Некрочип

Глава девятнадцатая Догадайтесь, кого ждет Пиннер

Свернув за угол дома на пересечении Оулд-Бейли и Ладгейт-Хилл, Слайдер неожиданно увидел Джоанну, шедшую ему навстречу со стороны собора Святого Павла. Джоанна его тоже заметила почти в тот же момент и замерла на месте. Расценив это как разрешение подойти, Слайдер мгновенно преодолел разделявшее их расстояние. День выдался необычно прохладный для последней декады июня – расплата за слишком теплый май. Ветер дул порывами, ударяя по щиколоткам поднятыми в воздух мельчайшими песчинками, а над головой медленно проплывали сплошные серые облака.

– Как ты здесь очутилась? – спросил Слайдер.

Джоанна жестом указала куда-то позади себя.

– Мы выступаем сегодня в кафедральном соборе. Вот прервались только ненадолго, чтобы пообедать. А что ты здесь делаешь?

– Тоже ищу, где бы перекусить. А вообще я с утра был в судебном заседании. – Слайдер махнул в сторону здания Центрального уголовного суда. – Предполагалось, что я выступлю сегодня до обеда, но меня так почему-то и не вызвали. Похоже, мое мнение их просто не интересует.

Некоторое время они молча глядели друг на друга.

– А ты похудел, и очень даже заметно, – сказала Джоанна. И действительно, темно-синий костюм Слайдера, который он надевал всегда, когда требовалось явиться в суд, висел на нем, как на вешалке.

– Да, – сказал он и, подняв руку к голове, добавил: – И поседел тоже.

– Ну насчет седины ничего не могу сказать – тут такой ветер... Представляю, что тебе пришлось выдержать. Читала в газетах.

– Ну, в газеты попала только самая малая часть... – сказал Слайдер. – На самом деле у всей этой истории был куда более неприглядный характер. У меня вплоть до последнего времени было столько работы, что и не передать. Так что мое присутствие в суде я иначе как отдых не расцениваю.

Она согласно кивнула головой.

– Джим мне рассказывал. Он заходил ко мне раза два.

– Джим? Какой Джим? Неужели Атертон?..

– Ну да... – улыбнулась Джоанна. – Кроме него, мы больше никакого Джима не знаем.

– Так значит, вы виделись с Атертоном?

– Да нет же, – запротестовала Джоанна. – Джим пару раз заходил ко мне, чтобы проведать.

– А почему он это делал?

– Да потому что относится ко мне хорошо, а я – к нему. И еще потому, что он единственный человек, с которым я могу говорить о тебе.

– Ох, – последние слова Джоанны были для Слайдера все равно что бальзам на раны.

Она поднесла руку ко лбу, чтобы отвести упавшую на глаза челку. По длине волос Джоанны легко можно было догадаться, что она давно не была у парикмахера.

– Слушай, – произнес наконец Слайдер, – неужели мы так и будем стоять все время на ветру? Может, зайдем куда-нибудь, пообедаем? Здесь как раз неподалеку есть один бар.

Слайдер готовился уже было получить отказ, когда Джоанна, немного подумав, приняла его предложение:

– Хорошо, только мне придется все время смотреть на часы.

– О, у меня тоже времени в обрез, – сказал Слайдер, и они пошли вверх по улице, поднимавшейся к вершине холма, стараясь при этом держаться на таком расстоянии, чтобы как-нибудь друг к другу не прикоснуться. Бар показался Слайдеру ужасным. Он вообще избегал заходить в подобные суперсовременные заведения с огромной пропускной способностью, которые, как правило, переполняла молодежь из соседних контор, проводившая отведенное для ланча время под аккомпанемент оглушительной музыки. Пиво в таких местах бывало только бочковое, а запакованные в пластиковую оболочку сандвичи стоили непомерно дорого. Правда, было и одно несомненно положительное обстоятельство: Слайдер был гарантирован здесь от нежелательной встречи с кем-нибудь из своих знакомых. Именно это и определило его выбор, когда надо было решать, куда пойти вместе с Джоанной.

Взяв сандвичи и напитки, Слайдер и Джоанна с трудом преодолели расстояние, отделявшее их от столика, освободившегося только что в самом углу зала. И сделали это они так быстро, что им удалось приземлиться на еще теплые стулья у заваленного грязными тарелками и залитого пивом столика до того, как эти стулья могли куда-нибудь утащить. Устроившись кое-как за неприбранным столом и оглядевшись еще раз по сторонам, Слайдер подумал, что это хорошо даже, что они в конце концов оказались вместе с Джоанной в малопривлекательной, если не сказать хуже, обстановке. Бог скоро сменит гнев на милость и все их горести и страдания останутся навсегда в прошлом.

– Ужасный бар, – сказала Джоанна, как будто сумела прочитать его мысли. – Никому бы и в голову не пришло искать нас в подобном месте.

– Приятно хоть на некоторое время почувствовать себя в безопасности, – сказал Слайдер. – А то в суде все только и делают, что пытаются вытащить из меня какие-нибудь сведения.

– Значит, ты и мне ничего не расскажешь?

– Ну, ты это совсем другое дело. А что, тебе действительно интересно?

– Ну разумеется!

И хотел только Слайдер начать рассказывать, – как вдруг возле их столика появилась молодая парочка, пришедшая поиграть на игровом автомате. Так как «фруктовая машина» находилась совсем рядом, Джоанне, чтобы лучше слышать Слайдера, пришлось подвинуть свой стул и сесть к нему поближе, Она даже немного к нему наклонилась, потому что как еще можно услышать собеседника, когда к льющейся из скрытых повсюду динамиков музыке примешиваются электронные трели игрового автомата. И надо отдать должное человеческому уху. Любой другой аппарат в таких условиях просто вышел бы из строя.

