Ненаместные

Глава 2

Жаннэй аккуратно закрыла дверь.

— Ылли, позаботьтесь о том, чтобы о проблеме не узнали посторонние. — Сказала она сухо. — Назначьте пару медсестер не из болтливых, пусть делают обход, как делали. — Она предостерегающе подняла руку, — Мне совершенно все равно, как именно вы будете согласовывать это с главврачом.

— А…

— Пошлите кого-нибудь проверить дома школьных приятелей Лиль и Герки. Особенно Герки.

— Вы думаете…

— Я проверяю. А вы исполняете. — Жаннэй понизила голос, — Сейчас же!

Ылли взвилась под потолок, глубоко вздохнула, выходя из трансформации. Как-то очень уж бодро устремилась к сестринскому посту. Конечно, могла стыдиться собственного неумения владеть собой, и потому стараться сбежать с глаз Жаннэй побыстрее, но что-то тут было не так.

Ылли была слишком нервная. Даже для мышки.

Ладно, пока об этом можно не задумываться. Важнее, что от смены медсестер вряд ли будет много толку. Те, кому нужно узнать, узнают так или иначе, но это хоть позволяет чуть потянуть время и занять подозрительно прилипчивую мышку делом.

Кто, кстати, держит здесь больницы? Их тоже следует проверить.

Судя по следам, прошло уже часа четыре. По всему выходит, что ушла она сама: нет следов борьбы, капельницу не забрали… следы, опять же, только одни… Но если это все-таки похищение, то времени спрятать — уйма. Да и для того, чтобы спрятаться, достаточно.

Жаннэй мысленно пожелала Лиль или ее похитителю удачи. Найти девчонку сейчас было бы очень некстати…

Нет, пока ее стоит просто искать. Старательно и бестолково. С этой задачей мышка справится на отлично.

А Жаннэй… Она решила вернуться к Герке. Проходя мимо поста, махнула Ылли рукой, чтобы не отвлекалась, спустилась по лестнице на этаж и вышла в коридор. Подошла к посту.

— Простите, — сказала она, отвлекая медсестру от очень, очень важного дела.

Та как раз перехихикивалась с высоким мужчиной в одноразовом халате. Видимо, это был чей-то посетитель.

— Да, мудрая Жаннэй? — С видимым неудовольствием откликнулась медсестра.

— Журнал посетителей, пожалуйста. — Отчеканила Жаннэй, — Надеюсь, он у вас ведется? Я бы хотела записать и свое имя.

— Подождите минутку, — сказал мужчина, — Он как раз у меня. Хотите, я вас запишу? — и подмигнул, расправил плечи, показывая, как натягивается на них халат.

— Я знаю, что в этих журналах не нужно указывать телефона. — Жаннэй растянула губы в улыбке, — Просто отдайте мне журнал и не делайте глупостей, о которых потом будете жалеть, — она заглянула в протянутую тетрадь, почеркнуто проигнорировав дороговизну часов на широком запястье, — Ким рода Пашт, а зачем вы навещали Герку рода Ваар? Вы не его родственник, и, насколько мне известно, не входите в число близких друзей.

— Это долгая история. Хотите, расскажу ее за чашечкой кофе? Хотя я бы с гораздо большим удовольствием послушал вас.

— Вот видите? Уже жалеете. Показать вам ведомственный жетон или обойдемся без формальностей?

Ким лучезарно улыбнулся.

— Я с удовольствием встретился бы с вами в неформальной обстановке, но раз вы так увлечены своей работой... — Он пожал плечами, — Ради ваших прекрасных глаз я сделал бы гораздо больше, но вы прячетесь за жетоном. Будь по-вашему. — Он неожиданно стал серьезен, — Я имею право молчать, пока не получу повестку. Нет повестки — нет свидания. — Он посмотрел на часы, — Приятно было познакомиться, милая Жаннэй, но у меня деловая встреча. Мне тоже надо работать.

