Непогашенная свеча

Глава 38

Войдя в святилище, все мы использовали заклинание «концентрация», чтобы осушить плащи и волосы. На плавательных костюмах, поверх которых были накинуты плащи, вода и так не задерживалась. Весь курс, порядка ста человек, остановился в полукруглом здании, растянувшись в два изогнутых ряда.

Куратор Ревиевир стоял возле статуи, изображающей мускулистого бородатого мужчину. Перед статуей на полу стояла серебряная чаша, полная воды. Ревиевир вытянул руку, указывая на эту воду.

— Многие из вас наверняка уже были здесь, — сказал он. — Видели эту воду и эту статую. Многие из вас наверняка спрашивали: «Кто этот мужчина?». И многие получали ответ: «Поток. Одна из мужских ипостасей Воды». Но вряд ли хоть один из вас задал другой, странный вопрос: «Что это за вода налита в чашу?».

Мои сокурсники принялись шептаться и озадаченно переглядываться. Я же вообще едва осознавал, о чем говорит куратор. Голова напоминала чугунный шар, в котором с трудом ползали тяжёлые, неповоротливые мысли. Мыслям хотелось остановиться и отдохнуть, но я не позволял им этого.

За всю ночь я поспал от силы час. И то это было уже утром — после того, как «Сиек-тян» и Гиптиус привезли меня в общежитие и высадили прямо в окно. После того, как я проводил взглядом светящуюся карету, уносящуюся во тьму. После того, как заставил себя найти свой чёрный плащ и достать из Хранилища волшебное зеркальце.

— Сейчас вы усвоите один из самых важных уроков, — говорил Ревиевир. — Сейчас вы поймёте, кто вы есть на самом деле.

Этим ранним утром в пустующей комнате мне потребовалась минута, чтобы дождаться ответа. Минуту я вглядывался в своё отражение, шепча: «Пожалуйста, пожалуйста!».

Наконец, зеркало затуманилось, и я увидел бледное лицо Авеллы. Жива! Слава всем стихиям, хотя бы она — жива!

«Как вы?» — воскликнул я.

«Лореотиса ранили, — начала она с плохих новостей. — Ногу чуть не перерубили. Талли сейчас с ним, он без сознания».

Я закрыл глаза. Я ненавидел себя за то, что подставил друга под удар, тогда как в этом не было даже смысла. Натсэ оказалась в совершенно другой опасности, и как с ней разобраться, я даже представить себе пока не мог.

Снаружи чугунного шара звучал голос Ревиевира:

— Первые маги, додумавшиеся до использования печатей, подчиняющих стихии, смело испытывали свои силы и слишком поздно поняли, что стихии тоже испытывают их. Когда ты становишься проводником неизмеримого могущества, тебе не хватает рамок, а существовать без рамок способны единицы. Именно поэтому большинство первых магов… Не погибли, нет. Они стали стихиями. Растворились в стихиях. Где-то на суше в академиях Земли сейчас первокурсникам показывают землю, в которую обратились первые маги. А я показываю вам воду. — Ревиевир посмотрел на серебряную чашу. — Имени этого мага не сохранилось. Никто не знает, как он выглядел. Он шагнул слишком далеко, и стихия растворила его. Человек исчез, осталась вода.

Авелла вышла сухой из воды. Или, вернее, из Огня. Она истратила весь магический ресурс на Воздушную магию, отбрасывая от себя мертвецов, пытаясь защитить Лореотиса и Талли. Окружила себя вакуумом, чтобы не пропустить огненные копья, которыми швыряли в неё. А вот против мертвецов вакуум оказался бесполезен — они не дышали.

— Именно тогда, — продолжал Ревиевир, — печати видоизменили. Руны стали заключать в круг. Круг означает границу. И эти границы вы видите в своём магическом сознании. До сего дня вы, наверное, не задумывались о том, что означают ранги, сила, магический ресурс, дерево заклинаний. Вы полагали, что всё это просто и естественно, как дыхание, как сама ваша магическая сила. Так вот: нет. Всё это — меры предосторожности, предпринятые в глубокой древности, чтобы защитить магов от стихий.

Я с трудом заставил себя вырваться из месива воспоминаний и размышлений, сфокусировал взгляд на Ревиевире.