– Знаешь, я вообще-то не должен был бы это рассказывать, – проговорил после некоторой паузы Слайдер. – Но я расскажу.

И рассказал.

Бэррингтон, резко распрямившись, поднялся из-за стола и нервно зашагал взад и вперед параллельно окну. Какое у него в этот момент было лицо, Слайдер не видел из-за яркого майского солнца, и вообще ему довольно трудно было глядеть на шефа, потому что тот, пересекая попеременно светлые полосы и тень от вертикальных элементов оконного переплета, мелькал перед глазами, как черный силуэт в стробоскопе. Наконец он остановился и, встав лицом к столу, с угрожающим видом опустил на него свои сжатые в кулаки руки.

– То, что вы утверждаете, ни на чем не основано. Нет ни одного доказательства.

– Согласен, сэр.

– Все это не больше, чем догадки. Умозрительные, так сказать, построения.

– Согласен, сэр.

– Да перестаньте же, черт возьми, мне поддакивать! – заорал Бэррингтон.

От Слайдера не укрылось, что шеф если не испугался, то, по крайней мере, был не на шутку встревожен. Нет, лицо его как бы изваянное из гранита, по-прежнему оставалось непроницаемым. Выдавали глаза, взгляд которых вдруг сделался каким-то задумчивым. Может быть, ему и раньше приходилось кое в чем сомневаться, но чтобы такие вопросы себе задавать, с ним это было впервые.

– Я, сэр, обратился к вам с просьбой о содействии, потому что кое-что в этом деле остается пока невыясненным. Многие факты, я надеюсь, мы сами вполне будем способны установить, но все, что прямо связано с украденным микрочипом может решаться только по особым каналам.

– А вам не кажется, что вы слишком многого хотите?! – возмутился Бэррингтон.

И тут в разговор вступил Атертон:

– Дело здесь вот в чем, сэр. Если Чанг не совершил никаких преступлений и сейчас действительно находится где-то на отдыхе, то для ФБР не составит труда его найти. Но если он скрылся...

– А я вам слова, кажется, не давал, – рявкнул Бэррингтон. Но окрик начальника ничуть не смутил Атертона, напротив, он был даже доволен тем, что увидел, в какое замешательство привела шефа его, на первый взгляд, совсем безобидная реплика.

– И потом, сэр, если даже речь не идет о доказательствах, то все равно остается вещи, которые требуют хотя бы элементарного объяснения, – добавил вежливым тоном Слайдер. – Кейт, например, сказал нам неправду о том, как он впервые познакомился с Ронни Слотером. Его рассказ о том, что он собственными глазами видел, как Ронни писал ему записку, тоже оказался ложью. И наконец то, что он является собственником тех мест, где происходили основные события, если и совпадение, то такое, которое требует обязательной проверки.

– Предположительно является собственником, – поправил Бэррингтон. – У вас ведь нет доказательств того, что Кейт как-то связан с компанией «Шах».

– Думаю, при желании, мы могли бы склонить Питера Дэйви сделать чистосердечное признание, – сказал Слайдер. – Отметина, оставшаяся на внутренней стороне ладони Лемана, может быть сопоставлена по форме с его серьгой. А еще ведь был и перстень... Зачем было срезать пальцы с руки Лемана, если не для того, чтобы высвободить зажатый...

Бэррингтон резко выпрямил спину. При этом на его лице на мгновение появилось выражение искренней горечи.

– Почему вы действовали не так, как вам надлежало действовать? Можете не отвечать, ответ мне хорошо известен. Вам просто не нравится выполнять чьи-либо указания. И, между прочим, все это гораздо серьезнее, чем вы привыкли думать. Потому что ничем иным, как только отсутствием должной дисциплины, объясняется большинство негативных явлений в современном обществе.

– Но, сэр, – не удержавшись, попытался протестовать Атертон. Бэррингтон лишь мельком взглянул на него и вновь обратил все свое внимание на Слайдера.

– Это дело может уйти у нас прямо из-под рук, – проговорил он. – Как только мы обратимся в американскую военную разведку...

– Если у дела есть ноги, а у тебя руки, – заметил про себя Атертон. В случаях, когда им угрожает серьезная опасность, англичане обычно шутят.

Бэррингтон отвел от Слайдера свой испепеляющий взгляд и повернул к окну свое покрытое кратерами лицо. Возможно это был обман зрения, но Слайдеру в этот момент показалось, что силуэт шефа вдруг сделался как будто меньше.

– Я вас больше не задерживаю. Идите и пишите рапорт на мое имя. И чтобы к вечеру сегодняшнего дня он уже был готов и лежал вот тут, на моем столе. А я с ним ознакомлюсь и составлю свое мнение. Ничего другого я вам обещать не могу.

– А как насчет мистера Кейта, сэр? – спросил Слайдер, уподобившись тем самым человеку, который вроде как не собирался поначалу пинать ногой распластанного на земле противника, но в последний момент отчего-то не выдержал и ткнул ему под ребро носком своего ботинка.

Бэррингтон не обернулся. Его взор был устремлен на залитую солнечным светом Оксбридж-роуд.

– Он никуда не денется, – произнес он сухо. – Кейт не смог бы скрыться, если бы даже очень захотел. Его все знают. – Слайдер и Атертон не спешили уходить, думая, что Бэррингтон как-нибудь еще разовьет свою мысль, но... – Идите, – сказал он, не оборачиваясь.

