Нечто зловещее

Глава 11

Илай

Я смягчил выражение своего лица и повернулся, чтобы увидеть Мэгги, сонно стоящую в дверях спальни и выглядящую смущенной, когда ее взгляд перемещался между моим отцом и мной.

— Прости, что мы разбудили тебя, детка. Возвращайся в постель.

— Ты!

Мэгги съежилась и заткнула уши от рева моего отца. Мои костяшки хрустнули, когда я сжал руки в кулаки и изо всех сил старался держать их по бокам.

— Снаружи, — скомандовал я, открывая входную дверь. — Сейчас.

— Это все вина той маленькой шлюшки, да? — обвинил он, указывая пальцем на Мэгги.

— Следи за тем, что говоришь, старик.

Мой тон был убийственным, и он явно заметил это, потому что на его лице промелькнул страх. Но отец был не в своем уме, так что страх ушел так же быстро, как и появился.

— Мэгги не имеет никакого отношения к чему-либо, связанному с тобой, так что давай уйдем и поговорим как мужчина с мужчиной.

Я едва сдержал свой насмешливый тон, когда назвал его мужчиной.

Выражение лица моего отца стало мятежным, как у маленького ребенка, которому сказали, что он должен прибраться в своей комнате, прежде чем он сможет съесть десерт.

— Она, этот город, они — причина, по которой ты пытаешься погубить меня, — крикнул он, снова принимаясь бешено расхаживать по комнате. — Переманиваешь моих сотрудников и замышляешь пустить мой бизнес под откос. Семейный бизнес, парень. Ты собираешься пойти против своей семьи ради того, чтобы попробовать зеленую киску?

Прежде чем я понял, что происходит, я оказался прижат к стене, тяжело дыша и оглядываясь вокруг сквозь красную пелену в поисках чего-нибудь, чем можно было бы выбить из него все дерьмо. За исключением того, что я находился в ловушке. Я взглянул вниз и не увидел, что меня удерживало, поэтому я изо всех сил попытался освободиться от невидимых оков.

— Не надо, Илай. Не позволяй ему добраться до тебя, — тихо произнесенные слова Мэгги достигли моих ушей, как будто она стояла прямо рядом со мной, но она все еще была в дверях спальни.

Ее голубые глаза впились в меня, и я снова услышал ее.

— Слова никогда не смогут причинить мне боль. Не давай ему того, чего он хочет. То же самое, чего он хотел каждый раз, когда замахивался на тебя. Хулиганы питаются реакцией своих жертв. Мы… я в порядке, так что просто расслабься.

Она была права. Мне нужно было остыть. «Она только что сказала, что у нас все в порядке?» Нет, она сказала: «я в порядке». Я стиснул челюсти, расстроенный тем, что отвлекся и не справился с этой ситуацией. Мэгги не должна была меня защищать.

Когда Мэгги фыркнула, на этот раз я услышал это с другого конца комнаты. Я оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как она закатила глаза, и понял, что сказал это вслух.

— Я не девица, Илай Крейн. Мы партнеры… даже если я сильнее тебя. Я не собиралась указывать на это или что-то в этом роде.

Внезапно мне пришло в голову, что я не слышал, как мой отец кричал в течение примерно шестидесяти секунд, пока мы с Мэгги общались. Мой взгляд метнулся вокруг, и я чуть не рассмеялась, когда увидел его, прислоненного к другой стене. В отличие от меня, его губы, казалось, были приклеены. Его лицо было в пятнах и покраснело, когда он изо всех сил пытался освободиться и заговорить.

— Итак, — начала Мэгги, придвигаясь, чтобы прислониться к стене рядом с дверным косяком. — О чем он там воет, как кошка?

Она зевнула, и я почувствовал, как во мне снова поднимается гнев.

— Расслабься.

Ее успокаивающий тон окутал меня, и я на мгновение задумался, было ли это просто ее воздействием на меня или она использовала заклинание. Ее губы растянулись в одну из ее очаровательных надутых губок, и мое сердце сжалось.

— Я бы не стала заклинать тебя без твоего разрешения, Илай.

Да, это была отстойная мысль, и я знал, что позже мне придется унижаться из-за этого, но прямо сейчас у меня были дела поважнее.

— Безопасно ли тебя отпускать? Ты не убьешь его?

Выражение ее лица было настороженным, но, когда я кивнул, она щелкнула пальцами, и мои невидимые оковы спали.

— Давай, включи его, — проворчал я, подходя к ней.

— Прекрати пытаться затащить меня в спальню, или я припру тебя обратно к стене, — рявкнула она, когда я попытался увести ее от греха подальше.

