Некрочип

Глава седьмая Запас про запас

Квартира Питера Лемана в Каслнау отличалась от его жилища в Эктоне, как небо от земли. Она тоже явилась результатом перепланировки старого здания, но в данном случае речь шла не об убогом особняке, а о настоящей вилле эпохи Эдуарда VII с выступающими за линию фасада окнами-фонарями. Этот нарядный дом, в архитектурном оформлении которого удачно сочетались красный и белый цвета, находился на широкой, обсаженной с двух сторон деревьями улице, где палисадники соседних домов соревновались между собой в красоте розовых кустов, а иногда даже сирени или золотого дождя.

– По крайней мере, его машина никуда не исчезла, – сказал Атертон, подруливая сзади вплотную к красной «БМВ». Выйдя из своей машины, он подошел к впереди стоящей и наклонился, чтобы заглянуть в салон. – Да тут у него всевозможные примочки, – оценил он с высоты своих познаний. – Так что бабки у него и в самом деле водились.

– Может быть, эту машину как раз и видела миссис Костантиу напротив аллеи? – задумался Слайдер. – Цвет тоже ведь красный.

– Но в каталоге она указала на «форд сьерра», – напомнил Атертон.

– Но не очень уверенно. Она же сама сказала, что ничего не смыслит в машинах, а потом, если не приглядываться, все автомобили имеют определенное сходство.

– Ну, если она так неуверена в своих показаниях, то вряд ли стоит рассчитать на нее, как на ценного свидетеля. А потом, эта «БМВ» все равно нам не подходит. Получается неувязка: как она оказалась здесь, если по нашей версии Леман привез на ней Слотера в бар и там был убит?

– Слотер пригнал ее сюда.

– А этот Слотер умеет водить машину?

Слайдер только пожал плечами:

– А еж умеет плавать?

– Не знаю, – сказал Атертон. – И в самом деле, умеет или не умеет?

– Бесполезное мудрствование – вот что это такое. Мы в любом случае должны принять эту машину во внимание и произвести ее досмотр. Тут вполне могут обнаружиться кровавые пятна, волосы или кожа.

– В направлении на юг дернулась занавеска, – сказал Атертон приглушенным голосом. Слайдер посмотрел через дорогу.

– Должно быть, мама Сюзанны. Надо бы с ней поговорить. Может, этим ты и займешься, пока я поднимусь наверх, чтобы обшарить квартиру.

Второй этаж, видимо, был весь отделан заново. Пол устилало новое ковровое покрытие, и довольно дорогую мебель, судя по всему, завезли сюда сразу же после окончания ремонта. В убранном на широкую ногу жилище имелись также телевизор с большим экраном и видеомагнитофон, музыкальный центр с кучей компакт-дисков, гардероб, набитый дорогими вещами, современная кухня с микроволновой печью и морозильной камерой, доверху наполненной готовыми блюдами фирмы «Маркс и Спенсер», и, наконец, ванная с позолоченными кранами. Когда Атертон тоже поднялся наверх, чтобы присоединиться к своему шефу, он застал его за изучением содержимого выдвижных ящиков в спальной.

– Уф, – Произнес он, опрокидываясь на кровать.

– Что, так плохо?

– На ее живом примере я лишний раз убедился, как правдивы слова о том, что поверхностность самая неглубокая вещь в мире. Эта молодящаяся дама главную заботу видит в соблюдении видимостей, а язык у нее как будто на колесах. Зациклилась на том, что Питер Леман совсем не пара ее маленькой девочке, и уже успела ему об этом сказать! Откуда у него деньги, чтобы сорить ими направо и налево, покупать скоростные автомобили? Ни разу не видела, чтобы он где-нибудь работал. Сегодня он здесь, а завтра, смотришь, его уже нету. Скорее всего, наркобизнес. Она запретила своей Сюзанне иметь с ним что-либо общее, и папочка ее поддержал. Папочка – управляющий банком, а она сама всего лишь дочь управляющего банком, но он оставил ей приличный счет.

– У Сюзанны есть еще братья или сестры?

– Есть сестра. Похоже, намного старше: замужем за адвокатом, трое детей, две машины, ирландская овчарка и плавательный бассейн. Второй дом в Дордоне. Частная школа.

– Ах.

– Мне тоже вполне хватило. Немудрено, что Сюзанне захотелось чего-то покруче.

– Поэтому и вопросов не задает.

– А здесь что-нибудь удалось обнаружить?

– Нет сомнения, что он жил здесь: повсюду его шмотки. И деньги у него тоже водились, но откуда он их мог получать – это пока выше моего понимания. Мне удалось найти его чековую книжку, банковские заявления, квитанции об оплате товаров с помощью кредитной карточки, но нет и намека на какие-нибудь расчетные листки с места работы. Он одевался с особым шиком и покупал продукты только в «Маркс и Спенсер». В серванте целая батарея: крепкие напитки и импортное пиво в бутылках, – но нет нигде ни сигарет, ни шприцев, ни стеклянных трубочек.

