Ненаместные

Глава 7

Яйла выглядела куда моложе, чем Жаннэй ее представляла.

Жаннэй довелось повидать немало матрон, обустраивающих жизни своих и чужих сыновей и дочерей на свой вкус. Любой может сказать нечто вроде «стерпится-слюбится», но только они умеют выговорить это так, чтобы слова звучали одновременно и гарантией, и угрозой.

И, несмотря на свою иллюзорную молодость, Яйла в полной мере обладала этим умением. Ее мягкий мелодичный голосок оборачивался холодным стальным лезвием, когда она хотела выделить особо важную мысль.

Лицо Яйлы совершенно не шло к ее чуть суетливым манерам. Это кукольно-красивое треугольное личико, форма которого только подчеркивалась идеально уложенным каштановым каре, было будто списано с иконы. Такое же строгое, сочувственное и спокойное. Настолько неподвижное, что Жаннэй могла об заклад побиться: здесь не обошлось без пластики.

Только желтые глаза были живыми. Должно быть, они даже светились в темноте.

Чуть заостренные ушки оставались человеческими на протяжении всего разговора. Свою внутреннюю кошку Яйла сдерживала куда лучше пасынка.

— Ким — мой пасынок, — прояснила она почти сразу же, — я вышла за его отца, когда мне только-только исполнилось двадцать. Ему было семь лет, и… я просто растерялась. Не была готова иметь взрослого сына. Он не принял меня, смотрел волчонком, а я не знала, как найти общий язык. И смогла бы я? Я же ему не мать… Дорогой решил, что будет лучше отправить его в Тьен… Я не стала спорить. Возможно, это кажется вам знаком неприязни… Я чувствую, что Ким до сих пор на меня обижен. Но я в этом не виновата. И мы дали ему самое лучшее образование, какое только могли… И Лиль была для него лучшей партией.

С самого начала Яйла старалась показаться хорошей хозяйкой. Понимающей. Готовой сотрудничать. Она буквально предвосхищала любые капризы гостьи из столицы, при этом умудряясь обходиться без заискивания.

Например, сегодня за Жаннэй увязалась-таки Ылли, от которой удавалось отделываться несколько предыдущих дней. Яйла, завидев ее, тут же сморщила породистый носик и попросила проводить помощницу госпожи следящей-сопровождающей на кухню. И Жаннэй почувствовала даже нечто вроде радости.

Ылли была слишком… навязчива. Конечно, она тоже занималась этим делом, и в ее интерес был вполне закономерен, но Жаннэй не собиралась рассказывать о встрече с Геркой даже в отчете, не то что прилипчивой девчонке.

Тем более, она мешала работе. Разговоры наедине куда продуктивнее.

Жаннэй всегда была против дискриминации по дару, но сегодня впервые увидела положительные стороны в том, что она существует. Хотя бы и как предлог… хотя кто разберет этих Котов? Возможно, они просто на дух не переносят мышей, которых нельзя ловить, чтобы вдоволь наиграться.

— Была? — переспросила Жаннэй, стараясь не потерять мысль.

Яйла слишком легко и быстро перескакивала с темы на тему. Жаннэй была знакома с таким стилем ведения беседы, и про себя называла это «осознанным легкомыслием»: Яйла говорила много всего, но мало полезного. Это настораживало: чтобы хорошо играть прелесть какую дурочку нужно иметь немало ума. А у Яйлы, судя по всему, в этой игре был большой опыт.

— Я надеюсь, она вернется, и мы еще погуляем на свадьбе. Но такие побеги обычно совершаются во имя любви… — Яйла нахмурила идеально подведенные брови, давая понять, насколько глупой она считает такую причину, — Жаль, что она не сказала мне. Конечно же, я не стала бы ее неволить. Мне казалось, она рада подвернувшейся возможности… — Яйла картинно поджала губы, укоризненно покачала головой, — Как выяснилось, не настолько рада.

— Возможно… — предположила Жаннэй, — шок от потери родителей был тому причиной?

Яйла снова покачала головой.

Чуть наклонилась к расписному столику, подцепила чашку кончиками пальцев. На лакированной поверхности остался некрасивый след.