Я сердито посмотрел на нее, и она фыркнула, перебросив волосы через плечо, затем взмахнула рукой.

— Ты должен был благодарить меня, ты, неблагодарный маленький ублюдок! Я растил тебя, как родного! И как ты мне отплатил? Крадя моих сотрудников и опустошая список моих клиентов! Я должен убить тебя, гребаный ублюдок! Я…

Воцарилась тишина, когда его губы снова запечатали дерьмо.

— Эм, он только что сказал тебе, что ты не его ребенок? — спросила Мэгги, почесывая затылок.

— Похоже на то, — размышлял я, ни капельки не обеспокоенный этим откровением.

Мэгги положила руку мне на плечо, и я взглянул вниз на ее обеспокоенное лицо.

— Ты беспокоился? Что ты мог бы стать таким же, как он, если бы у нас были дети?

Я пожал плечами, затем напомнил себе, что она была моим безопасным местом, но только если я был честен.

— Немного. И не «если», детка. Когда.

Ее голубые глаза немного заблестели, и я наклонил голову, чтобы запечатлеть поцелуй на ее губах.

— Ты бы не стал таким, ты знаешь, — настаивала она. — Кровь или нет, ты совсем не похож на него.

Я знал, что она была права. Тем не менее, это дало мне немного покоя.

— Спасибо, детка. А теперь, не могла бы ты, пожалуйста, вернуться в спальню?

— Снова? — простонала она.

Несмотря на отстойное шоу, в котором мы сейчас участвовали, легкая улыбка появилась на моем лице.

— Я люблю тебя.

— Взаимно. Как, пожалуйста, ты можешь разобраться с этим придурком? Я голодна, и от всей этой чепухи меня подташнивает.

Прежде чем я смог еще раз попытаться уговорить ее пойти прилечь, Мэгги прямиком направилась на кухню и запрыгнула на кухонный островок. Затем она взмахнула рукой.

— Прежде чем ты снова начнешь разглагольствовать, — вздохнула она, — просто вспомни, в чьем доме ты находишься, и что тебе бы не понравилась злящаяся я.

Я сдержал смех над ее маленькой занудной шуткой. Даже в самых отстойных обстоятельствах она умела заставить меня улыбнуться. Как, черт возьми, мне так повезло?

— Заткнись, ты, маленькая сучка! Я…

— Почему он все еще жив? — раздраженно спросила она. — Он ведет себя как трехлетний ребенок, впавший в истерику. Без кого-то, кто мог бы его покормить и сменить подгузник, я не знаю, как он выжил.

— Он ведет себя как ребенок только тогда, когда пьян, а в данном случае под кайфом. В противном случае он ведет себя как избалованный, эгоистичный взрослый.

Я подошел, чтобы встать перед моим… Финеасом. Расставив ноги, я скрестил руки на груди и свирепо посмотрел на него.

— Я тебе ни черта не должен. Но я собираюсь предложить тебе сделку. Это одноразовая сделка, срок действия которой истекает через пять минут после того, как я закончу. Ясно? Ты не можешь двигаться, так что я приму это как «Да». Итак, ты прав, я открываю конеферму здесь, в Кричащем Лесу. И да, я предлагал работу своим сотрудникам. Мы оба знаем, что ни у одного из них нет к тебе ни капли преданности или уважения. Некоторые решили уйти со мной, другие все еще решают, в основном потому, что хотят знать, что произойдет со «Старым Мостом». Итак, вот в чем дело.

Я приподнял бровь.

— Ты готов?

Он оставался неподвижным, но я мог сказать, что ему было любопытно, что я собирался предложить.

— Когда вы с мамой купили «Старый Мост», ты отдал ей пятьдесят один процент собственности, чтобы никто не смог ее забрать, если ты не выполнишь одну из ваших других схем. Что ж, теперь эти пятьдесят один процент принадлежат мне. О, и я также должен поставить тебя в известность, что любое новое оборудование, приобретенное за последнее десятилетие, принадлежит моей компании. И я расторгаю твои договоры аренды.

Красные глаза Финеаса были выпучены, а вены на его лбу, казалось, готовы были лопнуть.

— Если только… О, точно, сделка. У тебя есть один из трех вариантов. Первый: ты позволяешь мне выкупить твою долю, а сам уходишь с приличной суммой налички, и я тебя больше никогда не увижу. Второй: ты сохраняешь свои сорок девять процентов — с оговоркой, что они завещаны мне в твоем завещании — и продолжаешь получать ежемесячное пособие, равное тому, на что ты сейчас живешь. Ты даешь мне банковский счет, чтобы я положил его на него, ты уходишь, и я тебя больше никогда не увижу. Или третий: ты отказываешься от первого и второго вариантов, и я ухожу с твоими сотрудниками, значительной частью твоего оборудования, приличным списком твоих клиентов, и я никогда тебя больше не увижу.