– М-да, в смысле наркотиков, значит, тут все чисто.

– Мне также удалось обнаружить его паспорт.

– Наверно, увлекательное чтение?

– Думаю, что люди из таможни и акцизного управления нашли бы его просто захватывающим. Где только не побывала эта заблудшая овечка: Америка, Гонконг, Турция, Бангкок, Алжир. Последняя поездка – в Сан-Франциско, шесть недель тому назад. – Слайдер нахмурил брови. – Ясно, что тут речь идет о каком-то бизнесе, если употреблять это слово, конечно, в самом широком смысле. Даже при его богатстве, источники которого нам пока не ясны, вряд ли бы он стал мотаться туда-сюда по всему свету ради простого удовольствия.

– Допустим, ему нравятся стюардессы. Или стюарды, раз уж на то пошло. Или те и другие. Но какое это теперь имеет значение. Не важно теперь, каким способом Леман добывал свои деньги, если сам он уже вышел из игры.

– Ты так думаешь? – сказал Слайдер. – Но в любом случае, разве тебе не кажется странным, что этот летающий на реактивных лайнерах, гоняющий на «БМВ», читающий «Гардиан» и во многих других отношениях неординарный молодой человек сначала нанимается на временную работу в рыбный бар, а потом выбирает Ронни Слотера, чтобы провести с ним ночь любви?

– Кажется, – тупо произнес Атертон. – Конечно, слово «любовь» и «Ронни Слотер» как-то не сочетаются. Но с другой стороны, зачем Слотеру нужно было вообще завираться на этот счет? Если уж он собирался нам врать, пусть бы придумал что-нибудь еще. Ведь он же сам боялся, как бы кто-нибудь не узнал, что он голубой.

– Такая постановка вопроса была бы верой только в том случае, если бы у Слотера не могло быть иной, еще более тщательно скрываемой причины для встречи с Леманом. Вспомни-ка, он ведь ничего не собирался говорить нам про Лемана, пока мы его не приперли к стенке свидетельским показанием. И вот именно в тот момент, когда Слотер понял, что мы знаем про его встречу с Питером, он и выбрал один из мотивов для подобного свидания.

– Но какой мотив! Неужели ему не могло прийти в голову что-нибудь более убедительное?

– А разве ты сам не говорил, что поверил словам Слотера, потому что его объяснения были слишком неправдоподобными, чтобы оказаться ложью. Брови Атертона поползли вверх.

– Credo quia absurdum[1]? Ну хорошо, шеф, в этом действительно прощупывается какая-то зацепка. Если, конечно, пренебречь тем, что я отнюдь не самого высокого мнения об умственных способностях Слотера.

– А вдруг он достаточно умен, чтобы заставить нас принимать его за тупицу? – сформулировал Слайдер.

– Ну дела, – сказал Атертон. – Так может продолжаться до бесконечности. – Вдруг он изогнулся и пощупал постель под собой. – На чем это я сижу? – Встав с кровати, он сперва похлопал ладонью по покрывалу, а потом резко откинул все, за исключением нижней простыни, на которой, прямо посередине постели, обнаружился сильно скомканный мужской носовой платок. – Оп-ля-ля! Что это может быть?

– Грязный платок – вот, что это может быть, – поморщился Слайдер, видя, как Атертон наклонился над своей находкой, желая ее получше рассмотреть.

– Справедливо, и если я хоть что-то соображаю, этим платком совсем не нос утирали. У парня были скверные наклонности.

– В таком возрасте жизненные соки изливаются быстро и часто.

– Думаю, Сюзанна в то время была чем-то занята. Почему же он это не убрал? Может, оставил про запас, до следующего раза?

– Постой-ка, – прервал его Слайдер, которому неожиданно пришла в голову какая-то мысль. – Это, может быть, как раз то, что нам нужно.

– Почему это «нам»? Пусть каждый сам за себя говорит, – твердо заявил Атертон. – Я лично в состоянии забеременеть и естественным путем.

– Надеюсь, у тебя есть пакет для вещдоков?

– Они в машине.

– Принеси мне один. Как ты еще не понял до сих пор: неважно, каким носом он сюда сморкался – главное, у нас теперь есть его ДНК.

– Ах да, конечно же. И мы сможем наконец сопоставить его ДНК с ДНК жертвы преступления. Почему же я сам об этом не подумал?

– Потому что я сообразительный, а ты тупой, – пошутил Слайдер.

– Но я же сразу почувствовал, что во всем этом прощупывается какая-то зацепка. Ну хорошо, бегу за пакетом.

