это не значит, что я буду ее и тем более тебя содержать.

Мне каким-то чудом удалось сохранить самообладание и не повысить голос. Я сдержалась, хотя внутри все кипело.

— Я тебе и не говорю про содержание. Но надо хоть немного заботиться о дочери.

— Я не виновата в том, что у вас был такой экстремальный праздник, — ответила я.

Отойдя от Игоря, я подошла к покупателям. Пусть Новый год уже закончился, но люди продолжали ходить друг к другу в гости. Кто-то еще готовился к Рождеству. Были еще и туристы, приехавшие в наш город на гулянья. Все они покупали Новогодние товары и сувениры, которые лежали у меня на лотке.

— А кто виноват? Если бы ты была нормальной матерью, то помогла бы дочери в сложный период, — сказал Игорь, дождавшись, когда я освобожусь. И продолжил с той нотой, на которой мы с ним остановились.

— Чего ты от меня хочешь? — спросила я, наблюдая, как он переминался с ноги на ногу. Забавный. — Новый год прошел. Вы его отпраздновали. Чего теперь о меня надо? Праздники заканчиваются. Так я при чем?

— За все это время ты не позвонила Рите. Не узнала, на что она живет.

— Я же ее тебе отдала. Под твою ответственность. Хочешь сказать, что ты не в состоянии прокормить мать своего ребенка⁈ — у меня аж брови взлетели. Да, я немного переигрывала, но Игорь проникся. С него тут же слетела вся наглость и самоуверенность. Передо мной вновь стоял нормальный мужик, который когда-то мне понравился.

— У меня сейчас трудности, — ответил Игорь.

— Чего? Трудности? Ты связался с молоденькой девушкой. Сделал ей ребенка и говоришь, что у тебя трудности⁈ — я рассмеялась. — И ты хочешь, чтоб я вам помогла? Тебе помогла? Здоровому мужику, которому отдала свою квартиру? Тебе не надо думать, где снять жилье. Но ты приходишь сюда, желая, чтоб я тебя еще и содержала?

— Нет, содержать меня не надо. Но помочь Рите…

— Ты заставил Риту в Новый год сидеть с хлебом и огурцами! Ты, мужик под полтинник, а ведешь себя как дитя малое. Нашел себе мамку! Ты запомни: я тебе не мать и нос вытирать не собираюсь.

— Заладила про содержание. Только и думаешь о деньгах. Меркантильная сволочь! — зло рявкнул Игорь.

— Ты не можешь мне ничего предъявлять. Если бы ты был нормальным мужиком, то не посмотрел бы в ее сторону. Но ты посмотрел. Хорошо, я промолчала. У глупышки первая любовь. Пусть и такая своеобразная. У тебя кризис среднего возраста. Хорошо, встречайтесь. Но ты еще наследил и сделал ей ребенка. Я опять промолчала. Не пошла к тебе устраивать скандал и задаваться логичным вопросом: где твоя голова? У тебя голова нужна явно не думать, а только рот открывать, но я промолчала. Но ты пришел ко мне и начал требовать от меня денег. Тебе не стыдно? Какие ко мне могут быть претензии?

— Дура, — бросил Игорь и ушел.

Я зло посмотрела на него. Выдохнула. Все нормально. Я даже не стала ругаться. Мы миром с ним поговорили. Так что все нормально прошло. Если честно, то я боялась встречаться с Игорем. Мне все время казалось, что я начну истерить, буду ему претензии предъявлять за себя, за Риту, вцеплюсь в самодовольную рожу, но все вышло иначе. Какой же он был смешной! А я ведь считала его симпатичным и мужественным. Он мне казался мужчиной. Настоящим мужчиной, который в состоянии взять на себя ответственность за женщину, за семью. Но Игорь был не мужиком, а ребенком, который искал себе семью, где ему бы нос вытирали.

— Неприятности? — спросил Ваня. Он торговал рядом со мной корзинами и деревянными сувенирами.

— Нет. Бывший в гости приходил, — ответила я.

— Так всегда, вроде уже расходишься с человеком, а он все равно в жизнь возвращается, — понимающе сказал Ваня.

— И не говори. Как сегодня торговля?

— Сегодня день пустой, — поморщился Ваня. — По чаю?