Они еще не закончили работу над составлением рапорта, когда позвонил Лис Ким и сказал, что ему срочно нужно поговорить с Атертоном. Джим попросил, чтобы связь вывели на аппарат в кабинете Слайдера, где он и трудился в тот момент за одним столом со своим шефом. Запах краски почти что уже успел выветриться, но это отнюдь не означало, что Слайдер тоже уже смирился с тем, что было сделано с его кабинетом. Бледно-голубая краска, которой покрасили стены во время ремонта, наводила Слайдера на мысль, что он находится в палате для тихих какой-то психбольницы, и если он еще как-то терпел такое цветовое решение, то уж никак нельзя было сказать, что оно его стимулировало к работе.

– Хм, очень интересно, – сказал Атертон, положив трубку. – Официально Чжоу являлся сотрудником научно-технического отдела китайского посольства, то есть, как и говорил нам Кейт. У нас он занимался покупкой компьютеров и программного обеспечения. Это тоже лишь подтверждает то, что мы уже знали. Но Сан-Хай, подруге Лиса Кима, удалось узнать и кое-что новенькое... Оказывается, что до того, как его перевели в научно-технический отдел, Чжоу долгое время работал в министерстве обороны. Он прекрасно владеет американским вариантом английского языка и ровно год назад ездил в США изучать политэкономию на летних курсах при Калифорнийском университете.

– Что ж, это и вправду очень интересно, – сказал Слайдер.

– Но само по себе ничего еще не доказывает, – подчеркнул Атертон.

– Ну нет, это, конечно же, никакое не доказательство. Так, небольшая подсказка и только. Но интересно все же, сколько еще нужно подсказок, чтобы у тебя наконец рассеялись все сомнения?

– Это зависит от того, кто конкретно имеется в виду.

– Да, я понимаю, – сказал Слайдер. – Но убиты уже три человека.

– Но только про одного из трех можно с уверенностью сказать, что он был связан с Кейтом, – заметил Атертон. – И вообще, мне кажется, нам с тобой его не достать. И Бэррингтон ни за что не возьмется за такое дело.

– Он знает, что Кейт виновен. Это же было написано на его физиономии.

– Но знание это еще не доказательство. – Атертон немного погрыз тупой конец своей ручки. – А тебе не кажется, что они с Кейтом были... ну, ты понимаешь.

Слайдер помотал головой.

– Были или не были... Меня это не касается.

Атертон, сделав над собой некоторое усилие, произнес как можно более бодрым тоном:

– Ничего страшного. Мы не поймаем, другой кто-нибудь это сделает. Рано или поздно, но он все равно когда-нибудь попадется. Ты говорил, что Космач кое на что тебе уже намекал? К тому же, нельзя сказать, что он совсем не делает ошибок. Вот сам себя и выдаст. Ну и потом на нем ведь свет клином не сошелся, есть и другие преступники. Главное, поскорей бы разделаться с этим рапортом, и у нас останется уйма свободного времени.

– Пойду, доложу Бэррингтону насчет Чжоу, – сказал Слайдер, поднимаясь с места. – На этом этапе лучше его больше не сердить.

Но сделать это Слайдеру в тот день так и не удалось. Сперва потому что Бэррингтона в его кабинете не было – он ушел сразу же после их разговора, сказав, что позже обязательно вернется. А потом, когда он снова был у себя, поступили первые сообщения о кровавой трагедии в Хорливуде.

– Похоже, что да, – сказал Слайдер, обращаясь к Джоанне. – Когда миссис Кейт вернулась из дома своей матери, она не смогла сразу попасть на территорию виллы. Въездные ворота были заперты на два засова и, сколько она не нажимала кнопку вызова, никто не ответил и ворота не открыл. Ну, ей ничего другого не оставалось, как обратиться за помощью в местный полицейский участок. И вот когда полицейские, перебравшись через ограждение приближались к дому, они обнаружили Кейта лежащим без признаков жизни на земле рядом со своим автомобилем. Охранник был найден тоже мертвым – на верхней площадке лестницы. Он, как и Кейт, был убит одним выстрелом из дальнобойной винтовки. Судя по всему, охранник, увидев, как упал его хозяин, заблокировал ворота со своего пульта и выбежал, чтобы посмотреть, что случилось. Ну и, когда оказался на открытом месте, его тоже сразила пуля, пущенная кем-то, видимо, с большого расстояния.

– Ударили исподтишка, – проговорила Джоанна ровным голосом.

– Да, не по-джентльменски. В журнале, который вел охранник Кейта, я значился как последний по времени посетитель. Потом начальник местной полиции еще вспомнил, что Кейт был в приятельских отношениях с Бэррингтоном и что они состояли с ним в одном гольф-клубе. Короче, он позвонил нам и так нам все стало известно. Естественно, что после такого происшествия на вилле Кейта у Бэррингтона уже не было никаких шансов на то, что ему удастся замять дело.

– А кто убил Кейта? – спросила Джоанна.

– Нам это пока неизвестно. Обе пули, сразившие Кейта и его охранника, были выпущены из одного и того же оружия, дальнобойной винтовки типа «XL». Эта винтовка сейчас широко распространена и приобрести ее при необходимости не составляет никакого труда. У преступников она имеется. Наши собственные спецподразделения и Отряд по борьбе с терроризмом тоже имеют их на вооружении. Много таких винтовок было украдено боевиками из ИРА. Та же причина – то есть широкая распространенность – делает ее привлекательной для зарубежных разведслужб, не исключая и ЦРУ, которое использует это оружие в тех случаях, когда не хочет оставлять свою визитную карточку. Одним словом, возвращаясь к твоему вопросу, убийца может быть кем угодно. То есть, существуют самые различные варианты от партнера по бизнесу до оскорбленного в своих чувствах любовника. И вообще, почему бы не допустить, что миссис Кейт узнала об определенных наклонностях своего супруга и наняла киллера, чтобы свести а ним счеты?

