Не время почивать на лаврах

Часть 6. Глава 15.

Линия лучников пропустила меня, а затем прикрыла отступление в наш собственный небольшой лагерь. Там меня окружили абсолютно все.

- Как успехи? - первым задал вопрос Сималион.

- Пока не уверен, - ответил я. - Мне кажется, я выиграл сутки... Рассвет, я имею в виду. Я предложил им свободу и возможность уйти в обмен на пленников.

- Что??? - принц Трифин едва челюсть не выронил. Он смотрел на меня, как на того, кто совершил невероятную глупость.

- Там, как минимум, двадцать детей, - тяжко вздохнул я. - Есть старики и женщины. Надо постараться их спасти...

- Да кому какое дело до стариков и баб!? И те, и те - бесполезны в масштабе государства, - Трифин продолжал выражать возмущение. - Может быть, давай просто выкупим детей? Я запросто напишу долговую расписку, дам обещание или поклянусь жизнью матери. Я - принц. Мне поверят. А когда нам передадут детей, мы нападём. Нельзя позволить, чтобы они просто ушли. Это же позор! Что о нас потом при дворе скажут?

Трифин говорил весьма прямолинейно. Я не мог согласиться с ним, но мог понять. И немножко поморщился от перспектив, если бы не я, а он имел право отдавать приказы. С таким командиром количество трупов увеличивалось бы в арифметической прогрессии.

- Мы так поступать не будем. Я дал их предводителю слово. И если они примут моё предложение, мы их отпустим. Мы сбережём не только важные жизни, но и все остальные. Крестьянские, солдатские... Даже, возможно, вашу, Ваше Высочество. Не забывайте, чему вы обучались в Сторожевом Лагере: "если победа достигнута без кровавого столкновения - это великая победа...".

Трифин со мной не согласился, но в этот раз промолчал. Ибо аргументов у него просто не было.

Сималион перехватил инициативу и потребовал подробностей. Я рассказал, как всё прошло, и добавил, что всё же не верю Кавохаю ни на грамм. Поэтому весь день и всю ночь мы будем бодрствовать. Придётся прокопать небольшой ров до самой опушки, заполнить его маслом и облить этим же маслом пару стволов, чтобы возможным пожаром предотвратить потенциальный прорыв по правому флангу. Заготовить множество факелов и установить их практически повсюду, чтобы яркий свет горел всю ночь. Ни на секунду не расслабляться и быть готовыми ко всему. Даже к тому, что эти уроды действительно погонят на нас заложников.

- Но всё же я надеюсь на лучшее, - сказал я напоследок.

До самых сумерек шла непонятная игра: и в нашем, и во вражеском лагере продолжали копать и укрепляться. Я чуть себе правый глаз не стёр, практически весь день не отрываясь от окуляра. Сам не работал, но докладывал, что вижу, и даже на дерево однажды залез, чтобы собрать больше информации. И по мере понимания, что враг действительно укрепляется, что предпочёл готовиться к худшему, усиливались мои опасения.

Я нервничал, бегал туда-сюда и злился, не понимая, почему медлит Вилибальд. По идее, он уже должен быть тут. Он же всё-таки конницей руководит, а не пехотой. Где он? Почему задерживается? Почему зов его рога не проносится над вершинами деревьев?

К сожалению, все сиреи были задействованы. Я не мог ни получить обновлённой информации, ни отправить за новой. К тому же Иберик засомневался, что в этом был бы какой-то смысл: он сказал, что вражеские лучники несомненно наблюдают за небом. И по-любому попытаются сбить посланца, как ранее проделали мы.

Так прошёл весь день. Потом вечер. В лагере Кавохая разожгли костры. Оттуда раздавались странные крики, смех и ругань. Как, в принципе, в нашем лагере. Только в нашем лишь ругались, в большинстве считая, что надо нападать глубокой ночью, когда самый сон. Часть заложников бы мы потеряли, но точно нивелировали бы преимущество врага в живой силе.

Всю ночь на нашей стороне горели множественные факелы. Весь мост был освещён. Пространство метров на сто вперёд тоже. Никто из нас не сомкнул глаз, потому что каждый не раз зачерпнул спасительный отвар из общего котла. Еды практически не осталось, но кипячёной воды было хоть отбавляй.