Как и было заранее договорено, Джоанна подошла ко времени позднего ленча, и они сразу же направились в «Акрополь», где можно было заказать бифштекс, пирог с начинкой из рубленых почек, картофельное пюре, морковь, зеленый горошек и капусту, приготовленные и сервированные так, как это могли делать только в старой Англии.

– Ты бы смогла сама догадаться, что мужчина, который тебе близок, на самом деле, бисексуален? – спросил Слайдер.

Джоанна смерила его тяжелым взглядом.

– Это ты насчет Атертона, наверно? – спросила она немного погодя.

– А?

– Я не собираюсь ни в чем тебя винить, Билл. Бог свидетель, у меня самой не раз возникало желание искать его близости. Но почему, почему ты не признался мне сразу, как только это случилось?

– Нет, я серьезно – смогла бы? Ты способна вообще определять такие вещи?

Она не спеша провела вилкой, и берега островка из картофельного пюре прорезал узкий, задумчивый залив, который тут же заполнился горячей подливкой.

– Это зависит от того, насколько хорошо я его знаю. Но если бы даже и смогла, это совсем не означает, что такое по силам молодой, неопытной девушке. Судя по тому, что ты мне успел рассказать, этот ваш Леман довольно искусно вел двойную жизнь. Должно быть, он превосходил многих по части обмана, иначе его бы давно уже раскусили.

– Вот кого я действительно не могу понять, так это девушку, – проговорил Слайдер ворчливым тоном. – Она просто картинка: красивая, умная, работает в крупном издательстве...

– Значит, не такая уж и умная.

– Но у нее ведь мог быть любой мужчина, который бы ей понравился...

– Большинству мужчин как раз не хочется завязывать серьезные отношения с яркими, красивыми и умными женщинами. Для них главное – чувствовать свое превосходство.

– И все-таки, – сказал он спокойно, – она могла выбирать. Кому же она в конце концов отдает предпочтение? Какому-то странному парню, о котором она толком ничего не знает, у которого нет ни прошлого, ни друзей, ни родственников. При себе его никак не удержишь, он то появляется, то снова куда-то исчезает – и никакого отчета. На два вечера в неделю он помощник в рыбно-чипсовом баре, а она даже не интересуется, откуда у него берутся средства, чтобы – как она это ежедневно наблюдает – практически ни в чем себе не отказывать.

– То есть, ты все-таки считаешь его проходимцем?

– Я не могу быть в этом уверен. Но как правило, если кто-то предпочитает отмалчиваться насчет источников своего дохода, значит, ему есть что скрывать. А в его квартире нельзя обнаружить никаких указаний на то, что он получает прибыль за счет удачного помещения капитала, ни акций, ни каких-либо ценных бумаг там просто нет. А вот банковский счет зато у него в полном порядке, и время от времени от тратит крупные суммы наличными. Единственное, что мы знаем, – он довольно часто бывает за границей в каких-то краткосрочных поездках.

– Темная личность!

– Но девушка утверждает, что он испытывал к ней совершенно неподдельное чувство. Она глубоко потрясена его смертью и твердо стоит на том, что он никак не мог быть гомосексуалистом.

– А вы уверены, что он был в постели со Слотером?

Слайдер пожал плечами.

– Хотел, по крайней мере. Или делал вид, что хотел. Если, конечно, Слотер нам не врет.

– Я бы не стала слишком доверять его словам. Предположим, Леман ему нравился, он стал добиваться его близости, все вроде бы шло на лад – и вдруг от ворот поворот. Он мог и не простить этого.

– Тем основательнее становится мотив для совершения убийства. А Слотер сам, по собственной воле рассказал нам, что Леман пренебрег им в оскорбительной форме.

– Да, это правда.

Слайдер встряхнул головой.

– И опять же. Точно установлено, что Леман ходил выпить за компанию со Слотером, а потом даже побывал у него в комнате – это ведь было не по принуждению.

– Думаю, нравился ему Слотер или он только делал вид, что нравится, – к сути дела это ничего не прибавляет. Он встретился с ним по какой-то причине, по какой-то причине пошел к нему домой, поссорился там с ним из-за чего-то, вернулся с ним в бар и был там убит.

– Безупречное построение. Но, между прочим, может положительно повлиять на людей из министерства, потому что там любят, чтобы в деле была умеренная доза правдоподобия и логики.

– Ты стал выражаться, как Атертон.

– Нет, это Атертон выражается, как я.

– Прошу прощения. А кстати, что вы думаете по поводу машины Лемана? Если его убили в баре, то как машина могла оказаться напротив его квартиры?

– Мы пока склоняемся в пользу того, что ее пригнал к дому Слотер. И в самом деле, не мог же он ее оставить напротив своего бара. Если у него хватило ума, чтобы без посторонних глаз совершить убийство, то вполне достало бы, чтобы позаботиться и об этом.

