Некромантка 2

Глава 15

Сборы не заняли много времени. В основном пожитки были только у Мару. А у Имельды осталось только то, что было при ней, когда она была у Эстрича. Эти вещи Тур, Мару и Роза забрали из злополучного дома. Правда из всего этого девушка одела лишь свой неизменный плащ и ножны с кинжалом. Она вновь потеряла трость, а остальные вещи были чужие. Аргус сумел достать ей и Митришу по два новых комплекта чистой одежды, сумку, в которую они сложили еду и все остальное, и лошадей. А также те загадочные устройства, с помощью которых люди защищались от любых энергетических воздействий со стороны практикующих. Имельда долго сокрушалась над тем, как их провели. Это было вовсе не устройство, которое создали люди без дара, как она предполагала, а это был небольшой артефакт со сложной системой защиты, заключенной в маленьком камешке обычной гальки. Каждый такой камушек изготавливался чуть ли ни индивидуально и стоил не малых денег. Имельда долго сокрушалась по поводу того, что маги помогают вести войну против магов.

Как бы Розалинд не желала отправиться с Имельдой в этот путь, они обе понимали, что сейчас с девушки толку будет мало. С ее травмами она не уедет далеко. И тем более, если случится погоня, она и вовсе станет балластом. К тому же, не очень охотно, Роза признавалась сама себе, что она уже привыкла и к столице, и к Аргусу, и к его заведению. Она устала бегать и прятаться, поэтому тайно желала остаться. И даже испытала облегчение, когда Имельда сама отказалась от помощи старой подруги. Когда некромантка успокоилась, они вновь поговорили, но уже наедине. После того, как злость улеглась, Имельда признала, что она все же рада, что Розалинд жива.

Справедливо решив, что искать будут их всех вместе, Аргус предложил разделиться, чтобы попробовать покинуть город спокойно. Он хотел сопроводить Митриша, но Турцел вызвался сам, сказав, что самый неприметный и заболтает кого угодно, а остальные только и делают, что своим видом бросаются в глаза.

— А за Аргусом и вовсе следят прихвостни, сами знаете кого, — он поднял указательный палец к небу.

Сочтя его логику справедливой, всех постарались замаскировать гримом танцовщиц, напялили на Митриша и Имельду парики. Мару своим грозным видом дал понять, что не потерпит на себе париков и ограничился лишь капюшоном, скрывая свою необычную прическу.

В итоге, Имельда все же не захотела разделяться. Надоело ей переживать, что может случиться, пока ее нет рядом. Уж лучше они будут встречать опасность все вместе. От сопровождения людьми Аргуса девушка отказалась, справедливо рассудив, что толпа как раз привлечет внимание.

Они решили ехать на восток, к океану, подальше от столицы, а там перемахнуть через границу и оставить навсегда это чертово государство. Их здесь ничего не держало более.

Отправив своих маленьких соглядатаев разведать обстановку вокруг «Черной мамы», Аргус выяснил, что рядом еще нет никого подозрительного и до места, где ждут их лошади, они смогут добраться легко.

Утро было ранним, но столицу это никак не трогало. Город все время бодрствовал: одни люди сменяли других. Имельда, Мару, Турцел и Митриш вышли из «Черной мамы», по парапетам спустились к берегу, по узким улочкам, ведомые все тем же замызганным парнишкой, добрались до таверны, где их ждали четыре оседланных коня. Имельде все время казалось, что каждый прохожий смотрит на них не просто так, что это соглядатай Эстрича, что вот-вот на них кто-нибудь кинется или в свисток засвистит полиция, но ничего такого не происходило. Прохожие шествовали мимо, полиции на горизонте не было видно, но напряжение одинаковой гримасой отпечаталось на лицах всех путешественников.

Небольшой колонной, возглавляемой Турцелом, они прошли сквозь город по улицам, которые выбирал бандит. Он знал столицу лучше всех и выбирал наиболее безопасный путь. Они так и не поняли, их действия пошли им в плюс или же они зря старались, ведь никакой опасности на пути так и не встретили. Их никто не остановил ни в городе, ни на выходе из него. Только отойдя на приличное расстояние, они остановились и обернулись. За ними не было погони. Тракт наполняла обычная ежедневная возня путешественников, караванов, повозок и торговцев.

— Слишком просто, — сплюнул Тур пыль дороги, что скрипела на зубах.

— Я думал, мне одному это показалось… — поддержал его Митриш, нервно вцепившись в поводья.