Странный мужчина, стоит разузнать о его связях с Геркой. Такой самоуверенности Жаннэй еще не встречала. Обычно ей хватало строгого взгляда, чтобы отбить у очередного ухажера всякое желание ухаживать. Лаллей подарила ей замечательные глаза, они были просто созданы остужать чужой пыл.

Ким рода Пашт, похоже, был из тех самовлюбленных павлинов, которые считают себя неотразимыми даже в полиэтиленовом одноразовом халате поверх костюма. Он очень уверенно шаркал по полу бахилами: похоже, под ними скрывались очень неплохие ботинки.

Есть такие люди: дорогие вещи кажутся им щитом, и инстинкт самосохранения атрофируется напрочь, если вообще был — взять хотя бы какого-нибудь молодого наследника сильного рода. Они бывают очень специфичными людьми.

Жаннэй поставила подпись и подняла взгляд на медсестру. У той было такое лицо, как будто Жаннэй прямо перед ней заглотила целиком ядовитую змею и попросила добавки. Священный ужас напополам с изумлением.

— Что-то не так? — Спросила Жаннэй.

— Это же… Пашт! Кот! Неужели вы… ничего не почувствовали? И сердце не екнуло? Он же так на вас смотрел, так смотрел!

Да, похоже она нарвалась на очень сильный род.

— А я должна была? — Осведомилась Жаннэй, — Они сильные псионики и часто применяют свой дар?

— Они же лапушки! — Всплеснула руками медсестра, — Ким — завидный жених. И вы ему понравились! Он даже уши поднял!

— И что?

— Вы, наверное, замужем?

— Нет. — Это начинало действовать на нервы.

— Возможно, у вас есть жених или парень? Медведь? Волк?

— Нет.

— Тогда почему вы отказали коту?

— Потому что я работаю. — Спокойно объяснила Жаннэй, — И вам советую заняться тем же.

— Не понимаю. — Покачала головой медсестра, — Просто не понимаю. Разве может хоть одна женщина в здравом уме упустить такой шанс?

Жаннэй закончила фотографировать имена посетителей (в основном Ваары и Кенли — видимо, родители и прочие родственники, Ким был записан только раз) и закрыла тетрадь, прекращая пустой разговор.

— Вас это не касается. Возможно, вы знаете, зачем он приходил?

— Нет. — Ответила медсестра, даже не задумываясь, — Ничего об этом не знаю.

— Работайте.

Жаннэй внимательно следила за выражением лица медсестры, но как только дело перестало касаться отказа Киму, оно стало безмятежно, как перистые облака в безветренный день.

Острое лошадиное ухо все-таки дернулось, но это могло ничего не значить.

Странный городок, странные обычаи. Неужели местные коты так влиятельны? Как они связаны с жабами? Или Ким действительно приходил по личному делу?

Может, этот кот — какая-то местная знаменитость, поэтому у медсестры такая реакция?

Стоит проверить журнал посещений и на четвертом этаже, там, где лежала Лиль. Она не успела сделать этого раньше. Если встретит там знакомое имя — что же, Ким рода Пашт получит свою повестку.

Опять она делает то, чем должен заниматься следственный отдел. Ей стоило бы просто удостовериться, что Герка действительно в кризисе, и попытаться его из него вывести. Вместо этого она полезла разбираться в местных традициях. И Ким прав, у нее просто нет полномочий его допрашивать.

К сожалению, следящие-сопровождающие всегда были теми, кто просто тихо улаживает дела, которые не стоит доводить до суда. Жаннэй не могла бы превысить полномочия, потому как они нигде не были толком прописаны.

Даже должностные инструкции были составлены таким образом, чтобы их можно было толковать двояко.

Если сравнивать Ведомство с машиной, то следящие-сопровождающие были смазкой. Следили, чтобы какие-то вещи просто… не случались или случались с минимальными последствиями.

