Непогашенная свеча

Глава 41

Я сидел в кресле и не мог даже пошевелиться — только моргал. Сидел и не мог поверить в то, как со мной обошлись. Изъятая печать забрала с собой столько сил, что я удивлялся, как до сих пор жив. Шла вторая бессонная ночь…

— Натсэ… — шепнул я.

— Вы зовёте свою рабыню? — полюбопытствовал рыцарь, оставшийся меня сторожить. — Не стоит этого делать. Академию окружили, и если она попытается прорваться…

Я только моргнул — язык больше не шевелился. Веки тяжелели.

Да очнись же ты! Она — там, в этом безумии, среди пылающего огня и мёртвых рож! Одна, без магических сил, без… Без меня.

Очнуться не получалось. Я с трудом раздирал веки, чтобы по меняющемуся выражению на лице рыцаря отслеживать события на карте. Ничего хорошего. Погибал клан Воды. Сколько там говорили Дамонт и Агнос, им времени понадобится? Два часа? Ха!

— Они прошли рунический барьер! — воскликнул рыцарь. — Начался бой на территории академии… И половины города уже нет…

Блеск, ребята. Вы всё просрали и даже лишили меня счастья обосраться вместе с вами.

Глаза окончательно закрылись. Непрошенный сон опустился на меня…

Я стоял на краю Яргара и смотрел вниз, на кипящую лаву. Хотелось броситься туда и сгореть навсегда. Чтоб даже памяти обо мне не осталось — чтоб не грустили Авелла и Талли. Всему есть предел. И тот, кто, из кожи вон выскакивая, изображает из себя героя, однажды бьётся головой об потолок.

Однажды мыльный пузырь, который с таким старанием надували все близкие люди, лопается, и приходится падать.

Рыцарь…

Маг…

Друг…

Любимый…

Ничего этого я не умел на самом деле. И сейчас, балансируя на грани смерти, я лучше, чем когда-либо, понимал: меня нет. Я был просто оболочкой, которую каждый накачивал тем содержимым, которое хотел видеть. Кому-то был нужен друг, кому-то — брат. А кто-то хотел любить. А я изо всех сил старался сыграть все роли, старался всем угодить, прожить тысячу кусков чужих жизней вместо одной, уничтоженной, своей.

Пора положить этому конец.

— Точно решил? — послышался знакомый задорный голос.

Искорка стояла рядом со мной, в развевающемся алом платье.

— Ты ведь стала частью меня, — сказал я.

— Ты только что выгнал меня. Наверное, тебе понадобилась моя помощь?

Я кивнул. Что-то во мне изменилось. Теперь, когда эта женская ипостась отделилась, я расхотел прощаться с жизнью. Во всяком случае — не так просто!

— Ревиевир сказал, что до того как придумали заключать печать в круг, многие маги превращались в свою стихию.

— И на самом деле это — высшее благо для мага, — кивнула Искорка. — Ты хочешь этого? Слияния? Но тогда ты не доносишь Огонь. Он вернётся в Яргар, мир переживёт пару десятилетий без жертвоприношений и — всё. Как будто тебя и не было. Ради чего, Мортегар?

— На высших рангах маг может принимать обличье стихии, — продолжал я, глядя в глаза ей, своей а́ниме.

Надо же, как забавно. А́нима — душа… Прямо как мои любимые мультфильмы, в которых я души не чаял.

— Тебе не доступен такой ранг, — жестко ответила Искорка. — Даже в годы расцвета лишь один Анемуруд приблизился…

— Мне доступно всё, — отрезал я.

— Мортегар, ты слаб. Ты не сможешь после этого стать прежним.

— Да? — Сделав шаг вперёд, я схватил её за горло. — Я изгнал тебя. Я угрожаю тебе. Быть может, я не так уж и слаб теперь, а?

Она улыбнулась. Несмотря на то, что я всё усиливал хватку, её голос звучал всё так же ровно:

— А ведь это действительно ты, Мортегар. Настоящий. Как же Мелаирим ошибся в выборе!

— Нисколько не ошибся. Меня нет.

Закрыв глаза, Искорка помолчала. А когда её веки поднялись, она уже не улыбалась.

— Тебе нужно слиться с Огнём. В одном ты прав: ты не воин. Твой путь — любовь, а не смерть. И я могу предложить тебе лишь один выход.

Само по себе соскользнуло алое платье с её плеч. Потом разжались мои пальцы. Захват превратился в объятие.