– А как убийце удалось проникнуть на территорию виллы?

– Ему вообще не нужно было этого делать. Убийца использовал такое оружие, которое позволяло ему прицелиться и поразить жертву с большого расстояния. Он мог это сделать, например, с дороги или из любой другой точки в зоне прямой видимости. Но лично мне кажется, что самой вероятной позицией была крона дерева, расположенного на территории соседней виллы, тем более, что подойти к этому дереву можно практически беспрепятственно – владельцы виллы придерживаются иных, чем Кейт, взглядов на охрану собственности.

– А кто все-таки, по-твоему, мог это сделать?

Прежде, чем дать ответ на этот вопрос, Слайдер непроизвольно огляделся по сторонам.

– Лично я склоняюсь к тому, что за всем этим стоит правительство Китая. Люди, которым было поручено осуществление этой операции, просто обязаны были принять меры, обеспечивающие ее строжайшую секретность, и будь я на их месте, я бы тоже постарался избавиться от такого ненадежного сообщника, как Кейт. Тем более, он успел так наследить, что возникала реальная угроза провала, а наши действия по наведению справок в Гонконге и в посольстве не могли не вызывать у них самые серьезные опасения.

– Выходит, что ты в конце концов оказался прав? – спросила Джоанна как о чем-то очень для себя важном.

– Да, как видишь, – сказал он со вздохом. – Но особой радости по этому поводу я не испытываю. Те вопросы, относительно местонахождения Ли Чанга, с которыми я обратился к нашим американским коллегам, попали в одно русло с гораздо более серьезными вопросами, возникшими у них в связи с пропажей микрочипа, и произошел настоящий взрыв. В скандал оказались вовлечены сразу два министерства: внутренних дел и обороны, – и, разумеется, некоторые подразделения спецслужб: М13, С13, – одни названия чего стоят! Все обвиняли друг друга в потере бдительности, позволившей Ли Чангу их так ловко провести. Администрация Соединенных Штатов выступила с обвинениями в адрес Китая, на что был немедленно дан ответ, содержавший негодование по поводу их беспочвенности. Между двумя странами возникли трения, грозившие перерасти в конфликт на дипломатической почве, хотя, благодаря усилиями Государственного департамента этого все-таки удалось избежать. Короче говоря, скандал получился грандиозный и его отголоски до сих пор слышны, правда, не у нас, а на гораздо более высоком уровне.

– Теперь мне ясно, Билл, почему ты выглядишь таким уставшим.

– Но ты еще не знаешь, что пришлось пережить нам здесь... Ведь одно дело, когда гремит где-то вдалеке, и совсем другое – когда гроза разражается прямо над твоей головой.

– Ты хочешь сказать, что Бэррингтон?.. – Слайдер утвердительно покачал головой. – Он был их соучастником?

– Похоже, что в этом деле он замешан не был. Но это не означает, однако, что у меня в его отношении вообще нет никаких сомнений. Потому что он не мог не догадываться, что за Кейтом числятся кое-какие темные дела. Но когда вдруг все открылось, знаешь, что больше всего его потрясло, как мне кажется?.. Личная жизнь Кейта, эти его маленькие, уютные гнездышки, где он содержал своих любовников. Питер Линг сравнивал партнеров Кейта с кроликами, запертыми в клетках. Все они принадлежали как бы к одному типу. Это были совершенно одинокие молодые люди, которые либо порвали со своими близкими, либо их вообще не имели. Кейт подбирал их, можно сказать, на улице, давал жилье, работу, делал их как бы совсем другими людьми. Многие, вместе с этими благами, получали от своего хозяина также новое имя и фамилию. А взамен Кейт требовал ни больше ни меньше, как полного подчинения своей воле.

– Значит, он был просто сумасшедший, – проговорила ровным голосом Джоанна.

– Возможно, – не стал возражать Слайдер. – Имя Питер было у троих. Примечательное совпадение. Интересно, были они названы так в честь Питера Линга или существовал еще какой-то неизвестный Питер, быть может, в самом детстве Кейта, от которого и пошли все его странности? Теперь уже не узнать – эту тайну Кейт забрал с собой в могилу.

– А тебе не кажется, что у них с Бэррингтоном?.. – спросила Джоанна, вынудив Слайдера отвлечься от его мыслей.

– Нет, не думаю. Хотя, возможно, какое-то влечение и было, но Бэррингтон сумел его в себе подавить.

– Если Бэррингтона действительно влекло к Кейту и он на протяжении долгих лет сознательно боролся с этим чувством, тогда становится понятным, почему он так тяжело воспринял всю эту историю.

– Возможно, – сказал Слайдер, которому интерес к личным отношениям Кейта и Бэррингтона отнюдь не казался обыкновенным любопытством. Потому хотя бы, что вопрос о том, кто убил Кейта, все еще оставался открытым и нельзя было полностью исключить, что два прицельных выстрела с большого расстояния были сделаны Бэррингтоном, который в свои армейские годы слыл отличным снайпером, а ныне был членом клуба стрелков. К тому же он испытывал к Кейту особое чувство, которое, возможно, было отвергнуто. Хотелось бы знать, задумывался ли Бэррингтон над тем, что изменение его задачи в Карлисле и попытка двух негодяев уйти от облавы через заднюю дверь не были простым совпадением? А какие выводы из всего этого мог сделать сам Слайдер? Интересно, что никто до сих пор не спросил Бэррингтона, где он находился в тот момент, когда были убиты Кейт и его охранник. Никто не спросил, а надо бы как-нибудь поинтересоваться...

