Неожиданная история быта

Глава 2. Водка и власть

Взаимоотношения государства и алкоголя в русской истории

Алкоголь издавна влиял на историю государства российского — достаточно вспомнить летописные слова князя Владимира «Руси есть веселие пить», предопределившие выбор между исламом и христианством. Можно вспомнить и более поздние примеры почти геополитического влияния алкоголя на Русь — в 1377 году ордынцы разгромили русское войско на реке Пьяне. «Пили без меры, и напивались допьяна, и ездили пьяными. Поистине, за Пьяною пьяные!» — доходчиво объясняет древнерусский летописец причины поражения, надолго отодвинувшего ликвидацию ордынского ига.

Так что алкоголь издавна был в фокусе внимания российской власти. За минувшие века побывал он и главным средством наполнения бюджета, и государственной наградой, и важным инструментом управления обществом и даже оружием против непокорных племён.

«Государево питьё»

Не случайно первую государственную монополию на спиртные напитки ввёл объединитель России князь Иван III в 70-х годах XV столетия. Именно к этому времени относится распространение в стране настоящего крепкого алкоголя, водки, потеснившей традиционные меды и браги.

Известно, что впервые водку ко двору московских князей доставило генуэзское посольство через несколько лет после победы в Куликовской битве. Ко времени окончательного объединения Руси вокруг Москвы водку гнали уже непосредственно в Кремле, в стенах Чудова монастыря, по византийской технологии, попавшей к нам вместе со свитой царевны Софьи Палеолог, невесты Ивана III. Здесь надо пояснить, что лишь в наше время каждый без труда может сделать на домашней кухне самогонный аппарат, но до середины XX столетия дистилляция спирта оставалась сложной технологией, не доступной для большинства населения.

Основатель первой водочной монополии Иван III почти два десятилетия вел долгий спор с православной церковью, пытаясь запретить ей производство алкоголя. Но лишить монастыри права на водку смогут только через два века.

При Иване Грозном государственная монополия на водку сложилась в развитую систему, вписанную как в царскую бюрократию, так и в местное самоуправление. «Государево питьё» производили и продавали специальные уполномоченные — «кабацкие головы» и «кабацкие целовальники». Они избирались населением в городах и приносили особую присягу: «Своего питья, вместо государева питья, на кабаках не продавать…»

В подтверждение присяги эти профессионалы государственного алкоголя целовали крест (потому и «целовальники»). Наряду с экспортом мехов, именно «государево питьё» и заведовавшие им «кабацкие целовальники» обеспечивали наполнение государственной казны. Прибыльность продажи алкоголя была такова, что разрешение на открытие частного кабака являлось своеобразной наградой. Так знаменитые победители Смутного времени купец Кузьма Минин и князь Пожарский получили право открыть несколько питейных заведений в Москве.

«Питейная продажа есть издревле короне принадлежащая регалия…»

В 1652 году патриарх Никон и царь Алексей Михайлович попытались реформировать не только православную церковь, но и систему пития в России. Кабаки были отменены и вместо них учреждались «кружечные дворы», где водка продавалась только на вынос.

Фактически, это была первая государственная антиалкогольная компания в нашей истории. Предполагалось, что подданные царя Всея Руси станут меньше пить, «употреблять» будут культурна на дому, а кабаки, как рассадники алкоголя, исчезнут.

Царь и патриарх просчитались даже в мелочах — оказалось, что ни у казны, ни у большинства населения банально нет тары для алкоголя «на вынос». Стеклянная бутылка тогда была дорогим и дефицитным предметом. В итоге первую борьбу с пьянством отменили уже через 10 лет, когда государство поразил экономический кризис, связанный с тяжелой и долгой войной на Украине. Кабаки не только восстановили, но даже разрешили им продавать алкоголь во время православных постов.

При этом водки собственного производства в России не хватало — свыше трети продаваемого в царских кабаках крепкого алкоголя закупали в Прибалтике и на Украине. Ведро (чуть более 12 литров) самого простого «хлебного вина» в кабаке стоило 80 копеек, а популярная тогда тминная водка была ровно в два раза дороже.

При Петре I государственная монополия на алкоголь обеспечивала десятую часть всех доходов государства. Известно, что в 1724 году казна получила от продажи «вина» 969 тысяч рублей. Для сравнения, на строительство новой столицы в Санкт-Петербурге тогда ежегодно тратилось около 300 тысяч рублей.

Показательно, что в 1754 году, когда начали возведение знаменитого Зимнего дворца, по решению Сената Российской империи средства на это строительство выделили именно из «кабацких денег». В это же время для увеличения казенных доходов от алкоголя окончательно запретили «винокурение» церкви и монастырям, и затем вообще всем лицам недворянского звания.

