Неправильный солдат Забабашкин

Глава 4 Броневик

Пришедший в себя после приступа ярости Воронцов был категорически против предложенного мной плана. Он в очередной раз стал мне говорить, что я слишком молод, чтобы лезть на рожон.

— Да ты чего, Алексей, что, совсем умом тронулся?! Как ты их собрался ликвидировать? Да их там целый взвод, наверное!

— Хочу напомнить тебе, товарищ лейтенант, — тут я решил перейти на «ты», раз тот мне уже давно тыкает, — что полминуты назад ты сам собирался атаковать врага.

— Это было естественное минутное стремление отомстить за товарищей. И хочу тебе напомнить, раз памятью слаб, что и ты, только что, отговаривал меня открыть по ним огонь! И отговорил! Абсолютно ясно, что если бы мы обнаружили себя, то нас уже в живых бы не было. А у нас ценный пленный на руках!

— Радует, что ты так здраво мыслишь.

— Я командир и должен думать, — хмыкнув, согласился со мной он, а затем попробовал отдать приказ: — Поэтому считаю, что нападать на немцев нам нельзя. Так что: отставить! Попробуем пробраться на противоположный от них дальний конец поля и уже там проползти к реке.

Я посмотрел в ту сторону, куда показывал командир и, оценив расстояние, которое нам предстояло преодолеть, в свою очередь сказал:

— Тут километра три… По полю идти нельзя. И по опушке тоже нельзя. Немцы заметить могут. К тому же у них могут быть, а скорее всего и есть наблюдатели, которые внимательно следят за обстановкой. Следовательно, нам придётся сначала углубиться в лес и только затем начать движение в нужном направлении. Учитывая то, что лес нам незнаком, то очень вероятен шанс, что мы можем просто заблудиться. К тому же нельзя забывать, что в этих лесах есть болота… Думаю, нам вряд ли понравится прогулка по ним. Там и днём-то утопнуть недолго, а уж ночью — тем более. К тому же очень вероятен шанс, что пока мы будем совершать такой обход и заблудимся, то начнёт светать. И тогда наши шансы на успех вообще станут мизерными.

Лейтенант проскрипел зубами, но вынужден был согласиться с моими доводами. Однако от идеи нападать на броневик он тоже не был в восторге.

— Я тебе говорю, там не меньше взвода. Их всех не перестрелять.

— А я думаю, их там меньше, — неуверенно произнёс я, заметив, что неподалёку от ямы, в которой спрятался броневик, лежит в охранении пара немецких солдат.

Я их прекрасно видел. Они лежали между берёз и, направив свои винтовки в сторону поля, о чём-то переговаривались.

— Да сколько бы их там ни было, как ты с ними справишься? Тут тебе не детская игра. Тут война. И тут могут убить!

— Знаю я, что война. Но мы к ней, и я в том числе, были готовы. Ты же сам сказал, что я ГТО сдал на отлично, вот сейчас и проверим мои знания на практике. Что же касается способа уничтожения противника, то собираюсь я провернуть это с помощью гранат, — сказал я, решив на споры больше времени не тратить и вытащил из лежащего рядом портфеля две немецкие «колотушки».

Это были противопехотные ручные гранаты «Stielhandgranate». В простонародье их именовали «колотушками» из-за их характерной формы. Из множества фильмов о войне, которые я просмотрел в своей жизни, я помнил, что перед тем, как кинуть подобную колотушку, нужно было открутить внизу ручки крышку и потянуть за верёвку.

— Ты что, правда, гранаты взял? — шаря рукой в кромешной темноте, прошептал Воронцов. — Где портфель с документами?!

Не стал его заставлять нервничать, а, подсунув ему портфель под руку, прошептал:

— Я нападу на них, когда они вылезут из оврага, — и, не прощаясь, согнувшись, пошёл в сторону немцев, больше не реагируя на шипящие приказы «немедленно остановиться».

Нам надо было выбираться из этой ситуации, а другого выхода, кроме как идти через поле не было, стало быть, требовалось решить возникшую проблему.

