Немножко чокнутая

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Этим утром я бегаю под музыку, и это поражает меня. Прошла неделя с того момента, как Пол все рассказал. К счастью, Кайл и Джереми не испытывают неприязни ко мне, но Пол все еще разозлен и, очевидно, не общается с Джеймсом.

Мой офис — сумасшедший дом, повсюду строители и пыль. Это достает. Джеймс, как и большинство в здании, думает, что проблема с трубопроводом. Я рада, что он ничего не подозревает. Но я честный человек, я не лгу, он знает это. У него нет причины не доверять мне в таких банальных вещах. К счастью, вся эта суматоха должна будет продлиться еще пару недель, пока не закончится ремонт.

Итак, вы спрашиваете, какие планы у меня на вечер? Сегодня вечером я собираюсь поужинать со своей свекровью (так же известной как Сильвия-насморк, я зову ее так, потому что каждый раз, как она меня куда-нибудь приглашает, я резко заболеваю). Она не сильно-то и любит меня, я думаю. Но она та, кто создал мое свадебное платье, которое было чертовски красивым. Но, на самом деле, я понимаю, почему не нравлюсь ей. Я практически гублю шанс ее сына на счастье. Она его мать, если бы у меня была мать, я думаю, она бы тоже защищала меня.

— Ты выглядишь просто потрясающе, — Джеймс улыбается, пока я поправляю ему галстук.

На мне сиреневое шелковое приталенное платье и белые туфли на каблуках. Мои длинные волосы завиты, распущены и свободно обрамляют лицо.

Принимая во внимание все, что он узнал о Поле и Френки, он вел себя суперски. Сказал, что он не может винить меня, так как я была с ним честна, и как бы ему ни было больно, наши отношения на тот момент не были официальными, пока мы не поженились. Конечно, после той ночи он «вытрахал» мне мозг, образно говоря, а потом «вытрахал» свою агрессию в меня и, е, это было великолепно.

Он разочаровался во мне, но мы все исправляем. Теперь мне просто нужно урегулировать вопрос насчет его брата. Фелпс позвонил примерно два часа назад и сказал, что раздобыл больше информации о Лукасе. Он говорит, что все указывает на него.

— И ты выглядишь очень хорошо, — усмехаюсь я и целую Джеймса в губы.

Он с улыбкой смотрит на меня сверху вниз.

— Скажи мне еще раз.

Я закатываю глаза, но потом говорю то, что он так хочет услышать.

— Я люблю тебя.

— Еще раз.

— Я люблю тебя.

Он стонет, словно я доставляю ему сексуальное удовлетворение, и прижимает мою голову к своей груди.

— Черт, детка. Я никогда не устану это слушать.

Я хихикаю и шлепаю ладошкой по его груди, прежде чем отстраниться.

— Перестань. Пойдем уже, встретимся с женщиной-тираном.

— Она не так уж плоха.

Я поднимаю бровь и смотрю на него.

Он смягчается:

— Ну ладно, я соглашусь, что если поставить мою маму против Годзиллы, она без труда победила бы. Но все же…

— Она далеко не милашка. Сколько времени у нас есть? Мое либидо хочет, чтоб его пощекотали.

Он смеется и становится передо мной на колени.

— Мне определенно повезло с тобой.

— Мое либидо думает о том же, — я начинаю хихикать, когда он поднимает мое платье вверх.

— Вот и она. Приведите священника, — шиплю я в ухо Джеймса. Его тело трясется от беззвучного смеха. — Черт побери, где же этот официант с моей святой водой? Привет, Сильвия! — последнюю часть я говорю так громко, что оглохли бы и собаки.

— Майя, дорогая. Как поживает моя замечательная невестка и мой великолепный сын? — она улыбается и целует нас обоих. Джеймс отодвигает ее стул и подходит, чтобы сесть рядом со мной. Она продолжает: — Так жаль, что ты болела. Мы скучали по тебе на благотворительном обеде в понедельник.

Джеймс хмурится и в недоумении смотрит на меня.

— Майя не… — он фыркает, когда я пинаю его под столом.