Ранним-ранним утром, заставив меня вздрогнуть, раздался звук темиспарского рога. Враг призывал на очередные переговоры.

Нервы мои были напряжены, как струна. Я искренне желал, чтобы Кавохай согласился. Я очень хотел защитить и спасти тех бедолаг, кого равнодушная судьба привела к этому мосту.

- Всем быть готовыми! - скомандовал я солдатам. - Момент истины. Если пойдут на прорыв, рубить всех!

В этот раз к телегам направился не только я, но и мои друзья. Только их я предусмотрительно остановил на значительном расстоянии.

- Кавохай, сын Амланда! - закричал я. - Я жду твоего ответа!

Две телеги опять разъехались. Только делегация в этот раз состояла лишь из одного человека.

Кавохай шёл, шатаясь. На мгновение меня посетило предположение, что он ранен. Что подельники низложили бывшего командира при помощи острого кинжала.

Но всё оказалось гораздо прозаичнее - Кавохай хорошенько поддал. Когда он приблизится, от него разило на километр.

- Ты что пьян? - удивлению моему не было предела.

- В горах не принято обсуждать с ватагой судьбоносные вопросы без чарки доброй браги, - он стоял на ногах некрепко, но говорил вполне уверенно. - Если ты неспособен доказать, что лучший во всём, тебя не станут слушать. Меня стали...

- И к чему вы пришли? - подобный подход мне был непонятен, ведь эти балбесы, напившись, рисковали абсолютно всем. А вдруг мы сейчас ворвёмся и начнём убивать без разбору? У этих бородатых дикарей чувство самосохранения есть вообще? Или атрофировано?

- Ватага согласна на твоё предложение, аниран, - в этот раз Кавохай удивил меня, потому что без лишних движений прикоснулся к груди и поклонился, как положено поступать в Астризии. - Ночь выдалась непростой, но к рассвету мы решили. Твоя взяла.

Я едва сдержался, чтобы через нос не начать стравливать пар, как настоящий паровоз. Облегчению моему не было предела.

- Весьма разумное решение, - я пытался говорить с определённой долей равнодушия. Так, будто и не сомневался, что дикари поступят как цивилизованные люди. - В смерти нет величия. Величие - жить дальше и сражаться за жизнь.

Пафосная фраза заставила Кавохая неопределённо хмыкнуть.

- Признаюсь, аниран, ты меня удивил. Я знаю другого анирана. Шального, грубого, неуправляемого. А о силе его в горах слагают легенды. На твоём месте он бы не испытывал сомнений. Тракт бы уже был залит кровью. Чужой, своей... Но ты почему-то принял решение поступить именно так. Причины ускользают от меня...

- Потому что я хочу спасти вас всех. Я хочу, чтобы вы жили. Хоть вы веками уничтожали себя и себе подобных, всё же не заслуживаете такого наказания. Я знаю, на что способен человек и какую цивилизацию может построить. Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы и у вас был шанс её построить.

Кавохай поморщился:

- Я мало понял из того, что ты говоришь. Просто не забывай: ты дал клятву. Если принял решение, что сегодня никто не погибнет, так тому и быть. Ватага согласилась.

- Я рад, что ты способен мыслить рационально, Кавохай, - я протянул руку, всё ещё немного опасаясь. Но тот без страха пожал её в ответ.

- Мы почти собрались. Ещё чуть-чуть и будем готовы уходить.

- У-у-у-у-у-у-у! - перебив Кавохая, где-то вдали зазвучал столь знакомый рог. Значит, Вилибальд на подходе.

Кавохай резко обернулся. Лоб покрылся морщинами. Видимо, бородатый предводитель этих горных баранов обо всём догадался.

- Ты дал слово! - он испуганно посмотрел на меня.

- И я его сдержу... Сообщи своим. Подготовь пленников и начинай выводить.

Далёкий рог подстегнул ватагу к действиям. А я быстро сбегал в лагерь, собрал всех солдат и торопливо повёл к лагерю противника. Задача была в том, чтобы как можно быстрее оттуда вывести всех пленников. А то хрен его знает, что начнётся, когда конница подойдёт. Мало ли. Возможно, запаникует кто. К ножнам потянется.

