Непростые решения

Глава 28

***

Утро. Можно ли назвать прекрасным утро, в которое ты просыпаешься в объятьях любимой девушки? Когда из сна тебя никто не вырывает резко, не требуется никуда бежать срочно, тебя не ждёт учёба, работа есть, но она подождёт?

Мне кажется, что можно.

Вообще, считаю выражение «Утро добрым не бывает» глупостью. Тот, кто это говорит, не достаточно умён или мудр, чтобы понимать счастье самых обыденных вещей. А те, кто за ним повторяют, считая, что это «крутая» фраза… что вообще можно сказать об идиотах, не имеющих на плечах своей головы, не способных иметь собственное мнение? Именно для них выпускаются толстенные многотомники с «цитатами Великих Людей» или афоризмами «на каждый день». Вовсе молчу уже о «сборниках крутых статусов для социальных сетей и мессенджеров».

Я открыл глаза. На плече моём покоилась голова сладко спящей Ланы. Через грудь перекинута её рука. Через бедра – её нога. Дыхание её было глубокое и ровное, сон спокойный, сердце мощно и уверенно толкало кровь по сосудам.

Я улыбнулся и снова прикрыл глаза.

***

Лана проснулась в районе девяти часов утра. Она сладко потянулась посмотрела в мои глаза. А я в её. За взглядом последовал поцелуй. За поцелуем - объятия. За объятиями – жаркий утренний секс.

Лишь часам к одиннадцати утра мы смогли заставить себя покинуть такую уютную и приятную постель, которая подарила нам столько минут удовольствия и… счастья?

Душ, завтрак. Букет цветов, врученный мной. Поиск одежды, сброшенной вчера…

Я бы хотел провести с Ланой весь этот день, но к сожалению, или к счастью, дела были и у Ланы, и у меня.

Лана уехала к Нелл. Я побежал на ферму.

- Лимон зажуй, - сказал мне отец, когда я соизволил явиться домой. Он прилаживал борону к нашему Монстро-Трактору. Всё же, не один я работаю у нас на ферме. И, я бы даже сказал, не в основном.

Мог бы, но отец не позволит. Он ведь, всё же, считает себя хозяином. Главой Семьи. И имеет на это все основания. А Глава Семьи должен работать. И своей работой показывать пример подрастающему поколению. То есть, мне.

А ещё, он прожил так всю свою жизнь. Он трудился вместе с отцом. Он трудился после его смерти. Трудился до моего усыновления, и трудился после. Вся его жизнь – это труд. Честный труд честного человека. Его можно за это уважать. И его уважают.

Ну и что меняет факт того, что с недавних пор, от этого труда выживание нашей семьи уже не зависит? Да ничего. Джонатан так считает. Я так считаю. А на мнение тех, кто думает о том, что миллионер не должен работать в поле, убирать навоз за коровами, рубить дрова или заниматься ремонтом… мне наложить (или даже накласть) огромную гору того самого навоза. Нам с отцом нравится так жить, и мы так живём.

- Что, так раздражает? – продолжая тянуть совершенно по-дурацки счастливую улыбку, спросил его я.

- Не то чтобы очень, - отвёл взгляд невольно тоже заулыбавшийся Джонатан. – Но завидно, черт возьми!

- А что мешает вам с мамой поиграть в романтику? Устроить себе выходной. Смотаться куда-нибудь в Метрополис на денёк-другой?

- В прошлый раз, когда мы это сделали, кто-то угнал из подвала космический корабль, взорвал его, вломился в священную пещеру Ковачей и вернулся домой под утро голодный и невменяемый, - резонно заметил отец, вновь берясь за борону. Я поспешил помочь ему, чуть подтащить и приподнять, так, чтобы удобнее было зацепить тяжёлую многоколёсную железяку.

- Ну, это когда было? И всего один раз, - продолжая лыбиться, пожал плечами.

- Да? – скептически изогнул бровь он, вставил фиксирующий шплинт, разогнулся и принялся стягивать перчатки. – А сгоревший трактор и трёх голых подростков мне тебе стоит припомнить?

- Зависть – плохое чувство, - погрозил я ему пальцем, не прекращая улыбаться.

- Иди уж матери покажись, волнуется ведь, - сказал Джонатан, начиная взбираться по трактору к кабине.

- Я же предупредил, что приду утром?

- Думаешь, это хоть сколько-нибудь успокаивает? – хмыкнул он, обернувшись.