– Он умеет водить машину?

– Говорит, что нет, но это еще ничего не значит. Много людей, никогда не державших экзамена по вождению, отлично с этим справляются, и к тому же, подобные утверждения невозможно доказательно опровергнуть. Но если он действительно пригнал машину в Каслнау, в ее салоне обязательно должны остаться следы его пребывания – будь то хоть единственный волосок с его головы, – и эксперты судебной медицины их обнаружат.

– М-да, понимаю. Вы уже достаточно распутали это дело, или я не права? Я имею в виду, что у вас уже есть обвиняемый, и прочее. Наверно, больших проблем не будет?

– Не должно быть. Все как обычно, – ответил он осторожно. – А почему ты спрашиваешь?

– Потому что у меня завтра концерт. Это будет большой гала-концерт с благотворительной целью, а после, как водится, торжественный прием. Мне предложили один гостевой билет, и я бы очень хотела, чтобы ты им воспользовался.

На лице Слайдера отразилось сомнение.

– По-твоему, мне там должно понравиться? Мне не нужно надевать туда смокинг?

– Вполне сойдет и обычный костюм. Я не гордая. И конечно же, тебе там понравится. За музыку я ручаюсь, а если прием окажется скучным, мы с тобой оттуда улизнем и поужинаем в «Ла Барка». Ну как, принимается?

– Отлично. Я «за».

– Я надеялась, что ты с радостью примешь мое приглашение. Не часто ведь приходится присутствовать при таких грандиозных событиях. Там будут члены королевской семьи, ложи концертного зала заполнят важные персоны и заправилы шоу-бизнеса, состоится сбор добровольных пожертвований.

– Ну, в таком случае, я просто сочту за счастье там находиться.

– На этот вечер достать билеты практически невозможно, – сказала она строго. – Они расстаются со своими прежними владельцами за сумму, гораздо большую, чем неподписанный Джеффри Арчер.

Когда Слайдер, преодолев последнюю ступеньку, достиг наконец верхней лестничной площадки, дверь лифта неожиданно раскрылась и из кабины, подобно «Королю-демону», выскочил Бэррингтон, и взгляд его налитых кровью глаз замер на нем.

– У меня. Пять минут, – пролаял он и, повернувшись на каблуке, как на шарнире, умчался прочь.

Слайдеру кое-как удалось разобраться, что услышанное им являлось приказом, а не случайным набором звуков, и он поплелся в сторону кабинета начальника, ориентируясь по едва уловимому запаху серы, который примешивался к воздуху в коридоре департамента. Трезво оценив возможности своего организма, с учетом разницы в метаболизме у него и у Бэррингтона, Слайдер понял, что отпущенных ему пять минут может хватить, только чтобы вовремя добраться до двери. О чем же пойдет речь на этот раз? Оконный блок в комнате для агентов? Длина бакенбардов у Биверса? Съедобные отпечатки пальцев Мак-Ларена на представляемых им рапортах? Главная беда была в том, что соблюдение принципа «любо-дорого-посмотреть» требовало чрезмерных усилий. Потому что к этому, как и в случае с пением, нужно иметь призвание, которое обнаруживается обычно сразу же после рождения на свет.

Оказавшись – вопреки ожиданиям – чуть раньше назначенного срока у массивной двери, которая (в отличие от всех остальных дверей начальников участков по всей стране) щеголяла своей дубовой неприступностью, Слайдер, глядя на часы, выждал момент, когда можно уже искусно исполненным стуком оповестить о своем прибытии и услышать, как какая-то дикая птица отзовется изнутри:

– Да!

Так как «неделя борьбы против словесных излишеств» была еще в самом разгаре, Слайдер, войдя в кабинет, вообще ничего не сказал. Он обратил внимание, что Бэррингтон на этот раз почему-то не делает вид, что всецело отдался чтению, и расценил это как зловещее предзнаменование. Кисти рук начальника департамента лежали на плоскости стола немного дальше, чем на ширине плеч друг от друга, отчего создавалось впечатление, что он вот-вот должен стремительно взлететь вверх.

По этой же самой причине, находившаяся над столом часть тела Бэррингтона казалась еще шире и мускулистее обычного.

– Машина департамента, – отрывисто произнес он, – та голубая «фиеста», что стоит во дворе?

– Да, сэр, – сказал Слайдер, принявший непроницаемый вид, как человек, который не позволяет жизни злоупотреблять его вниманием, требуя ответа на поминутно возникающие вопросы.

– Автомобиль в удручающем состоянии. Кузов грязный, в ящике для перчаток обертка от шоколада, на полу перед задними сиденьями картонная упаковка из-под гамбургера, а что касается всего салона в целом, то он буквально провонял картофельными чипсами.

