Неотразимый (ЛП)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Шэйн

Спустя пятнадцать минут я подписала соглашение о неразглашении, обняла Эдди на прощание, обещая написать ей позже, и вернулась к лавочке, на которой сидел Джейк. Он занимал немного больше места, чем Аделина.

Я передвинулась к самому краю скамьи, оставляя ему больше места, но наши бедра все равно соприкасались, и я чувствовала исходящий от него жар. Мужчина-огонь, из тех, кто может заставить тебя сбросить ночью одеяло, потому что тебе будет достаточно того тепла, что он сам дает тебе, лежа рядом.

Прекрати думать о том, как затащить его в постель, Шэйн.

Серьезно. Сейчас же.

Перестань!

Пришло время пораскинуть мозгами и принять верное решение. Сам факт того, что парень возбуждает тебя так, что трусики буквально сгорают, не является веской причиной для того, чтобы помочь ему избежать обвинений в домашнем насилии.

На самом деле, то, что он воспламенял меня, было хорошей причиной сбежать прежде, чем мы начнем.

Вместо этого я повернулась к Джейку, закинув ногу на ногу, и спросила.

— Так что произошло? Можешь объяснить, как появились синяки у твоей бывшей? Если честно, сейчас решается, возьмусь ли я за это дело или нет. Я не люблю рукоприкладство, особенно когда агрессор раза в три крупнее жертвы, на горле которой он держит свою руку.

— Понимаю. И согласен с тобой, — вздохнув, Джейк провел ладонью по волосам. — Обещаю, что расскажу все, но придется начать издалека. Не уверен, что ты все поймешь, если не услышишь предысторию наших с Кери отношений.

Я кивнула, стараясь здраво мыслить, но поникшее выражение на его лице мне не нравилось. Джейк выглядел как человек, который знает, что его объяснения будут бессмысленными. Мне стало грустно. Грустнее, чем требовалось, хотя для меня до сих пор Джейк оставался незнакомцем.

Но верить этому парню с добрыми глазами, который вызывал во мне такие чувства, которые я ни разу не испытала с Уэсли, и способному на домашнее насилие, мне не хотелось.

— Мы с Кери случайно встретились на благотворительной вечеринке Real Time, — начал мужчина, скрестив руки на груди, а затем вздрогнул и снова опустил их. — Я спонсирую спортивные мероприятия для городских детей. Всякого рода, но в основном это хоккей. Кери занимается пожертвованиями для школы искусств. Мы много общались. Так все и началось. Она выросла в моем районе, и…, — он неловко пожал плечами. — Не знаю. Это не было каким-то притяжением или чем-то подобным, но мне было с ней хорошо. Я чувствовал, что у нас могло срастись.

— Пока все гладко, — говорю я, заслушавшись историей о том, как он проводил время с женщиной, поскольку их объединяла работа и жизненные уроки, хотя мне было известно о том, что конец будет печальным. — И когда все пошло не так?

— Не так быстро. Поначалу все шло хорошо. Мы проводили время у меня, она приходила посмотреть тренировки. На выходных я пропадал в ее студии, помогая перетаскивать холсты и давая ей возможность нарисовать самый уродливый портрет. Нам было весело. С ней было легко и… эм…, — Джейк опустил взгляд, а затем вновь посмотрел на сад перед нами. — И в постели все было здорово. Знаешь, просто… нормально и гладко.

Я едва смогла сдержать улыбку, чувствуя, что мужчина не оценит то, что я нахожу забавным его смущение.

— Хорошо. Значит, нормально и ровно, хорошо. Это лучше, чем странно и плохо.

— Да, — Джейк скривил губы, и я на миг представила, как он великолепен, когда улыбается, но ухмылка продлилась лишь мгновение, — но мы быстро перешли к странному и плохому. Все случилось намного быстрее, чем ожидалось в самом начале, но мне стоило лучше узнать ее, а не торопить события. На самом деле узнать человека за шесть недель нельзя.