— Да, я была очень сильно больна. Как никогда, — я беру руку Джеймса в свою и впиваюсь в его ладонь ногтями, делая акцент на «ЗАКРОЙ СВОЙ ГРЕБАНЫЙ РОТ» энергетике, которая сейчас исходит от меня. — Я приду в следующий раз.

Сильвия поправляет свою прическу и улыбается.

— Спасибо за чек, который ты прислала. Двести тысяч? — от ее слов Джеймс давится и смотрит на меня. — Это очень щедрая сумма. Джеймс, ты немного побледнел.

Он отпускает мою руку и промокает рот салфеткой.

— Извините. Я и не знал, что мы пожертвовали такую большую сумму.

— Да, это практически твоя полугодовая зарплата, да? — я вижу ее расчетливую ухмылку, но игнорирую ее и пью свою водку с клюквенным соком. — Я думала, ты знаешь. В последние три месяца ты пожертвовала чуть менее миллиона долларов на различные благотворительные мероприятия.

— Какие-то проблемы с суммой, Сильвия? — стиснув зубы, спрашиваю я. — Я думала, что благотворительным организациям нужны деньги. Кроме того, я не делала никаких пожертвований в течение года, поэтому и раскошелилась в эти несколько месяцев.

— Я понимаю, что ты миллионер, но ты должна смотреть, куда спускаешь деньги, Майя, — отчитывает Сильвия, нахмурившись. — Особенно, когда мой сын не знает об этом. А что если ты обанкротишься?

— Согласен, — вздыхает Джеймс и виновато мне улыбается. — Бизнес процветает, но необходимо прекратить такие траты.

— Вопреки вашим убеждениям, — я откашливаюсь и смотрю на своего мужа и его мать, — ни один из вас не знает и половины той суммы, которую я получаю в месяц. Вы думаете, что знаете, потому что ваш сын видит зарплатные квитанции его части бизнеса, американской части, и это только фармацевтика. Я создала компанию, когда мне было семнадцать, и мой отец подарил мне первый миллион. За восемь месяцев я превратила тот миллион в двенадцать успешных магазинов во Франции. В следующем году я перекинулась на Англию и открыла три завода для новых препаратов, которые помогают снизить последствия деменции. В двадцать я заработала свои первые полмиллиарда. — Я игнорирую их потрясенные лица, и продолжаю: — Даже если компания обанкротится. Чего, конечно, не будет. Я все равно буду миллиардером. Поэтому простите меня, что я хочу потратить свои честно заработанные деньги на благотворительность.

— Как ты управляешь всем этим? — c нескрываемым удивлением смотрит на меня Джеймс.

Я пожимаю плечами.

— У меня на местах сидят хорошо обученные люди. Компания моя, но записана на имя моего отца. Он оставил только свою компанию и деньги. Его доля меньше моей. Где-то двадцать восемь процентов.

— Я не знал… — Джеймс тяжело дышит и сжимает мою руку. — Твой отец говорил мне, что ты успешно строишь карьеру, но я не знал, что ты вывела компанию на международный уровень.

Я снова пожимаю плечами и машу официанту.

— Я согласна, что ему надо поднять зарплату. Хотя, когда мы поженились, я сказала ему, что мои деньги — его.

— Я думал, что ты получаешь столько же, сколько и я. Твой отец делил свою прибыль со мной, — говорит Джеймс и недоверчиво усмехается.

Я замечаю, как Сильвия тупо пялится на меня. Ее попытка выставить меня в плохом свете провалилась.

— Прошу прощения, Майя. Кажется, я тебя недооценивала. И твой интеллект тоже.

— Не стоит извиняться, — говорю я и беру меню. — Джеймс будет стейк на косточке средней поджарки, картофель с чесночным соусом, салат. А я хочу рибай, но, чтобы он был хорошо прожарен. Без крови. — Официант записывает все в блокнот, а затем заказывает моя дорогая мамочка. — Спасибо.

Сильвия улыбается мне и смотрит на Джеймса, который выглядит ошеломленным.