Ее поза казалась произведением искусства. Фотогенична в любой ситуации: можно ли это считать кошачьим даром? Жаннэй было не по себе рядом с этой женщиной. За маской легкомыслия и мягкосердечия скрывалась дикая хищная пума. Давненько Жаннэй не ощущала себя куропаткой.

Если бы сюда пустили Ылли, она, наверное, начала бы трястись уже минуты через три, с ее-то тонкой душевной организацией. Или… дело было не в Яйле, а в самой Жаннэй?

Слишком уж странный эффект: Яйла не проявляла никакой агрессии, наоборот, демонстрировала доброжелательность и открытость. Возможно, всему виной была так называемая «аура дара». Названная сестра Жаннэй, Юлга, всегда замыкалась рядом с некромантами, потому как они были полностью противоположны ей по силе. Несовместимость даров? Так она это называла? Кажется, Жаннэй только что узнала, с каким даром она несовместима. Но… Ким же не вызывал у нее таких эмоций?

Жаннэй оборвала мысль на полуслове. Потом додумает. Сейчас надо слушать.

— Жаль только… — вздохнула Яйла, — что я столько на нее потратила… Все, наверное, сгорело. Не вернуть. А мой пасынок и не подумает требовать компенсацию: слишком мягкосердечен. Мне говорили, даже навещает какого-то головастика, с которым и познакомиться-то толком не успел. Тоже мне, связи… Уходит с работы… — Яйла перегнулась через столик, к Жаннэй поближе и с неподдельным ужасом в голосе поделилась сокровенным, — курит! Глупый, глупый мальчик, не пошел ему Тьен на пользу…

Она поцокала языком и снова откинулась на спинку дивана.

Сложно изображать обеспокоенную мачеху, когда выглядишь не старше пасынка. Но Яйла справлялась.

Жаннэй пришла к ней, сама не зная, зачем. Слишком часто всплывало имя Яйлы в разговорах. Да и выбор именно Лиль в невесты наследнику Паштов казался странным. Да, Лиль — свежая кровь, но… Наследнику? Безродную девчонку? Ким упоминал что-то такое в разговоре, но Жаннэй не догадалась спросить, и теперь жалела.

Женщина очень искусно сделала вид, что рада гостье. Провела в чистую маленькую комнатку, усадила на мягкий бежевый диван, приказала подать чаю. Безжалостный белый свет от окна не высветил никаких недостатков на лице, шее, руках почтенной матери троих детей. Комнатка тоже была обставлена со вкусом и казалась такой светлой и чистенькой, что хотелось заглянуть под диван в поисках хоть какой-нибудь пыли.

Идеальный домик, идеальная хозяйка, идеальная репутация. Но Жаннэй по собственному опыту знала, что грязь найдется — нужно только отодвинуть шкаф или приподнять ковер.

Вот, например, траты… о чем она? Вряд ли она давала Лиль деньги…

— Вы вели с ее родителями какие-то денежные дела? — Все-таки спросила Жаннэй.

— О, нет, Лиль очень просила не ставить ее родителей в известность. Я не спорила. Это ее решение… да и… был же тот инцидент с Ядями… Отец у нее не самый сдержанный человек… Но я дарила ей украшения, как и полагается. От свекрови невесте. Мне казалось, мы очень близки…

Яйла коснулась огромных круглых перламутровых серег, скользнула пальцами по ожерелью, не забыв ненавязчиво продемонстрировать перстень.

— На свадьбу всегда дарят украшения, верно? Когда дорогой за мной ухаживал, он надарил мне целую шкатулку семейных украшений. Ничего дорогого, ничего… вульгарного. Безделушки. И я решила сделать это традицией… Приятные пустячки, не больше.

— Почему же вы тогда заговорили о деньгах, если это пустячки?

— Много пустячков в сумме неплохо бьют по карману, милая Жаннэй, — снисходительно пояснила Яйла, — целая шкатулка пустячков… или две… Три? О, право, не помню. Я не мелочилась… Мне нравилась эта девочка, иначе я не предложила ей Кима. Такая целеустремленность… напомнила мне меня в ее годы. Жаль, что она оказалась такой слабой… Я бы попросила все вернуть, если бы Лиль удосужилась расторгнуть помолвку более традиционным способом. А теперь… где она? И все сгорело… Кажется, мой пасынок страдает. Делает глупые вещи. Мне говорили, он ухаживает за какой-то Тьенской чужачкой.