Мак-Ларен, кто же еще. Нет, он не ест, он пасется весь день, как канадские гуси, которые, раз начав щипать траву, щиплют ее без остановки, пока не пройдут из конца в конец всю свою территорию. Его можно увидеть у ресторана «Макдональдс» как раз в полдень.

– Нельзя сказать, что это очень хорошо, – вставил шпильку Бэррингтон.

– Нет, сэр, – охотно согласился Слайдер.

– Машину нужно срочно помыть. И впредь чтоб никакой еды в салоне. Или в комнате для агентов. Что, по-вашему, могут подумать представители министерства, если во время очередного посещения застанут наших людей перекусывающими, не отходя от рабочего стола?

Но Слайдер решил не совершать самоубийства, как этого ждал от него начальник.

– Это все, сэр?

Бэррингтон отклонился немного назад, добавляя один-два дюйма к своей ширине.

– Нет. Я начал с незначительного вопроса, чтобы поскорее от него освободиться и перейти к куда более серьезным вещам.

Что может быть серьезнее, чем отношение Мак-Ларена к еде? Невозможно себе представить.

– Сэр?..

– Тут у меня был один телефонный звонок, и довольно сердитый. Звонил Колин Кейт. Я полагаю, вам известно, кто этот человек?

– Имя довольно знакомое, но мне трудно представить, о ком конкретно идет речь...

– Сейчас это влиятельный бизнесмен, а раньше он работал в оперативно-розыскной группе. Он постоянный член различных комитетов и комиссий, включая и те, что оказывают консультативную помощь полиции. К нему постоянно обращаются за советом руководители самых разных рангов, начиная от местных властей и вплоть до Королевской комиссии. Принадлежащие ему предприятия и объекты недвижимости раскиданы по всему Западному Лондону, а некоторая часть его собственности находится на нашей территории. Ну что, колокольчик уже звенит? Я ведь вам не случайно дергаю за веревочку.

Судя по тону, с каким это говорилось, он был расположен больше дергать за яйца, чем за веревочку. Но Слайдер принял мудрое решение, и ни на что не реагировал.

– Может, вы не так долго будете вспоминать, если узнаете, что ему принадлежат девять рыбных баров, один из которых – как он заметил, проезжая мимо, – наглухо закрыт полицейскими экранами. Надеюсь, вы все поняли и в дальнейших подсказках не нуждаетесь?

Слайдер больше не мог хранить молчание, потому что, в противном случае, у Бэррингтона мог сорваться голос.

– Он владелец рыбного бара «Дейв»?

– Да, инспектор, этот бар – его собственность. Но его заинтересовал не столько сам факт его закрытия, сколько причина нашего нежелания обратиться прямо к нему – хотя бы из вежливости, раз уж для вас так мало значит его содействие в этом «вонючем» расследовании!

«У-лю-лю», – подумал Слайдер.

– Мы не знали, что он хозяин бара, сэр. Слотер сказал нам, что бар принадлежит ему.

– Вы должны были это проверить! Послушайте, дорогой мой, неужели вы и в самом деле поверили, что такой разболтанный человек, как Слотер, мог иметь собственное дело? А нужно-то было всего-навсего направить запрос в местное налоговое управление – обыкновенная рутина, но вам-то как раз рутиной заниматься еще не приходилось. Мой предшественник ее сильно недолюбливал.

– Я не думаю, что это существенная поправка в нашем деле, сэр, – начал Слайдер, но Бэррингтон заглушил его срывающимся на крик голосом в стиле Лайонеля Джефри:

– Существеннейшая! – Оказавшись – вокально – в тупиковом положении, Бэррингтон поспешил вернуться к нормальному тону в разговоре.

– Вам предстоит теперь проверить еще раз каждое заявление и каждое признание в свете только что установленного факта. Если Слотер дал ложные показания в отношении одного из отправных элементов, то каков из его прочих утверждений не соответствует истине? Вы должны возвратиться в начальную точку и проделать весь путь еще раз – вы и ваша группа, и делаться это будет теперь строго по инструкции, потому что новые ошибки мне не нужны. Дело попало в поле зрения Колина Кейта, а этого человека никак нельзя недооценивать, он пользуется расположением в очень влиятельных кругах, – я понятно выражаюсь?

– Абсолютно.

– У него нужно обязательно взять показания.

– Конечно. Я пошлю...

– Ну вот тебе и на! Никого не надо посылать, вы сами к нему поедете. У него пока сложилось не очень благоприятное впечатление, поэтому, начиная с сегодняшнего дня, мы будем оказывать ему максимум услуг.

– Сэр?

– Сегодня во второй половине дня он будет в гольф-клубе и сможет встретиться там с вами в половине четвертого.