Жаннэй была почти уверена, что Герка говорит правду, и что он не Герка. Но это был слишком невероятный дар, чтобы позволять другим хотя бы заподозрить, что что-то случилось.

Особенно местным коллегам.

Стоило еще раз проверить все, прежде чем действовать.

Так, кажется, Лиль — телекинетик? Если получится на этом сыграть, то Жаннэй наконец-то сможет быть уверена в своих выводах.

Тяжела и незавидна роль старшего брата. По сути — та же нянька, только никто не платит, выходных нет и даже уволиться нельзя.

Родители-то типа заняты, работа у них, мелкие требуют внимания, а Герке в его законный выходной так и заявили, мол, тащи, дорогой и любимый сын, эту мелкотню покрупнее на День Рождения к приятелю, и не дай-то боги с ним что-нибудь там случится.

Как будто он не устает за неделю.

Данга с удовольствием дошел бы сам. Он как раз вошел в тот возраст, когда ходить к друзьям с братом под ручку уже зазорно, и вообще, это не с ним, а он с кем-то случается, а одного родители-паникеры не пускают. Поэтому Герке было строго приказано не приближаться больше чем на пять метров и вообще спрятаться и не отсвечивать.

Герка с таким положением вещей соглашаться был не намерен, малявкино хамство его выбесило еще больше потерянного выходного, так что к дому Дангиного приятеля они подошли, успев по дороге три раза поссориться.

К счастью, у Герки бы замечательный план мести: Данга совсем недавно стал средним братом и еще не осознал всех ужасов своего нового положения — только-только вернулся из летнего лагеря. А Герка о них предупреждать не собирался. Не после того, как ему предложили натянуть на бугристую рожу кепку и не отсвечивать, пока Данга с корешами здоровается.

Данга знал, как побольнее Герку задеть, и бугры упомянул специально. Сам-то он был еще мал, чтобы всерьез их бояться.

Вот такими они и подошли к дому того самого приятеля: раскрасневшимися, надутыми (особенно раздулся младший, которому перепала пара самых несправедливых в мире подзатыльников) и злющими, как тысяча Окосов. У Герки еще и выражение лица было как у заправского маньяка: злобно-предвкушающее.

И тут какой-то хлыщ проехался на машине прямо по свеженьким осенним лужам, как будто он один на дороге, и оба брата Ваар оказались с ног до головы изгвазданы в не менее свежей осенней грязи. Даже Данга, у которого опыта было поменьше, чем у Герки, а авторитета в кругу друзей куда как побольше, понял, что нормально ему теперь не отпраздновать. Почему-то даже самые лучшие, самые запуганные друзья не могли в таких случаях удержаться от шуток про таинственную притягательность луж для жаб. Этот удод не мог их не заметить — значит, решил, что ему все можно, в том числе и испортить Ваарам праздник.

Большего для братского примирения водитель сделать просто не мог.

Машина остановилась совсем недалеко. Братья переглянулись, и Данга тут же понятливо присел завязывать шнурки.

Про злопамятность жаб никто никогда не говорил — потому что они никогда не попадались. Трусость делает людей очень, очень осторожными. Ваары могли сколько угодно злиться друг на друга, но злобу всегда вымещали на посторонних. Данга, правда, был не так изобретателен, как Герка, настоящая изобретательность в таких делах приходит с трусостью — зато он был наглее.

Герка опустил козырек кепки чуть пониже и с интересом наблюдал, как огромный холеный кот открывает для своих пассажиров дверцу: из машины вылезла смутно знакомая Герке кошка, повозилась немного с детским сидением и чуть ли не силком вытянула мальчишку.

Данга встал.

— Это Умарс из Паштов, — шепнул он, — а то его сеструха, Мрыкла. Соплюх последний. Пригласили, только потому что кот, а змеи ж тыщщу лет как под котами.

— А хлыщ?