Острые колья падали направо и налево, когда мы расчищали дорогу. Лунки засыпались землёй, а вылитое масло - прибрежным песком. Я же вместе со своими соратниками поспешил в лагерь. Телеги, заменяющие врата, столкнули с дороги. Бородатые мужики с тяжёлыми заплечными сумками выстраивались коридором и давали дорогу тем, кого несколько дней тащили за собой чуть ли не на цепи.

- Оружие! Оружие на землю! - громовым басом проорал Сималион из-за моей спины. Я, то ли по глупости, то ли по невнимательности, даже не посмотрел, что бородачи, превратившиеся во вьючных животных, с острыми мечами расставаться не спешили. - Лучники - взять цели!.. Бросайте! Бросайте на землю!

Я выругался себе под нос и повторил приказ за Сималионом. Без страха растолкал особо недружелюбных мужиков и даже пару мечей выбил ногой.

- Все бросайте! Никто вас не тронет!

Кавохай, ненадолго ставший моим гидом, помог разоружить свою шайку. Я лично не опасался внезапного нападения, но вооружённые воины нервировали и Сималиона, и моих солдат.

Затем потянулись понурые пленники.

Первыми, обнимая и помогая друг другу, шли мужчина и женщина лет шестидесяти. На лице мужчины были видны следы побоев, а женщина помогала ему идти. Женщина бросила на меня обеспокоенный взгляд. А мужчина не поднимал взгляда от дороги и кряхтел при каждом шаге. Молча они прошли мимо.

- Проводите их в лагерь. Воды дайте. Или отвара. Срочно!

И так продолжалось далее. Люди испуганно косились по сторонам, словно не верили, что всё закончилось. Они прижимались друг к другу и пялились на меня, двигаясь через коридор. И лишь последние трое сильно избитых мужиков остановились и попытались слабыми руками осенить себя знамениями.

- Спасибо Триединому, что прислал тебя, избавитель, - пробормотал один из них. - До конца жизни не забудем тебя.

- В лагерь. В лагерь их живо! - я помог одному из них, чтобы не упал и передал в другие руки. А затем подозрительно уставился на Кавохая. - Это все? Всего лишь восемьдесят три человека? - я считал каждую голову и ни разу не сбился со счёта.

- Нет, - Кавохай замотал головой. - Главная добыча ещё.

Он подал знак своим людям, и один из них потащил на верёвке вереницу ребятишек подросткового возраста. Они выглядели перепуганными, но не измождёнными. Никто не упал, никто не оступился. Они лишь пригибались к земле, когда проходили между рядов бородатых мужиков, опасаясь получить удар ниже поясницы.

Слёзы на глазах последней девчонки в разорванных одеждах, которые постоянно опадали с плеча и которые она безуспешно пыталась удержать, заставили мои зубы скрежетать. Не догадаться, что ей пришлось пережить, мог только полный идиот.

Я бесцеремонно оттолкнул поводыря, потянулся к испуганной девушке и помог подтянуть одежды.

- Не бойся, дитя. Иди. Славные воины Астризии защитят тебя.

Она посмотрела на меня не менее испуганным взглядом, чем на бородатых мужиков, ничего не сказала и понуро побрела дальше.

- Феилин, быстро там всё организуй. Накорми всех, - отдал я приказ, а затем опять уставился на Кавохая. - Это все? Всего восемнадцать?

- Все, - ни на секунду не задержавшись с ответом, сказал тот. А затем добавил: - Не веришь, можешь убедиться сам.

На приглашающий жест я ответил согласием.

- Не спускайте с них глаз, - отдал я приказ Сималиону и двинулся вслед за Кавохаем.

Быстро собранный лагерь темиспаровских выродков являлся синонимом слова "беспорядок": разбросанные повсюду щепки и ветви сухих деревьев, куски рваного тряпья и выпотрошенные тюки с добротными шкурами, деревянная и медная посуда, лежащая в грязи, перевёрнутый котёл, распряжённые кони, собранные вместе и равнодушно дожиравшие зелёные побеги у самого края лагеря. У тлеющих углей огромного костра, где, видимо, состоялась ночная дискуссия на тему капитуляции, валялись обглоданные кости. Скорее всего, лошадиные. Перевёрнутый деревянный бочонок. Деревянные кружки. Несколько брёвен вокруг костра забрызганы блевотиной.