Жаннэй выдержала этот взгляд из принципа.

— Можете не беспокоиться, — сухо сказала она.

— О, я и не собиралась. В любом случае, украшения должны были… вернуться в семью. Там были вещи с историей! Где теперь найдешь такой гарнитур Ваара? Мастер давно умер… А они сгорели. И я не готова просто забыть об этом. Я обижена, я обескуражена. Это похоже на предательство.

Яйла скорбно опустила уголки губ… потом, будто забыв про все, что сказала, легко перескочила на новую тему.

— С вами пришла мышка, да? Ылли? Забавная мышка, правда? Хотела бы я так выглядеть… Помогает вам в расследовании? Ну да, такое время пришло, без песчанок никуда. Это их дар: они быстро плодятся. Моя дочь держала хомячков… самочка родила пятерых детенышей, четверых съела, а пятого Мрыкла отбила. Слез было! Кажется, это из-за питания… белков не хватает… Я приказала, чтобы Ылли подали яйцо всмятку. Вас так гоняют в этом вашем ведомстве! Не высыпаетесь, это плохо для кожи… хотя у вас такая нежная кожа. Посоветуете средства? Ох, точно!

Яйла всплеснула руками с идеально подпиленными розовыми коготками.

— Хотите… о, можете не отнекиваться! Я все знаю, — она заговорщицки прищурилась, — вам просто захотелось отвлечься? Небольшой служебный роман — это для здоровья полезно, да и будет, что вспомнить… Он красивый мальчик, я вовсе не осуждаю… Знаю, у вас есть жених, тоже воздушник? Чистота крови ценится, но до того, как создать семью, стоит ввязаться в парочку легких, ник чему не обязывающих… приключений, верно? Ой, я недавно сказала вам грубость, не обижайтесь. За чужого сына и сердце болит, забавно, не правда ли? Но иногда полезно сердце разбить. Профилактически…

Жаннэй замерла в странном оцепенении, слова Яйлы действовали на нее, как дудочка факира на змею. Она просто не знала, что ей делать, вроде бы, такое состояние называют растерянностью? Такого Жаннэй точно не ожидала. Разговор зашел куда-то не туда, а самое главное, она никак не могла повлиять на его течение. Если возразить, это будет равносильно признанию вины…

А Яйла не унималась.

— Хотите… фотографию моего Кима? Ему там семь лет, и он очень решительный. Прямо как сегодня утром, когда объяснял мне, что Фарга — плохой вариант. Столько лет прошло, ничего не меняется… Он скорее на этом своем головастике женится, чем на ком-нибудь, полезном для семьи… ох, простите, я же обещала фото... Минутку, я сейчас…

Прежде чем Жаннэй успела возразить, Яйла встала изящным движением, и почти крадучись подошла к высокому книжному шкафу с прозрачными дверцами. Поднялась на цыпочки, провела ноготком по корешкам толстых альбомов.

— Вот он. Лапушка, правда? — С умилением вопросила Яйла, тыча пальцем в фотографию.

Жаннэй скептически воззрилась на ребенка. Ребенок был надут, зареван и зеленоглаз. Верхняя пуговица парадной красной рубашки полуоторвана и болтается на нитке, штаны изгвазданы в пыли, на ботинках кто-то поплясал…

Рядом стоит испуганно и старательно смотрящая неотрывно в камеру Яйла, пальцы на плече пасынка аж побелели, составляя конкуренцию белоснежным жемчугам на алом платье, а за ее за талию обнимает ее «дорогой» Пашт, чьего имени Жаннэй никак не могла вспомнить.

На заднем плане еще какие-то люди. Официанточка с подносом, старичок с забавными усами… Где-то она их видела… А! Точно! Тот самый дядь Кеех. Наверное, нанимать в официанты песчанок — это нечто вроде традиции… Фотографировались в подозрительно знакомом кафе. У них что, единственное кафе в городе?