— Умарс говорил, у него старший брат из са-а-амого Тьена придет. — Передразнил Данга, — Видимо, он.

— Пойдем знакомиться? — Предложил Герка.

С котами связываться не хотелось, но и авторитет в глазах брата терять — тоже. Герка понимал, что Данга гораздо смелее его, и потому дурнее. Мало ли, что учудит.

— Надеешься, извинятся? — Фыркнул Данга.

— Хлыщ выглядит, как не местный. — Пожал плечами Герка, — А на нас не написано, что мы жабы.

— Терпила. — Буркнул Данга, и отпрыгнул, ожидая подзатыльника. — Нет шансов.

— Дебил. — Отозвался Герка, — Спорим? Скачи давай, здоровайся. Извинятся — не будем время тратить, лады?

Данга скорчил рожу, но все же согласился — поскакал к Умарсу. Гены у них с Геркой были одни и те же, так что если Герка выглядел смазливым мальчишкой в свои семнадцать, то Данга не менее очаровательно смотрелся в свои двенадцать. И, в отличие от Герки, пользовался этим безо всякого стеснения.

Жабы не лезут в конфликты и не решают проблемы силой, вот как считали взрослые, и были не так уж и не правы. В основном не лезут, в основном не решают. Просто иногда в роду жаб случается… Данга.

Который сначала даст обидчику под дых, а потом разревется, как последняя девчонка, так что и обидчик не разберет, кто здесь больше виноватый.

Он облапил Умарса, как лучшего друга, чуть ли не облыбзал в обе щеки. Герка, видя такое старание, с трудом сдержал улыбку и подошел поближе.

— Дружище! — Пискнул Данга, — Чего в школу позавчера не пришел? Заболел, да?

Умарс смотрел на него с таким ужасом, как будто это Данга кот, а он так, мышка. Данга в школе развлекался на всю катушку, и вряд ли этот котенок мечтал стать новым развлечением.

— Здравствуйте. — Поклонился Герка, — Привет, Мрыкла. Как дела в школе?

— Ты кто? — Скривила нос девчонка.

— Герка рода Ваар, — еще раз поклонился Герка, но не ей, а коту, — Мой брат дружит с вашим братом.

Данга улыбнулся еще шире, притиснув Умарса так, что бедняга чуть не захрипел.

— А это Ким, твой брат, да Умарс? Ответь мне, а?

— Ким рода Пашт, — Кот аккуратно отцепил Дангу от Умарса и поставил рядом с Геркой, — Приятно было познакомиться. Вы чего-то хотели?

— Ага! — Согласился Данга и спрятался за Герку, — Дядь Ким, вы б извинились. У меня из-за вас вся рубашка грязная, как я к Веньке на днюху пойду теперь? Там моя девушка будет из Кааеков, я ей только позавчера признался, вы ж мне брак сорвете.

— Хм… — Ким посмотрел на Герку, но тот молчал и смотрел в сторону, поглаживая пятно на рукаве куртки.

— Кхе-кхе! — Повторил Ким.

— Данга прав. — Спокойно сказал Герка. — Окатили — извинитесь. Мы жабы, но сегодня не прошлый век. У нас в городе так быстро не ездят — не рядом с тротуарами. Вы не могли нас не заметить, но могли притормозить. У этого ребенка, — он старательно взъерошил Данге волосы, — первая любовь, а вы… — Он махнул рукой.

Данга понурился.

Одно из преимуществ коленей, которые могут выгибаться назад — это то, что они не дрожат. Герка просто не мог отступить без извинений, как отступал тысячу раз до этого. Он был слишком раздражен, да и Данга бы ему не простил. Да и Ким смотрел на него как на… маленького несмышленого жабеныша.

Да, возможно с девушкой они и перегнули, но… Данга уже и сам почти поверил: сопел теперь носом угрюмо и пытался соскоблить с рукава длинным ногтем подсохшую грязь.

