Неожиданная история быта

Глава 11. История русской пенсии

Рано или поздно о пенсии задумывается любой человек. Тем более, что в России по состоянию на 2020 год проживает свыше 43 млн пенсионеров или 29 % населения. Пенсия сегодня — явление массовое и привычное. Она воспринимается почти как естественное право любого, дожившего до соответствующего возраста.

Последние, мягко говоря, не самые популярные инициативы правительства в области пенсионного обеспечения, подогрели интерес граждан к этому личному праву. Поэтому вспомним, какой была пенсионная система России в прошлом — когда и как в нашей стране появился сам термин «пенсия», где брали деньги русские цари на «пенсион» своим подданным, сколько в стране было пенсионеров в 1812 и 1941 годах, и когда же у нас впервые появилась по-настоящему массовая пенсия…

«И себе от служеб для покоя и прокормления…»

Первым прообразом пенсионной системы на Руси может считаться обычай «кормлений», известный ещё со времён киевских князей и «Русской Правды». До эпохи Ивана Грозного московские властители обеспечивали своих увечных и постаревших вассалов различными синекурами по городам и сёлам. Такие «кормленщики» номинально считались исполняющими обязанности судей или управляющих, но фактически, выражаясь юридическим языком того времени, отставные «бояре и дети боярские сидели по городам и по волостям себе от служеб для покоя и прокормления…»

Минимальный размер такой «пенсии» составлял «по две куры на день», плюс хлеб «что чрево возмёт». Однако, такая «пенсионная система», распространявшаяся в лучшем случае на несколько сотен человек по всей стране, зависела исключительно от личной воли монарха и его приближенных. К тому же порождала на местах массу проблем и злоупотреблений — «чрева» многих «кормленщиков» оказывались почти бездонными.

Поэтому первую «пенсионную реформу» в нашей истории провёл ещё Иван Грозный. Причиной стала не только запутанная система «кормлений», но и появление массового войска — дворянского поместного ополчения. Массовое войско в итоге рождало и значительное количество тех, кто по старости или ранениям «отставился еси от своее службы». По грамотам Ивана Грозного таким отставникам «на прожиток» выдавалась четверть обычного поместья, полагавшегося дворянину на действительной службе.

«Пенсионный вопрос» пришлось решать и первому царю из династии Романовых — завершившаяся Смута оставила без кормильцев массу дворянских вдов и детей. «Били челом Микитинские дочери, сироты девки Ульянка да Оксеньица. За выслугу отца им дано на прожиток девяносто четьи» — типичная запись в царских архивах начала XVII столетия. Упомянутый «Микита», конник из псковских дворян, погиб в боях с казаками атамана Заруцкого — и его дочери получили от государства «на прожиток» 45 гектаров земли.

В 1618 году последовал царский указ, определивший общие принципы, «пенсионного» обеспечения: «Государь царь и великий князь Михайло Федорович всея Руси указал и бояре приговорили: у дворян и у детей боярских, которые побиты и в полон пойманы и которых без вести, поместей их не отнимать и в раздачю их не отдавать, а давать те их поместья женам их и детям…»

Однако для такой щедрости у государства в итоге не хватило «средств» — свободная пахотная земля требовалась для тех, кто находился на действительной службе, и спустя несколько десятилетий семьям погибших эти натуральные пенсии существенно урезали. «А буде которого дворянина, или сына боярского, или иноземца на государеве службе в полках убьют, женам их из поместей их давать на прожиток со ста по двадцати четвертей, а дочерям их со ста по десяти четвертей…» — гласит статья 8 Соборного Уложения 1649 года. То есть вдовам погибших отныне полагалась 20 % от служебного поместья покойного мужа, а дочерям — 10 %.