— Забирайте. — Яйла выцарапала картонку из уголков и сунула Жаннэй в руку, — мне не жалко, у меня еще есть… Дома разглядите получше, Ким миленький был мальчик… А вырос… Красивый мужчина вырос, мне даже жаль, что не я его родила… В отца пошел…

— А почему в «Ласточке»? — Не удержалась Жаннэй.

Это была замечательная возможность перевести наконец тему подальше от Кима.

— Жабы — местные эндемики, — доверительно сообщила Яйла, — свадьбы всегда заканчиваются там. Стойка регистратора, храм Живицы — это, конечно, тоже важно. Но раз уж живешь на болоте, про местных божков тоже не стоит забывать. Мы с дорогим играли свадьбу по правилам.

— Почему же вы считаете, что дружба вашего сына с Геркой — это не желание наладить связи с, как вы выразились, эндемиками?

Не удержалась. Зря. Еще одного воспевания пасынка Жаннэй просто не готова была выдержать. К счастью, обошлось.

— Потому что он юрист, — сладко улыбнулась Яйла, — эндемики — это, конечно, хорошо. Для жреца — идеально. Но я бы предпочла Медведей и Волков, для карьеры юриста полезнее. Да и… Он наиболее вероятный наследник Паштов… И что же, в следующем поколении Коты будут дружить с Жабами? Виданное ли дело? Он бы еще с Песчанками связи наладил… Жаннэй, я понимаю: юность — пора максимализма. Но ради положения в обществе необходимо забывать тех, кто больше не нужен. Это больно. Но это так.

— Зачем вы мне это говорите? — Жаннэй недоуменно подняла брови, — Воспитывайте своего пасынка. Я пришла спросить про Лиль. Вы были с ней довольно близки: не было у ее семьи врагов?

Яйла возвела глаза к потолку, приложила палец к пухлым губкам, и, казалось, задумалась.

— Нет, — наконец сказала она, — вряд ли.

— Может, кто-то, кто завидовал жениху Лиль?

— Они бы начали с разговора со мной. Им же и закончили бы. Очевидно, семья Фанк не принимала в подготовке к свадьбе никакого участия. — Яйла пожала точеными плечиками.

— Лиль рассказывала вам, что на нее нападали?

— Нет. Но я слышала краем уха, что она обращалась в участок, — Яйла отпила еще маленький глоточек чаю, — об этом вам стоит спросить ваших коллег, верно? Я понимаю, вам не очень доверяют. Наше отделение Ведомства… несколько отличается от других, не так ли? Не так много отделений, которые работают на город, а не на Ведомство. На их месте я бы не допускала вас к важным бумагам и приставила Ылли.

— Ылли попросила о стажировке.

Яйла мелодично рассмеялась.

— Да, пожалуй, вас ждет немало замечательных открытий, — наконец сказала она, — не буду задерживать. Идите, открывайте! Касательно нападений… мне показалось, это что-то вроде ограбления, разве нет? Но что можно взять у нищей девчонки? И зачем поджигать дом? Мне любопытно… Хотя все легко объяснить неисправной проводкой, взрывом бытового газа и посткризисными галлюцинациями.

Яйла как будто читала тот же отчет, что и Жаннэй.

— Мне кажется, — медово сказала Яйла, — вам пора. Мне больше нечего вам сказать. Разве что… Будьте помягче с Кимом, он все равно привык… добиваться. Не знаю, есть ли в этом моя вина…

Жаннэй вышла из дома… обескураженная? Сбитая с толку?

Яйла вовсе не вела себя как злобный диктатор. Почему же Лиль так боялась ее? Сколькими демоническими чертами из тех, что ее наделяли знакомые, Яйла действительно обладала?

И почему Ылли ее преследует? Вот, бежит вприпрыжку. Шубка распахнута, щечки раскраснелись… кажется, она вовсе не обижена таким приемом. Приняла как должное и отправку на кухню, и яйцо всмятку… Почему?

— Ылли, — Сказала Жаннэй задумчиво, — думаю, я хочу посетить ваш архив.

— Но…

— Не обсуждается.