— Давай. Пригляди за товаром, я пойду пирожков куплю.

Мы с ним часто пили чай, угощая друг друга пирожками и запеканками, которые готовила его жена, а он щедро делился этой запеканкой со мной. Рождественские морозы были мягкими, но когда стоишь целый день на улице, то даже самый мягкий мороз к вечеру станет пробирать до самых костей.

Я шла к пирожковой. Низкие тучи нависали над головой. Из-за этого настроение было мрачным. Может, сказывалась усталость. А может кровотечение, которое все никак не хотело прекращаться. Я уже и кровоостанавливающее пила, но чего-то не помогало. Уже было ясно, что придется тащиться в женскую консультацию и решать эту проблему. Лечение не особо помогало. Врач предупреждала, что если не получится, то придется решать проблему радикально, но мне совсем не хотелось ложиться под нож.

Ветер прошелся по замершим щекам. Сразу стало как-то холодно. Вроде специально купила теплые ботинки. Вначале они грели, но в последнее время тепло из них уходило. Оставалось только греться чаем, пирожками и разговорами. С Ваней было интересно разговаривать. Он рассказывал байки и всячески веселил. Открытый и общительный, приятный в общении — рядом с ним время пролетало быстро.

— Смеетесь? — спросил Тим. Он появился из-за палатки, как из-под земли. С сигаретой в зубах, с низко надвинутой на глаза шапке, он напоминал пацана, искавшего приключений. Я не ожидала его увидеть, потому что он должен был сегодня работать, поэтому немного растерялась.

— Привет, Тим, — улыбнулась я. Мы не виделись три дня. У нас все никак не совпадали смены. Он уходил на полутора суток, при этом приходил спать днем. А я работала в дневные смены. — Угу. Ты еще долго будешь тут смеяться?

— Хозяин задерживается. Как приедет, так все соберу и тогда домой.

— Ясно. Хрен знает, когда поедешь, — ответила он. — Через час жду тебя дома. Держи деньги на такси.

— Я своим ходом доберусь, — возразила я. — В праздники такси в два раза больше стоит.

— Плевать. Я жду тебя как можно раньше, — ответил Тим.

— Может, составишь мне компанию?

— Нет. Пойду домой. Меня мать зачем-то ждет. И зачем-то у нас дома. Надо будет у нее ключи забрать. Как-то не хочется, чтоб она появлялась без звонка. Это все же мой дом, а не ее.

— Чего-то случилось? — спросила я.

— Хрен его знает. Видимо, с отцом цапанулась, — сказал Тим. — Не задерживайся.

И чего приходил? Мог бы и по телефону сказать. Я смотрела ему вслед, чувствуя, как сердце сжимается. Что-то в нем было такое, что у меня вызывало жалость. Риту мне было не жаль. Она должна была получить урок, а вот Тим…

Поймав себя на этой мысли, я задумалась. А какие чувства я испытываю к Тиму? Любовь? Нет. Иногда мне казалось, что я его люблю, но ведь на деле мне нравилось ощущать себя любимой. Знать, что я кому-то небезразлична. Из-за этого я и сошлась с Тимом. Из-за этого я хотела выйти за него замуж. Брак на жалости — это непрочный фундамент. Я это понимала. Когда Тим был рядом, то я об этом забывала. Но стоило нам разойтись на какое-то время, как здравый смысл возвращался. Эх, сомнения! Как же с ними было сложно жить!

Я набрала номер Риты. Все же с ней надо было поговорить. Может быть, сейчас наступило то время, когда можно было хоть как-то что-то изменить. Все же Новый год с солеными огурцами — это довольно сильно и должно было повлиять на Риту.

Она ответила спустя несколько минут и только со второго моего звонка. Голос у нее был вялым, уставшим.

— Привет, доча. Как себя чувствуешь?

— Средней степени паршивости. Надо к экзаменам готовиться, а я ничего не соображаю. Мутит и тошнит. И это на любой запах! Из дома не выйти. В подъезд выхожу и понимаю, что столько отвратительных запахов. Но ладно подъезд. Меня от мандаринов мутит! — сразу с потоком жалоб, накинулась Рита. — Только и могу есть, что черный хлеб и соленые огурцы.

Тогда стало понятно, почему у них был такой бедный праздничный стол. Я невольно улыбнулась.

