Некрочип

Глава шестнадцатая Истина в пиве

Миссис Лэм, как выяснилось, стоило ей только отойти от ресторана, могла свободно изъясняться по-английски. Атертону удалось подкараулить ее на улице, когда она с коляской отправилась на прогулку. Она заметно нервничала и поначалу даже пыталась уйти от разговора с Атертоном, но ее тревога за мужа достигла уже, видимо, такой степени, что она в конце концов решила пойти на риск. Сообщив Атертону, что направляется вместе с ребенком в Уормхолт-Парк подышать свежим воздухом, молодая мать позволила ему пойти туда с ней за компанию. И так получилось, что разговор, в котором чрезвычайно нуждался Атертон, состоялся у них в парке, когда они сидели рядом на лавочке, отгороженные от дорожки красивой новой коляской и были похожи на очень неподходящих друг другу молодых супругов.

Она познакомилась с Майклом через родственников своего отца, которые держали рыбно-чипсовый бар. Атертону было уже известно из рассказов безвременно почившего Ронни Слотера, что рыбно-чипсовый бизнес, как и Англия до норманнского завоевания, пережил три вторжения извне. Сначала он был полностью оккупирован итальянцами, потом нахлынули греки, и лишь за ними в это доходное дело пришли китайцы, которым лучше, чем другим было известно, как нужно готовить одно из самых популярных блюд китайской национальной кухни. Майкл работал помощником в заведении, принадлежавшем родственникам Эн-мей – так звали его будущую супругу. Однажды он вместе с хозяевами был приглашен на какое-то большое семейное торжество, на котором Эн-мей – или Эми, как она сама переиначила свое имя на английский манер – встретила его и сразу же полюбила.

Майкл был жизнерадостным парнем, отличавшимся редким талантом по части болтовни. Из всего услышанного от Эми Атертон, как мастер читать между строк, сделал для себя вывод, что Майкл был одним из тех легковесных существ с броской внешностью, которые отличаются особым пристрастием к золотым украшениям и пустому, бессодержательному трепу. Но для девушки, выросшей в семье, которой правил деспотичный отец, ее будущий супруг мог вполне явиться чем-то вроде глотка свежего воздуха. Суровый папаша, должно быть, рассчитывал как-то использовать в дальнейшем своего молодого зятя и не стал противиться их браку. Но мечтам Эми о свободе, которую принесет ей замужество, не суждено было сбыться. На следующий же день после обручения непреклонный глава семейства заявил, что молодые останутся жить в его доме и будут работать в принадлежащем ему ресторане.

Сначала все шло довольно неплохо. Мики, как мог, угождал своему тестю, работал не покладая рук и придерживал свой язык. Но долго так продолжаться не могло. Терпение непривыкшего к строгим иерархическим отношениям Мики истощилось в один прекрасный день до такой степени, что он стал не стесняясь высказывать в присутствии старика свое мнение и постоянно вступал с ним в спор. Мики хотел, чтобы у них с Эми было побольше свободного времени, но так как его жена не отваживалась перечить своему отцу, он уходил с работы без нее, предоставляя ей одной переносить домашнюю бурю, которая разыгрывалась после каждого такого ухода.

– Но он делал это ради меня, вы понимаете? – поторопилась объяснить Эми. – Поначалу я об этом не догадывалась и даже сердилась на него. Но однажды Мики мне все растолковал. Оказывается, он еще у кого-то работал во время своих отлучек и откладывал деньги на потом. Он готовился к тому, чтобы когда-нибудь забрать меня и ребенка из дома отца и открыть свое собственное дело. Но отец как-то обо всем этом прознал и страшно на нас разозлился. Он отобрал у Мики все его деньги и заставил еще больше работать. Тогда Мики стал действовать осторожнее. Он делал вид, что полностью повинуется воле отца, но сам продолжал работать на стороне. А деньги хранил в таком надежном месте, что отец даже никогда бы не смог догадаться, где их искать.

– Скажите, вам известно имя человека, на которого работал ваш муж?

– Мики мне его ни разу не называл. Но он говорил, что это очень важный человек, который занимается самым разным бизнесом. Еще Мики говорил, что он будет нашим хорошим другом и сделает нас богатыми.

– А какого рода работу выполнял ваш муж для него?

– Не знаю. Мики этой темы не касался, а я сама как-то не решилась спросить. Одно могу сказать, Мики иногда отсутствовал целые сутки, а то бывало даже уезжал куда-то на два или три дня. Мики всякий раз приходилось идти на хитрость, чтобы получить согласие отца, но чаще всего он совмещал это с какой-нибудь поездкой по его поручению, например, ездил покупать продукты для ресторана или что-нибудь еще в этом роде.

– И как часто он это делал?

– Не очень часто. В прошлом году это было всего два раза, но заплатили ему очень хорошо. Мики положил деньги в банк, а книжку запрятал в таком месте, что отец ни за что не найдет. – Она озорно посмотрела на Атертона. – Вы никому не скажете? Так вот, он положил книжку в детский горшочек, ни один мужчина не подумает туда заглянуть. Ведь здорово придумано, а? Вообще, Мики очень умный. Он уже накопил двадцать тысяч фунтов. Еще немного добавит, и мы навсегда сможем уйти из дома моего отца.

– Значит, и во время своей последней поездки в Гонконг ваш муж должен был помимо поручения вашего отца выполнить еще какое-то задание?

Щеки Эми покрылись легким румянцем.

– Мики просил, чтобы я никому об этом не говорила.

– Понимаю. Но сейчас, после того как ваш муж пропал, вы просто обязаны мне все рассказать. Иначе я ничем не смогу вам помочь. Вы ведь хотите знать, что же в конце концов с ним приключилось?

– Да, я хочу знать, но...

– Вашему отцу я ничего не передам, можете быть спокойны, – заверил Атертон. – Пожалуйста, расскажите мне все, что вам известно.