— Ну, не совсем, — проговорила я, нахмурив брови, — но обычно ты можешь догадаться, если все движется к странному и плохому. Звучит так, словно Кери отличается от большинства людей?

— Кери заболела, — сожаление и отчаяние в его голосе были неподдельными. — Не уверен, какой диагноз ей ставили, но она принимала лекарства, а затем прекратила. Кери сказала, что у таблеток есть побочные действия. Например, понижение сексуального влечения. Ей не хотелось, чтобы это как-то отразилось на наших отношениях. Я предложил поговорить с врачом, а затем решать. Думал, она сможет сменить препараты, если ее это так волновало, но Кери меня не слушала, — он выдохнул, опустив плечи. — После всего этого у нее стала болеть голова, а во сне она жутко скрипела зубами. Дошло до того, что она сломала зуб. Он полностью развалился.

— Ой, — поморщилась я.

— Я оплатил лечение и направил ее к специалисту по мигреням. Она отказывалась, но я чувствовал себя виноватым, — Джейк опустил взгляд на сцепленные пальцы. — Все произошло потому, что она хотела сделать меня счастливым. Я старался убедить ее в том, что намного важнее было ее здоровье, а не то, что мы трахались бы, как кролики, оставшись наедине, но…, — он повернул ладони, хрустнув суставами пальцев. От этого мне стало только хуже.

Грустно было смотреть на такого сильного мужчину, который выглядел таким беспомощным. Как-то неправильно.

— Но она не вернулась к лекарствам, — подытожила я после паузы.

— Нет, — тихо вымолвил мужчина. — Она все время злилась. Все, что я говорил, раздражало ее, а если Кери не злилась, то переживала. Она жутко боялась, что я брошу ее до выздоровления, и, если честно, мне этого хотелось, — он покачал головой, но не поднял взгляд. — Я волновался за нее по-дружески, но это было слишком. Кери все время рыдала от боли, а мы были знакомы всего пару месяцев. Не думаю, что продержался бы рядом с ней долго. Знаю, что говорю, как последний мудак, но…

— Нет, все не так, — сдавленно произнесла я. — Встречаться с человеком, который серьезно болен — серьезный шаг. Вы не были женаты, не давали никаких обещаний. Ты был вправе разорвать все, когда стало так тяжело.

Джейк посмотрел на меня с выражением, говорящим, что его мои слова не подкупили.

Должно быть, он заметил замешательство в моем голосе. Джейк внимателен, так что мне стоит быть осторожнее, чтобы не рассказывать о себе. Сейчас речь идет о любовной истории Фальконе, а не моей. Все мое дерьмо осталось в прошлом, похороненное под шестью футами земли, где ничего не изменится и никому не будет пользы, если это всплывет.

— Серьезно, — убеждала я. — Я вот о чем. Сейчас ты не говоришь, как самый большой мудак. Ты говоришь, как хороший парень.

Вокруг его глаз проявились морщинки, но он не отвернулся.

— Нет. Я даже не осмелился лично порвать с ней. Она угрожала, что убьет себя, если я уйду и…

— Вовсе нет! Она не могла так поступить! — я затрясла головой, возмущенная его словами. — Это же эмоциональное издевательство.

— Знаю, так и есть, — Джейк словно играл в кошки мышки. — У меня были к ней чувства, но в тоже время мне казалось, что я — чертов заключенный. В конце концов, я был так зол и расстроен, что не мог больше оставаться с ней в одной комнате.

— Я тебя не виню. Просто рада, что ты не позволил ей удерживать себя силой.

— Ага. Я старался не допустить этого, — говорит он, поигрывая желваками. — Оставил ей голосовое сообщение, где сказал, что ухожу и предложил ей обратиться за помощью, а потом сменил замки в квартире. Когда она пришла и начала стучаться в дверь, чтобы войти, я вызвал охрану и отдал ее на их попечение. Сменил телефонный номер, тренажерный зал, запретил ей наблюдать за тренировками, но Кери продолжала выслеживать меня у дома. Мне приходилось пробегать мимо нее, чтобы попасть внутрь до того, как она меня схватит. Безумие.

