Непростые решения

Часть 14

Примечание к части

Да-да, снова канон. Кому не нравится, может не читать, но для истории такие вот "каноно-содержащие" главы важны.

- У отца Уитни произошёл второй инфаркт, - буквально прибило меня к стулу за столиком Тэлона сообщение. В голове не осталось мыслей, одна лишь звенящая пустота. Бессилие.

Бессилие – вот что я чувствовал в тот момент. То самое гадостное чувство бессилия, что владело мной, когда мой собственный отец, в «прошлой» жизни лежал в реанимации, а я ничего не мог сделать. Никто не мог.

Как и сейчас – никто не может. Я не знаю способа помочь Фордману: мои познания медицины ограничиваются земным уровнем, а его недостаточно в этом случае. Недостаточно, чтобы остановить подбирающуюся Смерть.

Испытать «заначенный» криптонит из озера дома престарелых? Это не выход. Это не борьба со Смертью, а самообман. И Кассандра – яркая иллюстрация этого. То, что она отказалась от второго использования…

Смерть вообще нельзя обмануть, как это не прискорбно. Болезнь вылечить можно, но Смерть обмануть нельзя.

***

Мысли о Смерти прочно в этот день завладели моей головой, свив в ней своё гнездо и не желая улетать. Может быть от того и настолько сильно ударило по вниманию остановившееся сердце молодого мужчины напротив меня.

Точнее не остановившееся, а стоящее. При том, что он ходит, говорит и протягивает руку для рукопожатия. Руку в перчатке.

- Марта, Кларк, познакомьтесь с нашим новичком, Тайларом Ренделом, - говорил между тем Хэнк, невысокий, полноватый мужчина около пятидесяти лет с пышными белыми усами – старый знакомый нашей семьи, занимающийся организацией доставки продуктов и оказания помощи пожилым людям, не пожелавшим перебраться на ПМЖ в Дом Престарелых. Не вежливо было отказываться от рукопожатия, поэтому я руку принял с внутренним содроганием.

Вообще, мы с мамой приехали сюда, чтобы завезти продукты с нашей фермы, ведь замок Лютера не единственное место, куда мы их сбываем. Раньше сбывали, да и сейчас продолжаем, даже после нахождения отцом «кладов» и закрытия всех долгов перед банками. Почему? Просто это часть нашей жизни, которую мы не хотим менять. Да и зачем?

- Хэнк сказал, вы выращиваете лучшие продукты в этих местах? – тем временем продолжал говорить и улыбаться парень у которого, не бьётся сердце.

- Что привело вас в Смоллвиль? – чуть зардевшись от комплимента, продолжила разговор мама.

- Организация похорон. Моя мать умерла.

- О… Печально. Мне так жаль…

- Кому доставить товар? – поспешил перевести тему ходячий мертвец.

- Начнём с Миссис Сайкс, она будет рада… - сказала мама, закругляя знакомство.

Всё утро, пока мы развозили продукты, я помалкивал и наблюдал за Тайлером. Я не мог его понять: он же нежить. Высшая нежить, такой же, каким был Шон Келвин, но поведение его совсем, совсем иное.

Когда закончили с развозом продуктов, мама поехала домой, на ферму, а я остался. Подкараулил его в тихом, безлюдном месте и обратился.

- Тайлер.

- А? Кларк? – обернулся он ко мне. – Что ты тут делаешь? Разве вы с Миссис Кент не уехали?

- Твоё сердце не бьётся, Тайлер, - без тени улыбки сказал я, находясь в контроле.

- Что, прости? – смешался парень.

- Твоё сердце, Тайлер. Оно не бьётся, - повторил я.

- Не понимаю, Кларк, что ты…

- Я вижу это, Тайлер. Ты ведь мёртв. Твоё сердце не бьётся. Что с тобой случилось? - парень тяжело вздохнул.

- Я… выпал из окна больницы. С четвёртого этажа.

- И?

- Очнулся в морге.

- И? Зачем ты здесь? Что поддерживает твою жизнь? Ты испытываешь «жажду»? Тебе требуется убивать? – я задавал вопросы и отслеживал его реакции на них. Любые мельчайшие движения его тела, лица, глаз. Отслеживать пульс, давление, потоотделение, температуру тела было бессмысленно, так как не было у него пульса – его сердце не билось. Давление внутри его тела было равно давлению воздуха снаружи, а температура равнялась температуре окружающей среды. При этом клетки его тела не разлагались.