Эми с выражением решимости на лице кивнула головой, но потом вдруг задумалась и некоторое время молчала, видимо, собираясь с мыслями или раздумывая над тем, как лучше поступить в этой ситуации.

– Мики очень волновался перед этой поездкой. Он сказал, что едет в последний раз по поручению этого человека. По его словам, задание было особенно серьезное и за его выполнение он собирался получить такие деньги, что вообще можно было больше не работать. И еще он сказал, что мы наконец сможем уехать подальше от отца и зажить своей собственной семьей.

– А что он должен был сделать?

– Не знаю.

– Тогда скажите хотя бы, где ему предстояло сделать эту работу. В Гонконге?

– Думаю, что там. Потому что Мики сам предложил отцу направить его в Гонконг. А это значит, что тот, другой человек, был заинтересован в том, чтобы Мики туда поехал.

Атертон ненадолго задумался. Его обескураживало то обстоятельство, что, накопив в ходе следствия такую массу сведений, они на самом деле мало что знали. Что до него лично, то он так толком и не разобрался, кто у шефа главный подозреваемый.

– Вы уверены, что ваш муж ни разу не назвал имя своего хозяина?

– Совершенно уверена, – сказала миссис Лэм. – Он англичанин – вот и все, что мне о нем известно. Когда Мики упоминал в разговоре этого человека, то называл его по-китайски «Белый Тигр». Думаю, он при этом имел в виду его могущество. Скорее всего, ом держал от меня в тайне настоящее имя своего хозяина из опасения, что я могу случайно его выдать.

– Очень предусмотрительно с его стороны, – заметил Атертон, и тут же спросил: – А сколько Мики собирался получить за свою последнюю работу?

Ее щеки опять зарумянились.

– Два миллиона долларов, – не без гордости сказала она. – Американских долларов, не гонконгских. – Атертон тихо присвистнул, и Эми еще больше зарделась. – С такими деньгами Мики сразу бы сделался важным человеком, и отец стал бы его уважать. – Эми поднялась со скамейки. – Мне пора идти. А то начнут ждать, а мне бы не хотелось сердить отца.

– Я вас провожу, – сказал Атертон, поднимаясь с места.

– О нет, пожалуйста. Будет лучше, если я пойду одна. А вы можете обещать мне, что найдете моего Мики?

– Да, – механически ответил Атертон, потому что его ум в этот момент был поглощен размышлениями о той кругленькой сумме, которая была обещана Мики за работу. Было ли все это правдой? Или это была ложь? А если ложь, то кто кому лгал? – Прошу вас, если вы еще что-нибудь вспомните, то сразу же сообщите мне. Особенно это касается имен, которые, возможно, когда-то упоминал ваш муж.

– Я буду думать, – сказала она печально. – Хотя я уверена, что он не называл ни одного имени.

Полин Смитерс знала Слайдера еще с тех времен, когда он получил свое первое назначение. По званию она всегда опережала его на одну ступеньку, и то, что в данный момент она была инспектором, лишний раз говорило о том, как нелегко им обоим давалось продвижение по службе. Слайдер с самого первого момента их знакомства чувствовал к себе с ее стороны какое-то особое расположение, но никогда не знал, что с этим делать. В силу определенной робости, которую проявлял Слайдер в подобных ситуациях, он не старался преодолеть разделявшую их дистанцию, так что инициатива всегда принадлежала ей и их нынешние короткие отношения были памятником ее терпению и такту. Где бы и как бы не пересекались пути Слайдера и Полин, они обязательно шли куда-нибудь вместе поесть или выпить. Она ни разу не встречалась с Айрин, но знала о жене Слайдера больше, чем, как тому казалось, он успел о ней рассказать. Сам же он не имел до сих пор ни малейшего представления о том, замужем его подруга или нет.

Просьба от имени Слайдера не могла не насторожить Полин Смитерс, о чем она не преминула высказаться с подобающей для приятельских отношений прямотой, когда услышала в трубке голос самого просителя:

– Привет, Билл! Что значит вся эта затея в стиле рыцарей плаща и кинжала? Ты, наверно, нанялся работать по совместительству? Кто-то задумал развестись со своей женой?

– Нет, совсем не это. Просто я хочу довести до конца избранное мною направление в следствии, но есть один человек, которому это очень не нравится.

– Другими словами, ты собираешься обойти Ивана Грозного, – сказала Полин с ухмылкой.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Очнись, Билл, это же я! Можешь не беспокоиться, никто нас не слушает. А я ведь с самого начала как только услышала, что его переводят к вам на место Диксона, была почти уверена, что ни к чему хорошему это не приведет. Вам нужен был совсем не такой человек.

– Да нет у нас с ним каких-то особых проблем, – возразил Слайдер, но потом добавил со вздохом: – Похоже, что в лондонской уголовной полиции один я о нем ничего не знаю.

– Возможно, так оно и есть, – усмехнулась она. – Ты всегда слишком сосредоточен на деле, и поэтому тебе просто некогда оглядеться по сторонам. Но скажи, Билл, у тебя действительно все в порядке?

– Ну да, я же тебе сказал, – ответил он. Нотки сочувствия, которые явно были слышны в голосе Полин, хотя и польстили его самолюбие, но все же в гораздо большей степени встревожили Слайдера. Потому что ему совсем не хотелось быть объектом чьего-то сострадания. И вообще он всегда старался избегать, чтобы его личные проблемы, мнимые или действительные, обсуждали другие люди. – Мне просто нужно было получить кое-какую информацию, и чтобы при этом все осталось между нами. Ведь это не такое уж большое дело, как мне кажется.

