Немножко чокнутая

ГЛАВА ВТОРАЯ

Наклонившись, я беру фотографию, где я в свадебном платье, а мой муж рядом со мной. Я помню, как он тогда весь день был счастлив, смеялся, улыбался и смотрел на меня. В то время я не могла перестать думать о том, какой же он хороший актер. Но, видя сегодня нескрываемую боль в его глазах, теперь я задаюсь вопросом: а играл ли он вообще? Это был тот же взгляд как, когда я сказала, что собираюсь в Вегас. Ну что ж, теперь этот наш сегодняшний разговор вошел в мой список неприятных разговоров.

Я думала, что это было раздражение, вызванное тем, что ему придется взять на себя мой объем работы. Но теперь… Боже, я чувствую себя полной идиоткой. Мне вспомнились его слова. Как он тогда сказал: «Мы будет замечательной парой». А что я ответила ему? Ничего. Я просто ушла прочь с тремя своими лучшими подругами: Саммер, Джессикой и Мари. Черт.

— Звони на мобильный, — кричу я своему секретарю, когда выхожу из своего офиса в холл, окрашенный в отвратительные белые тона, и направляюсь к лифту. Ну, давай же… не уезжай пока.

Я вздыхаю с облегчением, когда замечаю его взгляд перед тем, как он заходит в лифт.

— Джеймс! — кричу я и проскакиваю в закрывающиеся двери лифта.

И прежде, чем он успевает что-либо спросить, я поворачиваюсь к нему и обнимаю его руками за плечи, а ногами обхватываю его за талию. Он фыркает из-за силы, с которой я запрыгнула на него, но быстренько подхватывает меня.

— Майя, в чем дело?

Я замечаю, как он зарывается лицом в мои волосы и глубоко вдыхает их запах. Это заставляет меня немного содрогнуться.

— Я ни с кем не спала в Вегасе. И после нашей свадьбы тоже, — говорю я тихим голосом, прижимая губы к его уху. Он опускает меня на землю и держит на расстоянии вытянутой руки. — Я переспала только примерно за неделю до нашей свадьбы. Но я думала… — тихий вздох, — если бы ты сказал мне не спать ни с кем после помолвки, то я бы не делала этого. Я бы просто вернулась к тебе. Мое либидо — отстой.

Он немного вздрагивает от моего заявления о сексе перед нашей свадьбой, но ничего не говорит. Он лишь немного надувает свои прекрасные пухлые губы. Заставляя меня завидовать его зубам.

Дверь лифта открывается — и нашему взору предстает огромный вестибюль, полный персонала и посетителей.

— Пойдем домой? — спрашиваю я со слабой улыбкой. — Вместе?

— А ты хочешь?

Боже, как же я ненавижу это недоверие на его лице, хотя знаю, что виновата в этом сама.

— Нет — я саркастически закатываю глаза и переплетаю наши пальцы. — Ну, что. Пойдем. Пока один из подчиненных не потерял дар речи и не сбежал.

— Какая же ты вульгарная, — хихикает он и тянет меня сквозь изумленную толпу.

Да, народ, мы, наконец-то, ведем себя как муж и жена. По крайней мере, я так думаю.

Так ведь обычно ведут себя супруги?

Откуда, черт побери, я знаю? Ведь я — это ты! Не знаешь ты — не знаю и я.

Точно.

И мы собираемся домой.

Мы переехали в его апартаменты после свадьбы, мне всегда они нравились. В этом пентхаусе было две спальни, замечательная кухня, джакузи на огромном балконе, а также личный тренажерный зал. Еще была экономка и уборщица. Большая гостиная с огромным телевизором. Столовая с невероятно красивым видом на город. Он хотел купить дом, но я настояла, что в пентхаусе будет намного лучше, чем в пригородной зоне. Мне нравится наш по-настоящему огромный город. В нем всегда столько всего происходит.

— Думаю, что это первый раз, когда мы приходим домой вместе. Кажется, последний раз мы приходили сюда вместе еще до помолвки, — я толкаю его плечом и улыбаюсь.

— Честно говоря, мы возвращались сюда вместе еще несколько раз перед свадьбой. Ты была пьяна. Поэтому, мне ничего не оставалось, как привозить тебя сюда с городских вечеринок, — произносит он, приподнимая брови.

— Ах, да. Мой косяк. Только точнее будет сказать, что мы не возвращались вместе, а ты нес меня на руках, — хихикаю я.

— И что же ты хочешь делать?

Я фыркаю, замечая неловкость, витающую в воздухе:

— Мы ведь женаты. А чем, по-твоему, должны заниматься супруги?