— Ваше магическое сознание появляется вместе с печатью. Оно несёт много возможностей и много сведений. Использовать эти возможности можно миллионами способов, нас же сейчас интересуют только базовые. Ранг. Это — не показатель того, насколько вы сильны, как маг. Возможно, вам под силу собрать всю воду с земли и зашвырнуть её в небо, однако вы видите перед глазами надпись: «Ранг: 0». Ранг обозначает границу, за которой использование магии для вас становится опасным. Перешагнув за эту границу, вы рискуете раствориться в стихии. Именно поэтому обучение проходит под контролем учителей. Именно поэтому без учителей вы не получаете доступа к древу заклинаний.

Я посмотрел на неподвижную гладь воды, наполнившей серебряную чашу. Это был человек. Живой человек, настоящий. Он дышал, думал, мечтал, боялся, любил, а теперь всё это исчезло. Осталась лишь вода, спокойная, бесстрастная вода.

— То, что мы называем заклинаниями, на деле только условные наименования, базовый набор операций со стихиями. Первые маги ничем таким не пользовались. Они просто говорили на праязыке, чего хотят от стихии, и стихия подчинялась. Потребовалось немало жертв, прежде чем получилось разработать систему условных границ. Их три. Ваша пиковая сила — первая. Постепенно, тренируясь владеть собой и стихией, вы отодвигаете эту границу, и однажды магическое сознание позволяет вам поднять ранг. Ранг — вторая граница. Перешагнув её, вы не становитесь сильнее, запомните это, вы становитесь надёжнее, вам доверяют больше условных заклинаний. Заклинания — третья граница. Вы скованы теми возможностями, что заложены в словах. И большинство из вас так и останутся в этих границах, потому что их более чем достаточно для жизни и деятельности мага. Однако единицы из вас, возможно, отважатся на последнем году обучения пройти курс праязыка и смогут заклинать Воду напрямую.

— Господин Ревиевир! — подняла руку девчонка, которую я еще на первом занятии окрестил «Гермионой». — Значит ли это, что мы можем каким-то образом обойти магическое сознание и уже сейчас обращаться к Воде напрямую?

— Хороший вопрос, — кивнул Ревиевир. — В теории — можете, да. Однако без знания праязыка ваше взаимодействие с Водой будет спонтанным и непредсказуемым.

Я вспомнил, как в первые дни в новом мире пытался управлять огнём, ещё до того, как Талли стала моим учителем. В результате едва не спалил свою комнату, благо та была каменной

— Кроме того, — добавил Ревиевир, — магическое сознание — ваша личная защита. До тех пор, пока вы остаётесь в его рамках, стихия вам не угрожает. Вы работаете в безопасной зоне.

— И всё-таки, — не унималась «Гермиона», — каким образом осуществить выход за рамки?

Ревиевир улыбнулся:

— Вы всерьёз полагаете, что я на первом курсе вам это расскажу? Или наивно надеетесь, что это будет просто и доступно? Нет, нет и ещё раз нет. Впрочем, каждый из вас взаимодействует с водой напрямую каждый день. Когда вы плывёте в воде и дышите ею, — это оно и есть. Идти дальше не рекомендую. Сосредоточьтесь на учебной программе, она и так довольно насыщенна.

Почувствовав на себе взгляд, я повернул голову и увидел Гиптиуса. Он смотрел на меня с прищуром. Я едва удержался, чтобы не зажечь Огненную печать. Ублюдок, из-за лжи которого ранен мой друг. Ублюдок, который целует мою жену. Да, для него я — точно такой же ублюдок, но у меня не было выбора. А у него — был.

Ревиевир продолжал говорить, рассказывать о тонкостях интерфейса, или, как его тут называют, магического сознания. Но я, вынырнув на несколько минут из своего личного кошмара, погрузился туда с головой и ничего больше не слышал.

Мои друзья живы, им я ничем помочь не смогу. Сейчас нужно всего лишь предотвратить падение клана Воды и вернуть жену. Для начала — жену Гиптиуса. Если она, конечно, ещё жива…

После урока в святилище мы вернулись в академию. Я всё ещё напряжённо думал, взвешивая свои возможности. Возможностей было, прямо скажем, небогато. Больше всего меня угнетало то, что я даже не могу ни с кем посоветоваться. В лице Натсэ я потерял не только возлюбленную и телохранителя, но ещё и надёжного друга. Сейчас бы мне пригодился её совет, но — увы, мы с ней даже дистанционно поговорить не могли.

А ведь у неё даже магических сил нет. Каких трудов ей стоит выживать во дворце? Может, больной сказалась… В любом случае, чем скорее это всё закончится, тем лучше.