Я намеревался обойти противника по дуге, зайдя им в тыл.

Лейтенант всё ещё что-то пытался кричать шёпотом мне вслед, но я его больше не слушал — я уже всё для себя решил, а потому отступать был не намерен.

Через пять минут был на месте, не дойдя до немецкой засады около сотни метров. Выпрямился, прижался к крупной берёзе и, аккуратно высунув из-за ствола голову, стал внимательно осматривать местность, буквально прочёсывая взглядом метр за метром.

Основательность принесла свои плоды. Я обнаружил ещё одну группу прикрытия — теперь полная диспозиция врага мне была предельно ясна. Бронетранспортёр, в котором находилось три человека, прятался в овраге, а по обеим сторонам от него среди деревьев были обнаружены два секрета противника. Каждый секрет, один слева от броневика, другой справа (ближайший ко мне), состоял из двух солдат вермахта, которые и обеспечивали прикрытие действий бронетранспортёра.

Броневик атаковал наших бойцов, пытающихся вырваться из окружения, расстреливая их из стоящего на корпусе пулемёта, а двойки солдат обеспечивали расстрелу прикрытие от возможного ответного нападения разрозненных групп окруженцев. Конечно, эти секреты не смогли бы противостоять организованному сопротивлению советских воинов, ну так и задачи такой явно не ставилось. Сколь-нибудь значимых советских воинских соединений тут уже не было. Все, кто мог, отступили за речку и ушли либо в Листовое, что слева от Новска, либо в Прокофьево, что справа от Новска, либо же в сам Новск. Для того же, чтобы отбиться от двух-трёх уставших и раненых отступающих советских красноармейцев, этих двух охранных засад было вполне достаточно.

Не прекращая наблюдение за врагом, стал обдумывать план ликвидации.

Мой арсенал был невелик, но, в общем-то, его должно было хватить, чтобы избавить мир от семи гадов, пришедших на нашу землю и убивающих наш народ.

У меня был револьвер с семью патронами, винтовка системы Мосина, в которой было пять патронов, а ещё целых две гранаты.

Но главным моим оружием в предстоящем бою должна была стать внезапность. Атака должна быть настолько неожиданной для противника, чтобы он не смог ничего сделать в ответ.

И тут сразу же возникала первая сложность. И была она в том, что мне, грубо говоря, противостояли три разрозненные группы, и каждая из них была более многочисленна, чем моя, в который был только один боец — я.

Выиграть бой и при этом остаться живым я мог только при условии, что нападу на них всех сразу и при этом не дам им возможность стрелять мне в ответ. Но как это сделать, если я всего один? Вот вопрос, так вопрос. И ответ мне необходимо было найти как можно скорее.

Быстро прикинув в уме, понял, что собственно вариантов у меня было немного. Один из них — я подкрадываюсь к немцам на расстояние броска гранаты и затем кидаю поочередно две «колотушки» в выбранные цели. Одну в секрет, другую в броневик, после чего начинаю дуэль со вторым секретом.

План был хорош, но в нём было несколько ощутимых подводных камней. При его выполнении не было никакой гарантии, что после взрывов гранат все немцы погибнут, и я смогу спокойно начать удачную для меня перестрелку с оставшимися противниками, а уж тем более выйти из неё живым. Всем известно, что пуля — дура, а это значит, что при близком контакте словить своим телом эту самую дуру можно очень даже легко. Следовательно, этот вариант был не очень перспективным, если я собирался в этом бою не только победить, но и остаться живым.