Общая мерзопакостная картина вызывала отвращение. Я шёл, смотрел по сторонам, заглядывал под каждую телегу, шевелил ногой каждое нагромождение тряпья. Даже презрительно поморщился, когда увидел очередного бородача, шустро набивавшего походную сумку. Он копошился, что-то доставал, что-то перекладывал. А затем задумался, когда в одной руке держал серебряный подсвечник, а в другой - серебряный бокал. Мыслительные процессы быстро завершились и, в итоге, оба предмета он принялся яростно запихивать в и так уже заполненную сумку.

Я сплюнул и осмотрелся. Вроде бы, я проделал весь путь. В конце наспех сооружённого лагеря бортами наружу стояли ещё две телеги. И оттуда шла просто ужасная вонь.

- Боже мой, - я зажал нос и прошёл ещё пару метров, ожидая увидеть отхожий ров.

Но дело оказалось не только в этом.

Я облокотился на борт телеги, заглянул в ров и чуть сам не сблевал: рой насекомых кружился над горами фекалий и несколькими неподвижными телами. Одетые в абсолютное рваньё, друг на друге лежали четыре человека: две пожилых женщины и два пожилых мужчины. Без видимых следов побоев или надругательств.

Едва удержав под контролем эмоции, я обернулся и хмуро посмотрел на Кавохая.

- Это те, кто не выдержал пути, - простодушно пожал он плечами. - Да и работать вчера пришлось... Не справились. Со стариками такое бывает.

Успокоился я лишь с трудом. Смотрел на тела бедолаг и поносил последними словами не Кавохая, не его головорезов, а себя. Если бы я отдал приказ предыдущим днём, если бы скомандовал "на штурм!", возможно, сейчас эти люди были бы живы. Я промедлил. Я допустил того, чего мог бы не допускать.

По странному стечению обстоятельств, одно из тел, что лежало сверху, начало сползать вниз. И утянуло за собой ещё одно. Соскользнуло и открыло моему взгляду ещё одно тело, которое я не заметил ранее. Пятое тело.

Это был молодой мужчина. Парень, я бы сказал. Его шея была неестественно вывернута, открывая возможность видеть измученное лицо. А спина в рваной рубахе, которую я тоже видел, покрыта выпуклыми шрамами. Зигзагообразными такими. Такими, которые оставляют плеть или хлыст, а не острый меч или сабля. И узрев этого бедолагу, узрев парнишку, я полностью утратил над собой контроль.

Я не успел спасти и его, хотя обязан был. Я мог уничтожить здесь всё ещё вчера. Пройти со щитом и убить каждого, кто осмелится не опуститься на колени.

И я опоздал...

- А это тот, кому недоставало почтения, - пробурчал за моей спиной Кавохай.

Но я уже его не слушал. Вернее, не слышал. Гнев пробудился. Я долго пытался сдерживать этот гнев, я не хотел поддаваться ярости. Я знал, к чему это может привести.

Но и здесь я не справился.

Правда, в этот раз спусковым крючком стал не гнев сидящей внутри сущности. Это был мой гнев. Гнев человеческий.

Глаза начали покрываться пеленой. Сжатые кулаки тряслись. Я уже практически ничего не видел и не слышал. Самоконтроля хватило лишь на то, чтобы обернуться и посмотреть в глаза Кавохая. Тот, как бы извиняясь, пожимал плечами.

Но его извинения я не стал принимать.

Последнее, что я помню - мастерский удар в челюсть. Я никогда не был драчуном. Так, в начальной школе или в спортивном интернате приходилось "помахаться". И никогда с одного удара я никого не валил. Но здесь получилось: косички на бороде разлетелись в разные стороны, и тело осело моментально. Чистейший нокаут.

Но слова, которые последовали дальше, уже произносил не я. Под аккомпанемент появляющегося у левой руки энергетического щита, из моих недр вырвался тот самый незнакомый Голос, которым я уже орал ранее:

- Убить их всех! Смерть безродным рабам!

Дальше я не помнил ничего...