Имельда ничего не ответила и тронула бока своего коня, животное послушно зашагало вслед за какой-то повозкой.

Девушка не стала озвучивать мысли о том, что она сомневалась в смерти Эстрича, а, значит, он от своего не отступится. Она также не стала пугать друзей тем, что, возможно, Эстрич умеет предсказывать будущее. Ведь каким-то же образом он сумел увидеть ее в доме Каила, когда она нашла его труп. Это не могло быть совпадением. Да и мало ли какими знаниями он обладал. Маг универсал, валар, бастард ее величества императрицы и приближенный к императору. И это только то, что она знала об этом человеке, а что еще осталось скрытым от нее? Да и не стоило им сбрасывать со счетов умирающего Ваалаярви. Человек на смертном одре готов на все, чтобы остаться в живых, это она знала как никто другой.

К полудню они съехали с главного тракта на дорогу, уходящую направо, на восток. Их путь шел мимо тянущихся вдоль горизонта Зубов Земли. Впереди пара рек долины образовывали искусственный широкий водоем, который образовался из-за плотины, которую возвели уже очень давно. Сама плотина была не то, чтобы очень большой, метров тридцать в высоту и деревянная. То там, то тут из нее били тонкие струйки воды. Внизу тек небольшой ручей по пересохшему илистому дну некогда бывшей реки.

Вообще пейзаж навевал мысли о том, что на месте плотины был когда-то каскад природных водопадов. Хотя, рассуждать сейчас было бесполезно, плотина была слишком старой, а скалы уже были настолько занесены почвой и поросли деревьями, лопухами и травой, что определить, искусственно создан этот каньон или это природное творенье, было нельзя.

Путники дошли до плотины к ближе к вечеру, но солнце было еще довольно высоко. Они остановились на дороге, по обе стороны которой раскинулась долина. Солнце припекало, было жутко влажно и душно. Все вспотели и желали скорее выбраться из долины, чтобы обсохнуть. По левую руку среди скал была зажата плотина, дорога чуть изгибалась вправо и впереди медленно и плавно уходила вниз извилистым серпантином спуска.

Все смотрели вперед. Каньон начинался здесь, у плотины, ущельем и дальше скалы становились меньше и постепенно сменялись лесом и обычными холмами, среди которых и терялся ручей.

— Надо аккуратно спуститься и преодолеть каньон до наступления ночи. Не хочу оставаться слишком близко к плотине. Мы тут будем как на ладони, а в лесу хотя бы можно скрыться от глаз, — проговорил Мару.

— Согласен, приятель. Мне тоже не по душе торчать тут прямо у этой вот оглобли. Кабы не рухнула эта махина на наши головы. А то пикнуть не успеешь, как тебя как мошку смоет.

— Ну, спасибо, успокоил, — буркнул Митриш, глянув на улыбающегося Турцела. Тот был расслаблен и как будто спокоен даже. Казалось, его вообще ничем пронять нельзя.

— Да не ссы, Митриш-друг. Не утопнешь. Стояла эта развалюха тыщу лет и еще столько же простоит. Зачарованная же, — Тур пожал плечами и направил своего коня дальше по дороге.

Митриш поехал за ним, что-то еще недовольно бурча ему вслед, но не слишком громко, и не отвлекаясь от дороги. Имельда не сводила взгляда со дна каньона, вид на который открывался с высоты скал.

— Чувствуешь что-нибудь? — с ней поравнялся Мару. Она посмотрела на него и отрицательно мотнула головой, но мужчина понял, что как раз это ее и беспокоит. Мнимая безмятежность ее не устраивала.

— Будь на стороже, — предупредила и начала спуск за братом и Туром.

Дорога прошла в относительном спокойствии, если не обращать внимания на то, что Митриш все время нервно ерзал в седле, от чего его конь тоже шел по тропе не очень уверенно. Как оказалось, Митриш не очень любит высоту, и этот спуск дался ему ой, как не просто. Хотя высоты здесь было не так уж и много, но сама тропа была крутой, каменистой и не очень ухоженной. Зазевавшиеся спутники не редко оказывались на дне уже не в силах далее продолжать свой путь… Эту дорогу проще было преодолеть пешком, но коней то никуда не денешь.