«Каждый будет снабжен Его Величества милостью…»

При первых Романовых появляется и первая пенсия в привычной нам форме — в виде регулярных выплат наличными деньгами. Изначально они полагались отставным офицерам-иностранцам из «полков нового строя», ведь, в отличие от отечественных дворян, такие отставники не имели земельных поместий. «А которые иноземцы раненые, и впред служеб им служити не мочно, и остатца похотят на Москве, жалованье дается на прожиток, помесечно, до веку их…» — гласил указ царя Алексея Михайловича.

Вскоре это положение распространили и на русских офицеров-отставников из «полков нового строя». Размер такой пенсии определялся «въполы того жалованья, как им давано что ещё были здоровы» — то есть 50 % от выплат, причитавшихся во время действительной службы.

Сам привычный нам термин «пенсия» впервые появляется при царе-реформатора Петре I в Указе Военной коллегии «О выдаче пенсионов вдовам и сиротам» от 15 декабря 1707 года. Но наиболее подробные нормы пенсионного права содержал Морской устав 1720 года с разделом «Об увечных в бою и состарившихся в службе». Как собственноручно записал первый император: «Ежели кто в бою или иным случаем во время службы своей так изувечен, что никуды негоден будет, то такого в гошпитали кормить до его смерти, а ежели в гошпитали быть не похочет, то награжден будет годовым жалованьем, и дать пашпорт. Тоже разумеется и о старых».

Пётр I определил и размеры пенсий семьям погибших — вдове «восьмая доля», а каждому из детей «12 доля» от прежнего жалования. Вдовам старше 40 лет такая пенсия выплачивалась пожизненно, а вдовы младше получали лишь единовременно годовое жалованье мужа. Сыновьям умершего «пенсион» платили до 10 лет, дочерям — до 15 лет.

Сам первый русский император впервые провозгласил и общие принципы государственного пенсионного обеспечения: «Ежели кому по долговременных трудах воинских служить в поле более невозможно, то каждый будет снабжен Его Величества милостью. Без надлежащего призрения никто оставлен не будет, чтоб все взирая и будучи в надежде на сию Его Царского Величества милость, ревнивее к службе относились…»

Эти принципы оставались незыблемы следующие два столетия, вплоть до начала XX века — Российская империя заботилась о пенсионном обеспечении исключительно «служилых людей», военных и чиновников. О пенсиях для всех трудящихся не возникало даже мысли. Впрочем, это было характерно для всех государств той эпохи.

«О даче в пенсион жалованья…»

Ровно 280 лет назад в России государственную пенсию стали получать и несколько десятков человек, не являвшихся ни военными, ни госчиновниками. Этими счастливчиками в соответствии с указом императрицы Анны Иоанновны от 1738 года стали рабочие Сестрорецкого завода — в ту эпоху это было главное высокотехнологическое производство страны.

Императрица Екатерина II в самом начале своего царствования подсчитала, что пенсию в России получают 4353 армейских отставника. С учётом иных немногих счастливчиков, получалось что два с половиной века назад в стране насчитывалось около 5 тысяч пенсионеров на примерно 20 миллионов населения.

Именно со времён Екатерины II появляется первая пенсионная статистика. По указу 1763 года казна ежегодно выделяла на пенсии 130600 рублей — сумма очень внушительная, составлявшая почти 8 % всех государственных расходов в том году. Екатерина попыталась упорядочить эту систему и снизить бремя пенсионных трат. Среди бывших госслужащих и офицеров право на пенсию оставили лишь тем, кто прослужил государству не менее 20 лет и у кого в собственности насчитывалось менее 25 крепостных.

Однако к концу царствования императрицы, после успешных, но затяжных войн, количество пенсионеров выросло, а ежегодные расходы Российской империи на выплату пенсий превысили 300 тыс. руб. Именно тогда Екатерина II попыталась создать нечто вроде Пенсионного фонда — в госбанках разместили крупные суммы казённых денег, проценты с которых следовало направлять на выплату «пенсионов».