— Закрой рот мальчика. А то поймаешь муху.

— Да, — вздыхаю я, уже зная следующую фразу своего мужа. — Я была очень внимательна все эти годы.

— Я ничего не знаю о тебе, — ворчит он и трет лицо руками. — Абсолютно ничего.

— Итак, Сильвия, — говорю я, эффективно прерывая самобичевание Джеймса. — Когда следующий обед?

Она моргает, собираясь со своими мыслями.

— В понедельник. Ты придешь или болезнь снова ворвется в твои планы?

— Уверена, что к понедельнику я не подхвачу птичий грипп, — шучу я. Она закатывает глаза. — Я приду. Пришли мне детали. Я обещаю присоединиться. Я ничего не люблю больше, чем слушать Шарлин, которая без умолку болтает о том, как ее дочь вышла за темнокожего парня.

Сильвия смеется, по-настоящему смеется, и я понимаю, что это первый раз, когда я слышу ее смех.

— Они — стервятники, большинство из них. Но это хороший способ заполучить новые контакты в нашем мире.

— Я рад, что вы вдвоем сможете пообедать, — Джеймс благодарно улыбается и смотрит на меня. — Приятно видеть, что вы двое нашли общий язык.

— Да, а когда же мне ждать внуков? — Сильвия взволнованно улыбается и потирает руки. Пришел мой черед подавиться напитком. — Я не становлюсь моложе.

— Майя согласилась на то, что мы начнем пытаться лет через пять, — торжественно заявляет Джеймс, и я задаюсь вопросом, какого черта дела моей матки обсуждаются за обеденным столом.

Подождите минуту, он только что…

Сильвия хмурится, а я быстренько щебечу:

— Десять лет, мы договорились через десять.

— Ты хочешь через десять, а я хочу прямо сейчас. Пять лет — хороший компромисс, — говорит Джеймс и целует мою руку.

Я поднимаю брови:

— Эмм… нет. Я едва могу заботиться о себе. Я безрассудная, бессердечная, холодная и безразличная. Я мелочная и отчасти сука. Дети — это не мое. Детям нужна любящая мама, которая подарит им весь свой мир. Я знаю, что я не тот человек.

— Ерунда, — говорит Сильвия с сочувственным блеском в серых глазах. — Ты будешь замечательной матерью. Ты просто сильно недооцениваешь себя.

Я сижу в полном шоке от ее комплимента.

— Это неправда. Вы прекрасно знаете, какая я безответственная. И это просто чудо, что ваш сын до сих пор не подал на развод.

— Ты действительно так думаешь? — Джеймс с грустью смотрит на меня, и наши взгляды встречаются.

Я пожимаю плечами и отвечаю:

— Да. Потому что это правда. Я и дети — это не очень хорошая идея. Особенно на данный момент. Я эгоистичная, скорблю и вообще просто ненормальная. Через десять лет минимум. Может быть, когда мне будет тридцать, я буду лучше справляться с жизнью.

— Я никогда не думала, что ты такая неуверенная в себе. Мне всегда казалось как раз наоборот, — говорит Сильвия и гладит мою руку. — И что еще хуже, я думаю, ты действительно так плохо думаешь о себе.

Что, черт возьми, происходит? И я еще неуверенная в себе. Просто я реально смотрю на вещи.

— Детка, ты замечательный человек. Не думай, что я не замечаю, что ты плачешь, когда говорят об умирающих детях.

Я отмахиваюсь от них, внезапно чувствуя себя неловко и немного некомфортно.

— Я остаюсь при своем мнении. Я сказала, что постараюсь стать лучше, и я стараюсь. Я обещаю. Но не пытайтесь забить мою голову всякой ерундой. Я неудачница как человек. И мы все знаем, что это правда. Сколько человек поздравило тебя с нашей помолвкой?

Джеймс морщит губы.

— Они не знают тебя.