Когда спустились в низину, стало прохладнее, дорога из каменной превратилась в песочно-иловую и лошадям стало проще идти. Все выдохнули от облегчения. Все, кроме Имельды. Как только они оказались на дне каньона в его тени, а плотина возвысилась над ними, закрывая горизонт и полнеба, ее беспокойство стало еще больше. По пути вниз на опасной каменной тропе она чувствовала себя намного увереннее и спокойнее, чем сейчас в этой, казалось бы, тишине и безопасности.

— Давайте быстрее убираться отсюда, — она нахмурилась, оглядывая склоны, валуны и густой кустарник, которым порос бывший берег, а заодно и скалы.

— Да кто спорит, сестренка, быстрее так быст… — Турцел не договорил. Конец слова заглушил свист, и бандит сверзился с коня, повиснув в стременах. Конь заржал и ринулся вперед. Имельда смогла понять, что Тур не умер от ранения только по тому, что с его стороны полетели жуткие ругательства.

Она не смогла понять, откуда выстрелили, но тут со всех сторон посыпались стрелы и арбалетные болты. Имельда вскинула руки, и стрелы посыпались вниз, сбитые энергетической стеной. Опешивший Митриш только пригнулся в седле, не зная, как действовать. Зато сообразил Мару. Он со всего маха заехал ладонью по крупу коня парня и сиганул следом за ним, пока их не изрешетили. Девушка поскакала за ними. Обернулась. За ними гнались. Откуда появились эти люди? Где прятались? Их было не меньше двадцати. В голове забилась одна единственная мысль: что делать!?

Впереди услышала ругань, повернулась обратно, и сама выругалась. Им навстречу шел отряд примерно с таким же количеством людей. Сорок против четверых? Имельда увидела, как конь Тура остановился в кустах, и бандит выбрался-таки из седла, прижимая ладонь к плечу, в который угодил арбалетный болт. Ну… Сорок против троих с половиной.

Лошади под ними встали на дыбы, отказываясь двигаться дальше, сквозь неровный строй людей, шедших им наперерез. Отступать некуда. Именно этого и боялась Имельда. В них продолжали стрелять на ходу, но целились только во взрослых. Митриша обходили стороной. Имельда без труда останавливала стрелы.

— Спешиваемся! — скомандовал Мару и первым спрыгнул на землю. Имельда непонимающе на него уставилась.

— Как мы убежим от них на своих двоих!?

— Шанс мал, но если тебя придавит вдруг подстреленный конь, то шансов не останется совсем. Слезайте, говорю!

Спорить не было времени, и Митриш с Имельдой слезли на землю. Мару, хлопнув животных по крупу, отправил их к кустам. Судя по его лицу, он планировал драться до последнего и не хотел, чтобы ему что-то мешало. Имельда чувствовала в нем уверенность, которой ей самой сейчас не доставало, ведь она всю жизнь сражалась с мертвецами и разными тварями, а не живыми людьми. Они стали спиной друг к другу, разместив меж собой парнишку, который что-то бубнил себе под нос. Имельде было не досуг прислушиваться к его испуганной болтовне.

Преследователи окружили их быстро и перестали стрелять, чтобы не тратить зазря запасы. Турцел еще успел добраться до них и встать рядом. В руке он сжимал арбалет, но понимал, что сейчас он будет совершенно бесполезен. Один выстрел и все. Раненый мужчина не сумеет его ловко и быстро перезаряжать. На поясе еще висел легкий походный меч, но, как на зло, Турцел был правшой, и в эту руку он и был сейчас ранен. Мару обнажил свой клинок и сжал рукоять покрепче.

— Откуда они знали, что мы направимся именно этой дорогой? Кто нас выдал? — морщась от боли, тараторил Турцел, — Как сумели опередить без лошадей Я не увидел ни одной гребаной кобылы…

— Это уже не важно.

— Как скажу, присядьте, — тихо проговорил Митриш. Его голос был таким, словно сознание парня сейчас было где-то в другом месте.

— Чего? — не поняла Имельда, но не рискнула обернуться, чтобы не выпустить из поля зрения тех, кто к ним приблизился и взял в круг. Мужчины и женщины — все в одинаковой безликой серой-коричневой одежде, с масками на лицах. Только глаза видны.

«Отлично, — подумала Имельда, перехватывая кинжал удобнее, — Не придется переживать о вашей смерти». Безликих всегда убивать легче, примерно, как нежить. Если забыть, что за мертвой тварью когда-то был человек, личность, живая душа, то убивать становится легче. Имельда старалась не вглядываться в их глаза, но она нашла знакомые, и внутри заворочалась ледяная ярость…

Эстрич понял, что его узнали даже за маской и стянул ее, удерживая в руках клинок. Короткий ежик волос вздыбился из-за ткани, на скуле был виден ожог. Видимо, это от удара Розалинд, которым она вышибла его из его же дома. Он не улыбался, был хмур, и просто смотрел прямо на Имельду. Она не могла понять его настроения и мыслей.