— Ребенка сложно выносить. Еще сложнее его воспитать, — осторожно сказала я.

— Мам, через сколько все это прекратиться? — спросила она, клюнув на мои слова. Значит, будет диалог. — Я хочу спросить, когда пройдет тошнота и дурость?

— Могут через три месяца, а может и через девять. Тут все индивидуально. Меня с тобой поласкало в первом триместре и в последнем. А изжога была и отеки.

— Отвратительно, — сказала Рита.

— Нет. Вот когда соски трескались от кормления — это было намного хуже и больнее. Еще и на диете пришлось мучиться.

— Чтоб похудеть? — спросила Рита.

— Чтоб у тебя аллергии не было и колики не мучили. Но все это были мелочи. Мне больше всего не нравилась песочница, в которой приходилось с тобой играть. Бррр. Как вспомню, так вздрогну. Подружки на танцы идут, а я куличики с тобой леплю. Песок на руках, на одежде. Ты вся в нем уделывалась. Стирать в машинке было нельзя. Приходилось замачивать в тазике.

— Но тебе же нравилось строить песочные замки, — напомнила Рита.

— Это я себя хоть как-то пыталась заинтересовать. Если не можешь изменить ситуацию, то надо найти что-то в этой ситуации хорошее, — ответила я. — Сложнее всего было привыкнуть, что никакого отпуска и выходного не будет. А еще надо дома убраться, еду приготовить, стирать и думать, как заработать денег. Денег же с появлением ребенка будет не хватать.

— Но ты же не пошла на аборт. Решила родить.

— Потому что ты мне была нужна. Только благодаря тебе, я смогла выбраться со дна, куда сама упала. Если бы не ты, то я бы оказалась в тюрьме. Но у тебя нет такой необходимости, чтоб цепляться за ребенка, как за последнюю соломинку.

— Думаешь, что надо идти на аборт пока непоздно?

— Нет. Я хочу, чтоб ты все взвесила. Решила, хватит ли сил и возможностей на то, чтоб вырастить и воспитать ребенка. Чтоб поняла, что у тебя на руках не один ребенок, а двое.

— Ты про Игоря?

— Да. Про него.

— А сама встречаешься с малолеткой.

— Тим пусть и довольно молодой, но при этом пашет, как вол. Я не могу его назвать ребенком. Пусть он и капризный, требовательный, но он взрослая личность.

— А я, по-твоему, еще ребенок? Из-за того, что пока учусь?

— Вот именно, что пока. Ты сможешь дальше учиться? Не получится ли так, что вместо воспитания ребенка и сдачи сессий, тебе придется выйти на работу? — спросила я. — Игорь не из тех мужчин, из которых получаются хорошие отцы.

— Это будет его ребенок.

— А сейчас он что-то сделал для своего ребенка? Кроме того, что пришел ко мне с претензиями, что я свою дочь не кормлю.

— Он к тебе приходил? — как-то глухо спросила Рита.

— Приходил. Тебе деньги нужны на хлеб с огурцами?

— Нет. Сами справимся, — ответила Рита и бросила трубку. Похоже, она не знала, что Игорь решил проявить такую инициативу. Я хотела ей перезвонить, но не успела. Надо было собирать товар.

Я не хотела, чтоб Рита сейчас ставила крест на будущем. Но в открытую ей сказать об этом не могла. Мне оставалось лишь ее подтолкнуть к нужным мыслям. Время пока еще было. Она успевала принять любое решение. Только потом могло оказаться, что я буду с мужчиной, а она останется матерью — одиночкой.

После того как я сдала товар, то попыталась вызвать такси. Но свободны машин не было. Праздники. Пришлось идти на остановку, чтоб ждать автобуса, который ходил в это время довольно редко.

— Подвезти? — спросил Ваня, подъезжая ко мне.

— Мне в другую сторону, — ответила я.

— Так прокачусь. Все равно сегодня торопиться некуда.

— А как же Алена?

— Уехала к матери вместе с детьми. Поехали. Погода нынче не летная.

— Она в последнее время часто плохая, — ответила я. — К этому уже можно было и привыкнуть.

— Ты почти превратилась в снегурочку и морозы тебе не страшны? — развеселился Ваня.