- Подозреваю, что наоборот, - хмыкнул я, вспомнив свою «прошлую» жизнь и своих детей. – Тебе помочь надо? Сам справишься?

- Ты ещё поучи отца трактор водить! – весело огрызнулся Джонатан. – Дуй, говорю, к матери! …и отсыпайся. Сегодня без тебя управлюсь.

- Ладно, - рассмеялся я и пошёл к дому.

***

К сожалению или к счастью, а отсыпаться мне была не судьба. «Аргус», будь он неладен, это тебе не АНБ, и Уоллер - это не какой-то там задрипанный начальник не самого большого его отдела. Уоллер – это Фигура! Если даже не Игрок. Её за один вечер не свалишь.

Может показаться совершенно невероятным, что её вообще «взяли» там в кабинете. Таких людей, вроде бы, так быстро не берут. Тут и ядерной бомбы в Овальном Кабинете может оказаться недостаточно. В конце-то концов, кто вообще такой Президент? Кукла, глупая публичная марионетка, ничего толком не решающая и не знающая. Одним больше, одним меньше… впервой, что ли? «Ли Харви Освальдов» на всех хватит. Но фишка в том, что именно так ТАКИХ Игроков и берут: внезапно, без всякой подготовки, резко. Иначе их не переиграешь, сами найдут и переиграют, отреагировав на любое подозрительное шевеление.

Что сделал я? Всего-навсего передал приказ группе штурмовиков о немедленном силовом захвате Уоллер в её кабинете. Причём, по максимально жесткому варианту, с возможностью наличия бомбы и детонатора в её руках.

Штурмовики думать не любят. Рассуждать тем более. Амуницию накинули, оружие похватали и вперёд! Им до одного места, кого «брать». Их не рассуждать тренируют. И не за размышления платят.

А вот «прописыванием» того, от кого поступил приказ, того, как он шёл, через кого и каким путём, я занялся уже позднее. Тогда, когда Уоллер уже не могла помешать. И уже это было гораздо сложнее.

Но, с другой стороны, мне на руку играли Ненависть и Страх. Причём тут они? Всё просто: таких «эффективных» жестких и твердолобых руководителей, как эта Уоллер, ненавидят очень многие. И боятся ещё большее число людей.

Первое означает, что буде представится случай, то «нож ей в спину» воткнут не задумываясь, с огромнейшим удовольствием. И, даже, если в этом «случае» будет что-то странно или «не чисто», просто из этой самой Ненависти. Слишком многим она успела за свою жизнь «мозоли оттоптать». А ещё у неё есть конкуренты, которые только и ждут малейшей ошибки, оплошности, слабости, чтобы разорвать её и сожрать.

Я им этот «случай» дал. И сам удивился, насколько охотно начали эти «доброжелатели» совать ей «в спину ножи».

Второе же – Страх. Уоллер очень боятся. Очень. И те чиновники, оперативники, следователи, сотрудники… те, через кого, и от чьего имени, я передал приказ о её захвате, седеть от страха начали, стоило им осознать произошедшее. И им было уже не важно, как ЭТО произошло и почему. Было важно только одно: если Уоллер вернётся, то им пи… крышка. Уоллер не прощает. Уоллер страшная! Уоллер их всех в порошок сотрёт, с говном смешает, сожрет и с тем же говном высрет! Так что самым страшным кошмаром с этого момента, с момента осознания, для них стало именно возвращение Уоллер. Да они теперь, что хочешь, подпишут, в чем угодно признаются, лишь бы этот УЖАС не смог вернуться. Чтобы Уоллер ни в коем случае, ни при каких раскладах уже не «всплыла».

Ну а я… планомерно, старательно, по мере своих… не маленьких возможностей им в этом благородном порыве помогал.

Уоллер боролась. Должен отдать ей должное: она Мастодонт, которого «свалить» ещё постараться надо. Она, даже будучи в спецкамере, в изоляторе, раненая и ослабленная, всё равно умудрялась дотягиваться и «дёргать за ниточки». Защищаться и нападать. Находить лазейки, разваливать следствие…

А я «обрывал эти ниточки», рассыпал её защиту, уводил в пустоту нападение, закрывал лазейки, докидывал раз за разом улики.

Вообще, удивляюсь её стойкости. Удивительная женщина! Это какое же чувство бессилия она должна была испытывать? Ощущение нереальности, рассыпающегося под пальцами мира, чувства, что сходишь с ума. Ощущение трясины, в которую, что бы не делал, погружаешься больше и больше. Но при этом всё равно продолжала бороться…

Я прям себя злодеем чувствовал. Даже мой внутренний мир в душе пошатнулся… потому, что в какой-то момент, мне это стало нравиться. Я поймал себя на том, что испытываю удовольствие от этой извращённой пытки! Брр!!!