– Из разговора с Атертоном я поняла, оваций тебе никто не устраивает? – сказала Джоанна. – Где же тогда справедливость? Распутать дело с тремя убийствами?!..

– Ничего удивительного. Случилось то, что должно было случиться. Дело, можно сказать, прикрыто. По официальной версии, Слотер убил Лэма и затем, раскаявшись в содеянном, покончил жизнь самоубийством. А убийство Лемана вынесено за рамки дела, как не имеющее к нему непосредственного отношения.

– Ты, как и прежде, считаешь, что Лемана убил Дэйви?

Слайдер поморщился.

– Я вижу, вы с Атертоном обо всем уже успели поговорить. Да, это сделал именно Дэйви. Конечно, он действовал по приказу Кейта, но и сам горел желанием расправиться со своим соперником, особенно после того, как ему сказали, что надо забрать у него перстень, бывший, разумеется, одной из тех двух копий, о которых рассказывал Линг. Проблема заключалась в том, что если бы этот эпизод стал предметом судебного разбирательства, то дело не ограничилось бы рассмотрением лишь факта убийства Лемана вне связи с другими событиями. Мы располагаем убедительными доказательствами вины Питера Дэйви, но судей обычно интересуют еще и мотивы преступления. Поэтому на суде прозвучало бы имя Кейта, являвшегося сексуальным партнером обоих молодых людей, и тогда не удалось бы избежать огласки темных сторон жизни такой общественно значимой персоны.

– А самое первое убийство, жертвой которого стал Майкл Лэм? Его совершил сам Кейт?

– Мне кажется, что смертельный удар нанес именно он. Кейт отличался атлетическим телосложением, чего не скажешь о Чанге, который, судя по описанию, невысок ростом и не имеет сильно развитой мускулатуры. Скорее всего, его участие в этом эпизоде свелось к тому, что он отвлек внимание жертвы в тот момент, когда Кейт заходил сзади.

– А потом Кейт расчленил тело убитого им человека, – сказала Джоанна, поморщившись. – Нет, все-таки он был психически ненормальным.

– Когда человек мертв, его тело в принципе ничем не отличается от того, с чем обычно имеют дело мясники.

– Билл, ты ведь говоришь это и сам в это не веришь, – сказала Джоанна.

– М-да, что правда, то правда. А интересно, как ты догадалась?

– Тебе не скажу... Но давай вернемся к тому, о чем мы с тобой говорили. Труп Лэма был расчленен, но не все части вам удалось обнаружить. Что сделал Кейт с руками и скальпом жертвы? – спросила Джоанна.

– Кейт на досуге занимался разведением доберманов, – проговорил Слайдер, глядя в янтарную глубину своего наполненного пивом бокала. – Собаки содержались в просторной вольере, а корм для них готовился прямо на месте в специально оборудованном помещении, где имелся большой котел и машина для дробления костей. Все это было нужно, чтобы готовить любимцам Кейта так называемый собачий пудинг, состоящий из мяса и крупы с добавлением костной муки.

Джоанна произнесла нечто нечленораздельное, что, однако, легко можно было понять как знак того, что она ясно представляет себе картину и просит Слайдера продолжать.

– Ну разумеется, котел подогревался снизу, для чего прямо под ним имелась небольшая топка, в пламени которой, кстати, и была, уничтожена одежда, снятая с жертвы. Содержимое котла, так же как и извлеченные из печи несгоревшие остатки, было тщательно исследовано специалистами судебно-медицинской экспертизы. Были обнаружены пуговицы с одежды Лэма, но ни малейших остатков тканей человеческого тела найти так и не удалось. Слишком много пудинга было сварено в котле за прошедшее после убийства время.

– Ох, – ужаснулась Джоанна. – Слава Богу, нашелся человек, который его застрелил.

– Я не могу, конечно, с тобой согласиться, но все-таки вынужден признать, что в данном случае такая развязка устраивала всех. Потому что, если бы даже удалось собрать все необходимые материалы, нам бы все равно не позволили возбудить против него уголовное дело. А в случае, если бы Кейт все-таки угодил за решетку, то пробыл бы там от силы лет десять-двенадцать. И тем не менее, – добавил Слайдер, задумавшись, – жаль, что меня лишили возможности задать ему несколько вопросов. Потому что в этом деле кое-что осталось неясным, а я неясности не люблю.

Слайдер замолчал. И некоторое время так сидел, не произнося ни слова. А потом, когда, подумав, что пауза чересчур затянулась, резко вскинул глаза, то увидел, что Джоанна пристально на него смотрит и как бы ждет ответа на какой-то чрезвычайно важный для себя вопрос.

– Джо, дорогая, – произнес он с каким-то даже отчаянием в голосе, – я так по тебе скучал.

– А я по тебе.

– Для меня было настоящей мукой не иметь возможность просто посидеть с тобой, вот как мы сидим сейчас, и поговорить. Пойми, когда тебя нет рядом хотя бы даже в мыслях, я себя чувствую как-то уж очень неуютно.

– Понимаю.

– Может быть, мы могли... ну, другими словами, нельзя же...

– О, прошу тебя, не продолжай, – взмолилась она. Но он не послушал. Потому что другого выхода у него не было.