– Ах да, кое-какую информацию, – с легкой иронией произнесла она. – Мне понравилось, в какой оригинальной форме ты сделал запрос. Пусть старушка Полина срочно сообщит все, что известно о каком-то там типе, который два года назад открыл магазин в Фулхэме. И больше никаких сведений. И правда, зачем? Пусть потрудится себе как следует, а то ей наверняка нечем заняться.

– Значит, ты все-таки нашла его? – улыбнулся Слайдер. – По голосу можно понять. А я ведь знал, что ты меня не подведешь.

– Знаешь, дуракам всегда везет, – ответила Полин, и Слайдер, по тому, как прозвучала эта фраза, понял, что она тоже улыбалась. – В нашем департаменте есть сотрудники, буквально помешанные на компьютерах. Когда я при них случайно назвала имя интересующего тебя человека, мне тут же выдали его домашний адрес и телефон. Оказывается, твой Питер Линг имеет слабость к полицейским и продает им свои товары намного дешевле, чем остальным покупателям. Все у нас об этом уже знают и, когда хотят купить компьютер или какие-нибудь принадлежности к нему, сразу идут к Лингу. Он уже сделался популярной личностью. И действительно, какой еще владелец магазина может предложить товар почти без наценки?

– А то, что ты спрашивала про Линга, не могло вызвать каких-нибудь подозрений?

– Наоборот, это только укрепило мою репутацию руководителя, который и констеблей своим вниманием не обходит.

– Ну это мне давно известно. Так какой же все-таки у него адрес? – не выдержал Слайдер, уже давно державший наготове блокнот. Она продиктовала. – Спасибо, Полин, – сказал он, – ты просто гигант.

– Обыкновенное везение, и больше ничего, – ответила она.

– В любом случае, огромное тебе спасибо. Надо будет нам встретиться как-нибудь на днях, как ты считаешь? Я ведь теперь твой должник.

– Не возражаю. Позвони, когда освободишься, и мы сходим куда-нибудь. – Она немного помолчала. – Билл, а в остальном у тебя все в порядке? Я имею в виду, вообще. Почему ты не хочешь рассказать обо всем тете Полин?

Слайдер ненадолго задумался.

– Хорошо, как-нибудь расскажу, но не раньше, чем закончится следствие. Мне действительно нужно с тобой кое-чем поделиться, и совет мудрой женщины тоже будет как нельзя кстати.

– Ага, значит, я не зря тебя спрашивала! Ну хорошо, я готова тебя выслушать в любой момент, когда ты только захочешь.

– Спасибо, я тебе обязательно позвоню, – пообещал Слайдер.

– Тогда, значит, до скорого, – произнесла она с надеждой в голосе. – И еще, Билл, прошу тебя, будь осторожен.

Ехать к Лингу было уже поздно. До закрытия его магазина оставалось совсем немного времени. Единственное, что можно было сделать в данной ситуации, это отложить встречу до следующего дня. Но зато появилась возможность позвонить в Соединенные Штаты, тем более, что, благодаря разнице во времени, момент для этого был что ни на есть самый подходящий. Слайдеру оставалось только найти подходящее место, откуда можно было связаться с Америкой и где бы его разговору никто не помешал. И первая мысль, которая сама собой пришла ему на ум, была мысль о Джоанне. На какой-то миг в его воображении возникла такая картина: он стучит в дверь, его впускают, предлагают выпить, он устраивается с телефонным аппаратом на софе, потом ужин и обсуждение с Джоанной всего, что произошло за последние дни. Всегда, когда ему случалось мыслить вслух, при Джоанне, голова Слайдера, как он заметил, работала гораздо лучше.

Но дверь дома Джоанны была для него теперь закрыта, и Слайдер заставил себя не думать о ней с той же решимостью, с какой обычно отводят кончик языка от зудящей ранки во рту. Вспоминать о Джоанне, несмотря на чувство горечи, которым всегда сопровождались эти воспоминания, было все-таки приятнее, чем забыть ее навсегда, но чем больше он прикасался к этой незаживающей ране, тем меньше было шансов, что она когда-нибудь затянется. Можно было позвонить, конечно, и из своего дома, но ехать туда Слайдеру не хотелось. Вообще в последнее время от одной только мысли, что нужно возвращаться домой, его охватывал какой-то суеверный страх. Позвонить из кабинета? Нет, только не оттуда. Там непременно кто-нибудь помешает. Значит, оставался только Атертон.

Слайдер подъехал к участку и, оставив машину на Стэнлейк-роуд, через двор проскользнул в здание, успев, однако, заметить, что автомобиль Атертона все еще оставался на месте. Проходя мимо комнаты юридических процедур, он через раскрытую дверь увидел Фергюса, который, усевшись на край стола, ел сандвич с беконом и читал «Стэндард». Почувствовав, что кто-то остановился в дверях, Фергюс оторвал глаза от газеты, и на его лице мгновенно появилось выражение искреннего сочувствия.

– Билли, дорогой, где тебя весь день черти носили? Тебя тут уж все обыскались, пришлось даже исследовать дно всех рек и озер в Шеферд-Буше.

– Да все дела, понимаешь, – ответил неопределенно Слайдер. – Слушай, ты бы не мог сейчас позвонить и позвать к телефону Атертона? Мне бы не хотелось подниматься наверх, и вообще не нужно, чтобы меня тут сейчас видели.

Фергюс тяжело вздохнул.

– По-моему, ты сам себе ищешь приключений. Службист Бэррингтон буквально рвет и мечет. Хотел, видите ли, закрутить гайки, а половина сотрудников его до сих пор просто игнорирует.

– Значит, не надо было браться. А мне-то осталось всего несколько дней поработать, и тогда я выйду кое на что.

– А может, лучше ни на что не выходить? Как сказал один мудрый китаец, короткий отпуск пройдет лучше, если перед отъездом не бронировать номер в плохой гостинице. – Сказав это, Фергюс, тем не менее, аккуратно пристроил остаток сандвича на край своей керамической кружки с чаем и потянулся к телефонному аппарату. – Ну ладно уж, сейчас позвоню, если тебе это так нужно.