Где-то она уже слышала про мастера Ваара. Герка что-то говорил? Он же тоже Ваар… Вспомнить бы…

Почему-то эта деталь врезалась в память. Все равно Жаннэй не знала, за что хвататься первым — почему бы не за это?

А там, может, и осенит…

Отец взгромоздился на специальный табурет. Герка уткнулся в тарелку. Ему было тяжело смотреть на папу в глубокой трансформации. Последний месяц тот передвигался исключительно на четвереньках, а под небрежно накинутой рубашкой топорщился округлый горб, в котором сейчас дремал Чецка.

Герка видел самого младшего брата всего пару раз, и зрелище было не для слабонервных, потому что малыша поместили в спину отца сразу после того, как обрезали пуповину. Сестры его чуть не задавили, он сильно отставал в развитии, и Ваары приняли решение не полагаться на традиционную медицину, когда у них есть в распоряжении специальный дар, который позволял отцу доносить ребенка за мать. В шутку мама называла это спинопузом и похлопывала себя по животику, оставшемуся после родов, намекая, что такие штуки очень объединяют и помогают друг друга понять.

Последний месяц семейные завтраки были для Геркой тем еще испытанием. Да что там, похоже, даже несгибаемый Данга старался не смотреть в сторону отца. Было в этом что-то слишком уж естественное, нечеловеческое. Но даже в самой глубокой трансформации зверозык — все еще человек: он по-человечески слаб, уязвим, и по-человечески же решает проблемы. Родители замкнулись друг на друге и на малышах, и братья старались лишний раз их не беспокоить. Они понимали: ничто уже не будет как прежде, и их время быть любимыми и младшенькими давно прошло. Герка первое время слегка переживал, как это воспримет Данга, но у него явно были дела поинтереснее, чем горевать о том, что детство почти кончилось.

Какие бы тяжелые времена не переживали Ваары, за обеденным столом никогда не царила угрюмая тишина.

— Как твой турслет? — спросил папа, — Эти выходные? Завтра поедете?

Из-за раздувавшихся горловых мешков голос его звучал гулко и незнакомо. Герка толком не мог различить интонацию. Беспокойство? Осуждение? Гордость?

И стеклянные жабьи глаза не могли дать подсказки.

Конечно же, отец не поверил, что Герка организует турслет. Наверняка сам в старших классах участвовал в организации попрыгушек. Но таково неписанное правило: дети скрывают, родители не докапываются. Ну, не до попрыгушек.

Нельзя оставлять подростков без процедуры инициации. Для хищников ей становится первая серьезная драка, но таким, как Герка, всегда приходилось искать адреналин в других местах. Драка не могла раскрыть их звериную сущность, потому что они не были созданы для драки. Спасаться, бежать, прятаться…

Попрыгушки были уникальной церемонией. Жабы всегда организовывали попрыгушки и милостиво позволяли участвовать Песчанкам и прочим желающим — если те считали, что могут справиться. Как правило, древние обычаи со временем смягчаются, но это не тот случай. Здесь все было неизменно.

— Нормально, — сказал Герка.

— Данга, почему бы тебе не съездить с братом? — предложил отец.

В прошлом году утонуло двое детей, в позапрошлом — четверо. У Герки взмокли ладони. Он очень хотел бы услышать в голосе отца беспокойство, но не мог. Время пришло, Данге одиннадцать, сам Герка прыгал в том же возрасте и справился, да и бывали «чистые» годы, но…

Когда Герка стал старшим братом, он впервые понял, почему мама переживает, когда он забирается на дерево или делает другие абсолютно безопасные и элементарные вещи. Потому что они почему-то уже не кажутся такими уж безопасными, если смотреть на хрупкую фигурку ребенка на самой высокой ветке откуда-нибудь снизу.

— Конечно. Я сам хотел попросить, — меланхолично ответил Данга, без особого энтузиазма расковыривая вилкой лист салата, — и друзей возьму.

— Друзей? Это те, которые банда? — Вмешалась мама.

Вот она точно волновалась, хоть и старалась это скрыть.

— Банды больше нет, — Данга отодвинул тарелку, — мне надоела эта игра.