«Для обеда поздно, а для чая еще рано», – пришло на ум Слайдеру.

– Слушаюсь, сэр.

– И ради Бога, обдумывайте каждое свое слово. Помните, этот человек был уже коппером, когда вы только учились бриться.

– Слушаюсь, сэр.

– Исполняйте. – Он подождал, когда Слайдер дойдет до двери, и добавил: – А машина должна быть помыта.

Решив, что настала пора встретиться со своим старым другом О'Флаэрти, Слайдер сошел по лестнице вниз как раз в тот момент, когда тот сдавал дежурство по изолятору временного содержания своему подчиненному Натти Николлсу.

– Давай перейдем через дорогу и чего-нибудь выпьем, – предложил Фергюс, когда, стянув с себя униформу, облачился в скромную куртку синего цвета. – У меня сейчас жажда, как у человека под скорбной ношей на протестантских похоронах, а на той стороне улицы меня уже дожидается моя именная пинта.

– Бокал, наполненный прохладой, – проговорил Натти.

– Мне сегодня еще предстоит встретиться с одним важным человеком, чтобы взять у него показания, – сказал Слайдер. – Как-то не хочется, чтобы от меня разило пивом.

– Ах вот оно что. Ну тогда пить буду я, а ты только смотреть, да лимонад посасывать.

– А про своего человечка так и не спросишь? – проговорил обиженным тоном Николлс, когда Слайдер собрался уже уходить.

– Про Слотера? Ну как он тут у вас, осваивается?

– Это самый покладистый преступник из всех, за спиной которых мне приходилось захлопывать дверь тюремной камеры. Рад до смерти, что ему наконец-то предъявили обвинение. Так ведь, Фергюс?

– Можно даже подумать, что ему большое одолжение сделали, – подтвердил О'Флаэрти. – Благодарит нас буквально за каждую мелочь. Доволен и пищей из нашей столовой, той, что промеж собой зовем «диет-пытание». Бог свидетель, этот парень кажется еще более нелепым, чем двое брюк с одной штаниной каждые.

– Возможно, он испытывает облегчение оттого, что предоставил теперь другим заботиться обо всем, – сказал Слайдер. – Мне уже приходилось встречать нечто подобное в поведении людей, проходивших по делу об убийстве.

– Crime passionelle[2], – определил по-французски Николлс, произнеся эту фразу с типично шотландским рокочущим выговором.

– Нет, это скорее бланманже, – поправил Фергюс.

– Послушайте, вы, случайно, не того? – не выдержал Слайдер. – Питер Пен и Уинди! Нашли время.

Через несколько минут, уже в баре, Фергюс дождался своей пинты – «Гиннесса» и спросил:

– Пойдем за столик, или ты хочешь сесть на одну из этих штуковин? – Он с презрением кивнул на обтянутые коричневой кожей высокие стулья у стойки. – Знаешь, мне часто приходит на ум: «стул» и «стук» – вроде бы два разных слова, но как много у них общего!

– Поищем подходящий столик, – предложил Слайдер. – Мне нужно тебя кое о чем расспросить.

– У тебя сегодня какое-то уж слишком изнуренное лицо, – заметил Фергюс, следуя за ним по залу. – Может быть, какая-то женщина счастлива с тобой больше, чем могла надеяться?

– Когда я завтракал сегодня с женой, она все время мне улыбалась через стол, – осторожно сказал Слайдер. – Не знаю, какой вывод ты можешь из этого сделать.

– Страшно подумать. – О'Флаэрти приземлился за столик и жадно отпил из бокала. Потом, элегантно проведя мизинцем по верхней губе, смахнул с нее пену. – Но, Билл, законная супруга дома, и еще где-то уютное гнездышко... Боже, как ты со всем справляешься, в твоем-то возрасте!

– Ничего странного, у меня еще молодой, самостоятельный капрал.

Фергюс покачал головой.

– Сказать по правде, мне, наверно, никогда не прискучит эта бодяга. Ведь так много можно поведать друг другу, глядя в до боли знакомое лицо поверх тарелок с кукурузными хлопьями.

– Зерновая моногамия?

– Конечно, это не очень весело, зато как успокаивает. – Он немного приподнял тяжелую ягодицу и сообщил атмосфере примесь ностальгического воспоминания о бифштексе и луковом пироге, не утраченных им безвозвратно, а некоторое время пребывавших в нем. – Так что, – добавил он отрывисто, вспоминая слова одной песенки, – «моя жена умеет уготовить». Ну хорошо, о чем же ты собирался у меня спросить?

– Тебе что-нибудь говорит такое имя, как Кейт?