– М-да, – ответил ушедший в свои мысли Слайдер. Но через несколько мгновений ему пришлось оттуда возвратиться, потому что он услышал голос Атертона, прижатого к его уху мясистой лапой О'Флаэрти.

– Все в порядке, шеф? Ты решил, что тебе можно уже появиться?

– Нет, мне еще нужно кое-что проверить. А как твои успехи?

Атертон пересказал Слайдеру историю Эми.

– Это стыкуется с тем, что говорила Сюзанна о важном поручении, которое выполнял Леман. Он тоже рассчитывал получить такую сумму, что до конца жизни можно было бы не работать. И я должен признать, ты оказался прав: в нашем деле действительно все события как-то объединены; но в чем конкретно состоит эта связь, мне до сих пор совершенно не понятно.

– Мне тоже. Однако мы теперь по крайней мере знаем, в каком направлении следует вести поиск.

– Совершенно верно. Особенно после того, как мы получили ответ из Гонконга.

– Насчет зубов человека, убитого в баре?

– Да. Этим человеком был Майкл Лэм.

– Ну вот!

В голосе Атертона послышалось нескрываемое удивление.

– Именно это ты и ожидал услышать?

– Трудно сказать. Нет, все же я склонялся больше к тому, что Лэм на самом деле улетел в Гонконг. Да и сейчас, честно говоря, эта информация как-то не совсем укладывается у меня в голове. Надо немного подождать, и тогда, может, все встанет на свои места.

– А что должны делать мы?

– Что делать?

– Мистер Бэррингтон все время к нам заглядывает, – осторожно заметил Атертон.

– Главное, не говорите ему, что поддерживаете контакт со мной. Мне потребуется еще немного времени.

– А как мы должны интерпретировать тот факт, что убитым в баре оказался Лэм? Мистер Бэррингтон требует от нас подтверждения того, что Слотер убил Лэма, а потом покончил с собой.

– Ну и хорошо. Занимайтесь пока этим. А я в это время еще кое-что выясню. Думаю, что завтра мы с Бэррингтоном обо всем договоримся.

– Но, шеф...

– Я должен позвонить в несколько мест. Можно, я сделаю это из твоей квартиры?

– В чем вопрос? Разумеется. Ключ у тебя с собой?

– Да. Спасибо. Увидимся позже. – Слайдер положил трубку и, посмотрев прямо в загрубевшее от ветров Атлантики лицо О'Флаэрти, произнес: – Запомни, ты меня не видел.

– Знаю, тебе это бесполезно говорить, – сказал Фергюс, – но плыть против течения всегда считалось малоперспективным занятием.

Слайдер никак не отреагировал на слова Фергюса. Потому что просто не услышал.

– Ты говорил, кажется, что Сиди Бобкинс держит магазин для садоводов на Брунел-роуд?

– Да, это так.

– А может, ты даже знаешь, где он живет?

– Да там и живет, прямо по соседству. В типичном муниципальном доме. Но ты его сразу найдешь, потому что весь фасад дома закрыт вьющимися растениями.

– Спасибо, – сказал Слайдер.

О'Флаэрти задумчиво посмотрел ему вслед и, когда Слайдер вышел, снял трубку с телефонного аппарата.

Во всем облике Сиди[9]Барри Бобкинса не было ни малейшего признака какого-нибудь нездоровья, из чего Слайдер заключил, что своим прозвищем он обязан, скорее всего, делу, которым так успешно занимался в последнее время. И вообще этот подтянутый мужчина поразительно напоминал (если пренебречь отсутствием нескольких передних зубов) знаменитого Лесли Говарда в его лучшие годы.

Не ускользнуло от внимания Слайдера и то обстоятельстве, что, когда он только подъехал к увитому плющом дому, хозяин уже ожидал его, стоя у порога.

– Добро пожаловать, сэр, – произнес он, широко открывая перед гостем дверь. – Мистер О'Флаэрти предупредил меня о вашем приезде и просил ответить по возможности на все интересующие вас вопросы. В свое время он сильно помог мне, и я считаю своим долгом быть ему хоть в чем-то полезным.

Когда они вошли в дом, Барри, следовавший за Слайдером, закрыл за собой дверь и провел гостя в холл, представлявший собой просторную светлую комнату, стены которой были оклеены бумажными обоями с орнаментом в виде больших оранжевых кругов, а пол застлан ковром вишневого цвета. В холле имелся довольно большой электрокамин, декорированный имитацией под красный кирпич, и самая большая из виденных Слайдером коллекций украшений и элементов конской сбруи, сделанных из латуни. Меблировка комнаты состояла из великолепного набора мягкой мебели, обитой тканью изумрудно-зеленого цвета, а над диваном, на самом видном месте, висела взятая в рамку репродукция портрета китаянки с зеленым лицом.

– Присаживайтесь, сэр, – любезно предложил Сиди, делая жест в сторону дивана. Слайдер повиновался и сел на указанное ему место, оказавшись лицом к коллекции латунных украшений. В стене по правую руку от него был небольшой проем, через который можно было видеть освещенную люминесцентной лампой кухню и женщину, которая то появлялась, то вновь исчезала из поля зрения. Судя по приятному запаху, проникавшему из кухни, там варили картофель. – Моя супруга, – сказал Сиди, проследив за взглядом гостя. – Мы обычно ужинаем довольно рано.

– Обещаю, что не отниму у вас много времени. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня вам пришлось отложить ужин.

– Не стоит беспокоиться, сэр. Нам будет очень приятно, если вы согласитесь поужинать с нами.

– Ах нет, что вы, большое спасибо...