— Смотрят фильмы, обсуждают то, как прошел их день, — он поднимает брови и ведет меня к дивану, положив руку мне на затылок. — Готовят вместе.

— Ты забыл про секс.

— Ты что, постоянно думаешь о сексе?

Я опускаю подбородок и обдумываю это, притягиваю его, чтобы он сел рядом. Я поджимаю под себя ноги и поворачиваюсь к нему.

— В значительной степени. Тебе же только двадцать восемь, ты тоже должен думать только об этом.

— Мне двадцать шесть.

— Ты что серьезно? Ух, ты! Я даже не знаю возраст своего мужа, — мне кажется это забавным. Меня разбирает смех, и я хватаюсь за живот. Прямо как мой отец, когда разыгрывал меня тогда, в автомобиле. — Я думаю, что лучше всего сейчас будет сказать, что я ужасная жена. Может быть, мы все-таки должны начать отсюда.

— Откуда? — ухмыляется он.

И сейчас он чертовски сексуально выглядит. Черт.

Я посылаю свои грязные мысли куда подальше.

— Ну, ты же очень хорошо знаешь меня. Я сумасшедшая, я схожу с ума от секса, вечеринок, работы, кофе, шоколада.

— Да, есть очень много вещей, которые могут свести тебя с ума, — он усмехается и играет с локоном моих волос.

Костяшки его пальцев слегка касаются моего соска, когда он начинает накручивать локон на палец, а потом отпускает и делает все снова. Хитрец.

Я вздрагиваю, и откашливаюсь:

— Мой любимый цвет…

— Темно-фиолетовый и серый.

— Верно. А твой? Подожди… не говори мне… ммм… зеленый?

— Коричневый. Как расплавленный шоколад.

— У меня же как раз волосы такого оттенка, — ухмыляюсь я, а он придвигается ближе и смотрит на меня своими зелеными глазами, такими темными сейчас, как мох. — Продолжай.

— Фиолетовый. Как твои чудесные глаза, это еще один мой любимый цвет, — выдыхает он и приобнимает меня за шею. — Персиковый, как твои губы, — придвигается еще ближе. О, блин. — Цвет сливок, как твоя кожа, — он наклоняется вперед и шепчет слова мне в губы. — Красный, как румянец на твоих щеках, когда ты волнуешься, — он целует меня в губы.

Эх, это долбаное слово «прелюдия». Я резко обрушиваюсь на него, пожирая его рот, и взбираюсь на него, пока наши языки сплетаются в страстном танце.

— Черт возьми, — я издаю негромкий стон, поскольку выпирающий из его брюк член сильно давит на мою промежность. О, черт, да. — Сделай так снова.

Он стонет и двигает своими бедрами, увеличивая пламя в моем животе в десять раз.

Я встаю, тяну его на себя и разрываю его рубашку с такой силой, что пуговицы разлетаются в разные стороны по темному деревянному полу. Это так заводит. Он немного хихикает, когда я провожу пальцами по его прессу, а затем по его крепкой, мускулистой груди. Господи, я точно кончу до того, как он успеет прикоснуться ко мне. Я уже влажная. Он нужен мне.

— Помедленнее, — с улыбкой произносит он, когда я начинаю возиться с его ремнем.

— Нет-нет, помедленнее будет в другой раз. А сейчас трахни меня, — бормочу я. Звучит это немного бессвязно, но по тому, как его глаза темнеют, я предполагаю, что он все понимает. В его зеленых глазах тлеет медленный огонек, когда я стягиваю трусики и отпихиваю их куда-то в сторону. — Хочу тебя.

— Ох, детка, — говорит он низким и невероятно соблазнительным голосом, при этом расстегивая свой ремень. Я стаскиваю с него брюки и нижнее белье, бросаю их на пол, обнажая возбужденный и по-настоящему большой член.

Черт возьми, да.

А сейчас я соглашусь сама с собой.

Впервые за все время.

Мои глаза расширяются, но я не хочу терять ни капли времени, просто уставившись на этого совершенного мужчину передо мной. Я срываю с себя блузку и бросаю ее через плечо, а затем вытаскиваю презерватив из кармашка для вкладышей в своем лифчике и раскатываю по его офигенному, горячему, твердому члену.

— Господи, Майя, — он тяжело дышит, когда я снимаю с себя лифчик. Он накрывает своими губами мой правый сосок и начинает жадно всасывать его в свой рот. — Какая же ты красивая. Хотя я немного обеспокоен этим спрятанным презервативом.

— Давай все разговоры оставим на потом. Подними меня, — стону я и обнимаю его руками за шею. — Настало время чикнуться.