Я вообще не понимаю, за счёт чего ЭТО могло двигаться, говорить, мыслить – в его теле не происходило никаких химических реакций! Клетки не напитывались кислородом, не выделяли углекислый газ, не производили иных действий, но и не было процессов распада и разложения. «Анализ», насколько глубоко бы я в него не погружался, не мог мне ответить, КАК и ПОЧЕМУ ЭТО двигается.

Мистика какая-то.

Однако, ЭТО двигалось, говорило, думало. И в момент, когда прозвучал последний мой вопрос, ЭТО дёрнулось.

- Нет! Не убивать! Я избавляю их от боли! – ответил Тайлер. – Я вернулся, чтобы им помочь! Им же больно! Я знаю это!

- И скольким ты уже помог? – мягко уточнил я.

- Я… я… - глаза его забегали, а сам он заволновался.

- Так кому ты уже помог, Тайлер? – продолжил давить я. – Почему ты носишь эти перчатки? Что с твоими руками?

- Я… я… должен им помочь! Всем им помочь! Им же больно! Они страдают! – не ответил на мой вопрос он.

Жесть! Нежить с идеей фикс «избавления от боли» и «помощи», а по факту, похоже, принудительной эвтаназии. И что с ним делать? Шона в прошлый раз я ведь так и не смог окончательно упокоить. Смогу ли справиться с ЭТИМ?

Похоже, что ещё и «контактный», иначе чего бы он постоянно тёр свои руки, упрятанные в грубые рабочие перчатки. Сдать такого в АНБ – будет значить устроить массовое убийство. Жесть…

- Расскажи мне, Тайлер, - решил не спешить с силовыми мерами я. Ведь не нападает же ещё. Может есть шанс «разойтись» мирно? – Расскажи…

- Я… - дёрнул головой Тайлер. – Я…

- Пойдём куда-нибудь, Тайлер, прогуляемся. Туда, где мы никому не помешаем, - парень согласно кивнул, и мы пошли. Просто пошли подальше от жилых домов, прямо в поле.

Шли молча и долго. Пока дома окончательно не скрылись за горизонтом. Как раз путь нам преградила река, и мы уселись на землю, на берегу.

Помолчали ещё какое-то время.

- И каково оно ТАМ, Тайлер? – спросил я его, прервав молчание.

- ТАМ? – не понял он.

- За гранью жизни, - пояснил я. – Ведь ты оттуда вернулся.

- Не помню, - растерянно ответил он. – Помню падение, помню боль, помню медиков, помню операционный стол… а потом помню, как открыл глаза в морге, на столе, а надо мной склонился патологоанатом с какой-то пилой…

- Жаль, - вздохнул. – Я вот тоже не помню… И что стало с патологоанатомом?

- Я…

- Он тебя коснулся? – предположил я.

- Да…

- И что с ним стало?

- Рассыпался… пеплом.

- Понятно, - снова тяжело вздохнул я. – Он тоже был из тех, кому ты «должен был помочь»? Ему тоже было «больно»?

- Нет… это вышло случайно! Я не хотел!

- Тайлер, а ты вообще нуждаешься в пище? Или тебе достаточно того, что ты получаешь, убивая?

- Я… я… не…

- Не убиваешь? – хмыкнул я. – А патологоанатом? Он ведь не был стар. У него была семья. У него были дети. Они его любили. Теперь они без него страдают. Ты стал причиной их страдания и боли, Тайлер.

- Я… я… я не хотел! – начал волноваться парень ещё сильнее. – Я никому не желал зла!..

- Ты нежить, Тайлер, - вздохнул я. – Противоестественно живой мертвец. Хочешь ты или не хочешь, но ты будешь убивать. Твоё существование заставит тебя убивать. Снова и снова… тех, кому ты хочешь «помочь» и просто случайных людей. А, чем дальше, тем сильнее будет размываться эта граница. И ты будешь убивать просто всех подряд, всё больше и больше сходя с ума, неся боль, страх, страдание, ужас…

- Нет! Я не хочу этого! Я не хочу так, Кларк! – я лишь пожал плечами на это. Мол, сам всё понимаешь, не дурак. – Я… я понял, Кларк, - опустил голову он. – Я уйду, - говорить что-то на это было излишне, так что последовало только новое пожатие плечами. – Только, Кларк, я хочу похоронить мать, перед тем, как уйти. Больше некому об этом позаботиться, кроме меня. У нас с ней больше никого нет…

- Я помогу.