Система выглядела стройно, однако в реальности средств не хватало, и казне приходилось ежегодно доплачивать «пенсионные капиталы». Поэтому Павел I вновь реформировал законодательство в данной сфере: за 20 лет службы назначалась пенсия в размере одной трети ежемесячного жалования, за 30 лет — соответственно половина, а за 40 и более лет — полная сумма.

С 1798 года структура пенсионных расходов Российского государства выглядела так: 360 тыс. руб. шло на пенсии армейским офицерам, 75 тыс. руб. — отставникам флота, ещё 120 тыс. руб. — вышедшим на пенсию гражданским чиновникам. Пенсионные расходы удалось ужать до 1 % от госбюджета. Решением Павла I все расходы на пенсии покрывались из доходов почтового ведомства империи.

Гурьевская каша для российского пенсионера

В начале XIX века наполеоновские войны породили массу военных отставников и инвалидов. К ним добавилось немало постаревших чиновников из различных министерств, созданных реформами Александра I. В итоге с 1800 по 1820 год расходы государства на выплату пенсий выросли на порядок — до 7,5 млн. руб. ежегодно. Это была уже заметная сумма для бюджета Российской империи, около 5–7% от суммы всех доходов государства.

Победителям Наполеона пришлось озаботиться реформами пенсионной системы. В 1816 году Александр I создал особый комитет «для составления общего пенсионного устава». В комитет вошли министры финансов, юстиции и внутренних дел, главы военного и морского ведомства. Возглавил комитет граф Дмитрий Гурьев, тот самый, вошедший в историю русской национальной кухни своей Гурьевской кашей.

Однако, мало кто знает, что именно граф Гурьев первым предложил ввести налог с заработной платы в пенсионный фонд. По предложению Гурьева вводились «вычеты» из любого жалования свыше 500 руб., что ежегодно давало казне дополнительный миллион рублей на выплату пенсий.

Подробнейший «Устав о пенсиях и единовременных пособиях» был принят 6 декабря 1827 г. Изначально он содержал 107 статей, но за следующие полвека их число удвоилось. Данный «Устав» стал первым общенациональным сводом пенсионных законов и правил. «Устав» регламентировал все возможные тонкости — даже, например, разрешал коллизии с пенсиями многочисленным жёнам мусульман. После смерти чиновника или офицера исламского вероисповедания, имевшего нескольких жен, пенсия им назначалась как на одну супругу, но делилась поровну на всех.

Выдача пенсий по новому «Уставу» началась с 1 января 1828 г. и распространялась на семьи военных и чиновников, умерших и погибших после 1 января 1812 г. Самым высшим царедворцам пенсии устанавливались личным решением царя и могли достигать 12 000 руб. в год. Другие пенсионеры, в зависимости от служебного положения и выслуги, получали ежегодно от 300 до 4 000 руб. в год. «Беспорочная служба» в 35 лет давала право на полную пенсию, равную прежнему окладу, служба от 30 до 35 лет — на 2/3, а от 20 до 30 лет — на треть оклада.

В 1838 году император Николай I заметно увеличил пенсионные выплаты и с тех пор размер пенсий в Российской империи более полувека оставался без изменений. Однако финансовые трудности Крымской войны привели к тому, что с 1854 года пенсий лишили всех чиновников, прослуживших менее 25 лет.

Ровно 150 лет назад в царском Минфине подсчитали что на пенсии расходуется 3,94 % от всех доходов госбюджета. Это было несколько меньше, чем у большинства крупных держав Западной Европы, где в среднем расходы на пенсии военным и госчиновникам составляли 6 % от доходов.

Царская пенсия товарища Ленина

Семья Владимира Ленина получала пенсию именно по «Уставу» 1827 года. Вдове «умершего на службе бывшего директора народных училищ Симбирской губернии действительного статского советника Ульянова» с мая 1886 года выплачивалось 50 руб. ежемесячно. И еще столько же выплачивалось на четырёх несовершеннолетних детей покойного Ильи Ульянова — так что свои ежегодные 150 рублей отцовской пенсии будущий революционер получал до достижения 21 года.