— Люби меня, сэр Мортегар, — прошептала Искорка, и её дыхание опалило мне кожу. — Сколько выдержишь эту битву — столько я буду помогать тебе. Дерись с Огнём его оружием. Распалим друг друга, и пусть наше пламя взовьётся до небес и пронижет землю насквозь. Но если ты растворишься во мне — ты умрёшь. Останусь лишь я в твоём теле — повелительница его и владычица мира.

— Да будет так.

Я наклонился вправо, увлекая её за собой. Взвизгнула и засмеялась Искорка, обвила меня в полёте руками и ногами. Одежда вспыхнула и превратилась в ничто за миг до того, как мы рухнули в раскалённую лаву.

Битва началась.

В реальном мире я открыл глаза и резко встал с тяжело бьющимся сердцем.

— Эй, ты чего? — насторожился рыцарь, положив руку на эфес ледяного меча.

— Ничего. — Я улыбнулся. — Меня нет.

И я действительно исчез. Сгинул, распался, обратившись в пламя. Оно жадно вгрызлось в кресло, перекинулось на соседнее… Я перекинулся на соседнее!

«Ещё, ещё!» — доносился из какого-то междумирья голос Искорки.

Я горел посреди зала и видел весь зал, как будто у меня были десятки глаз. Видел рыцаря, который попятился от меня. Растаяли его доспехи, меч. С криком он бросился к двери, и я полетел вдогонку. Убивать не хотел — скользнул в голову. Огню под силу выжечь память. И вот, сэр рыцарь, Мортегара не существует. Вы понятия не имеете, куда он делся.

Я почувствовал дикую боль рыцаря и поспешно отступил. Рыцарь упал на пол, как подкошенный, а я продолжал гореть. Не было уже ни кресел, ни стола, но мне не нужна была пища этого мира. Я питался тем, что творилось в лаве Яргара. Там я доказывал Искорке, что не уступлю ей. Там сопливый мальчишка, сходящий с ума, увидев поднятую ветром юбку, пытался подчинить стихию, выжить в жарких объятиях, остаться собой.

Возможно, оставались секунды… И я поспешил в путь.

— Я не могу! — вырвался у меня стон.

Мы с Искоркой, сплетясь в одно целое, тонули. Плыли сквозь лаву к ядру земли, к пылающему сердцу мира. И весь жар, нас окружавший, был жаром страсти.

Сладкие судороги сотрясали меня. Это было так просто — утратить контроль, позволить Огню захватить меня, раствориться в этом сладком безумии. Да есть ли в мире что-то важнее в этот миг? Есть ли что-то вообще, кроме этого неистового соития?

— Давай, — стонала Искорка. — Ещё чуть-чуть…

И я всё глубже входил в неё, захлёбывался Огнём, задыхался…

Нет.

Почему-то мне пригрезилось лицо Дамонта в ту ночь, когда я принял печать Земли. Отал. Расставание с прошлым. Приди и помоги мне! Я прощаюсь с прошлым собой, с жалким мальчишкой, для которого не было в мире ничего важнее женских ласк.

В тот миг, когда на моей руке, обнимающей Искорку, проступила черная печать, я перестал дрожать. Теперь затрясло её.

— О-о-о, Морт! — закричала она.

Земля — это твёрдость и надёжность. Я ощутил себя скалой, у подножия которой бьётся океан живой лавы. Однажды и скала не устоит, расплавится. Огонь пожирает всё, рано или поздно. Но мне не нужна была вечность. Мне нужны были секунды.

Я есть.

Я — маг Земли, рыцарь Ордена. И это — по-настоящему.

В реальном мире я почувствовал себя целым миром. Огни факелов и свечей, костров и пожаров, каминов и курительных трубок — я был везде, но моего разума не хватало, чтобы это всё осознать.

«Мортегар…» — услышал я своё имя и рванул туда.

Увидел Авеллу и Лореотиса. Они сидели в святилище, смотрели прямо на меня и не видели.

— Хоть бы он скорее вернулся, — вздохнула Авелла.

— Вернётся, — сказал Лореотис, потирая забинтованную ногу. — Этого раздолбая хранят сами стихии, иначе он бы во младенчестве голову себе свернул.

Авелла рассмеялась. А я ушёл. Не то, не сюда…

«Мортегар».

Я бросился к новому зову и увидел Сиек-тян. Она сидела напротив меня, опустив голову на плечо какого-то парня, который тыкал в меня веткой.

— Дрова сырые, — с улыбкой сказал он.

— Интересно, этот дурачок нашёл мою записку? — задумчиво сказала Сиек-тян.

Нашёл. Сейчас ещё кое-кто кое-кого найдёт.