– Вы нас нисколько не стесните. – Сиди подмигнул Слайдеру, показывая, что он в курсе всего, что касается его визита. – Мистер О'Флаэрти просил отнестись к вам с особым вниманием. Он считает, что за весь сегодняшний день вам вряд ли удалось где-нибудь перекусить. Так что я надеюсь, вы не откажетесь к нам присоединиться. – И не дожидаясь, когда ему ответят, Сиди вскочил на ноги и направился к кухонному окошку. – Что вы скажете насчет хорошего куска вареного бекона, горохового пудинга и отварного картофеля?

– Нет, спасибо, я действительно не могу остаться с вами ужинать. У меня сегодня вечером еще очень много дел. Так что, прошу вас, не беспокойтесь.

– Ну как хотите, – сказал Сиди и, аккуратно задвинув отверстие деревянной шторкой, снова сел в кресло напротив Слайдера. – Чай будет минут через десять, а пока поговорим о том, что вас интересует.

Слайдер согласно кивнул головой.

– Я хотел бы расспросить вас о Джимми Коуле. Вы ведь его знали?

– Знал, а как же. И до и после. Можно сказать, с самого его детства. Когда он попал в переделку, мне было искренне жаль его. Ведь я всегда считал Джимми неплохим парнем, хотя и восприимчивым к чужому влиянию. В конце концов ему дорого пришлось за это заплатить. Сейчас, после всего, что с ним случилось, он, как мне кажется, стал другим человеком. Я обещал Джимми, что помогу ему с работой. У меня через личные связи есть возможность устроить его в один из садоводческих питомников. Что может быть лучше, чем работа на воздухе, для человека, проведшего десять лет в тюремной камере.

– Но десять лет – это не такой уж большой срок, когда речь идет об убийстве полицейского, – как бы невзначай заметил Слайдер.

Глаза Сиди сузились.

– Но Джимми-то тут совершенно не при чем. Мне не хочется терять время на всякую там болтовню, и поэтому я скажу прямо все, что я на этот счет думаю. Я сам был когда-то не в ладах с законом и получил за это все, что полагается, но я ни разу не совершал насилия. И если бы я не знал, что Джимми не имеет никакого отношения к стрельбе по полицейским, я бы пальцем о палец для него не ударил. Джимми не то, чтобы нажать на курок, он и пистолета-то никогда в своих руках не держал. Готов биться об заклад, что стрелял не кто иной, как этот подонок Блэкберн, а Джимми даже не подозревал, что водит дружбу с боевиком.

– А что вам вообще известно обо всей этой истории? – спросил Слайдер. – Тогда ведь произошло что-то не совсем обычное. Не сомневаюсь, что Коул и Блэкберн оказались в тот злополучный вечер в баре совсем не потому, что им вдруг захотелось пойти куда-нибудь выпить. Но что же тогда на самом деле их туда привело?

– Дело в том, сэр, что в тот вечер в Карлисле, кроме обычной торговли наркотиками, должна была состояться еще какая-то сделка, о которой знали только Джимми и Дерек Блэкберн. Но что-то, видно, у них не заладилось, и вместо того, чтобы уйти из бара до начала рейда, они неожиданно для себя оказались в ловушке, вырваться из которой им удалось только потому, что Дерек открыл стрельбу по полицейским. Правда, потом он клялся и божился, что этого не делал, что на него, мол, повесили чужое дело, пока кто-то не закрыл навсегда ему рот.

– Насколько мне известно, он погиб в драке между заключенными? – сказал Слайдер.

– Да, со стороны так оно и выглядело, – неопределенно заметил Сиди. – Он провел в тюрьме всего три месяца. Его там никто не уважал, этого свирепого громилу с вонючей пастью. В конце концов три сантиметра в печень... и он навсегда успокоился. Были люди, которым не терпелось заткнуть ему глотку. Поговаривали даже, что кому-то было за это заплачено, но никто так и не признался.

Окно в кухню неожиданно распахнулось.

– Прошу к столу! – донесся оттуда женский голос.

– Так вы в самом деле не хотите поужинать с нами? – спросил Сиди, вставая. – Не беспокойтесь, хватит на всех.

– Нет, благодарю. Мне сегодня же нужно встретиться с Джимми Коулом.

– Ну, как знаете. Вам, наверно, нужен его адрес? – Сиди вышел в маленькую прихожую и, склонившись над телефонным столиком, стал писать на вырванном из блокнота листке. – Передайте от меня Джимми, что я прошу его ответить на все ваши вопросы, и еще скажите, что через пару дней я свяжусь с ним по поводу работы. Должен же он наконец заняться полезным делом, а то, как говорится, сатана и святых искушает.

– Спасибо, я все ему передам.

– Позвольте вас проводить, – сказал Сиди, направляясь в мини-прихожую, длиной в пять футов и шириной не более двух, и, когда Слайдер протиснулся туда вслед за ним, добавил: – После освобождения Джимми вернулся в дом своей матери. Чтобы она зря не волновалась, мой вам совет, предложите ему поговорить где-нибудь в другом месте.

Дом матери Джимми находился на Шерленд-роуд, меньше чем в миле от того места, где жил Атертон. Поэтому Слайдер решил сначала поехать к своему другу, чтобы из его квартиры связаться с Америкой.

Это было тем более разумно, что он не знал наверняка, сколько времени займет его следующая встреча. Два года назад Атертон вручил Слайдеру запасной ключ от своей квартиры, что было воспринято как выражение дружеского расположения и доверия. Получив ключ, Слайдер серьезно подумывал ответить тем же, но не стал этого делать, потому что, во-первых, Айрин никогда особо не симпатизировала Атертону, а во-вторых, и сам Джим вряд ли захотел бы когда-нибудь приехать в такую «дыру», как Рюислип.

