Ненастоящий мужчина

9. ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРИОД

Так мужчина в масштабах многих государств был объявлен врагом цивилизации, а мужественность — опасной болезнью. Феминисткам удалось создать женоцентрическое и женоориентированное общество, где мужчины воспринимались в роли обслуги, которая опасна и отвратительна, но женщины вынуждены её терпеть.

А что же мужчины? Благодаря тотальному запугиванию и преследованию, атмосфере мужененавистничества, постоянной опасности сесть в тюрьму и многочисленным реальным «посадкам» по ложным доносам и сфабрикованным делам, мужчина потерял почву под ногами. Он оказался лишён семьи, детей вместе с имуществом у него отнял разводный суд. Общество твердит о мужской неполноценности и требует избавиться от всего мужского. Мужчина превратился в загнанного зверя, исполненного досады и страха, обложенного флажками клеветы. Из него выщелочили практически все мужские качества. Ни физическая сила, ни какие–либо другие черты не помогают ему справиться с феминистической государственной машиной.

Итог феминизма плачевен. Мужчины либо лишены прав, либо не могут ими воспользоваться, так как встречаются с насмешками и враждой. Лишённые опоры и смысла жизни мужчины либо изнежены статусным потреблением, либо задавлены и запуганы дискриминацией. Они не способны и не видят смысла защищать государство, которое их грабит и дискриминирует. Матриархальное воспитание (которое мы обсудим в главе «Этапы взросления и развития мужчины») с детства лишает мужчину всего мужского. Ослабленный мужчина безопасен для современных правительств и транснациональных компаний. Он не взбунтуется, не воспротивится даже самому бредовому и дискриминационному закону. Он слаб, глуп и ленив. Он готов много работать, чтобы спустить все деньги на ненужные, но разрекламированные вещи. Забитый бесправием и матриархальным воспитанием мужчина определяется женщинами как слабый, HP и поэтому неподходящий для спаривания. Распространен брачно–разводной аферизм, позволяющий женщинам после развода отнимать у мужчин детей и практически всё нынешнее имущество и будущие доходы (об этом мы подробно поговорим в главе «Дискриминация мужчин»). Рождаемость в постхристианских странах Европы и Северной Америки снижается. Постхристианские народы стремительно вымирают. Семья деградировала до первобытного промискуитета. Из–за вымирания коренного населения для пополнения рабочих рук необходима внешняя миграция из стран третьего мира.

Постхристианская цивилизация движется курсом Древнего Рима. К собственной гибели.

Однако мир — миром, но меня больше волнует Россия. К величайшему сожалению, она также пошла по пути феминизации. Правда, с национальным колоритом.

Мы помним, что в Советском Союзе атака на семью принесла лишь частичные плоды из–за высокой нравственности и сильной морали народа, а кроме того — за счёт его религиозности. Однако мир не стоит на месте. К тому времени, когда развалили Союз, религия была почти искоренена и существовала разве что в виде обрядового хобби — внешнем соблюдении обрядов без вникания в суть веры. Впрочем, таковой во многом она остаётся и сейчас, несмотря на пышные и пафосные религиозные мероприятия. Сексуальная революция ещё в 70–80‑е годы просочилась с запада, а в 90‑е привела к взрыву инстинктивного поведения. Женщины, следуя инстинкту «максимальный комфорт здесь и сейчас», спаривались за материальные и моральные блага с политиками, коммерсантами. Биологи это называют поощрительным спариванием, «сексом за еду». В качестве биологических отцов выбирали высокоранговых высокопримативных мужчин — авторитетных бандитов, «крутых». Мужчины либо принялись покупать этот секс, становясь спонсорами поощрительного спаривания, либо были выброшены из процесса размножения, как это происходит с низкоранговыми особями в дикой природе. Кто–то стал брать секс силой, превратившись в сексуального маньяка. Преступные и другие авторитеты, вожаки диких иерархий, получали секс бесплатно и в больших количествах. Всему этому способствовал «большой коммерческий взрыв», описанный Александром Туревским в книге «Как манипулировать мужчинами» (Бирюков, Туревский, 2008). Женщины стали искать диких альфа–самцов, мужчины — сексуально привлекательных и доступных самок. Остальные человеческие качества стали не важны. Крепкая семья, особенно многодетная, превратилась в объект для насмешек. Семья деградировала до промискуитета первобытного человеческого стада. Она и теперь остаётся на прежнем уровне, разве что немного подретушированная.