Бредя на занятие по рунам, я рассеянно скользил взглядом по сторонам и вдруг остановился, будто споткнувшись.

— Вукт! — крикнул я и бросился к парню, стоявшему у стены со скучающим видом. — Привет! Это я, помнишь? Мортегар.

Вукт радости по поводу встречи не выразил. Быстро стрельнул взглядом по сторонам, убедился, что рядом нет посторонних, и буркнул:

— Ну?

— Помнишь, ты сказал, что к тебе можно обратиться, если что? Мне нужна помощь. Очень.

— Проблемы? — Глаза Вукта тут же нехорошо сверкнули. — Кому-то пробить? Говори, сторгуемся.

— Нет, не такие проблемы.

— Пробить тебе?

— А ты можешь только пробивать?

Вукт почесал затылок, пожал плечами:

— Могу чего-нибудь достать. Куда-нибудь провести…

— Вот! — кивнул я. — Мне нужно обойти прибрежные деревеньки. Но я не знаю, где они находятся, и… Ну, не знаю — надо как-то быстро перемещаться.

Вукт присвистнул:

— Так себе развлечение за солс в день, знаешь…

— А за два?

Вукт медленно растянул губы в улыбке.

Он раздобыл лодку. Узкую, двухместную лодку из какой-то серебристой древесины, лёгкую, тоненькую и изящную. Мы сидели напротив друг друга, и Вукт, развалившись и распластав руки по бортам, при помощи своей печати гнал лодку по волнам.

— Вообще, я в ней девок катаю, — сказал он. — Кстати. Если захочешь показать своей крошке всякую романтическую луну, или типа того — обращайся, договоримся.

Как бы погано мне не было, я живо представил, как мы с Натсэ плывём в этой лодочке под звёздным небом…

— Пожалуй, обращусь, — кивнул я.

— Между прочим, тебе скоро могут от души пробить.

— Кто? — насторожился я.

— Многие. Благословенная неделя идёт, все зубами скрипят, а ты в открытую с девкой живёшь.

— Она моя жена, вообще-то.

— А кого это колышет?

Н-да, действительно. Тем более, что брак-то мирской, то есть, в глазах общественности — баловство.

— И чего делать? — спросил я.

Вукт флегматично пожал плечами и потёр большим пальцем об указательный. Здорово. Наконец-то всё вернулось на круги своя: у меня опять отжимают деньги в школе. Хотя, Вукт делал это стильно и интересно. И вообще, он мне чем-то даже нравился. Например, лишних вопросов не задавал. Надо в деревню — плывём в деревню. Солс в кармане — рот на замке.

— Скажи сразу, сколько тебе нужно, чтобы меня неделю вообще никто не трогал? — спросил я.

— Неделю?

— Ага. Я так думаю, что максимум через неделю всем уже будет до сиреневой звезды, как и с кем я живу, начнутся проблемы поинтереснее.

— Сиреневой? — глубоко задумался Вукт. — Ну что я могу предложить… Раз уж мы с тобой друзья, давай так: двадцать монет, и ты получаешь полный восторг: неделя спокойной жизни, прогулки со мной по деревням, плюс, в любую ночь, романтическая лодка на двоих. И в знак уважения — бутылку ароматной настойки из той деревни, в которую сейчас едем. Маги Воды делают неплохой дистиллят, но у простолюдинов совсем другие методы, и результат интереснее.

Я задумался. Двадцать монет — это было много. Нет, конечно, мой сундучок был далёк от завершения. Однако я знал, что если так легко выложу требуемую сумму, Вукт почует запах серьёзной добычи. И станет у меня одной проблемой больше…

— Ладно, восемнадцать, — сказал Вукт, по-своему истолковав мою задумчивость. — Но жратву берём за твой счёт. Уже полдень, и я так понимаю, в столовку мы не поплывём.

— Двадцать, — решился я. — Едим за мой счёт, а ты избавляешь меня от дежурств. И ещё я не сдал доклад по рунам и прогулял занятие.

Вукт засмеялся:

— Вот есть у меня нюх на хорошего клиента! Ладно, сэр Мортегар, договорились. Доклад — ерунда, их на первом курсе даже не читает никто. Пошли, берег.

Он встал, покачнув лодку, я подскочил следом и обернулся. Лодка действительно приближалась к усыпанному галькой берегу. Замедляя ход, она доскользила до самой границы, и мы легко шагнули на сушу. Вукт вытащил лодку и оставил её в десяти шагах от воды.