Войдя в квартиру друга, Слайдер ответил на приветствие встречавшего его у порога Эдипуса, после чего кот, с поднятым, как громоотвод, хвостом, потрусил на кухню и сев напротив холодильника, выразительно уставился на его закрытую дверцу, «Вот тебе и не умеет разговаривать», – подумалось Слайдеру. Он открыл холодильник и сразу же обнаружил в нем открытую банку «Кит-и-Кэт». Решительно отодвинув мордочку Эдипуса от лежавшего на нижней полке куска пирога в полиэтиленовой пленке, Слайдер достал из холодильника кошачьи консервы и выложил их в стоявшую на полу миску. Эдипус окинул его коротким взглядом и с жадностью принялся за еду.

В чистой, элегантной гостиной слегка пахло ароматической смесью «pot pourri»[10]и более определенно сыростью. Слайдер сел на софу, подтянул к себе стоявший на кофейном столике телефонный аппарат и положил рядом с ним свою записную книжку. Открыв ее на той странице, где были записаны имена и телефоны работодателя Ли Чанга, хозяина дома и его сестры (других близких родственников у него не оказалось, потому что Ли Чанг был холост, а родители умерли), Слайдер взглянул на циферблат своих часов и стал набирать номер.

Бар по соседству с домом, в который обычно заходил Джимми Коул, оказался одним из тех питейных заведений, где предлагалось только пиво «Уотни», и подошедшему к стойке Слайдеру ничего не оставалось, как только тяжело вздохнуть, когда он увидел перед собой две пинты дешевого пойла. И почему это ни одно из проведенных им до сих пор расследований не приводило его в места, где можно выпить «Чарлз Уэллса» или «Шеферд Нима»?

Коул, занявший место на самом углу стойки, курил с флегматичным видом, дожидаясь Слайдера. Это был небольшой тщедушного вида человечек со слипшимися жирными волосами и блуждающим взглядом. Как Слайдер ни старался, он так и не смог найти в нем ничего, что объясняло бы то странное расположение, которое испытывал к нему Сиди Барри. Правда, к появлению полицейского инспектора на пороге своего дома Джимми отнесся с пониманием, а когда, уже сидя в баре, увидел перед собой еще и пинту пива, то охотно стал отвечать на его вопросы. Слайдеру показалось, что его новый знакомый очень даже доволен тем, что к его личности проявили интерес. И действительно, то, что он, Джимми Коул, проходил однажды по делу об убийстве, составляло для молодого человека предмет особой гордости, хотя он и получил свой срок не более, чем за соучастие и подстрекательство.

Вне всякого сомнения, подумал Слайдер, Дерек Блэкберн был для Коула настоящим героем. Они жили на одной улице, ходили в одну и ту же школу – правда, Коул был на четыре года младше, – а еще Дерек уже не один год крутил любовь со старшей сестрой Коула Памелой, не давая, впрочем, ей никаких надежд, что их отношения будут когда-нибудь узаконены.

Дерек Блэкберн вступил на преступную стезю, сразу как только научился ходить, начав с кражи конфет в магазине на углу. К девяти годам он уже достаточно созрел для того, чтобы воровать автомагнитолы из салонов автомобилей, но этим он занимался совсем недолго, потому что вскоре стал совершать квартирные кражы в тех домах, где хозяева были столь любезны, что оставляли окна открытыми. Его главной специальностью были квартиры и небольшие дома, принадлежавшие престарелым людям. При этом юный грабитель никогда не отказывался от известной доли насилия, если убеждался, что его жертвы не расположены оказывать ему сопротивление.

Среди себе подобных Дерек имел репутацию бешеного, то есть человека со взрывным характером, готового по малейшему поводу начать драку. Не делал исключения он в этом смысле и для слабого пола, раздавая оплеухи направо и налево – «а чтоб не мололи ерунды», – в чем у него было немало сторонников, ни один из которых, впрочем, не осмеливался ему подражать, потому что девушки из их компании могли не задумываясь ответить тем же. И с Памелой Коул, между прочим, у Дерека произошел разрыв после того, как он, выходя из бара, поставил ей под глазом огромный синяк. Правда, они разошлись без особых осложнений, и Дерек продолжал заходить в дом Коулов как приятель Джимми.

И вот во время одного из таких визитов он, увлекши за собой друга в его спальню, спросил, хочет ли тот работать с ним вместе. Тогда, в апреле 1982 года, Дерек получил выгодное предложение от одного, как он сказал, Большого Человека, но ему для этого плана нужен был еще и шофер. Сам же Дерек, как это ни странно, не то, чтобы не имел, водительских прав, но и сам никогда не пытался научиться ездить на машине. У него были какие-то проблемы с координацией, так что ДТП оставались единственной областью, в которой он не мог совершить какого-либо серьезного правонарушения.

Джимми же напротив, не имея почти никаких навыков чтения и письма, всегда, сколько себя помнил, с легкостью управлял любым автомобилем, до педалей которого доставали его ноги. Блэкберн обещал отсчитывать своему напарнику часть заработанных денег, которые, судя по опыту Дерека, успевшего уже выполнить одно поручение Большого Человека, обещали быть совсем не маленькими. Джимми сразу же согласился, хотя, как подумалось Слайдеру, он с удовольствием стал бы работать и за так, лишь бы иметь возможность похвастаться, что у них с Дереком есть какое-то общее дело.

– В чем состояла эта работа? – спросил инспектор.

– Забирать груз из бара и отвозить его в одно место за городом. Очень простая работа: взял, отвез, вернулся. Так мне Дерек говорил.

– А что это был за груз?

– Не знаю. Дерек мне не говорил. Ящик какой-то.

– Ну а какого хоть размера был этот ящик?

– Не знаю. Так все повернулось, что я его даже не увидел.

– Хорошо, тогда расскажи, что там у вас произошло.