Все молчали, даже Митриш перестал бубнить. В тишине они переглядывались несколько секунд. Да и о чем говорить? Абсолютно каждый осознавал, зачем он здесь. Никаких переговоров. Забрать мальчика, остальных в расход. Такой должен быть исход и нечего больше обсуждать.

Имельда потянулась к Мороку осознанно, и он с радостью откликнулся на зов. Эстрич увидел ледяной взгляд, направленный на него, и едва дернул уголком губ.

— Ну, давай, — шепнула она одними губами. Эстрич лишь кивнул, оставшись на месте, а его людистремительно двинулись вперед. Турцел вскинул арбалет. Болт попал в живот и отбросил одного назад.

— Вниз, — только и шепнул Митриш, глядя куда-то в пространство пустым взглядом. Мару и Имельда услышали его даже сквозь шорох множества ног о землю. Мару едва успел дернуть Турцела за собой, и над их головами разнеслась ярко-розовая волна. Имельда хоть и присела, но ее все равно накрыло ореолом силы. Сознание поплыло от яркой вспышки, закричали люди, которых разбросало по сторонам.

— Что это было!? — с ужасом рявкнул Турцел, который в шоке мотал головой. Видимо не только ей досталось. Вокруг висела пыльная взвесь, кто-то в стороне подвывал. Имельда не успела проморгаться, как поняла, что Митриш упал без сознания, и его едва успел поймать Мару. Девушка чихнула, пытаясь сориентироваться в той мути, что теперь была вокруг. Земля задрожала. Где-то со стороны плотины раздался стон и скрип…

Она понятия не имела, что сделал Митриш. Она с ним такого не учила, а в практике некромантов и подавно не было ничего подобного. Некроманты попросту не могут сотворить нечто такое же. Недалеко от себя она сумела рассмотреть разрезанного надвое человека…

— Что с ним? Что, Имельда!? Что он сделал? Что это гудит!? Вы слышите?! — Турцел, кажется, был в шоке. Разбираться было некогда. Мару не пытался привести мальчика в чувства, он осматривался вокруг и хотел свалить с этого места подальше, или хотя бы спрятаться за ближайшим валуном. В то, что Митриш сумел убить всех, он не надеялся ни на миг, но, кажется, так оно и было…

— Не знаю, — Имельда сунула руку мальчишке на лоб и не почуяла той обжигающей силы, что обычно шла от парня. — но он переборщил. — Бросила не своим почти равнодушным голосом. — Живой.

Она поднялась и едва успела поднять руки, чтобы выставить щит. Шедший на нее мужчина с окровавленным лицом и бешеным взглядом что-то рявкнул и вскинул руки. Вспышка. Имельду отбросило в сторону, и она рухнула на чье-то тело, замерев. Эстрич приблизился, и запела сталь — Мару пустил в ход клинок. Турцел тоже не остался в стороне. Раздался вскрик, хруст, звон. В воздухе по-прежнему висела иловая взвесь, напоминая собой зелено-серый туман, который мешал дышать и видеть.

Имельда открыла глаза и тряхнула головой, которая гудела как котелок. Чем это ее так приложили, что даже сил Морока не хватило, чтобы остаться в чувствах? Руки горели. Имельда поняла, что они обожжены. Она поднялась и огляделась. Ее кинжала не было поблизости. Выронила. Она заметила лежащего навзничь Тура, рядом пытался дотянуться до своего клинка Мару. Его лицо было в крови. Имельда, пошатываясь, ринулась вперед, но ее повело, и она смогла лишь рухнуть на землю, подняв еще немного пыли вверх. Ноги подвели, голова закружилась. Земля тряслась все сильнее.

Над Мару стоял неподвижно Эстрич. Он холодным взглядом смотрел, как мужчина ползет от него к своему оружию, до последнего не желая сдаваться. Он уже почти коснулся пальцами рукоятки, но Эстрич этого и ждал, словно играл с добычей, словно понимал, что ему уже никуда не деться, и наслаждался страданием своей жертвы до последнего. Клинок под воздействием желания Эстрича взлетел с земли и оказался в его ладони.