— Звучит справедливо, — прокомментировала Мэгги со своего места на кухне, ее слова звучали приглушенно, потому что она только что откусила большой кусок банана.

— Спасибо, детка.

— Называю вещи своими именами.

— Что ж, давай покончим с этим, — предложил я, указывая на Финеаса.

— Веди себя хорошо, осел. Или в следующий раз я зашью тебе рот, как ведьме в том потрясающем фильме о Хэллоуине.

Мэгги снова взмахнула рукой и откусила еще один огромный кусок от своего банана.

— Что это будет, Финеас? Один, два или три? И если Мэгги снова придется заткнуть тебе рот, я выберу для тебя три. О, и чтобы внести ясность, не думай, что из-за того, что я так сильно люблю «Старый Мост», я блефую насчет того третьего варианта. Видишь ли, я бы предпочел уйти, зная, что ты разорен, чем быть твоим мальчиком для битья.

— Ужасная традиция, — вмешалась Мэгги. — Но мне скорее нравится идея, что Финеаса выпорют за все то, за что я должна быть наказана.

Я проигнорировал ее, потому что все, что я должен был сказать, квалифицировалось бы как разговор в спальне, и я не собирался позволять этому мудаку запятнать какую-либо часть моей жизни с моей маленькой ведьмой.

— Я жду, Финеас.

— Первый, — прохрипел он.

— Что он выбрал? — позвала Мэгги с кухни. — Я не очень хорошо тебя расслышала.

— Первый! — проревел он. — А теперь выпустите меня отсюда на хрен!

— Грубо, — фыркнула Мэгги, и я подавил улыбку.

Если она думала, что я не знаю, что она делает, то она была такой же сумасшедшей, как и звучала.

Я подошел к входной двери и открыл ее, затем Мэгги выпустила его из своей магической хватки.

Он, спотыкаясь, сделал несколько шагов, остановился, чтобы не упасть, затем проковылял еще несколько шагов вперед.

Я нетерпеливо фыркнул, когда Финеас остановился, чтобы восстановить равновесие у халяльной стойки, отделявшей кухню от маленькой прихожей.

Следующее, что я осознал, мир замедлился, чтобы я мог наблюдать за тем, что произошло дальше, в замедленной съемке, убедившись, что каждую секунду ощущаю ужас в своих костях.

Финеас протянул руку, и когда его рука поднялась, он держал большой нож с деревянной разделочной доски на кухонной стойке. Затем он набросился на Мэгги, и, застигнутая врасплох, она попыталась спрыгнуть с островка. Ее нога зацепилась за табуретку, и она упала вперед в тот самый момент, когда Финеас метнул нож.

Мир разогнался до полной скорости, когда Мэгги издала леденящий кровь крик. В два шага мои руки обвились вокруг шеи Финеаса, и я поднял его с пола, так что его ноги дико болтались, пока он боролся с моей хваткой. Я не обратил на него никакого внимания, крича в свой телефон, звоня в 9-1-1.

Финеас обмяк, и я отбросил его в сторону и опустился на колени рядом с Мэгги.

Оператор сняла трубку, и я вкратце рассказала ей, как осматривал свою девочку, перечисляя все ее травмы. К счастью, кроме большой колотой раны, их было немного.

Она держала нож, который был воткнут ей в бедро, чтобы он не двигался. Ее голубые глаза были полны ужаса, и у меня сжалось в груди. Я мог видеть, как сильно она хотела вытащить лезвие, но, не зная о повреждении, было лучше позволить врачу удалить его. Что не оставляло мне ничего другого, кроме как смотреть, как она лежит там, испытывая мучительную боль.

Ее дыхание было затрудненным и неглубоким, но я предположил, что это было из-за того, что она пыталась не позволять движению груди смещать мышцы на бедре.

— Ты можешь вылечить это? — спросил я, надеясь, что она просто была слишком не в себе, чтобы самой додуматься до этой идеи.

— Нет, не зная масштабов ущерба. Мне нужно снова зашить рану, и без дополнительной информации я могу пропустить рану, и она просто зарастет и заразится.

— Что-нибудь еще? — взмолился я, хватаясь за соломинку, потому что видеть, как ей больно, разбивало мне сердце.

— Я убью этого ублюдка, — процедила она сквозь стиснутые зубы.