– Это мужчина? Тогда ты, наверно, имеешь в виду Бифи Бейверстока. Он надевал женское платье и при знакомстве называл себя Кейт, или Кэти. Вполне мог сойти за леди из Эйвона. Короче говоря, он звонил в дверь, получал приглашение войти, и забирал драгоценности и наличность, пока гостеприимная хозяйка заваривала ему чай. Он уже года четыре, как вышел и, говорят, завязал, если вообще так можно сказать про человека, который продолжает носить черный пояс с сумочкой и спортивные штаны.

– Ах, нет-нет, я совсем не о нем думал. Мой человек служил в полиции, судя по всему. Колин Кейт.

– Боже, так его все знают, – сказал Фергюс просто.

– Расскажи мне, что тебе известно, – предложил Слайдер. – Что он вообще из себя представляет?

– Слишком обеспечен и не очень-то щепетилен – как и все преуспевающие бизнесмены.

– Он тебе несимпатичен?

– Не люблю бывших полицейских, – сказал Фергюс. – Если уж ты уходишь из полиции, то уходи вчистую и не лезь потом в чужие дела, не заглядывай людям через плечо и избавь от советов, которым сам, будь ты еще на службе, ни за что бы не последовал.

– Но он многого добился с тех пор, как ушел в отставку.

– Еще бы, денег куры не клюют. Парень не промах, своего не упустит. Тут повсюду его собственность. В Чорливуде у него огромный дом, похожий на голливудскую виллу – плавательный бассейн и все остальное.

– И он же, как оказалось, хозяин рыбного бара «Дейв», – печально заметил Слайдер.

Фергюс беззвучно свистнул.

– Неужто и в самом деле? Кто бы мог подумать!

– Мы. Бэррингтон считает, что не только могли, но и должны были.

– Хотя, действительно, ему принадлежат несколько рыбных баров, – сказал Фергюс. – Еще он создал целую сеть по оптовой торговле компьютерами – «Компьюкейт», кажется.

– Название довольно известное. Что, это тоже его фирма?

– Ага. Когда ты назвал имя Кейта, это была первая ассоциация, которая возникла у меня в голове. Но жареной рыбой он тоже занимается – что правда, то правда. А мы, так я понимаю, конечно же должны все знать.

– В этой связи у меня только один вопрос: отчего Бэррингтон так неравнодушен к какому-то там Кейту. Он чуть не кончил, рассказывая мне, какой это важный и влиятельный господин.

– У них есть кое-что в прошлом, что их связывает. И нашего Диксона, кстати, тоже. Ты разве не в курсе? Так вот, все трое были в Ноттинг-Хилле, когда там произошла перестрелка.

– Ты имеешь в виду инцидент, который случился, дай бог памяти, в 82-ом году? Тогда двое агентов попали под пули.

– Точно.

– В свое время я читал об этом, но в деталях всего уже не помню. Расскажи поподробнее, что там все-таки было.

О'Флаэрти смерил на глаз уровень пива в своем бокале.

– Теперь уже не успею – эта история не меньше, чем на целую пинту.

Слайдер сходил еще за бокалом «Гиннесса» и Фергюс наконец мог приступить к рассказу:

– Так вот, был этот самый Кейт тогда руководителем оперативно-розыскной группы, а Бэррингтон с нашим Диксоном – инспекторами в том же департаменте в Ноттинг-Хилле. Зональная команда вышла на подпольную сеть по сбыту наркотиков и вела за ней скрытое наблюдение. В результате удалось выяснить так много, что само собой напрашивалась крупная операция. Решили сделать рейд на точку, где все это крутилось – бар «Карлисл» в Лэдброук-Гроув...

– Да, это я помню.

– Ребята из Ноттинг-Хилла, разумеется, до последнего дня не спускали глаз с него. Забавно, однако, как некоторые заведения просто притягивают к себе подобные вещи. Короче, готовилась грандиозная операция: сто человек, или что-то около того. План, как во время войны, разрабатывали заранее и держали в строжайшей тайне. Мистеру Кейту отводилась в нем роль командира на месте главных событий, но еще за минуту он сам не знал, где они развернутся.

Он сделал глоток из бокала, немного поерзал на стуле и вернулся к прерванному рассказу:

– Ну вот: «Настал тот вечер долгожданный, но что-то»... пошло не так, как предусматривалось по плану. Наш мистер Диксон занимал позицию на улице, где находился бар, и должен был перехватывать тех, кому удастся ускользнуть из закинутой полицией сети... Короче говоря, начинается облава: шум, гам, суматоха, – а Диксон должен только стоять на месте и чего-то там дожидаться...

– И не очень был этому рад, как мне кажется, – вставил Слайдер.