Дворяне получили право производить водку исключительно для собственных нужд, от 30 до 1000 ведер в год в зависимости от чина по Табели о рангах. Но употреблять эту водку дозволялось только в поместьях, пить её в городе строго запрещалось. Всем прочим сословиям, крестьянам и горожанам, разрешили варить для себя только мед и пиво.

Императрица Екатерина II уделила немало внимания алкогольной монополии. При ней был принят подробный «Уставе о винокурении», в который императрица собственноручно вписала определение: «Питейная продажа есть издревле короне принадлежащая регалия…»

Царица не забыла и «пиар» — кабаки при ней переименовали в «питейные заведения», официально пояснив, что «понеже от происшедших злоупотреблений название кабака сделалось весьма подло и бесчестно». Дабы подчеркнуть значение госмонополии, питейные заведения украшались государственным гербом — отныне русский человек легально покупал водку только под двуглавым орлом.

Екатерине II удалось поднять доходы от продажи алкоголя в полтора раза, а цена на водку при ней выросла вдвое — с 2 до 4 рублей за ведро (чуть более 12 литров). Тогда казна ежегодно продавала порядка 2 миллионов ведер «хлебного вина» и на душу населения Российской империи приходилось около литра казённой водки в год. В реальности потребление было выше, так как до половины крепкого алкоголя производили подпольно, в тайне от государства. И всё же потребление водки было в 3–4 раза меньше, чем в наши дни.

Алкоголь оказался не только подспорьем бюджету, но и настоящим стратегическим оружием, покорившим Чукотку. В XVIII веке единственным племенем Сибири, не платившим дань в казну, оставались чукчи. Они сумели отразить все походы солдат и казаков, даже разгромили несколько русских отрядов. Из воинственных бойцов, в костяных доспехах с головы до ног, способных сутками без остановок бежать по тундре, чукчи превратились в неопасных соседей, когда, благодаря торговле не столько с русскими, сколько с американскими торговцами, попробовали водку — их организм оказался не способен бороться с алкоголем.

«Питейные округа» Российской империи

Водка помогла России победить не только чукчей, но и Бонапарта. Накануне наполеоновского нашествия русская казна в 1811 году выручила за продажу алкоголя рекордную сумму — свыше 38 миллионов рублей. Для сравнения вся война 1812 года с невиданными ранее потерями и сожжённой Москвой обошлась России в 155 миллионов.

По сложившимся при Екатерине II правилам торговлю водкой государство сдавало «в откуп», то есть фактически устраивало тендер, продавая предпринимателям право продажи алкоголя под государственным контролем. Однако тяжелые войны с Наполеоном сказались и на водочном рынке — производство, потребление и доходы от алкоголя резко упали, и водочные «откупщики» задолжали казне 37 миллионов рублей.

Поэтому в 1817 году царь Александр I решил довести госмонополию на алкоголь до совершенства, полностью поручив продажу алкоголя госчиновникам, заодно и подняв цену на водку до 8 рублей за ведро. Первоначально эта мера дала баснословные доходы — в 1820 году «сбор от казенной винной монополии» составил 77 миллионов рублей. То есть водкой государство фактически компенсировало расходы наполеоновских войн.

Но длительный жесткий контроль царской бюрократии за алкогольным рынком не продержался — всего за несколько лет чиновники на водочных потоках быстро коррумпировались и доходы от «винной монополии» резко упали. Поэтому уже в 1827 году пришлось вернуться к прежней «откупной системе». Отныне вся территория Российской империи была разделена на «питейные округа» и каждые 4 года в Правительствующем сенате Российской империи проводился тендер на торговлю алкоголем в конкретном округе.

Система была чрезвычайно простой. Себестоимость водки на «винокуренном заводе» составляла 40–45 копеек за ведро, откупщик покупал её у государства авансом и оптом по цене от 3 до 4 рублей, при этом розничная продажа шла по 10–12 рублей за ведро, а продажа «распивочно», рюмками в разлив давала до 20 рублей выручки с ведра.

Не удивительно, что к середине XIX столетия водочные «откупщики» оказались самыми состоятельными из бизнесменов Российской империи — четверо крупнейших из них имели годовой доход более 5 миллионов рублей каждый и брали «на содержание» даже царских губернаторов.

Но и водочные прибыли казны при императоре Николае I достигли исторического максимума, обеспечивая треть всех государственных доходов. В период же Крымской войны 1853-56 годов, когда рухнули многие экспортные доходы, выручка от продажи алкоголя составляла до 46 % российского бюджета.