— Моя дорогая, — Сильвия ухмыляется. — Ты уникальна. Ты ничего не приукрашиваешь, ты всегда достаточно честна. Конечно, порой ты можешь быть весьма неуважительной, но ты говоришь то, что думаешь. Таких как ты — либо любят, либо ненавидят. И люди, которые по-настоящему знают тебя, — любят тебя до безумия. Это ведь о чем-то говорит.

— Хорошо, я верю на слово, но по-прежнему никаких детишек, — говорю я с легкой улыбкой. — Еще не время. Мне двадцать три. И да, может быть, я замужем, но пока я не возьмусь за ум, в глазах общественности я стану еще одной молодой мамашкой.

Они оба кивают и ничего не говорят. Вскоре приносят еду, и беседа протекает более спокойно и легче. Я решаю не застопориваться на нашем разговоре о младенцах и моей личности. Это официально заперто в моем мозгу и не выберется оттуда до моей завтрашней пробежки.

— Пожалуйста, не забудь про понедельник. Я буду очень рада, если ты присоединишься к нам. Я знаю, что там будет много акул, но будет просто замечательно, если со мной будет тот, кто хоть иногда согласен с моим мнением, — говорит Сильвия, а я шокирована тем, что вижу ее настоящую. Как я и сказала, я — эгоистка. Все, что меня заботит, — это то, хочу ли я прийти, а не то, что моя свекровь на самом деле хочет, чтобы я появилась там.

Эй, сохраняй все для пробежки.

Правильно подмечено. Забыла.

Теперь запри все на замок.

Но есть столько всего, что я…

Запри их!

Я тихонечко вздыхаю на смехотворные аргументы своего мозга и обнимаю седовласую женщину, обещая, что приду в понедельник, и я сделаю это. Это еще одно дело, которое я добавлю в список «Наладь отношения с родственниками своего супруга».

— Ты, кажется, застряла в своих мыслях, детка, — тихо говорит Джеймс, пока мы едем в лимузине.

Я не знаю почему, но еще с детства, когда я садилась в лимузин, я представляла себе, что это вовсе не машина, а космический корабль. Я не помню, но мне кажется это как-то связано с папой. Он всегда подделывал разные звуки для меня. От этой мысли мои губы дрожат. Мой отец был офигенным, он всегда заставлял меня чувствовать себя особенной. Он всегда принимал любое мое решение. Никогда не осуждал. Никогда не кричал, просто выражал свое разочарование, когда я делала что-то возмутительное, а иногда и запирал меня дома.

Когда я была ребенком, как только он заканчивал свою работу, он играл со мной. Несмотря даже на то, что я была с няней, он всегда находил время для меня. Всегда.

— Эй, — говорит Джеймс и прикасается к моему бедру. Его зеленые глаза смотрят на меня с беспокойством. — Ты в порядке?

Я киваю и понимаю, что снова ушла в себя. Поэтому я говорю:

— Я скучаю по папе. Видя, как ты и твоя мама непринужденно общаетесь… я просто вспомнила кое-что.

— Так вот почему ты снова издала этот звук? — он ухмыляется и тянет меня к своей теплой груди.

Стыд-то какой.

— Почему я, всегда не осознавая, произношу вслух какое-нибудь дерьмо? Может, я больна?

— Это называется «сумасшествие», — смеется он и целует меня в лоб. — Итак, расскажи мне, о чем ты думаешь.

Я съеживаюсь.

— Да ладно, Джеймс. Ты знаешь, я не люблю говорить о своих чувствах.

— Просто попробуй.

— Я даже не знаю, с чего начать. Я скучаю по нему, я скучаю по нему чертовски сильно, — говорю я почти шепотом, но Джеймс слышит меня. Он ничего не говорит, он просто обнимает меня. — Я думаю, все, что происходит… обрати внимание, как все, что я говорю, начинается с «Я то, я се». Наша женитьба открыла мне глаза на то, что я эгоистичная, эгоцентричная, жалкая сука, — я выпускаю смешок и фыркаю. — Ничего не совершила, не добилась, потому что я такая сука. Никто даже не обращает на меня внимания. Даже ты со своей мамой думал, что это мой отец создал весь этот бизнес, а это я. И, очевидно, он — тот, кто рискнул и сделал ставку, но это была я. Мой отец верил в меня. Он единственный человек, который когда-либо верил в меня.