– Вот именно. Наш мистер Диксон слыл всегда человеком действия. И вдруг он замечает, что, похоже, никто не контролирует двор, примыкающий к запасному выходу из помещения со сценой. И, разумеется, берет инициативу на себя, и с двумя своими людьми, теми самыми Филдом и Уилсоном, направляется во двор, находит дверь запасного выхода раскрытой и не задумываясь проникает внутрь здания.

Он оторвал свою руку от бокала, сжал ее в кулак и несильно стукнул по крышке стола.

– Прогремели выстрелы. Филд был убит на месте, а Уилсону пришлось три месяца провести в госпитале, оправляясь от тяжелого ранения.

– Да, – произнес задумчиво Слайдер. – Я это помню по газете. Те, кто совершил это нападение, были обнаружены?

– Джимми Коул и Дерек Блэкберн. Они угодили тогда за решетку, хотя клятвенно всех уверяли, что ни в какой стрельбе не повинны.

– Но они могли сказать что угодно, не так ли?

О'Флаэрти кивнул головой.

– Блэкберн был гнусное ничтожество – убил свою родную бабку из-за ее золотых коронок. Сейчас его и самого нет уже в живых, убит в драке между заключенными, но ни одна душа об этом не скорбела. Что же до Коула, он недель шесть-восемь уже как на свободе, – если верить Сиди Бобкинсу.

– Кто такой Сиди Бобкинс?

– Хозяин магазина для садоводов и огородников на Брунел-роуд. Маленький такой, ну вылитый Лесли Хоувард.

– Лесли Хоувард?

– «Унесенные ветром», – терпеливо пояснил Фергюс, и вслед за этим, сплетя пальцы рук под подбородком, захлопал глазами и сорвался на немыслимый фальцет: – О, Эшли!

– Я сейчас уже окончательно потерял нить нашего разговора. Как мы дошли до Скарлетт О'Хары?

– Ну, я стал говорить тебе, что Сиди открыл свой Дом садоводов в виду казенного дома, потому что не страдает от ностальгии лишь в тех местах, откуда видны башни из слоновой кости. Он уже пятнадцать лет, как завязал, но по-прежнему в курсе всего, что там происходит, и много делает для службы реабилитации. Недавно я от него услышал, что Джимми Коул досрочно освобожден по подписке, и вышел на волю не таким веселым, как раньше, но зато заметно помудревшим. Кстати, я порядком недоумевал в свое время, как этот Джимми вообще оказался замешанным в таком деле. До того случая нам неоднократно приходилось его задерживать, я его с самого начала относил к другой категории. Типичный мелкий правонарушитель, который никогда не пойдет на что-то, грозящее большим сроком. Просто невозможно представить себе его с пушкой в кармане. Вот и Сиди тоже не уставал повторять, что Блэкберн сделал дело и потянул за собой Коула.

– Так как развивались события дальше? – спросил Слайдер. – Я имею в виду департамент. Наверно, было служебное расследование?

– Должно было быть. Но все как-то обошлось. Кейт в скором времени ушел с работы, но никто его к этому не принуждал или еще что-нибудь. Он ведь не нес ответственность за весь рейд и командовал только на одном участке, тогда как вся операция координировалась из другого места.

– Кому нужен отставной коп? – задумчиво проговорил Слайдер.

– Если ты думаешь, что он потерпел фиаско, то сильно ошибаешься. Уйдя с государственной службы, он стал стремительно набирать силу как частный предприниматель.

– А что Диксон и Бэррингтон?

– Диксон через некоторое время получил перевод на новое место, что было естественным продолжением его служебной карьеры. Думаю, что именно тогда он поселился на Вин-стрит. Бэррингтон, насколько я знаю, все время оставался на старом месте в Ноттинг-Хилле. А почему ты спросил меня об этом?

– Не могу побороть в себе ощущение, что Бэррингтон с неприязнью относится ко всему, что связано с Диксоном. Вот я и подумал, что причину, вероятно, нужно искать в обстоятельствах того печального происшествия.

– Возможно, – пожал плечами Ферпос. – Ни разу не приходилось слышать, чтобы Диксон касался этой темы. Но когда он вообще говорит о себе?

– Никогда больше.

– О боже, совсем забыл. Не могу думать о нем в прошедшем времени, а ты? – он с интересом посмотрел на Слайдера. – Если тебе хочется знать обо всем этом подробнее, почему ты не обратишься к его вдове? Ты ведь, должно быть, знаком с ней?

– Да встречались раза два, ну и на похоронах, разумеется. Думаю, я так и сделаю, как ты говоришь, если будет время.

– Думаю, она будет только рада. Ей наверняка трудно сейчас переносить свое одиночество. Они были очень преданы друг другу, – вздохнул он. – Разве не замечательно, что кто-то всегда находит себе кого-то, даже если их встреча со стороны кажется невероятной.

– Твоя мысль вселяет оптимизм, – сказал Слайдер.