Я взметнулся вверх огненным столбом. Огляделся. Далеко-далеко увидел одинокую фигурку, бредущую по земле. Фигурка замерла, увидев меня.

Я сложился в буквы: «Она здесь!». Всего лишь на миг, но этого хватило. Фигурка перешла на бег. Удачи, Гиптиус. Видишь: стихии тебе помогают.

«Морт! Прости…»

Я рванул на этот голос, и теперь угадал. Я горел в водной толще, летел огненной струёй прямо на неё. Натсэ опустила меч. Понимала, что не успеет, не сможет больше ничего.

— Прости меня, Морт…

В Яргаре я отстранился от Искорки и услышал её разочарованный стон.

— Неужели тебе не хочется закончить со мной? — жалобно спросила она.

Я подался назад и обнаружил себя на краю вулкана, полностью одетым, в чёрном плаще.

— Я с тобой закончил, Искорка, — улыбнулся я ей. — Я…

— Я есть!

С этими словами я появился перед зажмурившейся Натсэ, а в следующий миг мне в спину ударил огонь.

Он не причинил мне вреда. Я коснулся губами напряженных губ Натсэ. Она распахнула глаза.

— Печать, — выдохнул я струйку пузырей.

Девочка-убийца совершила скачок от обреченности через изумление и радость за мгновение. Сорвала с шеи печать и набросила на меня. Я, глубоко вдохнув, развернулся. Правая рука достала из Хранилища меч. Я улыбнулся в костлявое, местами покрытое тонким слоем мяса лицо мертвеца.

— Я есть! — сказал я, прежде чем рубануть сверху вниз, наискосок, развалив восставшего пополам.

Отдав мне печать, Натсэ в плавательном костюме рванула вверх, и я последовал за ней. Внизу кипела битва. Рыцари и простые маги бились с ожившими мертвецами. Вокруг меня то и дело бурлила вода от в изобилии используемых заклинаний Огня.

Натсэ плавала быстрее меня, но я применил Огненный ресурс, и на поверхность мы вырвались одновременно.

Я услышал в темноте, как Натсэ вдохнула воздух, подплыл к ней и обнял. Почувствовал, как её левая рука (в правой был меч) вцепилась мне в волосы на затылке. Почувствовал её губы на своём лице.

— Морт… Как… Ты… — Она задыхалась.

— Я всегда буду тебя защищать. Такая у меня работа.

Натсэ попыталась что-то сказать, но не смогла — зарыдала. Я видел через её плечо распускающиеся внизу огненные цветы. Мгновение передышки у нас есть. Но потом нужно возвращаться.

— Я должен попасть в пещеру. Свеча… Всё дело в этой свече!

Отстранившись от меня, Натсэ кивнула. Попробовала что-то сказать, но вдруг, вскрикнув, исчезла в воде.

Я нырнул следом. В свете пожаров снизу увидел мертвеца, который схватил Натсэ за руку и теперь тащил на дно. Она, быстро сориентировавшись, рубанула его мечом по голове, но удар вышел смазанным. Тогда Натсэ размахнулась второй раз, ударила по ухватившей её руке. Раздраженный мертвец повернулся лицом вверх, попытался ударить в ответ. Я отразил этот удар своим мечом.

Погружение замедлилось. Натсэ «присела» в воде, уперлась свободной ногой в челюсть мертвеца. Раздался треск, и мертвец отпустил её, судорожно взмахнул мечом.

Воспламенение.

На миг восставший превратился в огненный кипящий шар. Пламя быстро погасло. Прогнившее лицо ухмыльнулось мне обнаженными челюстями.

Что-то стремительное поднялось снизу и обхватило мертвеца поперёк туловища. Он взмахнул руками, завертел головой. Я вытаращился на щупальце, толстое, как канат в физкультурном зале. Оно дважды обвилось вокруг мертвеца, сжалось и с громким хрустом разделило его на две половинки.

Глубоко вдохнув, я снял водную печать и накинул её на шею Натсэ. Одно дыхание на двоих. Одна жизнь на двоих.

Натсэ, схватив меня за руку, потащила вниз. Облечённая в серебристый плавательный костюм, она легко, как рыбка, скользила в толще воды. Я лишь вытянулся в струну и не мешал ей. Смотрел, что происходит на дне.

Основной бой развернулся у учебного корпуса. Должно быть, там собрались преподаватели — самые сильные и опытные маги. Сквозь багровую дымку крови проникали вспышки магического огня. В их свете я видел, как маги в плащах и немного ледяных рыцарей бьются с мертвецами. Видел, как изрубленные тела, в которых не должно было оставаться жизни, поднимаются, как с их рук срываются потоки бурлящего пламени.