Я вздохнула, живот скрутило в преддверии окончания рассказа.

— Ты звонил в полицию? Узнавал, сможешь ли добиться ограничительного запрета?

— Я не связываюсь с полицией, — впервые на его лице проступает гнев.

— Что? Почему? Я имею в виду, что это не всегда приятно, но…

— Нет, — решительно сказал мужчина. — Об обращении к властям не может быть и речи. Я никогда не ворошу свое грязное белье на публике. Никогда. — Взгляд становится тяжелым. — Именно поэтому я настаивал на договоре о неразглашении. Имеется в виду, что моя личная жизнь такой и останется. Мы же понимаем друг друга?

— Конечно. Я же подписала соглашение, так что…, — пробормотала я.

— Просто хочу, чтобы все было предельно понятно, — отрезал он. — Если хоть одно слово, сказанное мною сейчас, просочится в прессу или дойдет до кого-то еще, включая твою маленькую очкастую подружку, я подам в суд на тебя, твоего босса и любого, кто посягнет на мою частную жизнь, и заставлю ответить по закону.

— Успокойся сейчас же, — я поднимаю руку, широко растопырив пальцы. — Слушай, понимаю, тебе нелегко пришлось, и сочувствую, но у тебя нет права угрожать мне. Я дала тебе слово, подписала все необходимые бумажки, которые ты попросил. Если этого недостаточно для того, чтобы ты поверил мне, тогда просто уходи.

— И могу забрать свои десять кусков? — ухмыляется он.

— И можете забрать ваши десять штук, — мило улыбаюсь, борясь с непреодолимым желанием ударить его по самодовольной роже. — Мне не нужны ваши деньги, мистер Фальконе. Я пошла на это, делая одолжение Башу и лишь потому, что с легкостью соглашаюсь, когда следует ответить отказом. Ваши деньги пошли бы на благотворительность, но я с той же легкостью могу использовать собственные средства и послать вас столь же грубым способом.

— Так ты пошла на это по доброте душевной? — спрашивает он с явным и оскорбительным недоверием.

— Да, Джейк, — в моем голосе явно слышится раздражение. — Иногда люди совершают хорошие поступки ради других, потому что считают это правильным.

Его темные, сексуальные словно грех глаза долгое время изучают меня, пока я стараюсь вспомнить, что этот мужчина раздражительный и последний кому я могла бы позволить вызвать во мне сексуальное влечение. Он напряжённо смотрит на меня, словно раздевает, вытаскивая наружу все мои тайны, напоминая обо всем, что я обменяла на возможность прожить жизнь в образе другой женщины.

О таких вещах, как страсть и связь, шанс на то, что завтра одиночество отступит. О таких вещах, как любовь. О том, кто принимает меня полностью. О местах, где тоска, разрушение и потрясение. О возможности найти что-то прекрасное в обломках.

Знаю, что Джейк не тот мужчина. Он никогда не станет никем, кроме простого клиента, — а может даже и им не будет — но не могу отвести от него глаз. В нем было что-то, от чего каждый нерв в моем теле гудел, словно камертон в поисках идеального звучания.

Мы сидим, уставившись друг на друга, кажется целую вечность, когда Джейк сжимает кулаки, а мое сердце бешено стучит, желая остаться и лучше узнать этого человека, который полностью пробудил меня впервые за столь долгий срок.

Но мое сердце не получает того, что желает. Я не думаю, что в этот раз будет иначе. Представляю, как Джейк посылает меня к черту и сбегает тем же путем, каким пришел.

— Мне жаль. Ты права. Не следовало шантажировать тебя таким образом. Все это… — вместо этого говорит он. Джейк вздыхает. — Это меня испортило, но проблемам не в тебе или твоем отношении, так что не стоит вести себя со мной, как с благородным мудаком.