Назначение государственной пенсии тогда традиционно оформлялось как личное «соизволение» монарха. «Действительный статский советник» соответствовал армейскому генерал-майору, поэтому общая пенсия для семьи Ульяновых была крупной — 100 руб. в месяц, при средней зарплате по стране тогда около 15 руб.

После расходов неудачной русско-японской войны и пертурбаций революции 1905 года пенсионные расходы на чиновников несколько ужали. Ровно 110 лет назад траты Российской империи на выплату государственных пенсий составляли 65 млн. руб. ежегодно или 2,7 % от всех расходов казны. В то время самая крупная пенсионная выплата от государства для обычного чиновника, не принадлежвашего к элитным верхам, составляла 1143 руб. 60 коп. в год. Однако, в некоторых ведомствах создавались собствнные пенсионные фонды, тогда они именовались «эмеритальными кассами». Например, такая касса существовала при Министрестве юстиции. Все чиновники менистерства уплачивали взносы в рамере 4 % от всей суммы служебных доходов — жалования, премий, «столовых» и «квартирных» денег. По выходу на пенсию они могли расчитывать на дополнительные выплаты из своей «эмеритальной кассы».

С 1888 года в Российской империи появились и негосударственные пенсионные фонды. Первыми они возникли при частных железных дорогах, которые тогда были не только «инновационным», но ещё и самым прибыльным бизнесом. Для железнодорожного дела требовалась масса грамотных и подготовленных работников — поэтому их привлекали не только крупными зарплатами, но и перспективой пенсии.

К 1911 году в России действовала 21 «пенсионная страховая касса», аналоги негосударственных пенсионных фондов нашего времени. Впрочем, охватывали они в лучшем случае несколько десятков тысяч работников из всего 180-миллионного населения империи.

До 1917 года государство никоим образом не касалось пенсионного обеспечениях основной массы трудящихся. Исключением были лишь «горнозаводские» работники и служащие государственных железных дорог. Рабочие «казённых горных заводов» получили право на пенсию ещё в марте 1861 года — когда их освободили от крепостной зависимости и перевели из разряда «казённых крестьян» в наёмные работники. С тех пор такие рабочие в обязательном порядке вносили 3 % своего жалования в «Вспомогательную кассу горнозаводских товариществ», из которой потом получали пенсию по старости. Впрочем, число таких пенсионеров было невелико — 5123 человека на 1911 год на всю Россию, при средней пенсии всего 3 рубля в месяц…

Первые советские пенсии

По подсчётам историков, на начало XX века потенциальным правом получать какую-либо пенсию в Российской империи обладали порядка 2 % населения. Остальные 98 % оставались вне любых мер социальной поддержки по старости.

Не удивительно, что требования о создании общегосударственной системы пенсионного страхования появились в программах революционных партий. В 1912 году в резолюции общероссийской конференции РСДРП Владимир Ленин писал: «Пролетарий лишён всякой возможности сделать из своей заработной платы сбережения на случай потери им трудоспособности вследствие увечья, болезни, старости… Поэтому страхование рабочих во всех указанных случаях является реформой, властно диктуемой всем ходом капиталистического развития».

Придя к власти, большевики декретом от 11 декабря 1917 года первоначально оставили в действии все старые нормы пенсионных выплат. Отменили лишь самые высокие пенсии (уровня придворных камергеров, министров и полных генералов), превышавшие 300 руб. в месяц. Однако, вскоре из-за гиперинфляции и гражданской войны любые денежные пенсии превратились в фикцию.

В следующее постреволюционное десятилетие разорённой стране было не до «пенсионов». Лишь в 1925 году, борясь с неграмотностью, в СССР централизованно ввели государственные пенсии для учителей. Все работникам начальных школ, проработавшим не менее 25 лет, стали выплачивать по 20 рублей ежемесячно. Это равнялось примерно половине от средней заработной платы в промышленности того времени.