— Нет! — рявкнула Имельда, кидаясь вперед. Не успела. С таким знакомым хрустом лезвие вошло в тело, а художник сделал шаг назад с равнодушным лицом. Эстрич даже не пытался попасть в сердце. Имельда при ближайшем рассмотрении поняла, что и Эстрич на самом деле не такой уж неуязвимый и он тоже сейчас ранен куда серьезнее, чем показалось сначала. У него не было левой кисти руки, а из рассечения на голове текла кровь, заливая лицо. Что же, черт возьми, сделал Митриш!?

С плотины вновь донесся стон, скрип, шелест, перекрывая последние хрипы умирающего. Где-то там, позади, что-то рухнуло. Девушка с отчаянным криком, полным боли, ринулась на Эстрича. Он попытался поднять руку в попытке что-то сотворить, но у него словно вытянули стержень. Он не боролся с той жадной яростью, с которой делал это в своем доме. Он тоже устал. Он, может, и не хотел выходить из этого каньона. Конечно, он никогда бы не признался в этом саму себе. И он все выполнял и выполнял эти осточертевшие ему приказы старого больного императора… Он его ненавидел. Кто бы знал, как он его ненавидел…

Имельда рухнула на Эстрича, сбив его с ног, замахнулась. Удар, еще удар. В ней клекотала такая нечеловеческая ярость, что она даже забыла, что она некромант, который способен убить человека лишь касанием.

Пропустила ответный в челюсть, отлетела. С рычанием вновь подскочила, только чтобы налететь на ногу мужчины. Он пнул ее в голову, и Имельда свалилась на землю, закашлялась, пытаясь вдохнуть. Она потеряла ориентацию, все кружилось, перед глазами плавали черные круги. Уставший Эстрич поднялся на карачки, подполз на коленях к ней, схватил девушку за волосы оставшейся рукой и откинул от себя с воем раненого шакала, когда она попыталась его снова ударить.

— Да сдохнешь ты или нет! — Эстрич был в усталом бешенстве. Он выпустил по ней одно из смертельных заклинаний, которые знал наизусть. Оно обычно срывало плоть с костей, а у нее только руки обгорели. Это жутко бесило его.

Девушка лежала на спине, неловко подогнув ногу, Эстрич приблизился все так же, не поднимаясь. Сил на это не было. То, что сделал Митриш очень сильно ударило по Эстричу. Он едва сумел выстоять под напором шквала этой силы. Откуда ребенок знал это заклинание, Эстрич понятия не имел. Сам он его изучил во взрослом возрасте, но никогда не применял, потому что это было опасно для собственной жизни. Никто не выстоял. Лишь Эстрич, и то с трудом.

Мужчина склонился, протянул руку к шее девушки, чтобы переломить хребет, пока она без сознания, но вздрогнул и замер, когда изящный рабочий кинжал вонзился под ключицы. На автомате она воткнула его туда, куда обычно била нечисть. Голубые глаза светились холодным удовлетворением. Она с удовольствием провернула кинжал, слушая, как хрустит плоть, чувствуя, как льется по обожженным рукам горячая кровь. Эстрич издал удивленный хрип, и только после этого Имельда положила руку ему на сердце, и мужчина обмяк. Жизнь покинула его.

Она скинула его с себя, поднялась, шатаясь, и кинулась к Мару. Там сидел Турцел и держал мужчину у себя на коленях. Имельда удивилась, но совсем мимолетно. Раненая рука Тура была неестественно вывернута в локте, а голова залита кровью, но бандит был живой. Рядом лежал все такой же бессознательный Митриш. Девушка чувствовала, что он живой, поэтому она кинулась со всем своим вниманием к Мару.

В глазах Тура стояли слезы. От пыли, от боли или от того, что на его руках умер друг, Имельда не знала, да ей и было все равно. Сзади грохотали бревна, что постепенно вываливались из древней постройки. Пыль уже почти осела, открыв не очень утешительную картину. Вокруг разорванные люди, рушится плотина…

Имельда стянула с рук Турцела Мару и уложила его на землю, вытащив клинок из спины. В пшеничных глазах стояли слезы. Она вглянула на Тура, на Митриша. Нужно было что-то делать. Спасать их. Но она никак не могла оторваться от тела. Она уткнулась в его грудь, закричала, что есть мочи и выпрямилась. По пыльным щекам текли слезы, но она перегнулась через Мару и вцепилась в Тура.