Отец прокашлялся.

— Помнишь, что говорил твой дедушка?

Данга тяжело вздохнул. Он никогда не видел дедушку, тот умер за пару месяцев до его рождения. Даже Герка, когда речь заходила о дедушке, вспоминал немногим более, чем старого жаба, сидящего на крыльце их деревенского дома и вытачивающего что-то из деревяшки. У него были мозолистые руки, спина колесом и лицо все в бородавках. В детстве Герка его побаивался.

Но папа очень любил своего отца, и постоянно повторял его слова.

Данга немного подумал и пожал плечами. Не смог выбрать из списка подходящую сентенцию.

— Не дар определяет человека, а человек определяет сам себя; дар — лишь помощник, от которого можно избавиться, когда он станет неудобен. Дар — лишь инструмент. Не бывает инструмента хуже или лучше; бывает инструмент подходящий или не подходящий…

— Вообще-то бывают, — буркнул Данга под нос, — нормальные ножи и те, которые от взгляда тупятся, а еще…

— Дебил, — шикнул Герка, — тут речь про разные инструменты. Пассатижи и пила, типа.

— ...но все меняется. То, что подходило как нельзя лучше сегодня, завтра окажется ненужным; и больше, чем новые инструменты, понадобятся люди, способные держать их в руках.

— Он правда так длинно говорил? — полушепотом спросил Данга, пользуясь тем, что в полной трансформации отец туговат на ухо. Да и видит не очень — ну, на воздухе, под водой-то другое дело.

— Это из его мемуаров, — пояснил Герка, — недописанных. Там страниц пять мелким почерком. Папа их в ящике стола держит.

— Давал тебе почитать?

— Не, помнишь, я под домашний арест попал? Тогда и взломал со скуки.

Мама постучала вилкой по бокалу и сделала строгое лицо. В глазах у нее плясали смешинки.

— Хватит, хватит, — сказала она, — Хонга, дорогой, они все поняли.

— Что мы поняли? — Растерянно спросил Данга.

— Что не стоит комплексовать из-за дара, — предположил Герка.

— А-а-а! — Данга широко улыбнулся, — Да не, мне правда надоело с ними балду гонять. Я решил за ум взяться, все такое. Подружился с ботаном, буду учиться теперь! Не волнуйся, пап.

— Это с каким еще ботаном? — нахмурился Герка, чуя подставу.

— Тебе что, Ким еще не звонил? — Изумленно распахнул глаза Данга, просто-таки напрашиваясь на подзатыльник, — Я Умарса с нами позвал. И Бинку, но это само собой.

Герка отодвинул тарелку, резко встал из-за стола.

— Я наелся. Простите, мне нужно поговорить с ним об… учебе.

Родители переглянулись. Не поверили. Но накануне попрыгушек можно было не особо заморачиваться с предлогами, лишь бы они были. Еще одно неписанное правило.

Герка приподнял Дангу за шиворот — долго держать не получилось, куча времени прошло с тех пор, как он мог его на руках таскать, так что потом пришлось перехватить поудобнее, за ухо — и потащил из столовой.

— Ты чем думал, когда Кота на попрыгушки позвал, идиот?

— «Не дар определяет человека, а человек определяет сам себя», — передразнил Данга, — так дедушка говорил. Сам знаешь. Умарс сам захотел. Где сказано, что Котам нельзя? Он же прыгать не будет, посмотрит только. Пусти, больно!

Герка разжал пальцы.

— Я тебе не верю.

— Мы же семья! — Обиделся Данга, — А ты меня ранишь, когда не веришь.

— Если что-то случится, ты понесешь ответственность, — вздохнул Герка, успокаиваясь, — надеюсь, этот котенок не такой безголовый, как ты.