– Почему бы нам не встречаться иногда, просто как старым друзьям? Неужели нужно полностью прекратить всякие отношения?

– Потому что мы с тобой не друзья. И не были никогда друзьями. Вот в чем все дело.

– И тем не менее, я не вижу смысла в том, чтобы лишать себя любой возможности общения.

– И ты сможешь разве этим удовлетвориться? Только разговорами?

На посерьезневшем лице Джоанны появилось выражение тревоги.

– Нет, конечно. Но это все же лучше, чем вообще ничего.

– Ты в этом уверен? – спросила Джоанна, глядя на Слайдера так, как будто видела его впервые. – Неужели ты серьезно так думаешь?

Слайдер уронил руки на колени, что означало, что он почти готов признать свое поражение.

– Ничего я не думаю. И что делать, тоже не знаю. Я сейчас похож на человека, который заблудился в коридорах и переходах суда в Хамптоне как раз в тот момент, когда сотрудник, дежуривший на лестнице, ушел пить чай.

Джоанна едва сдержала улыбку.

– О, Билл!

Слайдер посмотрел на Джоанну.

– Но ведь ты еще не все знаешь.

– В самом деле? О чем ты еще не успел сказать?

– Вчера у меня была встреча с Бэррингтоном. Между прочим, по его просьбе. И речь у нас шла об «одном очень серьезном деле», но точнее было бы сказать, об одной небольшой сделке.

Такого Бэррингтона Слайдер видел впервые. И действительно, раньше никому и в голову не приходило, что шеф вообще может испытывать смущение, неловкость или что-то в этом роде. Правда, и сейчас нельзя было сказать, что он хотя бы в малейшей степени утратил контроль над своими чувствами. Но зато каких усилий ему это стоило!..

– Вы хорошо поработали в ходе последнего расследования, – сказал он наконец. Однако фраза, произнесенная Бэррингтоном, не бы ла похожа на те, с которых начинают обычно объявление благодарности, что и подтвердилось в следующий же момент. – Правда, ваше рвение не было до конца бескорыстным. Вам все время хотелось доказать что-то и себе и окружающим. Преданность по отношению к вашему бывшему шефу... нет, лучше оставим эту тему. Лояльность – большое достоинство, но неуместная лояльность – большой недостаток.

Бэррингтон приготовился было развивать свою мысль и дальше, но вдруг, осознав, куда может завести выбранная им дорожка, осекся и замолчал надолго. Слайдер тоже постарался ничем не нарушать паузы, потому что отлично понимал, что на душе у шефа заскребли кошки, и единственное, что ему, Слайдеру, хотелось знать в эту минуту, так это сколько кошек одновременно скребли на душе у Бэррингтона и какой длины были у них когти. Когда крупный мужчина прыгает в воду, то поднявшийся вверх фонтан брызг в следующее мгновенье обрушивается на тех, что помельче. В подобных случаях нужно либо находиться подальше от этого места, либо быть достаточно маленьким, чтобы, не погружаясь в воду, покачиваться на ее поверхности, пока не улягутся волны.

– У нас возникла серьезная проблема, Слайдер, – сказал Бэррингтон и улыбнулся. Правда, улыбка у него получилась такая, что могла показаться приятной лишь самому улыбающемуся, но никак не его собеседнику. Слайдер вообще предпочел бы в этот момент, чтобы между ним и улыбкой начальника была толстая деревянная дверь его кабинета. – Так вот, Слайдер, я остаюсь здесь, – продолжил он. И Слайдер мгновенно уловил то, что стояло за этой фразой Бэррингтона и о чем он, скорее всего, хотел умолчать. «Значит, вопрос все-таки ставился», – подумал он. – Мне нравится вид из окна моего кабинета. Мне нравится окружающая меня в этой комнате обстановка и я не желаю больше, чтобы вы своим ежедневным появлением здесь нарушали эту гармонию.

– Сэр? – твердо произнес Слайдер, меньше всего расположенный в этот момент сносить беспричинные оскорбления в свой адрес.

– Думаю, что, после того что произошло, мы не сможем больше работать вместе. Как бы вы сказали, я думаю, мы с вами не сработались вследствие глубокого несходства наших индивидуальностей. Вы, Слайдер, должен вам это прямо сказать, не тот тип полицейского, которому я отдаю предпочтение. И наконец, я не хочу больше, встречаясь с вами в стенах этого учереждения, вспоминать всякий раз о том глубоком разочаровании в ваших личных и профессиональных качествах, которое еще пришлось испытать в первые дни моей работы на новом месте.

Слайдер предпочел промолчать. И как он вообще мог реагировать на слова шефа, если еще с трудом удавалось сдерживать смех? Он даже не понимал смысла происходящего: была ли это обычная головомойка или его ожидало кое-что посерьезнее, возможно, что и конец всей его карьеры. Короче говоря, для смеха не было никакой причины, при том условии, конечно, что он не был истерическим. Но если посмотреть на дело совсем уж серьезно, так сказать, с точки зрения чистой прагматики, то одну большую оплошность он, Слайдер, все-таки допустил: надо было ему, прежде чем идти на встречу к Бэррингтону, засунуть сзади за штаны учебник потолще.

Бэррингтон, так и не дождавшись, что его жертва отреагирует каким-нибудь естественным для жертвы образом, наклонился над покоившимся на полированной поверхности стола скоросшивателем и нервно перевернул несколько страниц. Слайдер же, предпочтя вообще не смотреть в сторону шефа, сконцентрировался на созерцании портрета его величества и сделал это только потому, что, когда он смотрел на королеву, желания смеяться у него не возникало.