— Я верю в тебя.

— Ты не должен. Я ужасный человек.

— Прекрати так говорить.

— Почему? Это правда. Посмотри на всю фигню, которую я сделала. Единственная причина, по которой папарацци преследуют меня — это потому, что я чертовски ненормальная и глупая.

— Это неправда. Господи, Майя, почему ты думаешь, я по уши влюблен в тебя? Ты светишься изнутри. Ты сияешь. Когда ты заходишь в комнату, то каждый замечает силу и изысканность, исходящие от тебя, — это адски страшно и в тоже время соблазнительно. Как будто у тебя есть собственная сила притяжения. Заносчивые придурки держатся от тебя подальше, потому что ты запугиваешь, и они не знают, как обращаться с тобой. Ты хорошая, смешная, честная, заботливая. У тебя золотое сердце, спрятанное за железным забором.

— Ты думаешь, что Пол согласился бы со всем этим? — бормочу я и чувствую, как он напрягается.

Это первый раз, когда мы фактически обсуждаем ситуацию с Полом.

Джеймс вздыхает и немного расслабляется.

— Ты любишь его?

Я смотрю на него сквозь свои ресницы, сажусь к нему на колени и беру его лицо в свои ладони.

— Я могу тебе честно сказать, что не люблю Пола. Да, из прошлого навсегда останется связь. Глубокая связь. Он лишил меня девственности, в конце концов.

— Если бы ты узнала раньше о его чувствах, ты бы все равно вышла за меня?

— Почему ты задаешь такие нелепые вопросы? Я не знаю, Джеймс. Теперь это в прошлом, я не могу вернуться и узнать. Я могу сказать тебе «да», чтобы не ранить твои чувства. Или «нет», чтобы не ранить Пола. Это реальность, теперь мы женаты. Я сделала больно своему хорошему другу. Я отстой. Конец истории, — говорю я и мягко целую его в губы. — Но если это принесет хоть какое-то утешение, знай, я правда рада, что вышла за тебя, поскольку я думаю, что люблю тебя.

— Ты думаешь? — усмехается он, ерзая на месте. — Это большая разница от «по-настоящему люблю тебя».

Я вздрагиваю и обдуманно говорю слова:

— Иногда я хочу свернуть тебе шею и надрать задницу. Иногда я смотрю на тебя и не могу поверить, как мне повезло, что такой человек как ты мирится со мной. Потом я думаю, что скорее убью себя, чем проведу еще одно мгновение с тобой. Затем я смотрю на тебя и начинаю смеяться над тем, что ты сделал, и все плохое, кажется, уходит. Когда я думаю, что ты мог бы оставить меня из-за какого-нибудь глупого дерьма, то мои легкие сужаются, а живот скручивает. Я даже не могу себе представить все это. А потом все, о чем я могу думать, что пора подать бумаги на развод, — я хихикаю и снова целую его губы. — В одном я уверена на все сто. Раньше я фантазировала о разных мужчинах. У меня было три мальчика сразу. Пол, Фрэнки и Каден. Теперь я не могу представить себя с кем-то. От этой мысли меня просто начинает тошнить. Так что если это любовь, то да, я люблю тебя.

— Вот это речь, — он смеется, а я медленно выдыхаю. — И да, это любовь. В какой-то степени.

Я хлопаю его по руке и слезаю с его коленей, поскольку машина подъезжает к нашему зданию.

— Так, когда у тебя будет свободное время, мы с тобой начнем подыскивать новый дом.

— Дом?

— Квартиру, — быстро поправляю я себя. — Не дом, а квартиру. Я имела в виду квартиру, — я беру его за руку, чтобы выбраться из автомобиля. — Черт, а ты здорово выглядишь. Я не могу дождаться, когда смогу трахнуть тебя в нашей квартире, а затем начать искать новую квартиру. Обратите внимание на дополнительный акцент на слово «квартира».