Я улыбнулась и села к нему в машину. Тут Ваня был прав. Глупо отказываться от такого щедрого предложения. Мороз к ночи усиливался. Я замерзла. Мне совсем не хотелось мерзнуть на остановке.

Ваня решил поехать в объезд через «дугу». Я не была против. Мы беседовали ни о чем, пока не перешли на личные темы. Он начал жаловаться на жену, которая не обращала на него внимания, а ему хотело тепла и ласки. При этом расходиться с ней он не хотел. Стандартная история, старая как мир.

— Я не знаю, что тут посоветовать Вань, — честно ответила я. — Ты сам должен придумать, как решить эту проблему.

— Я не хочу рушить семью. Все-таки дети. Но можно найти отраду на стороне.

— Я как-то против измен в отношениях.

— Брось. Тебе это раньше нравилось, а сейчас вдруг решила моралистку включить, — грубовато ответил он.

— Это к чему сейчас было сказано? — спокойно спросила я.

— Не помнишь меня?

— Не помню.

— А я тебя сразу узнал. Есть в тебе что-то такое, что не дает тебя забыть. Порочное, если хочешь знать.

— Не хочу. Что было, то осталось в прошлом.

— Вот давай не будем строить из себя святую. Через тебя столько мужиков прошло, что ты не можешь всех вспомнить.

— Вань, останови машину, — попросила я.

— Не глупи. Пешком тебе отсюда не выбраться.

Он положил руку на мое колено. Я ударила его по руке. Ваня рассмеялся.

— Давай где-нибудь остановимся. Вспомним былые годы.

— Меня жених ждет дома.

— Жених? Удивила. Обычно с гулящими встречаются, но чтоб жениться… Это что-то новенькое.

— Хватит меня оскорблять, — попросила я, чувствуя, как внутри все поднимается страх.

— А кто тебя оскорбляет? Раньше тебе нравилось, что тебе правду в лицо говорили. Принцессой ты ведь не была.

— Это в прошлом.

— Нет, Маш, ты от своего прошлого никогда не отмоешься, — ответил Ваня, сворачивая в сторону проселочной дороги.

— Вань, ты прав. От своей сути не уйти. Но сегодня у меня критические дни. Не хочешь же испачкаться.

— Серьезно?

— Угу. Меня кровит. И кровит довольно сильно.

— Всегда можно найти альтернативу.

— Не помнишь, что я альтернативу не приемлю? Потрахаться можно, но по классике.

— Блин, дай тебя хоть полапаю, — заезжая в лесополосу, сказал Ваня.

Это было отвратительно. Он меня лапал, целовал, пытался залезть в трусы, но довольно быстро отказался от этой идеи. Я терпела, не понимая, как мне это раньше давалось так легко. Я пыталась себя убедить, что его ладони на моей груди — это всего лишь ладони. Ничего большего. Только почему-то хотелось плакать.

Слезы я сдерживала до последнего. Он закончил в кулак. Довольный, Ваня все же довез меня до моей остановки. На все это у нас ушло около часа. Несмотря на возбуждение, Ваня долго не мог кончить. Потом хотел второй раз завестись, но у него ничего не вышло. Это его ни капли не расстроило. Он поцеловал меня на прощание и пообещал, что в следующий раз все будет иначе. Я ему ничего не сказала. Молча вышла из машины и пошла домой. Мне хотелось прийти в квартиру, забраться под душ, а потом под одеяло, чтоб заставить себя забыться, но в квартире была Рита и Игорь. Мне пришлось идти к Тиму.

Около дома я заметила, что света в окнах не было. Я надеялась, что Тим меня не дождался и уснул. Это было самым хорошим вариантом. Тогда бы не пришлось объясняться, а завтра я бы что-то придумала.

В сенях меня встретил Рис. Он молча меня поприветствовал, махая из стороны в сторону хвостом, лизнул руку. Я открыла дверь, чтоб пропустить пса в дверь, но грозный окрик Тима заставил вздрогнуть.

— Пошел вон! Ты наказан! — крикнул Тим. — Сегодня дома пес не ночует.

Пес заскулил, но послушно повернулся и вышел в сени. Тим сидел за столом, положив голову на руки. Рядом с ним стояла бутылка водки. Тим не стал поднимать голову. Не смотрел в мою сторону.