– В вашем личном деле есть упоминание о том, что вы отказались однажды от повышения по службе, объяснив это тем, что вас больше интересует оперативно-розыскная, а не административная работа. Так вот, рад вам сообщить, что теперь у вас есть возможность пересмотреть это решение.

– Сэр? – Желания смеяться больше не было. Дело принимало серьезный оборот, сама жизнь настойчиво стучалась в дверь.

– В Пиннере только что открылась вакансия. Можно сделать так, что вас переведут туда еще до конца этого месяца. Место самое что ни на есть подходящее, и потом, это совсем недалеко от вашего дома. Вы ведь живете в Рюислипе, если я не ошибаюсь?

– Да, сэр.

– Вот видите, как раз на одной дороге.

– Разве плохо? – Слайдер промолчал. – Я не могу приказать, чтобы вы перевелись в Пиннер, и поэтому я лишь настоятельно рекомендую вам это сделать. Тем более, что если вы останетесь у нас, легкой жизни я вам не обещаю. Учтите, я злопамятный. И мстительный.

– Сэр.

– Думаю, и прибавка к зарплате вещь не такая неважная.

– Да, сэр.

– К тому же все мы стареем. Когда-то и в отставку придется выходить.

– Да, сэр.

– Советую с этим не тянуть, – сказал Бэррингтон и затем, возмутившись про себя отсутствием какой-либо реакции со стороны Слайдера, выпроводил его из кабинета короткой фразой: – Это все.

Слайдер вышел, довольный тем, что ему удалось вытерпеть до конца и ни разу не засмеяться risus intactus[12]. Ну и что с того?..

Реакция Джоанны на рассказ Слайдера была тоже, можно сказать, никакая. Она просто сидела и смотрела на него задумчивым взглядом. «Думает, наверно, что я это нарочно ей рассказал, чтобы ее слегка пошантажировать», – мелькнуло в голове у Слайдера и он тут же едва не запротестовал – уже вслух – против того, что сам только что домыслил за Джоанну. Потому что, и в самом деле, никакого подтекста его рассказ не содержал и самым большим желанием Слайдера, которое он уже видел в своем воображении, было подхватить Джоанну на руки, посадить ее перед собой в седло и, пришпорив коня, умчаться с ней куда-нибудь за горизонт.

– Мне до сих пор еще не ясно, как лучше поступить в этой ситуации, – сказал Слайдер, когда окончательно понял, что Джоанна первой говорить не станет.

– Я не могу давать тебе советы, – сказала она.

– Нет, что ты, я об этом и не прошу.

– Как-никак, а это все-таки повышение, – рассудительно заметила Джоанна.

– И прибавка в зарплате тоже вещь немаловажная. Но с другой стороны, в этих расположенных за городом участках дни проходят так утомительно, там такая скучища, а я привык быть постоянно в работе, мне нравится Шеферд-Буш.

Джоанна опустила глаза вниз, а потом их снова подняла.

– Думаю, Айрин будет довольна тем, что ты станешь работать не так далеко от дома.

После этих слов Джоанны то чувство отчаяния, которое Слайдеру удавалось кое-как сдерживать, вдруг с силой прорвалось наружу.

– О, Джо, неужели нам с тобой уже нельзя ни на что надеяться?

Этот вопрос вывел Джоанну из равновесия.

– Ты сам сделал этот выбор! И всегда все зависело только от тебя! Не задавай мне больше подобных вопросов и не смотри такими глазами, как у грустного пса! – Она рванулась из-за столика. – Мне пора уходить, перерыв скоро кончится.

– Постой, Джоанна, не убегай. Одну минуту прошу, не больше. —Она задержалась на месте. Слайдер слегка поднялся вперед и осторожно взял ее за руку. – Джоанна, я без тебя жить не могу. А ты, скажи, ты еще любишь меня?

– Ну конечно же, люблю, дурачок, – сказала она почти что с отчаянием в голосе. – Но ты мне нужен весь, понимаешь? Я не хочу тебя ни с кем делить.

Слайдер сделал протестующий жест.

– Нет, прошу тебя, послушай, я совсем не имел в виду это. Но скажи, если бы я... ну, уладил бы все с Айрин, я мог бы к тебе вернуться?

– Да. Но сначала сделай то, что ты говоришь.

– Я понимаю. И прошу дать мне еще шанс. Или ты уже мне не веришь?

– Должна бы не верить, – сказала она, поднимаясь с места. Слайдер тоже встал, потому что держал ее руку в своей и боялся выпустить. Джоанна взглянула на него с тоской. – Я люблю тебя. И очень тяжело переживаю нашу разлуку. И все остальное, не думай, что мне проще, чем тебе. Спасибо Джиму, что давал иногда поплакать ему в жилетку, и за то еще, что с ним я могла поговорить о тебе. Но пойми, я тебя ни с кем делить не согласна. И если ты не сможешь справиться со всем этим, то лучше нам сейчас сразу расстаться. Не хочу быть больше обманутой.

– Джоанна, я обещаю... – сказал Слайдер. – Жизнь коротка, надо устраивать ее пока есть время.

Джоанна еще раз пристально взглянула на Слайдера и освободила руку из его ладони.

– Спасибо за ленч, – сказала она и, оставив его одного у столика, стала пробираться через зал к выходу с такой решимостью, что у Слайдера не возникло даже мысли за ней последовать.