Вторым вариантом было точечное нанесение гранатами урона обоим секретам, а затем расстрел тех, кто останется в броневике. Этот вариант, нужно сказать, был ещё более самоубийственный, чем первый. В одиночку противостоять с винтовкой и револьвером трём солдатам вермахта, находящимся за бронёй и имеющим пулемёт, конечно, было можно, но результат такого противостояния будет для меня, скорее всего, очень печальным. Я был небезосновательно уверен, что после близкого взрыва гранат пулемётчик начнёт щедро поливать всю округу свинцом, не жалея боекомплекта. А пулемёт — это всё же пулемёт. Он так лес проредит, что вряд ли я смогу выжить. Думаю, лент с патронами в броневике, более чем достаточно. Немцы приехали на охоту, на всю ночь, а, значит, с лихвой запаслись огненным боеприпасом, поэтому, скрываясь за своей пуленепробиваемой броней, они легко смогут меня нейтрализовать. Да и с одномоментным закидыванием гранатами двух секретов, тоже, скорее всего, возникла бы проблема. Как бы я смог это сделать, если расстояние от секрета до секрета более ста метров? Я же не Рембо какой-нибудь, кидать гранаты на такие дистанции. Да, я попал в тело юноши и чувствую себя очень уверенно. Я молод, бодр и силён, но всё же изрядная дистанция между секретами мне даже в хорошей физической форме вряд ли будет подвластна. Стало быть, данный способ нападения пришлось тоже отложить в сторонку.

Вариант же, при котором я в начале боя беззвучно с помощью финки ликвидирую один секрет, потом переползаю на противоположную сторону и ликвидирую второй секрет, а уже затем забрасываю броневик гранатами, я даже рассматривать не стал, всё по тем же причинам.

«Нет, не Рембо я, не Рембо! И не ниндзя тоже». Легко сказать: подкрасться незаметно и взять их в ножи. А как так подкрасться к живым людям, которые находятся при оружии и бодрствуют? В лесу под ногами ветки, да листва, а солдат в секрете не дурак, тем более понюхавшие пороху немцы. Один раз за спиной раздался шорох, второй раз хруст. А когда третий раз что-то шелохнётся, находящийся в засаде боец уже обязательно напряжётся, ведь ему тоже хочется жить. И тогда он либо сам пойдёт проверять подозрительное движение, либо тревогу поднимет. И в том и в другом случае его будет прикрывать напарник, а, значит, и такая миссия тоже изначально обречена на провал.

А раз так, раз те варианты, что пришли мне на ум, оказались непрактичными с точки зрения моего выживания, то необходимо было придумать такой план, в котором я бы сначала бесшумно ликвидировал оба секрета, а уже потом начинал заниматься бронетранспортёром.

Но как это сделать? Как нейтрализовать фашистов, сидящих в разных концах оврага?

Задача была крайне сложной, но через пару минут вдумчивого анализа я смог найти вполне подходящее решение.

Суть стратегии была достаточно проста и основывалась на том, что немцы за лязгом мотора и гусениц не сразу сообразят, что по ним ведётся огонь из винтовки.

Броневик стоял в овраге, и его стены хорошо резонировали звук, добавляя в шум от работы механизмов эффект эха, тем самым многократно усиливая и размывая его. Этим эффектом я и собирался воспользоваться.

Непонятным был только один момент — смогу ли я быстро и качественно поразить намеченные цели или же нет.

В той жизни я неплохо стрелял. Не раз бывал на стрельбище и, в общем-то, имел какое-никакое представление о стрельбе из винтовки. Сейчас же, с превосходным зрением, которое я мог ещё и фокусировать, у меня были все шансы на успех. Правда, нужно сказать, что, существенной проблемой являлось то, что «мосинку», что у меня сейчас была, я сам лично не пристрелял. Конечно, шанс, что она была пристреляна предыдущим погибшим владельцем, был. Сейчас война и боец, что нёс караул, наверняка, в обязательном порядке стрелял на полигоне и сдавал нормативы по стрельбе, а сдать их с непристрелянной винтовкой возможно только с помощью запредельной удачи, которая, как известно, дама капризная. И это уже не говоря о том, что солдат, раз за разом проваливающийся на занятиях, и мимо увольнений пролетает, и из нарядов не вылезает. А наряд — это взваленные на и без того натруженную спину бойца все возможные и невозможные санитарно-технические потребности подразделения, часто вместо сна, которого тоже нехватка…

«Что ж, неизвестный боец, чьё оружие сейчас находится у меня в руках, надеюсь, ты честно заботился о своей винтовке, и она умеет попадать в цель», — сказал себе я, глядя на то, как немцы в овраге начали суетиться и переговариваться.