— Что случилось? — украдкой вытирая слезы, спросила я.

— Пытаюсь подавить в себе злость, — ответил Тим. — Сегодня дерьмовый день.

— И в чем дерьмовый? С мамой проблемы?

— С ней всегда проблемы. К ним можно уже привыкнуть. И к тебе надо привыкнуть. К такой дуре, — ответил он. — Ты как? Наигралась?

— Во что?

Он поднялся. Подошел ко мне. Прошелся пальцами по моим губам, смазывая их.

— Понравилось?

— Нет, — прошептала я. Слезы вновь потекли по щекам.

— Я ведь тебя предупреждал, — прошептал он. — Вижу же как они на тебя смотрят. Как тебя хотят. Ну что же ты такая дура? Почему не можешь мне поверить?

— Не знаю, — прошептала я, чувствуя, что подкашиваются ноги.

— А расплачиваться за твои ошибки приходится мне. Ты представляешь, как мне сейчас плохо? — спросил он. — Как больно?

— Тим, я не хотела.

— Чего не хотела? Изменять? Не доверять? Чего ты не хотела? Не считаться со мной?

— Я не виновата.

— Тогда почему ты плачешь? Что я тебя просил сделать? И что получил?

— Так получалось. Я не знала, что мы с ним раньше были знакомы.

— Ты с половиной города спала. Хочешь сказать, что для тебя неожиданность встретить знакомую рожу? — Тим вернулся к столу. Налил себе еще водки.

— Откуда ты знаешь? — спросила я. Мне казалось, что он все знал. Что чуть не рядом сидел, когда ко мне Ваня приставал.

— Что ты мне изменила? Я все знаю. Чувствую. И от этого схожу с ума. Чего будем делать, Марусь? Как с тобой будем дальше жить?

— Завтра я уйду, — ответила я, снимая куртку и ботинки. Свитер. Утепленные штаны. Надо было поставить воды…

Тим выпил еще стопку. Чему-то рассеялся.

— Уйдешь? А кто тебя отпустит, тетя Маша? — спросил он, лениво подходя ко мне.

Пощечина обожгла щеку. Я не ожидала удара. Из-за этого не успела увернуться.

— А может попытаемся все забыть и начать сначала? — ехидно спросил он. — Чего молчишь?

— Не надо меня бить.

— Предлагаешь мне тебя поцеловать? Что ты предлагаешь? — переходя на крик, спросил он.

— Не становись хуже, чем ты есть.

— А кто тебе сказал, что я хороший? — спросил Тим. Вторая пощечина. — Ты еще не знаешь на что я способен.

— Знаю.

— Тогда зачем мне делаешь так больно? Зачем, если знаешь? — в этот раз он зарядил с кулаками. Удар был такой сильный, что я упала на пол. Удары сыпались без перерыва. Я могла глотать слезы.

— А мне не больно? — выпалила я.

— Нет. Ты еще не знаешь, что такое боль, — ответил он. — Не знаешь, что за чувство может разрывать изнутри.

— Знаю.

— А! Тогда все это специально? Так получается?

Я больше не чувствовала себя. Все тело превратилось в одну сплошную боль. Жизни не было. Лишь существование. Болезненное существование, которое нельзя было прекратить и которое нельзя было продолжить. Сопротивляться было бессмысленно. Тим был сильнее. И я почему-то не хотела сопротивляться. Мне нужна была эта боль, которая выходила наружу из сердца и души. Чтоб она смыла то, что въелось в тело. Оно так долго мне не принадлежало, что я забыла, как это быть собой. Оно давно стало чужим. Так почему его не может кто-то бить? Чужие ладони — это всего лишь ладони. Чужие кулаки — это всего лишь кулаки. А я? Кто тогда я?

— Пей.

— Губы болят.

— Пей!

Водка обожгла губы. Рот. Десна. Больно. Кровь. Хотелось все это выплюнуть, но я давилась и послушно пила. А водка все не заканчивалась. Она проваливалась в желудок. Расходилась теплом по телу, принимая облегчение. Потом мы сидели на полу. В сенях скулил пес. Я плакала, уткнувшись в плечо Тиму. Он курил. Накачивал меня водкой и слушал мой пьяный бред. Я отключилась на том моменте, когда он начал громить мебель…