— Ты сказала «дом», и я уверен в этом, — он игриво подмигивает. — Безусловно, ты сказала «дом».

— Ты — засранец. Любящий детей, желающий купить дом и получить стабильность, превратившийся из мужика в бабу, засранец.

— Я понятия не имею, что ты только что сказала.

Закатываю глаза.

— Ты задница. Вот и все.

— Хорошо, что тебе нравится моя задница.

Вздыхаю.

Он щипает меня за задницу, а я визжу и хихикаю перед тем, как зайти в лифт.

— Эй, детка, что ты здесь делаешь? — улыбается Джеймс.

Я захожу в его кабинет, неся свой ноутбук и другие необходимые мне предметы. Я кладу их на его рабочий стол и плюхаюсь рядом с ним. Один из строителей заносит вслед за мной мое крутящееся кресло. Не могу сидеть за своим ноутбуком без этого кресла.

— Ммм, — я включаю ноутбук и поворачиваюсь к мужу, который пребывает в недоумении. — Слишком шумно наверху. Я посижу с тобой в кабинете. Карлос сказал, что у тебя нет встреч в течение дня, а мне нужна тишина. Клиенты не могут услышать мои слова из-за шума.

— Ну и хорошо, — Джеймс усмехается и целует меня в щеку. Мы работаем бок о бок, пока не наступает время идти домой.

Мой желудок болит, я надеюсь, что я не отравилась. Наверное, все из-за пыли наверху.

— Эй, — говорит Джеймс, когда мы заходим в нашу квартиру. — Ты в порядке?

Я киваю, неуверенная, что если открою рот, оттуда не выльется рвота.

— Ты уверена?

— Тошнит, — говорю я и сворачиваюсь калачиком на диване, сжимая живот. Чертовски больно. — Я голодна и меня тошнит.

— Детка, — негромко говорит он и целует меня в лоб. — У тебя температура.

— Перестань. Со мной все нормально. Я думаю, это просто боли перед менструацией. Этот глупый имплант, у меня не было месячных уже год и, вероятно, когда они появятся, будет чертовски больно, — отмахиваюсь я от него и выдавливаю улыбку. — Вот, чертовски больно. Из-за месячных.

Он закатывает глаза и уходит. Он возвращается через несколько минут с куриным бульоном и стаканом воды. Я выпиваю воду, но после пары ложек супа мчусь в туалет. Я выблевываю все содержимое желудка в унитаз.

— Детка, — тихо говорит Джеймс и держит мои волосы. — Может быть, ты съела что-то не то?

Я отрицательно качаю головой. Точно не пищевое отравление, у меня это было дважды — из-за моих давних соседей и их дерьмового приготовления пищи. То, что происходит со мной сейчас, совершенно не похоже на то, что было тогда. Низ живота болит, пульсирует, и тошнота, которую я чувствую, просто ужасна. Я знаю, что все будет хорошо утром, поэтому я прошу Джеймса просто отнести меня в постель и поставить рядом тазик.

Бедняжка всю ночь просидел около меня, периодически вынося тазик. Наверное, это и есть любовь.

Как и предполагалось, я чувствую себя намного лучше на следующий день. Мой желудок до сих пор болит, но уже почти не тошнит. Я даже смогла съесть два тоста перед тем, как отправилась на работу. Завтра мы поговорим с агентом по недвижимости, чтобы он нашел для нас новое жилье.

Джеймс ворчит все утро, потому что я не осталась лежать в постели и не позволила ему заботиться обо мне. Но я не могу этого сделать. Кабинет наполовину готов и мне нужно много чего проверить. Нельзя позволять строителям расслабиться.

Марджи приносит мне кофе, но от его запаха меня подташнивает. Даже она замечает, что я не здорова. Глупый имплантат. Это, должно быть, из-за него. Меня тошнило, когда после долгого перерыва у меня пошли месячные.

Моя кожа стала желтоватого оттенка. Есть такое слово «желтоватого»? Должно быть. Какое странное. Адское слово, и я по-прежнему не уверена, что оно существует. Нужно попозже проверить в словаре.