Действительно, что плохого? Ну, захотел котенок посмотреть на попрыгушки, это можно. Хочет развлечься на выходных — его воля. Хочет развлечься в компании Данги — сам себе дурак. Кима, судя по всему, предупредят… о турслете, куда котенок поедет со своим новым другом Дангой. И Ким наконец перестанет нудеть, что его младшего в школе притесняют, оставит Герку в покое. Подумаешь, утопленники! Это на попрыгушках утопленники, а не турслете все чинно, прилично, за детишками присматривает целая дружина старшеклассников… А еще они переводят бабушек через дорогу и снимают котят с деревьев, ага. Не только дети любят сказки, взрослые тоже бывают на диво доверчивы…

В кармане завибрировал телефон. Очень вовремя. Герка уже настоящий туристический рай на земле придумал.

— Алло, Ким? Чего тебе?

— Что за попрыгушки, на которые отпрашивается мой младший?

Данга посмотрел Герке в лицо, попятился и припустил по коридору, что есть мочи.

Лиль определенно не успевала подготовиться к контрольной по физике. Это была катастрофа, просто катастрофа: целый модуль она вгрызалась в этот окосов предмет, как проклятая, и, кажется, пока вытягивала на девятку. Но к модульной контрольной высшие силы будто сговорились. Наверное, Лиль чем-то капитально подпортила себе карму.

Во-первых, в дом напротив заселились жильцы. Зачем они туда заселились, для Лиль было тайной за семью печатями, потому что дом им явно не понравился, настолько, что они решили его перестраивать. Так что уже две недели Лиль делала уроки под звуки отбойного молотка.

Во-вторых, вся эта ситуация с Кимом не давала сосредоточиться. Стоило сунуть в уши беруши и засесть за домашку, вспоминалось кафе «Ласточка» и злосчастное литивоме, когда она вела себя как хамло базарное, которое только-только приехало в город и теперь изо всех сил гнет пальцы. Особенно стыдно было перед Геркой, который, несмотря на дважды травмированную ногу, вел себя вежливо и учтиво (ну, почти — по крайней мере, получше ее самой), и нисколько не заискивал перед людьми гораздо выше по статусу. Вот Лиль так не смогла бы.

В-третьих, она все-таки побаивалась, что ее снова подстережет та сумасшедшая тварь и невесть что с нее потребует. Все время казалось, что за ней кто-то наблюдает. Однажды она вообще не смогла найти шкатулку с украшениями и распсиховалась на пустом месте настолько, что позвонила бы в Ведомство, если бы не мама, которой потребовалось всего три минуты, чтобы обнаружить шкатулку в ящике стола.

В-четвертых, контрольная будет после выходных, а ей приходится переться на этот идиотский турслет для малышни, потому что Киму стукнула в голову какая-то блажь, а она не в том положении, чтобы отказывать! Он еще и позвал ее, когда она с Мрыклой как раз разбирала злосчастную физику у нее дома, подальше от соседских молотков и перфораторов, и Яйла как раз принесла им чай с булочками и все слышала! Не мог, что ли, позвонить? Конечно же, под строгим взглядом Яйлы пришлось соглашаться.

Хорошо хоть Умарса Ким с собой тоже захватил, а то она бы не знала, что и делать с ним наедине в машине. А с мелким спокойнее как-то.

— А что она здесь делает? — Спросил Герка опасливо.

Вот выщурился! Из-за вечно полуприкрытых глаз парень казался то ли сонным, то ли накуренным, то ли подозрительным параноиком. Близорукий он, что ли?

Лиль сбросила с плеч тяжелый рюкзак прямо на каменную плитку вокзала.

Данга здоровался с Умарсом. Понятно, почему мелкий в последнее время так расцвел: это было нормальное приятельское приветствие. Лиль мысленно выдохнула и только после этого соблаговолила ответить на вопрос за Кима.

— Еду на турслет, — пояснила она, — как жених приказал.

— Я не приказывал! — Возмутился Ким, — Я предложил!

Лиль пожала плечами.

— Твое предложение равносильно приказу. Я не могу отказаться. Ты при Яйле спросил.

Ким обернулся к Герке за объяснениями. Лиль впервые получила возможность их вот так вот наглядно сравнивать. В прошлый раз мешал стол. Герка светленький, худенький, ниже Кима и куда уже в плечах. Черты лица тонкие, почти девчачьи, глаза слегка зеленоватые, но на фоне Кима, считай, серые. И бледный он, как поганка. Акварелька. А Ким, если уж продолжать аналогию, тогда нарисован гуашью или маслом, размашисто, куда ярче, выше, шире своего… консультанта? Друга? Лиль пока не очень понимала, какие между ними отношения. Их было слишком сложно вписать в стандартную иерархическую систему; Ким, как обычно, нарушал правила, даже не замечая этого.