— Тут рядом, — сказал он, размяв плечи. — За лесочком.

Ощущение дежавю стало моим навязчивым состоянием. Мы стояли перед испепелённой деревней, глядя на ещё дымящиеся трупы. Надо же было так угадать…

— Надо… — Я откашлялся, потому что голос вздумал пропасть. — Надо осмотреть тела…

— Тебе надо — ты и смотри. — Вукт попятился. — А я лучше того — на бережку подожду.

И он ушёл.

— Ссыкло, — проворчал я себе под нос.

Сам я тоже не был образцом бесстрашия, но после того как переживёшь сражение с сотней оживших мертвецов, неподвижные уже не особо пугают.

И всё-таки было тяжело. Я склонялся над каждым телом, зажимая рот и нос, выискивал хоть какие-то признаки, по которым можно было отличить мужчину от женщины, и женщину-мага от простолюдинки. Я искал Сиек-тян…

Похоже, зомби постепенно набирались опыта. Здесь они не кромсали людей где попало, согнали их на пустырь и выжгли. Даже почти не рубили, как в прошлой деревне.

Этот высокий, этот слишком широк в плечах. У этого зубы, как у лошади. Вот явно девичий труп. Мне пришлось склониться ближе, от запаха горелого мяса кружилась голова, на миг потемнело в глазах.

Волосы сгорели, глаза тоже. Фигуркой вроде похожа, но… Ничего такого особенного в фигуре Сиек-тян не было. Стройненькая девчонка, вот и всё.

И тут я вспомнил, как Натсэ обследовала первого из зарубленных мной мертвецов. Печати. На его руке проявились сразу обе печати. Я осмотрел руки сгоревшей девушки. Кожа почернела, обуглилась, и нельзя было сказать наверняка…

— Извини, — прошептал я, достав из Хранилища меч. — Но я должен выяснить…

Лезвием соскрёб с правой руки гарь. Меня чуть не вырвало, когда за чёрным появилось алое. Поспешил подняться и выпрямиться.

Нет, печати не было.

Я обошёл по широкой дуге груду маленьких тел. Ублюдки не пощадили даже детей. С каждым шагом меня наполняло всё больше злости. Вот, значит, как выглядит возрождение Огня! Куча обугленных трупов. Месть за то, что сделали с кланом? Мстить нужно тем, кто сделал, а не тем, кто просто живёт на морском берегу!

Наконец, мне «повезло». Я увидел сразу два тела, которые резко отличались от остальных. Во-первых, они гораздо меньше обгорели. У них остались волосы — светло-голубые. Во-вторых, рядом с ними лежали красивые, будто отлитые из серебра, вместе с рукоятками, мечи. Оба трупа были мужскими. Ну да, Логоамар говорил, что расставит патрули по деревням. Видимо, не успел отменить команду, несмотря на ложь Гиптиуса.

— Я тебя уничтожу, придурок, — сказал я. — Хотя бы тебя я точно уничтожу, пусть даже ценой собственной жизни.

Я достал зеркальце из Хранилища. Авелла ответила практически сразу. Выглядела она уже куда лучше. И находилась теперь явно в своей комнате в общежитии.

— Мортегар, — улыбнулась она мне. — Я только что оттуда, — скосила она глаза вниз. — Лореотис пришёл в себя, уже пытается вставать. Интересовался тобой, я сказала, что всё хорошо…

— Ничего не хорошо, Авелла. Мне нужна от тебя ещё одна помощь.

— Что нужно сделать? — сразу посерьезнела она.

— Найди Мелаирима. Просто обратись к нему, как ученица к проректору. Если он начнёт выламываться — найди, кто его заместитель, или… В общем, до ректора Дамонта нужно донести сведения о том, что во владениях Логоамара пробудились мертвецы из клана Огня. Свидетель — я. Они уничтожают деревни. Они убивают невинных людей. А я ни до кого не могу достучаться. Взгляни!

Я повел зеркальцем, давая Авелле возможность оценить панораму. Закончил, показав ей трупы магов. Зеркальце ойкнуло.

— Теперь ты тоже видела. Это не шутки. Скоро они уничтожат Логоамара, а потом двинутся на нас. На Землю.

— Но, Мортегар, это ведь почти наверняка зацепит и тебя…

Я тяжело вздохнул и посмотрел прямо в испуганные глаза Авеллы.

— Я не хочу больше приносить людей в жертву своему спокойствию. Я не настолько герой.