Но, об этом потом. Не одного дня это дело.

В тот день, вернувшись домой, я застал там Лекса. Лекса в близком к невменяемому состоянии.

- Что случилось, Лекс? – спросил я его, скидывая с плеч официального вида пиджак, какие очень любят разномастные правительственные чиновники и агенты правительственных служб. Я ж только из «Аргуса» - надо было соответствовать.

- Мой отец… - начал Лютер-младший. – Он… он попал в больницу.

- Как это произошло? – стал ещё серьёзнее я.

- Ураган… вчера. Отец прилетел в Смоллвиль. Ко мне, в Замок. Мы очень сильно ругались из-за завода, который ты купил…

- Не я, а Фонд, - поправил его.

- Ну да… Отец собирался начать отспаривать собственность Лютер-Корпа на этот завод в суде… одновременно натравив все, какие только возможно, комиссии и службы на сам завод, добиваясь-таки его закрытия. И у него были на это все шансы…

- Ни одного, - улыбнулся я. – Он просто и близко не представляет моих возможностей. Скорее Лютер-Корп перестанет существовать, чем мой… завод моего Фонда закроют.

- Не важно, Кларк, - поморщился Лютор-младший. – В общем, мы ругались. Серьёзно ругались. Я даже, в какой-то момент, желал ему смерти… а потом…

- Что потом?

- Потом в зале Замка не выдержала ураганного ветра крыша. Потолочная балка обломилась. Отца привалило…

- И?

- Он мог там погибнуть, Кларк, - подошёл ко мне ближе, чем предполагает ненарушение границ личного пространства. Взгляд его горел безумием. – А я сомневался! Кларк, понимаешь?! Я сомневался!

- Но вытащил? – уточнил я.

- Да.

- Что с ним сейчас?

- Он в больнице. Врачи провели ему операцию. Сейчас он после неё восстанавливается в палате.

- Знаешь, Лекс, - вздохнул я, делая шаг в сторону. Не люблю, когда моё личное пространство нарушают. Мне это физически некомфортно. – У всех бывают секунды слабости. Минуты слабости. Сомнения – это естественно. И подлые мыслишки тоже есть у всех.

- И у тебя? – с какой-то непонятной надеждой спросил он.

- Конечно, - пожал плечами я. – Не представляешь просто, насколько мне иногда хочется просто взять и убить собеседника! И поверь, Лекс, у меня есть для этого все возможности. Я могу сделать это так, что никто и никогда не свяжет это со мной. А могу сделать так, что от тела этого человека даже мелкого пепла не найдут. Или превратить его в кровавую взвесь, которую снесёт ветром, за секунду, или… Не важно. В общем, своих «демонов» хватает у каждого. И все с ними борются так, как могут. В твоём случае важно, что ты всё-таки спас его. Не бросил. Не поддался грязной мыслишке «поступить, как проще»…

- Ты действительно так думаешь?

- Да, Лекс, - вздохнул я. – Действительно так думаю.

- Спасибо, Кларк, - сказал он. – Не представляешь, как бывает необходимо выговориться!

- Почему же? – вздохнул я. – Представляю. Так что там с заводом? – перевёл тему я.

- С заводом? – переспросил Лекс. – С заводом всё просто. Фонд «Наследие» выкупил его за тридцать пять миллионов долларов вчера днём.

- Тридцать пять? – удивился сумме я. – Он настолько дёшево стоит?

- Кларк, Фонд ещё переплатил процентов двадцать из-за срочности сделки! – удивился в свою очередь Лекс. – Постой, а ты сколько планировал потратить?

- Четыреста… - растерянно произнёс я. – Даже деньги уже нашёл, чтобы «залатать дыру» в бюджете Фонда, не позволив ему стать в этом году убыточным…

- Четыреста?! Кларк, ты совершенно не представляешь цену денег!

- Естественно. Тебе ли не знать, что они для меня всего лишь красивая, резанная, разрисованная бумага. Не более. Они ценны ровно настолько, насколько могут помочь или помешать в осуществлении моих планов и решений. Не более.

- И какая сейчас капитализация у твоего Фонда? – с подозрением посмотрел на меня Лекс.

- Два миллиарда, вроде бы.

Лекс закашлялся и покачал головой.