Герка терпеть не мог шутки про жаб и лужи. Он хотел бы родиться не неудачником или хотя бы, как Данга, не трусом; родиться не жабом, да и вообще не зверозыком, а нормальным человеком, чтобы его статус не определялся статусом его рода. Чтобы над ним не висела угроза бугристой зеленой кожи.

Рядом с Дангой он вспоминал, что такое гордость — потому что Данга еще не научился про гордость забывать. Мудрее было бы вообще не подходить к кошачьему семейству и замять конфликт, запомнив обидчиков, чтобы отомстить позже, но Данге было плевать на мудрость, а Герку неожиданно ранило его так легко брошенное «терпила».

— Хм. — Сказал Ким и вдруг широко улыбнулся, обнажая клыки, — Безусловно, ты прав, парень. Я давно не виделся с сестрой, заболтался, не следил за дорогой. Извини. Мне оплатить химчистку?

И даже кивнул — это был не поклон, даже не намек на поклон, но что-то отдаленно похожее на жест вроде-как-так-и-быть-уважения.

— Нет. — В свою очередь улыбнулся Герка, неумело показывая зубы, — извинений хватит. Будьте осторожнее, пожалуйста: все-таки, мы шли на праздник.

— Дело закрыто? — Ким поднял уши, — Я недавно здесь, и ни с кем не хочу ссориться.

Он не сказал «даже с жабами», но Герка все равно это услышал. И положил руку Данге на плечо до того, как тот вскинулся.

— Конечно. Разве же это была ссора? Недоразумение. Мрыкла, ты не могла бы присмотреть за моим братом?

— Что?

Герка с удовольствием отметил выражение ее холеного лица: чуточку брезгливое, чуточку удивленное. Как какой-то жаб смел с ней заговорить?

А самое замечательное, что она вроде бы недавно рассталась с парнем, так что ей даже некого на Герку натравить. Да и не будет она на это размениваться — жабы слишком мелкие сошки для кошек. Она же не захочет, чтобы кому-то показалось, что он и правда смог ее задеть?

— У меня дела, я не могу быть на празднике. Ты не могла бы присмотреть за моим братом? В качестве извинения.

— Думаю, я могу. — Вмешался Ким, — Вот моя визитка. Подвезу его, после того, как все закончится. Звони, если что. Теперь недоразумение улажено?

Герка было открыл рот, но тут уже Данга наступил ему на ногу.

— Ага. Да я и не обиделся, дядь Ким. Просто… рубашку жалко. Мне ее мама с утра погладила. И… Я волнуюсь, вам-то что, вы вряд ли из-за девчонки когда волновались. — Тут он ввернул свой коронный прием — очаровательную детскую глупость, — Вы вон какой большой, и часы золотые.

И склонил белокурую голову набок, чуть приоткрыв рот. Интересно, у какой девчонки он это подсмотрел?

Герка фыркнул. Выходной освобождался, и настроение стремительно ползло вверх.

— Рассчитываю на вас. Умарс, присмотри за другом, ладно?

— Он присмотрит. — Снова вмешался Ким, — Я помогу.

Герке повезло, что Ким настолько не уверен в себе. Давненько не бывал в родном городе, наверное, и еще не понял собственный статус. Кто Герка такой, чтобы подсказывать такому взрослому, уверенному в себе… удоду? Наглость — второе счастье. Иногда жить по Дангиным правилам весело.

Особенно если Данга вовремя наступает на ногу. У него какое-то удивительное чутье на границы, которые лучше не переступать.

Герка снова улыбнулся, уже не разжимая губ, и сунул визитку в карман.

— До вечера. Повеселись там.

Данга уже снова облапил вяло отбрыкивающегося Умарса.

— Ага!

Герка не мог видеть того хищного, оценивающего взгляда, которым Ким проводил своего брата и его нового наилучшего друга. А Данга… он был ребенком. Он заметил, но не придал никакого значения. Он удерживал Умарса — с котом в заложниках, даже с таким никчемным, он легко пресечет все эти раздражающие шуточки.