Слайдер возвращался домой уверенный, что скоро выход из тупика будет найден, хотя и от серьезной тревоги по этому поводу он до конца еще не избавился. Главное – как он теперь думал – это перестать относиться к Айрин как к пассивной стороне, и обстоятельно обсудить с ней всю проблему. Айрин на удивление спокойно отнеслась к его решению перебраться в пустую спальню, для объяснения которого он привел такие заранее приготовленные им аргументы, как чрезмерные перегрузки на работе и нежелание нарушать ее сон своими поздними приходами и ночными телефонными звонками. Почему бы не допустить тогда, что с таким же спокойствием она отнеслась бы и к тому, о чем он до сих пор не решался ей рассказать?

Теперь дети. Что касается детей вообще, то, во-первых, те, кто проводит всякие там исследования, насчет того, например, в какой семье им больше нравится жить, получают обычно такие результаты, какие им заранее хотелось получить. А если говорить конкретно о его, Слайдера, детях, то им и прежде не очень-то часто приходилось видеть в доме своего родителя. Но когда все же он бывал вечером дома, дети либо закрывались в своих комнатах, либо проводили время в гостях у приятелей. Казалось, у них вообще никогда не было желания поговорить со своим отцом, попросить его поиграть с ними или что-нибудь в этом роде. Поэтому, если бы в один прекрасный день Слайдер наконец оставил свою семью, меньше всего это почувствовали бы именно они, его дети. Потому еще, кроме всего прочего, что в школе, где они учились, у многих ребят родители были в разводе.

Развод. Какое холодное, жесткое слово, которое, как ты его не возьми, все равно непривычно вдавливается в кожу своими твердыми гранями. Но раз решение принято, и при том окончательное, то развода не избежать. Если, конечно, Айрин не будет решительно против.

А что если Айрин действительно не даст своего согласия? Нет, это исключено. Потому что не может же вечно существовать этот треугольник. Слайдер по какой-то не совсем понятой ему ассоциации неожиданно вспомнил про Атертона. Джим действительно очень помог ему в последнее время. Но почему он не сказал, что встречался с Джоанной? И вообще, сколько раз он успел побывать в ее квартире с миссией утешителя? Что, он так хорошо к ней относится? А может, тут что-то большее? Нет, глупости. В этом смысле они никогда не проявляли особого интереса друг к другу. Просто у них общий взгляд на мир и читают они одни и те же книги.

Снова начался дождь. Холодный и частый, он проливался беспрерывным потоком из сплошных серых облаков, низко висевших над дорогой. Типично июньское ненастье. Механические дворники ритмичными движениями вправо и влево отгоняли сползавшие по ветровому стеклу вниз мутные струйки дождевой воды с примесью мелких брызг из-под колес двигавшихся в обоих направлениях автомобилей, отчего видимость менялась от почти полной до почти нулевой. Нечто подобное происходило и в голове Слайдера: он склонялся то к одному, то к другому варианту. Единственным утешением в такой ситуации, что и успокаивало в какой-то мере Слайдера, было то, что до дома ему оставалось совсем недалеко.

Он свернул с шоссе на свою улицу, где в ряду с такими же курятниками, выстроенными в стиле загородных домов, находилось и его собственное жилище, давно уже не вызывавшее у него никаких теплых чувств. Подъехав к самому дому, первое, что увидел Слайдер, был чей-то автомобиль, припаркованный прямо напротив гаража, что не могло не вызвать у него сильного раздражения. Во-первых, потому что это вынуждало Слайдера оставить свою машину на проезжей части и по мокрой от дождя дорожке проделать довольно длинный путь до входной двери; а во-вторых, ему вообще не нравилось, заходя в свой дом, обнаруживать в нем каких-то неожиданных гостей. Слайдер должен был знать о готовящемся посещении заранее, чтобы успеть настроиться на встречу с тем или иным человеком.

Выйдя из машины под дождь, сыпавшийся с затянутого серым брезентом неба, Слайдер повнимательнее пригляделся к незнакомому автомобилю и сразу же обнаружил, что это машина Эрни. От такого открытия Слайдеру сделалось и вовсе не по себе. Ведь он знал Эрни как напыщенного зануду и всегда искренне удивлялся, почему Айрин находит столь привлекательным для себя общество такого малосимпатичного человека. Слайдер, сокращая путь до двери, пробежал по мокрой траве, вошел в прихожую и, встав на половик, отряхнулся совсем так же, как это делают собаки, когда с дождя заходят в помещение. И тут же из гостиной до него донесся голос Айрин:

– Билл, это ты?

– Да, – отозвался он из прихожей. Глупый вопрос. Кто же еще это мог быть, как не он? Но приходилось сдерживать свое раздражение, потому что сегодня как раз он собирался обходиться с Айрин как можно деликатнее. Слайдер кое-как пригладил рукой свои мокрые волосы и вошел в гостиную, дав себе слово, что будет предельно любезен с гостем, чего бы это ему не стоило. Мягкий, благодушный Эрни сидел в кресле лицом в входящему и был похож на большой полуодушевленный пудинг. Айрин стояла посреди комнаты и выглядела взволнованной – возможно, опасаясь, что Слайдер будет груб с гостем. Совершенно напрасные опасения, когда человек приготовился играть роль радушного хозяина.

– Привет, – сказал Слайдер, обращаясь к Айрин. И сразу за этим: – Привет, Эрни. Рад тебя видеть.

Гость, в ответ на приветствие, как-то странно ухмыльнулся, а супруга Слайдера была, похоже, чем-то недовольна.

– Хорошо, что ты рано пришел сегодня домой, – проговорила Айрин, почти не глядя в его сторону. – Мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Точнее, нам нужно с тобой поговорить.

– Ты сказала «нам», – удивился Слайдер.

– Да, нам с Эрни, – сказала Айрин.