– Ну, мы подъехали к бару на машине, которую перед этим вроде как угнали. Оставили ее за углом, а сами вошли внутрь. Ну а того человека, который должен был нас там встретить, в баре почему-то не оказалось. Мы ждали, ждали... Дерек стал уже выходить из терпения, и тут вдруг звонит телефон, и...

– Ты имеешь в виду таксофон на стене рядом со стойкой?

– Ну да. Бармен снимает трубку, отвечает и потом идет прямо к Дереку: «Тебя спрашивают». Не сказал, а так процедил сквозь зубы. Ему, видите ли, не нравится, когда звонят посетителям, неохота лишний раз кого-то подзывать. Ну, короче, Дерек взял трубку, потом вернулся и говорит: «Надо уходить».

– А кто звонил, ты не знаешь?

– Нет, Дерек мне не сказал. Ну вот, стали мы, значит, выходить, но не сразу на улицу, а пошли в сторону туалетов. А там оказалась еще дверь с надписью, что это только для своих, и дальше всякие служебные помещения и выход во двор.

– Это мне известно.

– Ну, тут мне Дерек и говорит, что здание, мол, со всех сторон окружено полицией и вот-вот начнется облава, но ему, мол, подсказали, как можно выбраться незамеченными. Так что он знал от кого-то, что сразу же за дверью с табличкой есть кладовая, где мы должны дождаться начала рейда и пробыть еще ровно минуту, после чего нужно будет быстро пробежать по коридору в сторону выхода, который в тот момент уже не будет охраняться. Во дворе был гараж, вплотную примыкавший к стене. Нам оставалось только забраться на его крышу и спрыгнуть с другой стороны. И ищи ветра в поле!

Слайдер молчал, полностью погрузившись в размышления. Задача, которую должен был выполнять Бэррингтон в ходе рейда, была изменена буквально в последнюю минуту. Кейт приказал ему, выждав тридцатисекундную паузу, войти в здание со двора и, не задерживаясь, проследовать в помещение бара. Естественно, что в этом случае служебный вход оказывался разблокированным. Что же там происходило на самом деле? Неужели простое совпадение? И кто мог, зная об изменении плана операции, вовремя предупредить Дерека Блэкберна?

– Так ты продолжай, я слушаю.

– Значит, заскакиваем мы в кладовую, и не успели закрыть дверь за собой, как слышим: началось... Со стороны бара послышались крики, звон разбитого стекла. И тут Дерек начинает считать...

– Считать?

– Ну да, там ведь было темно, на часах он бы все равно ничего не увидел. Ну вот он считает до шестидесяти, чтобы вроде как минута получилась, но не успевает досчитать до конца, как слышим, задняя дверь с шумом отворяется и какие-то люди пробегают по коридору мимо нашей кладовой. Потом наступает тишина, Дерек досчитывает до конца и говорит, что все в порядке, и мы выходим.

Джимми вдруг замолчал. Но не потому, что, как опытный рассказчик, решил сделать паузу. Просто не привык так много говорить и в горле у него пересохло. Он отпил из своего бокала и зажег новую сигарету от окурка предыдущей.

– Продолжай. Что было дальше? – сказал Слайдер, дождавшись, когда этот ритуал будет закончен.

– Забыл, на чем я остановился, – признался Джимми.

– Вы с Дереком вышли из кладовой в коридор.

– Ах да. Ну вот, значит, все было спокойно и мы решили, что, кроме нас, там больше никого нет. Но когда оказались уже в коридоре, то увидели двух копов, стоявших совсем близко от двери.

– Что, они были в форме?

– Нет, но мы сразу поняли, что это копы. Но тут кто-то закричал у нас за спиной, мы оглянулись назад, а там, на лестнице, был еще один. Я так перепугался, что замер на месте, а Дерек схватил меня за руку и закричал, что надо сматываться. И тут вдруг грохнуло и я увидел вспышку, а те двое копов повалились наземь.

– Минуточку. А сколько раз грохнуло?

– Не знаю. Два или три раза. Это так быстро все произошло... И потом, поймите мое состояние, я со страху чуть в штаны не наложил. До того случая у меня вообще никаких дел с боевиками не было. Ну, короче, когда эти двое копов упали, мы с Дереком выскочили через заднюю дверь, пробежали по крыше гаража – в общем, сделали все так, как нам посоветовали. Потом добрались до машины и поехали домой к Дереку.

– Хорошо, давай возвратимся к тому моменту, когда прозвучали выстрелы, – сказал Слайдер. – Когда вы с Дереком вышли из кладовой, в коридоре было темно?

– Ну. Не так, правда, чтоб уж совсем ничего не разобрать, но достаточно темно.

– Но все равно, ты смотрел на полицейских и не видел, как Дерек сунул руку в карман и достал пистолет. – На лице Коула изобразилось недоумение. Слайдер же продолжал: – Он схватил тебя за руку и закричал: «Срываемся!» – потом раздались выстрелы и полицейские оказались на полу. Дерек стрелял, чтобы расчистить дорогу к бегству.

– У Дерека не было никакого пистолета, – сказа Коул.

– Он был найден в его комнате на следующий день.

– Это сами копы подложили. Когда пришли с обыском. Мне Дерек сказал. И еще он сказал, что у него вообще никогда не было пистолета. Короче, подставили копы Дерека, вот и все.

– Стоит ли так доверять его словам? Он ведь мог сказать все, что угодно, лишь бы оправдаться.

Некоторое время Джимми Коул молчал, но по мучительному выражению на его лице можно было догадаться, что он что-то про себя решает, заставляя свой мозг делать непривычные для него усилия.

– Да, – неожиданно произнес он, будто прорвавшись сквозь какую-то преграду. – Но я точно знаю, что он не стрелял. Потому что стреляли из какой-то точки позади меня.

– Что?..

– Да, – повторил Джимми уже более уверенно, – потому что я слышал, как одна пуля пролетела, мимо моего уха. Такой звук, как будто муха прожужжала, и, главное, совсем рядом с ухом.