Все ученики, как я понял, собрались у девчачьего корпуса. Там тоже кипела битва. Серебристыми молниями летали мои ровесники и ребята постарше. Наверное, где-то там был и Вукт. Если, конечно, его желание «пробить» возобладало над скользкой натурой. Корпус атаковали не больше двух десятков мертвецов, и ученики выбрали интересную стратегию: они избегали прямых столкновений, делая ставку на скорость и ловкость. Мертвецов сбивали течениями, в них летели ледяные сосульки. Ребята повыше рангом — артиллерия — держались поодаль, у самой крыши корпуса. А те, кому боевая магия пока не давалась, изо всех сил отвлекали врага.

Кракен обосновался посередине. Знать не знаю, откуда выползла эта тварь, но работала она отлично. Хватала щупальцами мертвецов, методично рвала их, как осенние листья. Мёртвые рыцари смекнули, что дело нечисто, и принялись перегруппировываться. Половина из той сотни, что дралась с преподавателями, рассредоточившись, поплыла к подводному чудовищу. В гигантскую голову полетели огненные копья. Тяжкий рёв прокатился по водному миру.

— Кракен! — услышал я крик Логоамара. — Защищать кракена!

Перед тем, как мы достигли мужского общежития, я успел повернуть голову и увидел, как со стороны города, в котором я так и не побывал, близится тёмное пятно. Основные силы… Секунды терять было нельзя.

Натсэ втащила меня в окно нашей комнаты, когда у меня уже потемнело в глазах от давления и удушья. Мы повалились на пол.

— Печать! — прохрипел я, не успевая отдышаться. — Есть ещё?..

— Последняя. — Натсэ вскочила, метнулась к столу и схватила кругляш с водной руной, продела в ушко́ веревочку.

— Что ты будешь делать? — спросила она, опустившись рядом со мной на колено.

Её руки аккуратно надели печать мне на шею.

— Трансгрессирую в пещеру. И погашу эту хренову свечу. Она даёт им силу.

Натсэ кивнула:

— Я с тобой.

— Невозможно. Ты не маг Огня, я не пронесу тебя сквозь пламя.

— Но там наверняка кто-то остался! Неужели ты думаешь, они просто так бросят источник своей силы?

— Уверен, что не бросят. — Я поднялся на ноги. — Придётся разбираться самому.

— Морт, ты не умеешь драться!

— Зато я маг Огня двенадцатого ранга, — похвастался я, сверившись с интерфейсом.

Умолчал о том, что:

Текущая сила Огня: 18. Пиковая сила Огня — 25.

Похоже, «система безопасности» решила пока со мной не рисковать. Но всё же, двенадцатый ранг…

— Что? — Натсэ побледнела. — Морт, как ты это сделал? У Анемуруда был пятнадцатый ранг, а кроме него никто не доходил даже до одиннадцатого, не повредившись в уме!

— Я дурак, мне уже некуда повреждаться.

Я подошёл к окну, окинул взглядом побоище.

— Зачем ты ввязалась в это? — спросил я.

— Ученики запаниковали, мне пришлось их организовать. Иначе девчонок перебили бы сразу.

— Какая же ты у меня молодец, — прошептал я. — Натсэ…

— Что? — Она встала рядом со мной.

— Когда всё это закончится, мы с тобой уйдём, я обещаю.

— Куда уйдём?

— Куда угодно. Подальше от всех. Я забуду про печать Огня. Найдём какую-нибудь глухую деревушку, будем помогать жителям. Забудем про все эти… Про всю эту срань. Ты и я. И никого больше.

Она помолчала.

— А Талли?

Я закрыл глаза.

— Не нужно было её возвращать. Мёртвые должны оставаться мёртвыми, как бы тяжело это ни было живым.

Натсэ взяла меня за руку.

— Ты согласна?

— Я счастлива, — просто сказала она, и её губы коснулись моей щеки.

— Будь здесь, — сказал я. — Запрещаю тебе вмешиваться. Защищай только себя. Твоя жизнь — самое важное, что есть в мире.

— Поняла, — сказала Натсэ, хотя по глазам я видел, как ей хочется спорить.

— Жди меня.

Простое заклинание: Огонь.

В воздухе передо мной запылало пламя, как будто окно, сделанное из огненного стекла. Я шагнул в него, не оглядываясь, думая только о непогашенной свече в подземелье.

Трансгрессия!