***

Эту ночь мы с Ланой вновь проводили в Тэлоне. Что к этому можно добавить? Нам было хорошо вдвоём.

Единственное, спать до одиннадцати мы уже не могли себе позволить. Всё же праздник закончился, а будни на то и будни.

Нет, учитывая мои отношения с финансами, мы могли бы и не такое – в бытие миллионером есть свои плюсы. Но вот именно позволить это себе мы не могли. Не тот склад характера – Лана ищет себя, своё место в жизни. Своё дело. И, раз уж она взялась за Тэлон, то она намерена поднять это место. Как минимум, вывести его на автономность и самоокупаемость. Ведь дело для неё не столько в статусе владелицы кафе, а в том, чтобы именно это заведение, заведение, в котором когда-то познакомились её родители, существовало и функционировало. Думаю, что, когда кафе выйдет на этот уровень, и Лана подберёт достойного, по её мнению, управляющего, то сама он постепенно отойдёт в сторону… к новому увлечению, новой цели.

Я же… мне просто нравится так жить. Нравится, когда есть зачем вставать из кровати. Есть работа, которую я хочу делать. Не работать на кого-то, чтобы заработать денег, а делать работу, которая я сам хочу, чтобы была сделана.

Мне нравится жить на ферме. Мне нравится называть себя фермером. Мне нравится заниматься своей землёй, но… уже сейчас становится очевидно, что ТОЛЬКО фермером остаться я не смогу. У меня слишком много проектов для этого. И все они как-то очень уж глобальны для ТОЛЬКО фермера. А это я ещё Форпост не собрал, не получил доступа к знаниям и технологиям своей расы.

Что ж, это не значит, что ферму я брошу. Но над своим будущим стоит подумать. И начать, пожалуй, стоит уже сейчас. Начать с вопроса о том, как нам дальше быть с Ланой? Понятно, что я хочу, чтобы мы были вместе. Чтобы мы жили вместе. Но где?

Не то, чтобы нам было негде, но в том-то и дело, что вариантов больше одного. А это уже означает проблему выбора.

Сейчас, на данный момент, официально и фактически, Лана живёт у своей опекунши, Нелл Поттер. Я живу на ферме приёмных родителей. Вторую ночь мы ночуем в квартире на втором этаже здания Тэлона, которым владеет мой Фонд «Наследие». В любой момент я могу, как забрать у Фонда это здание себе, так и переписать его вполне официально на Лану. Вероятнее всего, второе и будет проделано. Но не раньше осени, когда закроется финансовый год, и Фонд выплатит оговоренную часть прибыли всем бенефициарам.

Так всё же? Как быть? Остаться жить здесь, на втором этаже Тэлона? Вариант сам по себе не плох. Начать можно и с него. Но… но мне нравится жить на ферме.

С другой стороны, приводить «жену» под одну крышу со «свекровью»? Я похож на самоубийцу? Нет уж! Второй раз я такой ошибки не повторю. Мне хватило и «прошлой» жизни.

И что же делать? Построить свой собственный отдельный дом на землях отцовской фермы? Так-то мы ещё с прошлой осени приобрели не малый кусок земли, выкупив у банка закладные ещё Хайрама Кента – развернуться есть где.

Но… я подумаю об этом завтра. Пока что и без того хватает дел с «Аргусом», «Спейс-Телекомом», «Ультисофтом», «Уэйн-Софтом»… Проект моего собственного «Интернета» активно набирает обороты. Стива из застенков «Аргуса» я извлёк в первый же день знакомства с этой занимательной организацией. Сейчас он уже снова вовсю работает над проектом. Патрик ему в этом помогает, аккуратно доставая деньги из оборота и всё больше и больше вкладывая их это дело. Сервер мультиплеера «Сталкера» будет запущен через два месяца, пока что идёт рекламная компания этого события. А ещё переговоры с «Уэйн-Энтерпрайзес» по поводу запуска в производство «роутера» моей разработки.

Точнее, я только ещё собираюсь сегодня позвонить Люциусу и предложить ему запуск в производство этих устройств. Чувствую, разговор будет не простой.

Но пока «Аргус». И ещё долго «Аргус». Уоллер – дичь сложная. Так и норовит вырваться из «паутины», приходится постоянно добавлять. Набрасывать. Ниточку за ниточкой. Ниточку за ниточкой… Но я – человек терпеливый, на самом деле, хоть кому-то может так и не показаться. Терпеливый, въедливый и в чем-то даже педантичный. Страшно – такого, как я, во врагах иметь. Но, кто же просил её со мной ссориться?

***