– Пуля пролетела мимо тебя? Ты уверен?

– Ну, еще бы.

– А что сказал Дерек, когда узнал об этом?

– Ничего не сказал.

– И вы совсем не обсуждали случившееся? Даже несмотря на то, что под пулями пали двое полицейских?

– Нет. Я находился в таком состоянии, что мне вообще было ни до чего, и у Дерека лицо сделалось бледное, как полотно. И он не проронил ни слова, даже в машине, когда я вез его домой.

– А что было потом, когда вы доехали до его дома? Дерек предложил тебе зайти к нему?

– Нет. Он вылез из машины и велел мне ехать домой, и еще сказал... сказал, чтобы я не беспокоился, все обойдется. На нас никто не подумает. Но если будут спрашивать, нужно отвечать, что пришли в «Карлисл», чтобы выпить, а когда нагрянула полиция, выбежали из бара через служебный вход.

Вот это-то обстоятельство и казалось Слайдеру самым странным во всей этой истории. Если Блэкберн действительно уложил двух полицейских из своего пистолета, то он, по логике вещей, должен был вместе с Коулом придумать какую-нибудь, убедительную версию в доказательство своей непричастности, или скажем предложить своему другу удариться в бега. С другой стороны, если стрелял не он, а кто-то третий, то совсем непонятно, почему Блэкберн не захотел говорить об этом с Коулом. И в любом случае, уже будучи арестованными, должны же они были хоть словом обмолвиться, что и для них самих кое-что остается загадкой. Почему они молчали?

– Вы с Дереком предпочли не говорить об этом полиции, – сказал Слайдер. – Я имею в виду то, что в полицейских стреляли из какой-то точки за твоей спиной. – Коул утвердительно кивнул головой. – Чем это можно объяснить? Ведь вас арестовали не за что-нибудь еще, а именно за нанесение огнестрельных ранений двум нашим сотрудникам...

– Я же вам объяснил, – прервал его Коул. – Дерек предупредил меня, чтобы я никому ни о чем не рассказывал. Когда я пришел домой, в тот же вечер Дерек мне позвонил и дал понять, что все уже улажено, но мы должны при любых обстоятельствах повторять одно и то же: мол, сидели себе спокойно в баре, выпивали, а про стрельбу какую-то и знать не знаем. Главное, выдержать эту линию до конца, а остальное – не наша забота.

– Не ваша, тогда чья же?

Коул пожал плечами.

– Дерек сказал только, что пока мы будем молчать, нам не о чем беспокоиться.

А то, что сказал Дерек, было, разумеется, законом для Коула.

– Но ведь не совсем гладко получилось. Десять лет – срок немалый, а Дереку так вообще это стоило жизни.

Коул от такой железной логики на мгновение пришел в замешательство, но не в его правилах было о чем-либо серьезно задумываться, и он только пожал плечами.

– К той стрельбе по полицейским я не имею ровным счетом никакого отношения, а отвечал на вопросы всегда так, как мы условились с Дереком в самом начале. «Главное, – он сказал, – это не болтать. Пока мы держим язык за зубами, проблем не будет».

– Но сам же первый и не выдержал, так ведь? – заметил Слайдер. – Оказавшись за решеткой, он тут же принялся жаловаться, что его кто-то подставил.

– Ну да, – согласился Коул.

– И поэтому его уже нет в живых.

– Ну да. – Какая-то мысль внезапно поразила Коула, и он выглядел подавленным. – А может быть...

– Ну, ну... – поспешил на помощь Слайдер.

Коул, рот которого еще не успел закрыться, снова пожал плечами.

– Может, то, что Дерек стал жаловаться, нам как раз и повредило. Могли подумать, что вот они не делают, как было сказано, все испортили, и в результате мне пришлось отсидеть целую десятку.

– И ты всерьез полагаешь, что если бы Дерек держал язык за зубами, тебя бы выпустили раньше?

– Ну, он же сказал, что о нас позаботятся, – простодушно заметил Коул. – Похоже, Дерек на самом деле подложил мне свинью. Как это мне раньше в голову не приходило?

О вас позаботятся... Как же. И позаботились. Об обоих. Блэкберна давно нет в живых, а Коул, который знал слишком мало, чтобы представлять из себя для кого-то реальную опасность, и был достаточно глуп, чтобы его словам не придавали серьезного значения, оказался надежно изолирован на целых десять лет.

– А тебе известно хоть что-нибудь о том человеке, на которого работал Дерек? Может быть, ты знаешь, кто подсказал твоему другу, как ускользнуть из бара во время облавы? Кто обещал ему, что все обойдется, если он будет держать язык за зубами? – Но на все эти вопросы Коул отвечал, лишь мотая головой из стороны в сторону. Тогда Слайдер решил усилить нажим: – Неужели у Дерека ни разу не сорвалось с языка имя этого человека или что-нибудь, что помогло бы установить его личность? Ты можешь сказать мне это сейчас без всякой опаски. Неужели ты совсем ничего не знаешь?

– Нет, я действительно не имею понятия, – ответил Коул и, встретившись глазами со Слайдером, добавил: – Если бы знал, то не стал бы от вас скрывать. Барри сказал, что нужно вам все рассказать. Все, что мне известно.

– Но, может быть, ты в тюрьме что-нибудь слышал? Ну, например, какой-нибудь заключенный в разговоре касался твоего дела. Кто же мог за всем этим стоять? Ты сам-то никого не подозреваешь?

Коул опять мотнул головой.

– Может, лучше спросить у Барри. Он тут со всеми знается. Наверняка что-нибудь слышал.

Слайдеру стало ясно, что место Блэкберна в качестве наставника, руководителя и кумира прочно занял Сиди Барри. И этому можно было только радоваться.