Непростые решения

Глава

***

Яркая зелень весенних засеянных полей. Медленно выползающее из-за горизонта Солнце. Уходящие за горизонт ряды саженцев. Туман, поднявшийся и теперь медленно растекающийся по холмам и ложбинам, истаивая, истончаясь. Утренняя свежая мерзость на коже. Тело, что плавно, словно в замедленной перемотке, выполняет знакомые вычурные движения комплексов Китайской Гимнастики для престарелых драчунов, понявших к завершению своей жизни, что их размахивания кулаками и пробивание стен головой, в целом, в этой жизни ничего не изменили. Что конец у дороги их жизни всё одно один, и важен-то, на само деле не конец Пути, а сам по себе Путь. Что ценны и бесценны попутчики, которых посылала тебе Жизнь на этом пути… и с которыми она же и развела. Что, единственное, что у тебя на самом деле есть, то, чем ты владеешь, и то, что на самом деле тебе не принадлежит – это вот это вот мгновение восхода. Мгновение жизни, которое совершенно невероятным, или наоборот, самым банальным, обыкновенным и логичным образом может стать последним твоим мгновением.

Какая, в сущности, месть – глупость. Какая, в сущности, тебе разница, что будет с человеком, который тебя уколол, напугал, разозлил, задел за живое, что-то отнял у тебя, что-то сломал? Какое тебе до него дело? Да никакого. Ты идёшь своим Путём. Его Жизнь тащит своим. Становиться орудием жизни? Тем, через кого, он получит свой болезненный урок? Можно, конечно. Но что же с того тебе? Чем будет хорошо тебе, когда ему будет плохо?

Ничем. А ведь на эту месть ты потратишь время. Те самые бесценные мгновения жизни, число которых, отведённое тебе, не может знать никто, но которое совершенно точно – конечно. Ты потратишь на эту месть силы, которые мог бы приложить к выкладыванию кирпичиков в здание своего собственного счастья и счастья твоих любимых людей.

И что же ты получаешь в итоге? Пустоту и чувство опустошённости.

Глупо.

Солнце медленно поднималось над горизонтом, даря миру свет, лаская мою кожу ласковыми лучами, которые этой кожей впитывались, словно губкой, доставляя мне ни с чем не сравнимое удовольствие.

Мир был прекрасен.

И в этом прекрасном мире, дополняя его, но при этом являясь его частью, далеко, у самого ещё горизонта, показалась стройная фигурка моей любимой девушки, скачущей на своём жеребце по бескрайним канзасским полям.

Лана. Что ж, ожидаемо: заночевав у Нэлл, она вспомнила о своём любимце, которого давненько уже не навещала, и выбралась на прогулку. И столь же неожиданно, что выбрала она именно это время и этот маршрут. Однако же всё одно приятно.

Ладно, позволю себе пару часиков счастья с любимой. А потом «Аргус». Уоллер – крепкий орешек, совершенно не умеет сдаваться. Не хочу её убивать, но, если она продолжит в том же духе, то рано или поздно, свернёт-таки себе шею. Даже без моего на то решения. Она же с каждым разом действует всё опрометчивее и жестче. Мне уже начинает надоедать с ней возиться. Но «Аргус» слишком важная организация. Нельзя его совсем уж, через колено… А аккуратность требует времени… и терпения.

***

В пещере Бэтмена долго висело молчание. Даже растревоженные криками недавно ушедшего юноши летучие мыши перестали уже верещать, успокоились и расселись по своим местам.

- Это был тот самый «человек, масштаб личности которого, вся планета», Мастер Брюс? – нарушил молчание первым Дворецкий.

- Именно, Альфред, - мрачно ответил Бэтмен, рассматривающий что-то на монструозном мониторе.

- И вы не придумали ничего лучше, чем разозлить этого человека, Мастер Брюс?

- Как видишь, Альфред, - тем же тоном и не меняя положения тела, сказал Бэтмен.

- Я знал, Сэр, что легких путей вы не ищите, - чуть-заметно покачал головой Дворецкий. Бэтмен ничего на это не ответил. Его ловкие пальцы уже выбивали на клавиатуре последовательности символов, что складывались в поисковый запрос: «Проклятие Быть Богом». Ответ не заставил себя ждать: поисковик вывалил список сайтов с совпадением по контенту. И первой же строчкой, ответ с наивысшей релевантностью запросу, шёл сайт, на котором предлагалась книга русских авторов со странной фамилией Стругацкие, название которой звучало буквально, как издевательство: «Трудно быть Богом».

***