— Не назвала бы тебя благородным, — склоняю голову, уловив его взгляд сквозь густые пряди, спадающие на его лоб. — Скорее нормальный, повседневный мудак, но это не так плохо.

Джейк улыбается.

— Могу я выйти со скамейки штрафников, если пообещаю, что подобное не повторится вновь?

Я киваю, переоценив его сексуальную полуулыбку.

— Все хорошо. Штраф снят, но больше не набрасывайся на меня. Прибереги для своего терапевта.

— У меня нет психотерапевта, — фыркает он.

— Обратись к какому-нибудь, — улыбаюсь, смягчая слова. — Человек, прошедший через тоже, что и ты, нуждается в терапии. Я могу выслушать тебя, если хочешь, но моя работа заключается в том, чтобы убрать от тебя Кери, чтобы ты смог начать заново, а не помогать справляться с эмоциональными последствиями от того, что тот, кому ты доверял, превратился в сталкера.

— Если ты согласишься на эту работу, — он потер большим пальцем по подбородку. Звук соприкосновения кожи к однодневной щетине был явственно мужским и удивительно интимным. Я хочу протянуть руку и провести пальцем по его темным бакенбардам, чтобы почувствовать колкость.

Я яростно сопротивляюсь желанию. Едва-едва.

— Да, если соглашусь. Пока что я близка к тому, чтобы сказать «да», но…

— Но тебе нужно знать, что стоит за той историей с побоями. Верно? — он кивает, плечи напрягаются. — Как говорил, я старался делать все возможное, чтобы держаться подальше от Кери, но в последний четверг я поздно вернулся с тренировки и обнаружил ее на своей кухне. Она готовила лазанью. Как-то пробралась внутрь. Взломала замок, полагаю. Или новенький сотрудник в вестибюле впустил ее, хотя он клянется, что не покидал свое место. Не уверен как, но Кери оказалась внутри, готовила и пила вино, притворяясь, словно все так и должно быть. Я сказал, чтобы она убиралась, и мы поссорились. Я что-то сказал, она сказала…

Джейк снова сжал руки в кулаки.

— В конце концов, все обострилось. Было ужасно. Сказал ей, что она сошла с ума, и я не хочу больше ее видеть, даже если она пройдет лечение. Прежде, чем осознал, что происходит, она набросилась на меня с ножом.

У меня челюсть отвисла.

— Я был так потрясен, что рефлексы отключились, — продолжил мужчина, не дав мне прервать его. — В то время как я стал отступать, она уже вонзила нож мне в плечо. На всю глубину. — Он покачал головой. — После этого я просто… забылся. Прежде, чем понял, что делаю, схватил ее за горло, протащил через всю комнату и вышвырнул за дверь.

— Дерьмо, — произнесла я, распахнув глаза.

— Такой был итог, — на губах Джейка появляется мрачная улыбка, — но я удерживал ее пару секунд, и никаких синяков у нее не было, когда я захлопнул дверь.

Я сочувственно киваю, но скрыть от него правду не могу.

— Они могли проявиться позже. Синякам требуется время, чтобы сформироваться.

— Знаю, — говорит он, — Мне кое-что известно о грубом обращении, но снимки были сделаны через двадцать или тридцать минут после того, как она покинула мою квартиру, перед закатом. Кожа не могла приобрести столь темный черно-фиолетовый оттенок. Предполагаю, что Кери закрасила их тенями или чем-то еще, но есть шанс…

Джейк прокашлялся, встретив мой выжидательный взгляд. От его загнанного взора в груди все болезненно сжалось.

— Есть шанс, что я потерял контроль и причинил ей боль. И если это так, возможно, я не заслуживаю помощи. Честно говоря, я больше ничего не знаю. Просто знаю, что мне нужно покончить с этим, а ты словно мой последний шанс выбраться, пока все не стало только хуже.