— Даже несмотря на то, что это «чикнуться» звучит как-то по-детски, оно все равно не теряет своей сексуальности, когда ты произносишь его.

— Меньше болтай, больше вставляй.

Его тело начинает дрожать от беззвучного смеха, и он опускает голову мне на шею.

— Вставляй?

Я рычу и обнимаю его ногами, прижимаюсь к нему своими влажными складками. Он прекращает смеяться, отстраняется и смотрит на меня, используя свое тело, чтобы я по-прежнему была прижата к стене, пока его руки тянутся к моему лицу. Это чересчур романтично, и я не могу с точной уверенностью заявить, что мне это нравится. Просто уже оттрахай меня. Я вижу, что он мечется и не может решиться.

— Ну, давай же. Или ты хочешь моей смерти. Не заставляй меня умолять, — стону я и придвигаюсь к нему. — Что не так на этот раз?

— Я просто представлял себе, что наш первый раз будет, — он тщательно подбирает слова и выдыхает мне их, — медленный, романтичный. Я никогда не думал, что мы…

Я вздыхаю и сжимаю свои бедра напротив его, отчаянно нуждаясь в нем, чтобы хоть немножечко уменьшить жжение.

— Я ничего не делаю медленно. Ты — парень, ты должен меня трахать. И я не прошу обнимашек и букетиков. Я всего-то прошу превосходного, горячего траха. Мы не любим друг друга, поэтому не занимаемся любовью.

— Господи, Майя, — он явно недоволен выбранными мной словами, и поэтому он хмурится. — Так влюбись в меня.

— Уверена, что смогу.

Он рычит и врывается в меня, его руки нащупывают мягкие полушария моей попы, в то время как он вколачивает меня в стену.

Забудьте про стену, он вколачивает меня в следующий год.

Он двигается настолько быстро, что его движения можно сравнить с диким животным. Его взгляд — злой и напряженный. Его руки ласкают каждый сантиметр моей кожи, а мои ногти впиваются в его плечи. Он кричит, а я двигаюсь ему навстречу, подхватывая его ритм, врезаясь в него. Это почти болезненно, но я настолько заполнена, что удовольствие превышает боль.

— Майя, — шепчет он, и упирается своим лбом в мой. Я закрываю глаза — это слишком интимно. Пусть это останется просто трахом. — Посмотри на меня.

— Нет, не останавливайся, — стону я, поскольку его бедра врезаются в мои. Он шипит сквозь зубы, когда я кусаю его за шею. — Джеймс. О, черт, Джеймс.

Его тело начинает дрожать, глаза расширяются, а губы прижимаются к моим.

— Не шевелись, — ворчит он мне в губы и прижимает меня сильнее к стене, пока его мужское достоинство пульсирует внутри меня, когда его движения останавливаются. — Ты такая влажная, такая узкая. Мне еле-еле удается себя контролировать.

Я дрожу, когда он начинает покрывать легкими поцелуями мою влажную шею. Одной рукой он сжимает мои волосы почти до боли и тянет мою голову назад, чтобы предоставить себе больше доступа. А другой рукой он сжимает мои бедра так, что я становлюсь еще ближе к нему. Я так близко, что жгучая боль почти готова вырваться.

— К черту все, — кричу я и тащу за волосы, чтобы он смотрел не на мою шею, а на меня.

На его лице появляется глупая усмешка, которая заставляет меня почти рассмеяться. Я целую уголок его рта и шевелю бедрами. Его глаза закрываются, он стискивает челюсть, но вся надежда потеряна. Я наблюдаю, как все его тело напрягается и из его груди вырывается стон, который отражается во мне. А потом он запрокидывает голову и начинает беспощадно толкаться в меня. Он вновь и вновь выкрикивает мое имя.

Как будто мой спусковой крючок связан с его словами, которые заставляют мои внутренности сжаться вокруг его пульсирующего члена, и я кончаю. О, да, кончаю. Мое либидо кричит. Я кричу. Абсолютный хаос одолевает мои нервные окончания, пока мое тело пылает, а желудок сжимается. Выкачиваю все до последней капли из него, когда он кончает. Слишком интимно, я никогда не позволяла оргазму захватить меня, когда я с кем-то, но это был лучший оргазм, который я когда-либо чувствовала.

Он роняет голову на мою — и мы потными лбами касаемся друг друга. Его взгляд ищет мой, а я уверена. Что выгляжу так же, как и чувствую себя: ошеломленно и смущенно. Смущенно и потрясенно. И все же крайне истощенной и удивительно удовлетворенной в его сильных руках.

— Это было потрясающе, — говорит он, и мягкая улыбка касается его губ, пока мы восстанавливаем дыхание. — Я всегда знал, что ты будешь хороша в сексе, но…

— Сколько времени тебе нужно, чтобы набраться сил для второго раунда, большой мальчишка?