«Вольная питиям»

Царь Александр II дал «вольную» не только крепостным крестьянам, но и водке. В 1863 году вместо алкогольной монополии государства ввели «винный акциз», очень похожий на нынешнюю систему алкогольных акцизов в Российской Федерации. Водку и алкоголь отныне могли производить и продавать все, уплачивая государству «10 копеек с градуса» (то есть за ведро чистого спирта платили 10 рублей акциза). При этом алкоголь из винограда акцизом не облагался, зато уплачивались особые акцизы на пиво, хмельной мёд и даже дрожжи.

Именно акциз породил привычную нам 40-градусную водку. Ранее всё выпускавшееся в России «хлебное вино» имело крепость 38 %, но при расчётах акцизного сбора чиновникам было сложно оперировать этой цифрой, и министр финансов Рейтерн приказал в новом «Уставе о питейном сборе» установить крепость водки в 40 %.

Акцизная система с повсеместным производством и продажей алкоголя за 30 лет почти в три раза повысила «питейный доход» государственного бюджета. Но к концу XIX столетия, благодаря бурному развитию промышленности, госдоходы выросли в целом — поэтому алкоголь при Александре II и Александре III обеспечивал лишь четверть бюджета, а не треть, как ранее.

Однако в 1894 году министр финансов Витте, стремясь повысить доходы государства, продавил введение очередной в русской истории «казенной винной монополии». Накануне реформы министр даже создал особый «Комитет по изучению качества высших питей», под председательством всемирно известного химика Менделеева, автора не только периодической таблицы, но и научного труда «О соединении спирта с водою».

В соответствии с системой Витте спирт и алкоголь могли производить все желающие, но с соблюдением технических стандартов и обязательной продажей всей алкопродукции в казну. Розничная реализация алкоголя дозволялась только по установленным государством ценам, либо через казенные «винные лавки», либо частными торговыми заведениями, которые продавали водку и спирт по госцене, сдавая 96,5 % выручки министерству финансов Российской империи.

Закон устанавливал даже правила поведения покупателей в вино-водочном магазине: «Покупатели питей обязаны при входе в казенную винную лавку снимать шапки, вести себя в лавках благопристойно, не раскупоривать посуды с вином, не распивать вина, не курить и оставаться в лавках не более того времени, сколько нужно для покупки питей».

Показательно что к моменту введения новой «винной монополии» в России насчитывалось свыше 148 тысяч кабаков и только 50 тысяч учебных заведений. Но монополия на алкоголь позволила государству компенсировать ряд чрезвычайных расходов. Например, в 1904 году в связи с русско-японской войной повысили цены на водку, что дало увеличение «алкогольных» поступлений в бюджет до 35 %.

По статистике 1910 года в Российской империи работало 2816 винокуренных заводов и было произведено около миллиарда литров 40-градусного «хлебного вина». Век спустя в РФ за 2010 год произвели ровно от тот же миллиард литров водки.

Накануне Первой мировой войны поступления от «казенной винной монополии» были самой главной статьёй российского бюджета, составляя от 28 до 32 % всех доходов. С 1904 по 1913 год чистая прибыль казны от торговли алкоголем превысила 5 миллиардов золотых рублей — при самом грубом пересчёте в современные цены это составит порядка 160 миллиардов долларов.

«Сухой закон» и «пьяная революция»

Все знаю, что с началом Первой мировой войны в России ввели «сухой закон». Менее известно, что он распространялся исключительно на низшие слои населения — царский указ, запретивший «продажу питий всех категорий», делал исключение для ресторанов первого разряда, где бутылка настоящего шампанского стоила 12 рублей, а коньяка — до нескольких десятков (при средней зарплате чернорабочего 20 рублей в месяц).

Сухой закон породил всплеск подпольного самогоноварения — согласно полицейской статистике до весны 1917 года было выявлено свыше 11 тысяч нелегальных производств спирта, водки и браги. Население активно потребляло и различные суррогаты — например в 1915 году продажи «политуры», спиртового раствора для покрытия древесины, увеличились в 21 раз.

По иронии судьбы, в феврале 1917 года Государственная Дума рассматривала законопроект, который должен был ввести в России сухой закон навсегда. Итоговое голосование было назначено на 27 февраля и не состоялось по причине революции.

1917 год запомнился не только падением монархии — по всей стране прокатилась целая серия алкогольных погромов, которые в народе окрестили «пьяной революцией». Ряд городов был фактически захвачен пьяными толпами солдат и обывателей, разграбивших винные заводы и склады. Например, 1 мая в Самаре толпа захватила Жигулевский пивоваренный завод, а затем в течении трёх суток взломали и растащили все склады и запасы спиртного в городе. Как вспоминал очевидец: «По улицам текли розовые ручьи, рядом валялись налакавшиеся грязного разбавленного вина разнообразные домашние животные…»

В ноябре 1917 года солдаты захватили и разграбили крупнейший на Урале спиртзавод в городе Шадринске Пермской губернии — 86 человек «запились до смерти». После бескровного захвата большевиками Зимнего дворца в Петрограде, новым властям пришлось стрелять в толпу, грабившую дворцовые подвалы, где хранилась пятая часть всего алкоголя, имевшегося в столице бывшей империи.