Многие женщины вообще плюнули на семью и выбрали мужскую социальную роль. Они либо предпочли быть бездетными, либо рожали «для себя», дабы иметь статус матери и объект для реализации материнского инстинкта, что–то вроде котёнка. Конфликтные, неуживчивые дамы с явным презрением (и подсознательным страхом) относятся к мужчинам. Эти женщины описаны в главах книги «Анатомия любви и фальшивок», не буду повторяться. Скажу только, что именно они стали аналогом западных феминисток и взяли чёткий курс на борьбу с мужчинами.

В значительном меньшинстве остались те женщины, которые сохранили приверженность крепкой, многодетной семье и верности мужу. Они находятся под огромным искушением оставить стезю женщины–матери, женщины–жены, хозяйки домашнего очага, и отправиться на войну с семьёй и мужчинами. Кстати, как я уже писал в главе «Патриархальная семья», далеко не все эти женщины, что называется, клуши. Многие из них успешны и вне семьи. Для них социальный успех и крепкая семья — вовсе не антагонисты.

Большая же часть российских женщин быстро поняли, что ситуация им благоприятствует. Религия и мораль уничтожены, и их инстинктивному поведению, приятному и выгодному во всех отношениях, ничего не угрожает. Законы — те вообще всецело на их стороне. Хитрые дамы смекнули, что им невыгодно лишать мужчин всех прав, как на Западе. Дело в том, что западный феминизм неслабо ударил и по самим женщинам. Он заставил каждую из них работать и содержать саму себя. Ни один западный мужчина не станет носить тебе тяжёлые сумки и не будет платить за тебя в ресторане. Мужчины получили право вместо женщины получать декретный отпуск по уходу за ребёнком, а в Швеции закон обязывает и мужчину, и женщину отбывать по половине срока в целях соблюдения межполового равноправия. В той же Швеции во время развода суд отнимает детей не в 97% случаев, как в России, а только в 60–70%, что значительно снижает шанс нечистоплотной дамы обеспечить себя на 18 лет за счёт состоятельного мужчины. Такие примеры можно перечислять долго.

Гораздо более выгодным для широких масс российских женщин стало умелое комбинирование патриархата и матриархата в собственных интересах. Это так называемый «православный феминизм». Он эксплуатирует и Писание с патриархальными канонами в той мере, которая выгодна женщинам, и феминистические догмы в той же мере. Это не какое–то оформившееся движение, скорее образ мышления и поведения, который присущ большинству российских женщин. Узнать последовательницу «православного феминизма» очень просто. Она заявляют: «Я феминисткой себя не считаю, но…» А дальше выдаёт поток кондовых феминистических штампов. Когда речь идёт об обязанностях, она слабая женщина, а когда речь заходит о женских льготах и привилегиях, то дама тут же превращается в свободную, независимую амазонку. Когда речь идёт о мужских обязанностях, дама цитирует Писание. Но когда речь заходит о прописанной в том же писании обязанности женщины подчиняться мужчине, быть верной ему, не перечить и не претендовать на лидерство, то женщина заявляет, что «у нас сейчас не Домострой». Выглядит это примерно так:

— Я сильная, полноправная женщина, и я не подчиняюсь мужчине. Яне собираюсь слушаться его. Однако я слабая женщина, и мужчина обязан помогать мне и вообще всегда приходить на помощь, когда мне это нужно. Настоящий мужчина обязан быть послушным и абсолютно бесплатным лакеем.