— А ты хочешь, чтобы я еще «повставлял» тебе? — спрашивает он, а я закатываю глаза и слегка хлопаю его. И именно в этот момент понимаю, что он все еще находится во мне. — В кровать?

— Мы с тобой даже не спим в одной кровати, — смеюсь я и он, выйдя из меня, ставит меня на ноги. — Я не сплю в одной кровати.

— Боже, Майя. Ты как женская версия мужика-шлюхи. Если ты этого не хочешь, то зачем тогда делаешь?

— Я ничего не обещаю.

Он прищуривает глаза, поворачивается, стягивает презерватив и бросает его в мусорное ведро.

— Разве ты не на противозачаточных?

Я киваю:

— Я не занимаюсь сексом без презерватива.

— Ты не доверяешь мне?

Я вздыхаю и выкапываю из кучи шмоток свою блузку.

— Конечно, я доверяю тебе. Просто не занимаюсь сексом без презерватива.

— Могу я спросить, почему?

— А я обязана отвечать?

— Ага.

Я раздраженно выдыхаю.

— Это слишком интимно. А я такое не приветствую.

— А секс — это не слишком интимно? — насмехается он своим саркастическим тоном, пронизанным недоверием. — Для меня, например, это очень даже интимно.

— Ты ведешь себя как девчонка… серьезно. Я — мечта любого мужчины. Согласна на секс без всяких условий, без любви, без неожиданных детишек, без свадьбы — просто хороший трах и «прощай», — я практически ору от досады. — Да что с тобой не так?

— Мы с тобой женаты, — кричит он, выражение его лица наполнено гневом и болью, — Но я не хочу просто трахаться и говорить «прощай»! Я женился на тебе и поэтому я хочу ощущать, что ты моя жена, каждый день.

— Тогда обещаю, что ты будешь ощущать это каждый день, — пожимаю я плечами.

Он стонет и смотрит на меня так, будто я полная идиотка, которой я, вероятно, и являюсь, когда дело доходит до отношений:

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!

— Если честно, нет.

— Черт побери, Майя, я хочу, чтобы ты любила меня! И все! Я хочу твое сердце. А не твои клятвы и верность. Я хочу тебя всю! — его глаза практически выпирают из орбит, когда он хватает меня за руки и кричит прямо мне в лицо. — Не отталкивай меня. Впусти меня. Мы уже женаты, ты связана со мной до самой смерти. Так почему ты отталкиваешь меня?

— Я попытаюсь, но не могу ничего обещать. Я не строю никаких отношений. Мы с тобой находимся на лучшем пути. Любовь делает людей глупыми, слепыми, и это причиняет боль. Я видела, как нормальные, трудолюбивые люди превращались в слабаков, а затем становились абсолютно жалкими, когда их сердце разбивалось. Я не хочу проходить через это. Мы женаты, и все может быть очень даже хорошо, пока у нас есть регулярный секс, и мы не переходим друг другу дорогу.

— Если ты хочешь попробовать, тогда останься сегодня ночью со мной в нашей постели, — просит он, явно проигнорировав мою маленькую тираду.

Я слегка растаяла, и просто не могу сказать «нет» такому красивому личику с надутыми губками.

— Прекрасно, но ты готовишь ужин, — фыркаю я и направляюсь прямиком в свою комнату, чтобы переодеться.

Он не думал, что я замечу, как он победно вскинул кулак в воздух, когда я покидала комнату. Какой придурок, но милый придурок. Я не понимаю, почему такой мужчина как он беспокоиться обо мне. Я испорченная, чокнутая и постоянно раздражаюсь — не лучшая комбинация. Даже когда я не раздражена ничем, во мне в любом случае присутствуют все остальные качества.

Глядя на фотографию, которая стоит на моей тумбочке, я чувствую предательское жжение в глазах: на фотографии мой отец, а я, маленький сопливый ребенок, сижу на его плечах. Он был в том коротком списке, кто действительно любил меня. Я нежно любила его, больше чем кого-либо. Эта боль, эта пустота в моей груди, это желание плакать из-за того, что он умер, каждую гребаную минуту каждого божьего дня. Я не смогу справиться с этим снова.

Если я впущу его, я имею в виду Джеймса, то все закончится тем, что я потеряю его. Этот брак — просто партнерство, а не признание в любви. Я думала, что он понял, но вероятно надеялся, что я передумаю. Да ни за что, даже через миллион лет. Хотя я подразумевала как раз то, что и сказала — я попытаюсь. Я просто не открою свое сердце.