Формально «сухой закон» сохранялся до января 1924 года, когда советская власть, после некоторого колебания, возродила производство алкоголя. Первоначально в продажу с будущего завода «Кристалл» пошла 30-градусная водка, тут же прозванная в народе «рыковкой», по фамилии председателя советского правительства Рыкова. Продажа 40-градусной водки началась в Москве только 4 октября 1925 года в 11 утра — история сохранила не только точную дату, но и воспоминания о многотысячных очередях за первой после 11-летнего перерыва «настоящей» водкой.

Уже в 1927 году в СССР было продано 500 миллионов литров государственного алкоголя — примерно 3,5 литра на душу населения. В годы НЭПа спиртное обеспечивало от 10 до 14 % доходов государственного бюджета. Пик «алкогольного бюджета» за годы советской власти пришелся на конец 30-х годов, когда продажа водки, вина и пива давали 15 % всех доходов государства. Сталин прямо пояснял, что пришлось «ввести водочную монополию для того, чтобы заполучить необходимые оборотные средства для развития нашей индустрии».

Когда «хлебное вино» стало «водкой»

Именно сталинская власть начала именовать водку привычным нам термином — ранее 40-градусная смесь воды и зернового спирта официально именовалась «хлебным вином». Но в январе 1936 года приняли новый госстандарт на крепкий алкоголь (сохранившийся, фактически, до наших дней), согласно которому термин «водка» впервые появился и в государственных документах и на бутылочных этикетках.

По статистике 30-х годов каждый житель Москвы и Ленинграда ежемесячно выпивал литр водки и два литра пива. В 1940 году, накануне войны, в СССР при средней зарплате в 300 рублей литр обычной водки стоил 15 рублей 90 копеек, а бутылка пива — около 2 рублей.

В годы Великой Отечественной войны солдатам в действующей армии полагалось 100 грамм водки в день. Так Сталинградский фронт за декабрь 1942 года, окружая немцев, выпил 407 тысяч литров водки. Однако общее производство алкоголя в стране резко снизилось — в 1944 году водки выпускалось в пять раз меньше, чем перед войной. На рынке бутылка водки стоила 300–400 рублей, при средней зарплате рабочего 573 рубля. Не случайно первым предприятием, заработавшим в освобождённом от немцев Минске, стал спиртоводочный завод — его запустили через четыре дня после возвращения в город советской власти.

Довоенные объёмы производства крепкого алкоголя сумели восстановить только через десятилетие после победы. Даже в 1950 году водки выпускалось в полтора раза меньше, чем накануне войны.

За последние 30 лет существования СССР алкоголь приносил 5–8% доходной части бюджета — в два раза меньше, чем при Сталине, и в три раза меньше чем при царях. Однако росло потребление алкоголя населением — если в год смерти Сталина среднестатистический житель СССР выпивал 2 литра водки, литр вина и 7 литров пива, то в год смерти Брежнева уже 3 литра водки, 10 литров вина и почти 25 литров пива.

В эпоху «застоя» всем алкоголем Советского Союза руководило Министерство пищевой промышленности через три Главных управления — ликерно-водочной промышленности, пивоваренной и винодельческой. На территории РСФСР тогда работало 115 ликёроводочных заводов.

Советский Союз активно продавал свой алкоголь за рубеж, но еще более активно покупал его. Так в 1984 году, накануне антиалкогольной кампании Горбачёва, СССР экспортировал водки, коньяка и вина на 60 миллионов рублей, и одновременно купил за границей различного алкоголя на сумму в 10 раз большую (львиная доля — 559 миллионов рублей — пришлась на импортное вино).

Начатая Горбачёвым антиалкогольная кампания была не первой в советской истории. Еще в 1972 году было принято постановление правительства «О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма», в соответствии с которым не только создали сеть вытрезвителей, но и прекратили производство в СССР водок высокой крепости в 50 и 56 %. Указ 1985 года «Об усилении борьбы с пьянством» обернулся тем, что за год производство алкоголя сократили почти в два раза и вырубили четверть виноградников в стране.

Как Российская империя не пережила сухой закон, так и Советский Союз не пережил антиалкогольную кампанию, а вместе с ним исчезла и государственная монополия на алкоголь. Однако «водочные» налоги до сих пор играют заметную роль в наполнении бюджета, хотя и куда меньшую, чем при генсеках и царях — акцизы на спирт, крепкий алкоголь и пиво стабильно приносят в казну Российской Федерации 2 % всех её доходов.