Слишком уж Данга обрадовался маленькой победе, которую для него одержал его робкий и зашуганный брат. Совсем не подумал, чем эта победа может обернуться.

Он наслаждался вольготной жизнью царька школьного болота, и понятия не имел, что только что собственными руками заложил под свой трон первую бомбу.

Что тут можно сказать?

«Мама, я знаю, за кого выйду замуж»?

Родители кошек не любят. И у них есть на то очень веские причины. Как и многие другие приезжие, они так толком и не вписались в жизнь города. Однажды отец должен был получить повышение, но одному из Ядей захотелось вдруг поиграть в старшего инженера… и отца не только не повысили, но еще и понизили, когда тот со свойственной ему прямотой указал зарвавшемуся мальчишке на его ошибку.

Конечно, когда она согласится, у родителей дела внезапно пойдут в гору, проблемы с карьерой просто… испарятся. Но если они будут знать, что это — заслуга Лиль…

«Наша дочь не будет торговать своим телом», — вот, что они скажут.

Лиль очень хотелось рассказать все маме. Как в детстве: уткнуться носом в ее теплый свитер, вдохнуть такой знакомый и родной коктейль запахов: древесной стружки, смолы, пота, железа. Прижаться покрепче и расплакаться наконец. Признаться, что взяла на себя слишком много, слишком уж понадеялась на шальную удачу, и теперь совсем-совсем не знает, что делать. Что ее обижает вон тот мальчик, а еще та девочка, и вот та тетя как-то странно смотрит, оценивающе, как корову покупает…

И тогда мама подойдет к папе, они пошепчутся тихонько… Тяжелая мозолистая ладонь ляжет на затылок, взъерошит волосы: «мы разберемся». И она сможет спрятаться за их спинами, а они — они дадут бой этому поганому городу и этим поганым зверолюдям, и обязательно победят.

Разберутся.

Как Лиль хотела бы верить в эту красивую сказку!

Но она наблюдала достаточно проигрышей своей семьи, чтобы в нее верить. У них даже не было рода: мама и папа поженились без согласия их родов, были торжественно изгнаны и взяли фамилию Фанк. И Лиль на своей шкуре прочувствовала, что это такое: когда за твоей спиной не стоит рода, его денег, его связей, да хотя бы имени — ты никто.

Она спряталась за чужими спинами, стала лучшей прихлебалой на свете, потому что решила, что родители не способны защитить даже себя. И теперь было уже поздно менять свое решение.

Они бились бы насмерть — и погибли бы.

Если уж чему Лиль и научилась в школе — так это тому, что романтики всегда гибнут, потому что бьются насмерть, не способные отличить стратегическое отступление от позорного бегства. А она — единственный здравомыслящий Фанк на этом свете.

У них кредит на дом, больная тетя в Вытеске — единственная из рода, кто поддерживал с Фанками связь. И Канги, которой Лиль обещала стать хорошей сестренкой, которую могут просто не позволить забрать…

Мама сидела за столом в своем кабинете, разбирала бумаги. Иногда помечала что-то в большой толстой тетради, хмурилась. Лиль замерла на пороге.

Корабли лавировали, лавировали…

— Мам?

— Да?

— Не занята?

— Сейчас, подожди. — Она захлопнула тетрадь, отодвинула раздраженно, — Ужин на плите, разогреешь?

Лавировали, лавировали…

— Я, кажется…

Лиль сглотнула вставший в горле ком: как сложно, как больно — врать! Казалось бы, не первый, не последний раз она врет маме, но эта ложь особенно противная, застряла во рту, душит, языком двинуть просто невозможно.

— Что-что? — Мама снимается с места, прикладывает ко лбу холодную ладонь, прижимается губами, — Температуры нет? Тебе плохо?