В 1930 году пенсию по старости установили для рабочих нескольких важнейших отраслей промышленности — металлургической, электрохимической, текстильной, железнодорожного транспорта и т. п. Пенсия в размере половины прежнего заработка выплачивалась мужчинам по достижении 60-летнего возраста при рабочем стаже не менее 25 лет. Женщинам — после 55 лет при 20-летнем стаже. В 1937 году эту пенсионную норму распространили на всех государственных служащих.

На начало 30-х годов количество различных пенсионеров (по старости, инвалидности, военным заслугам и ранениям) не превышало миллиона человек по всему СССР. Немногими относительно обеспеченными среди них были «персональные пенсионеры», те кому пенсии назначались государством за особые заслуги. Среди таковых, порой, встречались уникальные биографии — например с 1928 года персональную пенсию в размере 250 рублей получал Иван Сытин, бывший миллионер и крупнейший книгоиздатель дореволюционной России.

Первыми же «персональными пенсионерами» Советского Союза в 1923 году стали «14 активных участников Морозовской стачки» — крупнейшей рабочей забастовки, произошедшей в Российской империи ещё в 1885 году.

По мере появления плодов индустриализации, количество пенсионеров в СССР росло — к началу 1941 года их насчитывалось уже 4 млн. Это составляло те же 2 % от населения, но, в отличие от царской России, это были не те, кто имел потенциальное право на пенсию, а те, кто уже получал от государства регулярные пенсионные выплаты.

«Назрела необходимость улучшить дело пенсионного обеспечения…»

К концу эпохи Сталина пенсии в СССР при средней заработной плате в 600–700 руб. составляли от минимальной в 150 рублей, до максимальной «персональной пенсии союзного значения» в 2000 руб. На территории России-РСФСР таковых «персональных пенсионеров» тогда проживало около 15 тыс. чел.

В ряде случаев, на уровне высшего руководства страны принимались решения о пенсиях исключительного размера. Например, осенью 1948 года правительство СССР по инициативе Сталина приняло решение о назначении пенсии вдове члена Политбюро А.А. Жданова — 12 тыс. руб. ежемесячно. Эта «сталинская» пенсия — 1200 руб. после хрущёвской индексации цен — выплачивалась вплоть до распада СССР в 1991 году.

Эпохальным в истории отечественной пенсионной системы стал знаменитый XX съезд КПСС 1956 года. Он запомнился прежде всего «разоблачением культа личности Сталина», и сегодня мало кто помнит, что именно на этом съезде Никита Хрущёв впервые высказался и о масштабной пенсионной реформе. «Назрела необходимость улучшить дело пенсионного обеспечения…» — выступил новый глава партии и государства.

Предполагалось значительно расширить право на пенсию и увеличить её средний размер, при некотором снижении максимума. По инициативе Хрущёва вопросами пенсий занялась особая комиссия под председательством Лазаря Кагановича. Однако вскоре сам экспансивный Хрущёв пришёл в смятение от прогнозируемого роста пенсионных расходов. «Предложения Кагановича государство не выдержит» — резюмировал наследник Сталина.

Тем не менее, летом 1956 года в парламенте СССР начались прения по проекту «Закона о государственных пенсиях». Прения были бурными — например, долго обсуждали и всё же отклонили первоначальное решение снизить возраст выхода на пенсию для женщин с 55 до 50 лет. Для такого жеста ежегодно требовались дополнительные 1,2 млрд руб., которые в казне не нашли.