Он вообще будто и не признавал неписанных правил, хоть и чтил законы. Это было… странно, непривычно. Лиль не всегда могла понять, когда он делал что-то специально, а когда просто глупил по незнанию. Вот как с Яйлой вышло.

— Она не могла отказаться, — подтвердил Герка, — извини, Лиль, я должен был его предупредить.

— Не верь ему, — вмешался скучающий Данга, — он хочет взять тебя в рабство и заставить сидеть с детьми.

— Всю жизнь мечтал, — огрызнулся Герка, — вот бы кто-то сидел с тобой и не давал тебе творить все, что вздумается. Где Бинка? Мы так электричку пропустим.

Данга вздохнул с видом великомученика.

— Она вечно в последний момент прибегает.

— Одна? — Удивился Ким.

Похоже, он тоже успел познакомиться с загадочной Бинкой. Только Лиль понятия не имела, кто это. Это… напрягало. Она не помнила никого из своих ровесниц с таким именем, но мало ли…

— А что такого? Она может за себя постоять, — презрительно фыркнул Данга, — и сама решает, прибегать или нет.

Лиль ощетинилась. Вот только от школоты ей оскорблений не хватало! Данга, кажется, заметил, моментально отступил — но не в тень брата, а в сторону Умарса, скривил жалостливую мордашку и попытался разрядить обстановку.

— А знаете, в какую игру Жабы не проигрывают?

Тут напрягся уже Герка.

— Данга!

— Вот ты, теть Лиль, можешь достать языком до носа? — Спросил этот маленький шут, заслоняясь от брата растерянным Умарсом, — Ну, можешь?

— Могу, — буркнула Лиль.

— И я могу, — согласился Данга, и тут же показал, как именно, — а до уха?

— Данга!!!

— Вряд ли, — хихикнула Лиль.

Уж больно встрепанным и растерянным выглядел Герка. Даже покраснел чуть-чуть. Но добраться до брата ему никак не удавалось, в какой-то момент Данга обошел Лиль по кругу и теперь старательно держал дистанцию. Ким наблюдал за этим не без интереса, Умарс улыбался, без страха обнажая небольшие клычки… Такого зверозыки, как правило, не позволяют за пределами достаточно узкого круга хороших знакомых…

В общем, никто не хотел Герке помогать. Все веселились.

— А я могу! — И Данга коснулся языком сначала правой мочки, потом левой, — а до затылка?

— Ого, — восхитилась Лиль, которая раньше как-то не задумывалась, что жабья трансформация затрагивает и язык тоже.

Не змеи, все-таки, которые волей-неволей вечно язык демонстрируют: у них там обонятельные рецепторы. Данга закладывал весь свой род с беззаботным весельем.

В этот момент Герка рванул и в великолепном прыжке все-таки ухватил брата за руку и поспешно зажал ему рот.

— Извините, — сказал он, пылая щеками, — воспитание в нем не задерживается. Знаю, выглядит не очень и…

— Так ты так тоже можешь? — Лукаво спросила Лиль, — Ого-о-о.

Она просто не могла его не поддразнить. Рядом совершенно неприлично заржал Ким. Герка, наверное, сквозь землю бы провалился, но тут подбежала запыхавшаяся рыжая девчонка, видимо, та самая Бинка, и всеобщее внимание переключилось на нее.

А, Дангова подружка. Лиль сразу расслабилась: с ней-то она сможет поладить, не придется играть в «перетяни внимание», «королеву прайда» и прочие статусные игры, от которых Лиль, честно говоря, уже подустала и в последнее время все чаще пряталась за учебником.

— А я думала, вы уже все… — протянула Бинка, — придется нагонять электричку…

Нагонять электричку пришлось всем шестерым, они едва успели заскочить в последний вагон.

Но это было… весело. И Окос с ней, с физикой, не судьба так не судьба.