— Я бы предпочел, чтобы ты не попала в тюрьму за убийство, — прохрипел я. Пытаясь разрядить обстановку, я добавил: — Ты можешь приказать зарезать его на тюремном дворе.

— Было бы веселее думать о том, что он проживет остаток своей жизни в качестве чьей-то сучки, — выдохнула она.

— Постарайся выровнять свое дыхание, детка.

Я провел пальцами по ее шелковистым прядям, думая о том, как сильно ей нравилось это ощущение, и был вознагражден легким изгибом ее губ.

Завыли сирены, становясь все громче по мере того, как они мчались по улице.

— Черт, как больно, — пробормотала она, затем секунду пыталась дышать, прежде чем закашляться.

Кашель был глубоким и сухим, заставив ее тело содрогнуться, и крик вырвался из ее горла.

Несколько человек в разной униформе ворвались в дверь, и, хотя это шло вразрез с моими инстинктами, я встал и отступил, чтобы дать парамедикам возможность поработать с Мэгги.

Я взглянул на копов и указал на бесчувственный кусок дерьма на полу.

— Пытался убить ее, — прорычал я, мой гнев снова разгорелся.

— Сэр, мне нужно, чтобы вы сделали несколько шагов назад, — твердо сказал один из полицейских, его наблюдательный взгляд был настороженным и бдительным.

Я сделал, как было велено, потому что знал, что он видел, как от меня густыми волнами исходит жажда убийства.

— Блядь!

Я резко обернулся на выкрикнутое проклятие. Звук доносился с кухни, поэтому мои глаза отыскали Мэгги, которая была без сознания на носилках, лежа на боку, в то время как один из парамедиков опустился на колени у нее за спиной. Она все еще выглядела так, как будто ей было трудно делать каждый вдох, и мне не понравилось, насколько она была бледна.

— Ножка табурета, — сказал он медику, стоявшему у него за плечом, когда прижимал что-то к ее спине. — Принеси мне что-нибудь, чтобы зафиксировать ее.

— Что происходит? — рявкнул я, бросаясь к своей девушке.

— Похоже, табурет сломался, когда она упала, и маленький кусочек ножки вошел ей в спину, когда она приземлилась на пол, вдавив его до упора. Я удалил его, но не могу быть уверен, что он не оставил там чего-нибудь или под каким углом он проник, поэтому я не узнаю степень повреждения, пока мы не доставим ее в больницу.

Вернулся медик с предметами, необходимыми для перевязки раны, и он обработал ее, пока остальные поднимали носилки и двигались к двери.

Последний парамедик, который мне что-то объяснял, поднес рацию ко рту и начал выкрикивать коды и описания. Я уловил только несколько вещей, таких как коллапс легкого, возможное повреждение позвоночника, травма головы…

Я последовал за ними на улицу и, прежде чем они подняли ее носилки в машину скорой помощи, я поцеловал ее в лоб и пообещал встретиться с ней там.

Поездка в больницу была самой долгой в моей жизни, но я приехал сразу за машиной скорой помощи. Я наблюдал, как они разгружают носилки, и вбежал вслед за ними в двери.

Я схватил за руку ближайшего парня в медицинской форме, чтобы привлечь его внимание.

— Могу я пойти с ней? — взмолился я, наклоняя голову в сторону Мэгги, которая теперь лежала на каталке, и ее вкатывали через другие двери.

Он покачал головой, сочувственно нахмурившись.

— Она направляется прямо в операционную. Извините, вам придется подождать здесь.

Чувствуя себя беспомощным, я стоял там, уставившись на двери, пока кто-то не похлопал меня по плечу, выводя из ступора.

Это была молодая женщина в желтой медицинской форме, и она мягко улыбнулась.

— Вы член семьи?

— Жених.

— Достаточно близко, — пробормотала она. — Пройдите, заполните кое-какие документы, а потом я прослежу, чтобы доктор держал вас в курсе.

— Спасибо, — пробормотал я, следуя за ней.

Вздох вывел меня из оцепенения, и я поднял глаза, чтобы увидеть медсестру, уставившуюся на меня в шоке.

— Что? Я получил травму или что-то в этом роде? — спросил я, ощупывая свою голову и шею.

— Я не уверена…

Она выглядела так, как будто могла рассмеяться в любой момент.

Странная реакция.

— Простите?

— Если потеря головы — это травма, — усмехнулась она. — Полагаю, я разговариваю с печально известным Всадником без головы?

Я взглянул на часы над столом и застонал. Было десять минут восьмого. Солнце официально село без трех минут семь. Что означало, что теперь я был без головы в течение следующих восьми часов. «Здорово».