— Я свободная женщина и имею право работать. Муж не имеет права распоряжаться моим доходом. Однако я слабая женщина, поэтому содержать меня и моих детей обязан мужчина. Моя зарплата — это мои деньги, его зарплата — это наши общие семейные деньги. Настоящий мужчина должен быть дойной коровой.

— Я свободная женщина, и ничего не должна мужчине, у нас давно не патриархат. Но я слабая женщина, и поэтому мужчина обязан за мной ухаживать, добиваться меня, дарить мне дорогие подарки и в остальном действовать так, как было во времена патриархальной семьи. Настоящий мужчина должен быть полным ослом и старательно вестись на мои манипуляции.

— Я свободная женщина и сама решаю, родить ребёнка или абортировать. Кроме того, я решаю, от кого я этого ребёнка рожу. Но я слабая женщина, и содержать меня и моего возможного ребёнка должен муж. Даже если ребёнок не его. Но и в том случае, если я никогда не захочу ребёнка, я требую, чтобы меня почитали за одну только способность рожать. Здесь обильно приводятся патриархальные аналогии с Богородицей, особенно с упором на святость материнства. При этом всем известно, что большинство современных женщин либо вообще никого не рожают, а выбирают карьеру, либо рожают от силы одного ребёнка, «для себя», как это сейчас называется. Даже если рожают в браке, всё равно затем разводятся: брак был нужен только для того, чтобы не воспитывать одной, а получать алименты с бывшего мужа. И лишь небольшое количество женщин рожают нескольких детей, причём в семье, которую берегут, и разводиться не собираются. Я готов воздать должное подобным женщинам, но почему этот почёт должен распространяться на абсолютно всех дам? За то, что они потенциально могут рожать? Ведь это примерно то же самое, как если бы солдат требовал себе почести и привилегии маршала на том основании, что он потенциально может стать маршалом.

— Я свободная женщина, и всегда принимаю решение, даже за мужчину. Но при этом я слабая женщина, и ответственность за моё решение всегда несёт сильный мужчина. Мне очень нужен не просто лакей, а ещё и мальчик для битья, в одном теле.

— Я сильная, свободная женщина и имею право претендовать на руководящие посты. Но при этом я слабая женщина, и мужчины обязаны мне уступать. Даже в конкурсном отборе. Я насколько бестолковая и никчёмная, что в честной конкуренции, без поддавков, мне никогда не победить.

— Я свободная женщина, и при любом невыполнении моих требований я развожусь. При этом я гарантированно отнимаю детей у отца и препятствую его общению с ними. Но я слабая женщина, и содержать меня и моих детей обязан бывший муж. Для справки: в первом полугодии 2014 года количество разводов в некоторых регионах РФ достигло 103% от количества заключённых браков. Это значит, что разводятся уже чаще, чем заключают брак. 80% разводов происходят по инициативе женщины. В 97% случаев суд отнимает детей у мужчины, а 2/3 матерей препятствуют контактам отца с детьми, дабы максимально навредить бывшему мужу. Иными словами, 2/3 отцов после развода никогда не увидят своих детей по единоличному желанию матери. Правда, мужчины при этом по–прежнему обязаны платить алименты, расходование которых они не имеют права контролировать. Те ничтожные 3%, когда суд всё–таки оставляет детей с отцом -— это случаи, где мать — конченая алкоголичка или наркоманка, и при этом нигде не работает. Во всех остальных ситуациях суд отдаёт детей не тому родителю, с кем условия жизни детей лучше, а только по признаку пола — женщине.

Коль скоро мы затронули вопросы законодательства и правоприменения, необходимо подробно рассмотреть одну предельно важную тему, которая стала результатом феминистических завоеваний и имеет самое непосредственное отношение к мужчинам. Это дискриминация мужчин на правовом поле в современной России. Разговор будет долгим, тяжёлым и многим не понравится, поскольку одним махом сорвет розовые очки и развеет патриархальные грёзы, в которых до сих пор пребывают российские мужчины.