— Бери Митриша и вали отсюда, — Турцел, казалось, не понял. — Слышал!? Тур, беги отсюда! Спасай пацана!

— А… Ты..? — он дрожал.

— Я за вами, — Имельда психанула, чувствуя ногами вибрацию земли. Вскочила, заставила Турцела подняться, касанием к груди передала ему толику энергии, но для него этого было достаточно, чтобы взбодриться. Она подтащила к бандиту Митриша, помогла взвалить его на плечи Тура под аккомпанемент его стенаний, и пихнула в сторону склона, где виднелась дорога. Оставалось надеяться лишь на свои собственные ноги и силы. А сама кинулась обратно к Мару. Времени совсем не оставалось.

Она только один раз оглянулась, убеждаясь в том, что Тур поднимается наверх, превозмогая боль в сломанной и продырявленной руке. Она убедилась, что Тур не тащится, а почти бежит наверх, и устремила все свое внимание человеку, что стал ей дорог.

Она резанула по обугленному запястью, зашептала слова, чертя большой круг вокруг лежащего навзничь мужчины. Имельда закончила рисовать, то и дело оборачиваясь на плотину. Еще немного и она полностью рухнет, но на ее зов никто не спешил приходить.

— Прошу, умоляю, откликнись, — бормотала она, вцепившись в рубаху Мару, а сама то и дело оглядывалась. Он должен быть здесь. Ведь тут так много народу погибло! Он обязан тут быть! Почему не выходит!?

Имельда истерично повторила призыв Духа Смерти и, как мантру стала тараторить «умоляю, умоляю, умоляю», пока, наконец, не замерла, уставившись на темную фигуру без лица.

— Верни его! Прошу! Пожалуйста! — она потянулась к фигуре, но рука прошла сквозь темную дымку. Смерть была равнодушна к страданиям живых людей. Ей были безразличны раны и слезы девушки. Это существо стояло рядом, безмолвно колыхаясь. — Забирай все, что пожелаешь, — она протянула руку вновь. — Даже жизнь. Я готова расстаться с ней в обмен на его возвращение в этот мир, — ее голос не дрогнул.

Это было эгоистично с ее стороны, но в данный момент девушка соображала плохо. Она потеряла так много дорогих ей людей, что сейчас ее разум вряд ли можно было назвать трезвым. Потянулись долгие секунды. Имельда слышала сзади как из плотины вырываются куски древесины из трещин в бревнах под напором воды. Грохот, шипение струй, дрожание земли — на все это никто — ни Имельда, ни Дух Смерти — не обратили никакого внимания.

Некромантке показалось, будто Смерть только этого и ждала — обрушения плотины. По земле прошлась дрожь, а фигура пришла в движение. Она опустилась над Мару, схватив при этом руку девушки. Ладонь, до этого горевшая от ожога нестерпимой болью, заледенела от ласкового прикосновения Смерти. Имельда почувствовала, как в груди что-то сжалось, она с надеждой стала смотреть на лицо Мару. Дрогнут ли веки? Но Смерть исчезла, пройдя сквозь мужчину в землю.

— Стой! — она хотела остановить темную дымку, но схватила лишь рубашку, пропитавшуюся кровью. Сердце колотилось как бешеное, будто сейчас разорвется. Мару не подавал признаков жизни, и Имельда, обессилев, упала на него, сверху, обнимая в самый последний раз. Губами прижалась к еще теплым губам. Зажмурилась, пытаясь представить, что он живой, но оттолкнулась, вставая, кинулась назад к дороге, но навстречу ей шел водяной вал, торопясь стереть с лица земли те уродливые шрамы, что оставили после себя люди и маги.

Имельда бежала изо всех сил, глядя на дорогу, в голове билась мысль, что она в очередной раз не справилась, но бросить Митриша означало бы, что она еще и сдалась. А ведь так хотелось остаться там, рядом с Мару, лежать рядом с ним до последнего их мига.

Турцел вздрогнул, когда по земле прошла дрожь такой силы, что он едва не упал с тяжелой ношей. Ему пришлось все же припасть на колено и свалить Митриша в траву. Он почти добрался до вершины, когда плотина рухнула. Он обернулся, ища дикими глазами фигуру Имельды. Он надеялся увидеть, как она взбирается следом за ними, как и сказала. Он до последнего лелеял надежду на то, что она действительно успеет… Не успела. Внизу никого не было. Лишь бурный поток грязной воды утекал все дальше и дальше по каньону, поглощая все на своем пути.