Правительство Хрущёва смогло мобилизовать дополнительные средства на проведение пенсионной реформы только при помощи внутреннего займа — у населения СССР тогда «добровольно-принудительного» заняли 32 млрд. руб. сроком на 20 лет. В итоге с 1 октябре 1956 года в СССР вступил в силу закон «О государственных пенсиях». Уже со следующего года расходы госбюджета на пенсии удвоились, а число пенсионеров за следующую пятилетку выросло в два раза, достигнув 21 млн. чел. Так Советский Союз впервые стал страной действительно массового пенсионного обеспечения.

«В пенсионном обеспечении колхозников у нас ещё нет порядка…»

Никита Хрущёв на достигнутом не остановился, на пике своего лидерства замахнувшись на задачу, которую Ленин и Сталин не поднимали даже в теории. До середины XX века, ни в царской, ни в советской России не существовало пенсионного обеспечения крестьян.

Согласно сталинского постановления 1932 года, члены колхозов «могли создавать кассы общественной взаимопомощи для оказания поддержки колхозникам в случаях инвалидности, болезни и старости». В такие «кассы» полагалось отчислять порядка 2 % колхозной прибыли. Однако в реальности лишь очень немногие коллективные хозяйства могли производить выплаты сельским старикам.

14 февраля 1964 года, выступая на Пленуме ЦК КПСС Никита Хрущев недвусмысленно высказался о том, что «в пенсионном обеспечении колхозников у нас еще нет строго определенного порядка» и «созрели условия для того, чтобы ввести систему социального обеспечения тружеников колхозов». Так началась разработка будущего закона «О пенсиях и пособиях членам колхозов».

Любопытно, что этот законопроект фактически ускорил свержение Хрущёва сторонниками Брежнева — люди «дорогого Леонида Ильича» хорошо понимали, что убрать с олимпа «волюнтариста» Хрущёва следует до того, как его имя будет прочно связанно в народе с назначением первых пенсий миллионам крестьян. В итоге закон вступил в силу с 1 января 1965 года и уже оказался не «хрущёвским», а «брежневским».

Если пенсии рабочим и служащим тогда начислялись в диапазоне от 30 до 160 руб., то крестьянские пенсии — от 12 до 120. И хотя первые колхозные пенсии были невелики, но количество пенсионеров в стране сходу выросло на 6 млн. чел. В итоге полвека назад в СССР насчитывалось уже 36 млн. пенсионеров — свыше 15 % всего населения.

Так наша страна стала одной из первых, в которой заработала всеобщая система социального обеспечения по старости. Произошло это в те годы, когда треть государств, представленных в ООН, ещё не имели какой-либо пенсионной системы вообще.

Впрочем, всеобщая пенсия имела не только благоприятные последствия. Изначально предполагалось, что для выплаты крестьянских пенсий все колхозы будут ежегодно отчислять в централизованный фонд 3–4% от доходов. Однако реальность оказалась иной — например, по статистике колхозы России-РСФСР отчисляли почти на четверть меньше запланированного. Недостаток приходилось покрывать из других средств общего госбюджета.

Вместе с ростом продолжительности жизни всеобщая пенсия привела к фундаментальному изменению всей структуры государственных расходов. Если в 1955 году по сталинской инерции расходы на оборону в четыре раза превышали все пенсионные выплаты государства, то уже в 1970 году оборонные траты превышали пенсионные лишь в 1,5 раза. А спустя еще полтора десятилетия, к 1985 году прямые расходы на оборону были, наоборот, уже в полтора раза меньше всех пенсионных расходов СССР…

Накануне пресловутой «перестройки» взносы на пенсионное страхование из заработной платы граждан покрывали не более 40 % всех пенсионных выплат. Остальные 60 % государству приходилось обеспечивать из иных источников. К моменту распада СССР количество пенсионеров всех категорий достигало почти 61 млн. или 21 % от населения. Из них свыше половины — почти 34 млн. — в 1991 году проживали на территории России.

Эпоха Ельцина резко и не к лучшему изменила «пенсионный вопрос», как и всю иную жизнь россиян. Впрочем, это уже не история, а вполне актуальная политика.