Снял «мосинку» с плеча, перезарядил, и, услышав, что мотор завёлся, прицелился в ближайшего лежащего в секрете фашиста.

Водитель бронеавтомобиля немного прогрел двигатель и Sonderkraftfahrzeug 251, он же «Hanomag», лязгая гусеницами, не спеша двинулся в горку.

Ну а я, не став больше ждать, впервые в этом времени нажал на спусковой крючок.

«Бах!» — сухо хлопнул выстрел, и фриц, нелепо дёрнувшись, уткнулся лицом в землю. Грузно и сразу, как положено убитому.

Его напарник изумлённо начал крутить своей головой, стараясь всмотреться в темноту, но в этот момент я, перезарядившись, вновь выжал спуск, и второй фашист мгновенно поник вслед за товарищем.

Сразу после второго выстрела сфокусировал зрение и посмотрел на второй секрет, который находился с другой стороны оврага.

С удовольствием отметил, что лежащие там фашисты, за шумом мотора не слышали звуки выстрелов и продолжили смотреть в сторону поля. В течение следующих шести секунд они умерли, так и не поняв, кто и откуда их атакует. Вначале, отбросив на метр каску в сторону, отправился на тот свет один «дойч», а затем к нему присоединился другой. К чести последнего, тот оказался не в пример шустрее солдата из предыдущей пары, успел вжаться в землю и даже открыл рот, чтобы подать сигнал тревоги, но я оказался быстрее.

Убедившись, что на флангах все немцы из нашего мира отбыли в сторону Вальхаллы, или даже, скорее всего, прямиком в ад, стал действовать дальше.

Вообще, по уму, мне нужно было бы подождать, когда фашисты, вдоволь настрелявшись, вернутся назад. Именно тогда, когда они, расслабившись, выйдут из бронированного чудовища, чтобы отдохнуть, не ожидая нападения, мне бы и следовало на них напасть. Но выжидать удобный момент в данной ситуации я, естественно, не мог. Любое промедление означало гибель ещё нескольких наших бойцов. Этого я допускать не собирался. А потому, держа наган в одной руке, а гранату в другой, абсолютно не испытывая страха, бросился вслед за поднимающимся по склону броневиком.

Вокруг была кромешная тьма, освещаемая лишь фарами бронемобиля. Но они светили в противоположную от меня сторону, поэтому я, абсолютно невидимый для противника, подбежал на расстояние броска и, убрав пистолет в карман, отвинтил крышку в ручке гранаты и затем, дёрнув за верёвку, метнул «колотушку» в открытый корпус «Ханомага».

Я упал на землю и стал приводить в боевое состояние вторую гранату, которую собирался метнуть сразу же после первого взрыва, если немцы после него выживут.

«Бу-бух!!» — раздалось внутри бронетранспортёра, после чего ещё раз жахнуло: «Бу-бух!!»

После повторного взрыва я понял, что и одной гранаты хватило за глаза. Взрыв «колотушки» вызвал детонацию боеприпаса, который хранился в броневике. Не знаю что там было. Может быть противопехотные мины, может быть мины для миномёта, может быть ящик с гранатами, но судя по взрыву и взрывной волне, что последовала за ним, этого самого боеприпаса там было в избытке — жахнуло так, что меня не только оглушило и забросало землёй с листвой и ветками, но и чуть не прибило насмерть упавшей в двух метрах бронированной металлической дверцей.

На пару мгновений поднял голову и увидел, как два немца вывалились наружу, по разные стороны броневика.

Третий же остался внутри и встретил ещё одну детонацию.

«Бу-бух!!»

Я закрыл голову одной рукой, а во вторую взял револьвер. Полежал так с полминуты, ожидая, что в корпусе рванёт ещё что-нибудь. Однако, вскоре понял, что похоже, фейерверки закончились. Полугусеничный бронетранспортёр уверенно пылал ярким пламенем в ночи и больше взрываться не собирался. Поняв это, вскочил на ноги и, держа наган наготове, подошёл к ближайшему бездыханно лежащему на траве гитлеровцу.