— Мам, я… Я знаю, вы не любите Паштов, — решается она наконец зайти с другого конца, — Но я дружу с Мрыклой…

— Разве мы тебе что-то говорили по этому поводу? Мы не вмешиваемся в твою личную жизнь, — повторила она ту самую фразу, которую Лиль слышала уже множество раз, на которую надеялась, — Дружи с кем хочешь. Если тебе нравится общаться с Мрыклой, то на здоровье…

Единственное, что мама себе позволяет — немного недовольный тон. Она никогда не скрывала, что не любит Мрыклу, не любит ее семью. Она совершенно искренна, вот почему так сложно продолжать вранье.

— У Мрыклы есть… брат. Адвокат, и он… шикарный, мам! Просто шикарный! Ты бы его видела! — Лиль тараторила, не давая себе остановиться, на вдохе и на выдохе, — и я долго-долго упрашивала Мрыклу, ну, она же моя подруга, верно? Я его увидела, и сразу… А Мрыкла ломалась, но у него нет сейчас никого, так что я выпросила… Ну… Выпросила… Упросила ее… Он из Тьена приехал, просто шикарный, он умный такой, учился на адвоката, с отличием окончил… Глаза такие… и уши человеческие, он ходит с человеческими ушами, так сразу не скажешь, что зверозык, представляешь? И Мрыкла, она согласилась устроить мне с ним одну встречу. Только одну. Она его младшая сестренка, а то бы он не согласился. Можно… Можно я..?

Лиль сначала думала просто скрывать сам факт встреч. Но Тьмаверст — городок маленький. Наследник рода Пашт не будет прятаться от каждой бабульки, в которой Лиль примерещится соседка.

А мама любит посплетничать, да и маму любят. Она бы узнала почти сразу, нет смысла скрываться. Это не Лайек, который — дело молодое, про которого и сплетничать-то неинтересно и несерьезно. Это солидный мужчина и договорной брак с чистой кровью вместо выгодной партии. Сплетни поползут сразу же.

— Ко мне заходила Яйла… — Мама воспользовалась небольшой паузой в этом словесном потоке, — заводила какой-то странный разговор… Договорное сви…

— Ты не так поняла! — Перебила Лиль, — Это как раз и значит, что Мрыкла договорилась. Не могла же она это сделать в обход матери? Яйла просто зашла сказать, что не против. Я увидела Кима, когда ходила к Паштам печь шарлотку, помнишь? А Яйла еще тогда все поняла. Она не очень одобряет, но Мрыкла договорилась… Все-таки адвокат, и такой взрослый! Он… он просто из вежливости, — Глаза слезились по настоящему, Лиль все-таки уткнулась в теплое плечо, зарылась носом в колючую шерсть, — Просто из вежливости, но он мне так нравится, и…

Лиль не отстранилась, когда ее мягко погладили по голове — хотя ей казалось, что она не заслуживает этой ласки. Она только что надавила на слабые точки, это была нечестная драка и нечестные приемы.

И ей была противна ее неминуемая победа. Скажи романтикам слово «любовь» и получи индульгенцию: просто, как дважды два. Хотелось, чтобы ее уличили во лжи, рассмеялись над тем бредом, что она наговорила…

Но услышала только мягкое:

— Как хочешь. Это твоя жизнь. Если он тебе и правда нравится — что тут поделаешь? Мы с папой тебе ничего запрещать не будем. Только, пожалуйста… будь осторожна. И помни, если что, мы всегда на твоей стороне. Не наделай глупостей, ладно?

— Не буду. — Соврала Лиль.

Корабли вылавировали. Конечно же. Разве Лиль могла не справиться?

После семейного ужина, немного более тихого, чем обычно, она пошла в ванную, включила воду и отбила Мрыкле смску.

«Все ок, назначайте время».

Ответ пришел почти сразу же.

«Жди до школы, там поговорим».

И это было как отсрочка казни.