***

- Тайлер, твоя мать жива, - сказал я, опустив руку с телефоном после окончания разговора. – Она здесь, в Смоллвиле. Её спасли… И ей стало лучше.

- Как?! Как такое возможно?

- Не знаю, - пожал плечами я. – Но могу отвести тебя к ней.

- Да! Да-да! – я «ускорился», подхватил Тайлера на вытянутых руках за участки, закрытые одеждой и побежал по названному мне по телефону адресу.

- Это чудо! – завороженно уставился на лицо своей спящей матери Тайлер, не обративший совершенно никакого внимания на способ перемещения.

- Это жизнь, - вздохнул и поджал губы я. – Пока она есть, есть надежда.

- Она выглядит такой спокойной… - проговорил он. – Я вернулся, чтобы избавить людей от страданий… это была и моя боль… Что я наделал! Ты прав, Кларк, надо с этим покончить! – сказал он и соединил ладони, с которых стащил перчатки. И буквально за пару секунд осыпался на пол перед кроватью матери мелким чёрным пеплом.

Жесть…

Я сглотнул и умчался оттуда на «скорости», пока пожилая женщина в кровати не проснулась и не открыла глаза.

***

Райан… Райан решил всё же пожить со своей тётей. И уехал пару дней назад. Мы созванивались с ним каждый день. Он, кстати, уже пошёл в школу и буквально переполнен новыми впечатлениями. Раньше-то из-за своего отчима школу посещать у него не получалось.

Я вздохнул и спрятал телефон в карман. Впереди было посещение Мистера Фордмана – Лана настояла, чтобы мы сделали это вместе. Первоначально, я хотел наведаться к нему один: «просканировать» его состояние, может быть, попытаться помочь своими «силами». Я ведь уже довольно неплох в медицине: не забрасываю изучение земных медицинских знаний, понимая, что в любой момент они могут мне потребоваться. Жизнь ведь уж очень хрупкая штука. И непредсказуемая.

Что ж… отец Уитни был плох. Слаб. А сердце и вовсе «дышало на ладан». Я попытался немного помочь, но…

Тягостно. Тягостное это чувство бессилия.

Бессилие продлить жизнь человеку.

В этом я помочь ему не могу. Но в другом… и другому. Если не отцу, то хотя бы сыну.

Уитни очень переживал. И совершенно запутался в своих переживаниях. Поэтому боялся даже прийти и просто посмотреть на своего такого слабого и больного отца, которого всегда помнил сильным и несокрушимым.

Я поговорил с ним. Разговор получился тяжёлый, неприятный… но необходимый.

Мы сидели с Фордманом там же, на пустых трибунах школьного футбольного стадиона. Снова пили газировку. Снова не смотрели друг на друга.

Но парень, хотя бы выговорился. Поделился наболевшим. Выпустил это из себя. Рассказал об отце, о детстве. О их магазинчике. О колледже, который отказал ему в стипендии, о том, что отец мечтал увидеть его играющим за «Акул Метрополиса», но теперь уже никогда не увидит… Много чего рассказал.

Что ж, вернуть здоровье его отцу не в моих силах. Давить на колледж или оплачивать обучение парня… можно, конечно, но он сам такой помощи от меня не примет, а второй раз фокус с фондом уже не прокатит. Если только в долг дать? Посмотрим.

А вот с «Акулами Метрополиса»… в конце концов это футбольная команда принадлежит Лайнелу Лютеру. Не будет ничего странного, если Лекс попросит её у отца на денёк, ради одного доброго дела. Заодно и повод будет мне смотаться в Метрополис, друга проведать.

Так-то я к нему и без повода заскакиваю, но, уехав из Смоллвиля, Лекс что-то постоянно стал пропадать в делах. Похоже, Лайнел серьёзно начал его вводить в дела компании. Может и у этих двоих… тфу-тьфу-тьфу! Что бы не сглазить!

***

Пустые трибуны, вечер, свет прожекторов и фонарей. Группа поддержки, и Смоллвильские «Вороны» играют в товарищеском матче с «Акулами Метрополиса». Для одного человека… точнее для двух. Или для трёх? Для отца Уитни, самого Уитни и для его матери, что стоит рядом с креслом-каталкой своего мужа и нежно держит его за руку… Что тут добавить? Может быть что-то и можно. Но я не хочу.